На ваших экранах!

Запах крови, горько отдающий металлом. Холод распределял по коже за собой мурашки, словно бросая алые лепестки за спину. Боль острыми когтями захватывала всё больше и больше частей тела, прорываясь внутрь. Усталость, тошнота, головокружение. Ему настолько плохо, что он думает: "лучше бы я умер", лёжа на ледяной плите гидравлического пресса и глядя на своего убийцу. "Лучше бы я умер" кажется уже не просто мыслями. Теперь "лучше бы я умер" его будущее. **** Помутнение в глазах, ожоги на щеках и противный звон в ушах. Каждый глоток воздуха преследуется ужасной болью, его горло разодрано в клочья. Он стискивает зубы до отвратительного скрежета, не обращая внимания на дрожащую руку над кнопкой. Он смотрел лишь на жертву. Смотрел на того, кто заставил его убить. "Лучше бы я умер" проносится совсем тихо. "Лучше бы я умер" по щелчку пальца вылетает из его головы. Он не хотел умирать, не сейчас и не раньше. Пока он не сделает хоть что то - он не умрёт. Пусть даже это убийство. Пусть даже убийство Кокичи Омы. Потная ладонь с огромной тяжестью опустилась на красный пластик, после чего раздался щелчок. Грохот, кажется, раздавался по всей Академии. Так опускался гидравлический пресс. Прямо на мальчишку со стрелами в руке и спине. Ома мог почувствовать грудью холодный метал. Он уже коснулся его плоти, готовый вот вот раздавить, но вместо этого пресс остановился с ещё большим грохотом. Аметистовые глаза двинулись в сторону выхода из ангара, прямо на камеру. Тревожная улыбка налезла на лицо, послышался неловкий смешок. — Чёрт, это было отвратительно, - еле проговорил Кокичи, вставая с металла с трясущимися ногами. Кайто уже спускался с "балкончика", облегчённо выдыхая и утирая искусственную кровь с подбородка, — Я надеюсь, мы не будем переснимать это. — Нет, вы хорошо постарались. - показал им палец вверх режиссёр.