Живая очередь

Я потеряла паспорт. Никаких проблем, решила я и зашла на Госуслуги. Сейчас там можно сделать всё! …Как оказалось, нет. Я пообщалась с чат-ботом Васей. Или Петей. Роботам всегда дают человеческие имена. Интересно, откуда там знают, что вот этот конкретный робот — Петя, а не Эльвира Ивановна? Робот Петя или Вася сказал мне, что на госуслугах я ничего не смогу сделать, и предложил ссылку на запись в отделение полиции. К сожалению, неработающую. Увы, на сайте полиции нет своего бота. А жаль, ведь тех, кто расстраивается из-за неработающей записи, мог бы утешать какой-нибудь робот Афоня. Пришлось мне делать то, от чего я уже отвыкла: идти прямо вот ногами. В ближайшем отделении полиции я этими ногами направилась к автомату по выдаче талончиков. Сейчас такие есть везде! Наверное, даже очередь в общественный туалет скоро сделают электронной. С предварительным выбором нужной услуги. В полиции, конечно, тоже был автомат для электронной очереди. Он не выдавал талончики, зато приятно блестел чёрным экраном. Он мог бы служить столиком, вот только экран у него был не горизонтальный, а наклонный. Пожалуй, когда надо написать заявление, он мог бы служить конторкой. Правда, столешница этой конторки была чуть выше моих коленей. Но такая конторка незаменима, если заявление должна писать собака. Я нашла нужное окошко — оно было закрыто — и узнала расписание его работы. Подразумевалось, что к окошку придётся стоять в настоящей живой очереди. Живая очередь меня пугала. Она слишком натуральная. А я утратила все эти навыки, которые были у моих родителей: занимать, пропускать, отходить на минутку. В попытке спастись от биологической очереди я снова зашла на сайт полиции, и — о радость! Удалось записаться на приём. Правда, не в моё отделение, а в отделение где-то в переулке Чёртовых Куличиков. Мои ноги удивились, они не привыкли ходить так далеко, но я объяснила им, что это ничего, зато мы с ними попадём по электронной записи, а не будем ждать в жуткой очереди. Итак, я пришла к своему времени — и что же? Очередь к окошку оказалась живой! Она не сидела чинно на стульях в ожидании вызова. Стульев, впрочем, в помещении и не было. Я не поверила своим глазам, вышла из отделения и обошла его кругом. Никакого другого окошка в здании не имелось. Пришлось возвращаться и, ничего не поделаешь, занимать. Живая очередь в соответствии с названием кипела и бурлила. Одной половине было «только спросить», а вторая половина не пускала первую. Обе половины считали, что чем ближе к окошку стоишь, тем лучше. Вместе они напоминали монстра, который жевал и выплёвывал людей. В самой гуще человеческой мешанины перед окошком сидел счастливчик, которому повезло занять единственный стул, и, перекрикивая очередь, излагал свою проблему. Я уже начала надеяться, что сегодня тоже сяду на вожделенный стул. Но тут время приёма внезапно закончилось. Я опять не поверила и осмотрела циферблат на стене. На нём не было никакой пометки «Часы спешат и вообще настроены на Петропавловск-Камчатский». Пришлось на следующий день идти в моё ближайшее отделение полиции к началу приёма прямо вот ногами. — Кто последний? — спросила я. Живая очередь в соответствии с названием оказалась очень энергичной. Она заранее позаботилась о том, чтобы завести список — рукописную замену талончиков: тут тебе и номер, и даже твоя фамилия. Если кто-то попробует влезть без очереди, предъявишь паспорт. Если паспорт потерян, просто бей себя в грудь. Я записалась в список пятьдесят пятой. Пятьдесят пять — многовато для людей, потерявших паспорта. Но выяснилось, что недавно ввели требование нового штампика, который ставят в том же окошке, куда стою и я со своим паспортом, точнее без паспорта. Большинство стояли как раз за штампиком. «Я точно успею», — решила я: три часа, пятьдесят четыре штампика, движение руки с оттиском занимает меньше секунды. Но не тут-то было! На штампик нужно было написать заявление. Его образец не висел на стене. Он даже не лежал на конторке для собак. Бланк выдавали лично в руки только тем, чья очередь подошла. Когда три часа приёма истекли, едва ли прошли первые десять номеров. Я в шоке спросила у них: — Во сколько вы занимали? — Первый — в восемь утра, — ответили мне. А приём в тот день начинался в два часа дня. Я поняла: очередь называется живой, потому что она тут живёт. Итак, я пришла с утра на другой день. Живая очередь пока жила на улице. — Список? — спросила я, как умная и опытная. Списков было три в три разных окошка, приклеенные рядом с входной дверью малярным скотчем. Живая очередь предусмотрительно подумала даже о таких мелочах! До меня в моё окошко уже нашлось шесть умных и опытных, я была седьмой. Хорошее число, счастливое. — Ну, я пойду? — наивно спросила я у первой. Ещё не было девяти, полиция не открылась. Приём должен был начаться в два. — Куда? Стоять! — воскликнула первая. — Кто уходит, теряет место! Я ваши места держать не буду. Некоторые уходили всё равно. Рядом с их фамилиями появлялись знаки вопроса. А я осталась жить в очереди. К счастью, с девяти утра можно было жить внутри. В отличие от отделения полиции в переулке Чёртовых Куличиков, здесь были удобные металлические стулья для жизни. Можно было слушать звуки мультиков из смартфонов вместе с детьми на соседних стульях или наслаждаться экспрессивной лексикой на незнакомом языке. Трудно сосредоточиться на своём, зато легко на общественном — запоминать сидящих в очереди: бабушка в платке, который вблизи оказался капюшоном толстовки, девушка с пучком на голове, как у Чиполлино, и женщина с ногтями голубыми, как моя мечта. А главное правило жизни в очереди — беречь волшебный список и давать правильный ответ на вопрос «Кто последний?» Даже первая в какой-то момент ушла. Я не уходила ни разу. То и дело бросала взгляд на драгоценный список — и вдруг увидела, как сотрудница приклеивает объявление к закрытому пока окошку. Я присмотрелась. Там говорилось, что штампик сегодня будут ставить в другом окошке. — Что будет со списком?! — забеспокоилась я. — Мы вас вычеркнем из списка, — любезно предложили мне стоявшие за штампиками. Я, конечно, полюбила жить в очереди, но не настолько, чтобы переселиться в отделение полиции насовсем. Стало ясно, что в моё окошко нужно срочно завести другой список. «Мой» список больше не мой. Благодаря тому что я жила на стуле и в своём списке была седьмой, в новом списке оказалась в самом начале. За мной записались другие потерявшие паспорта. Как только окошко засияло началом приёма, на стуле перед ним очутился мужчина. — Мне только спросить, — сказал он. — Спросите, — разрешила я. Я так обжила это отделение полиции, что можно было пожить на стуле ещё немного. — Я потерял паспорт? — спросил человек у сотрудницы в окошке. — Заполняйте, — протянула ему сотрудница бланк заявления на замену паспорта. Очередь рядом со мной заволновалась: — Вы же в списке, а он нет! — Забудьте про списки, — посоветовала сотрудница. — Тут живая очередь. Может, сотруднице было обидно, что списки удобнее талончиков и всё-то в них продумано, даже малярный скотч. Своими словами она могла бы внести смуту и вызвать осаду окошка. А осаждать я не очень умею. И катапульту собой не ношу. Но очередь была на то и живая, чтобы не поддаваться на провокации противника. — Мы все по списку! — покивали друг другу старушка в толстовке, девушка с пучком и женщина с голубыми ногтями. — У меня нет ручки, — стал оглядываться человек, которому только спросить. — Вставайте со стула! — велела очередь. — Вам же только спросить, вот вы спросили. Ручку спросите в следующий раз. Меня усадили на стул перед окошком и надавили на плечи, чтобы не вставала. — Я потеряла паспорт, — сказала я сотруднице. — Заполняйте, — дала она мне бланк заявления. — У меня нет ручки, — вспомнила я. — Вот вам ручка, — протянула мне ручку живая очередь. — Вы, главное, пишите. И никого перед собой не пропускайте. — Какое сегодня число? — спросила я. Очередь подсказала мне число. Она так хотела, чтобы я заполнила бланк, что готова была диктовать мне мою фамилию по слогам. Я вышла в тот день из отделения полиции с чувством глубокой привязанности к очереди. Ничего удивительного — она же живая!