Горные озёра

      В давние времена, в далёкой стране, у самых корней гор, упирающихся вершинами в облака на небесах, у врат бескрайнего океана, расстилающегося до горизонта и никогда не замерзающего, жили сильные и смелые люди, будто благословлённые богами. И вся работа у них ладилась: рыбак, когда бы в море не пошёл, всегда цел останется и улов с собой привезёт, каменотёса ни за что обвал не коснётся, полезь он даже в грозу за породой, у плотника под руками доски так и поют. Но главными счастливцами считали люди в этой стране семью Ши, потому что целые три богатства были у той семьи: тонкорунные кудрявые овцы, умение говорить с водой и слышать её и младшая дочь — Ши Цинсюань.       До чего бойкая была девчонка! Только обернёшься, а её и след простыл, уже умчалась куда-то по своим неведомым делам. И у каждого спросит, не нужна ли её помощь, а если скажут, что нужна — не замедлит взяться за работу. Любое дело у неё в руках ладилось, будь то вышивка или готовка, счёт или письмо.       А как смеялась маленькая Ши! Казалось, не заразительный смех слетает с её губ, а сыплются с них крупные жемчужины. Плачущие дети, услышав её голос, сразу же начинали улыбаться и тянули к ней ручки, будто к родной матери. А той — младшей дочери — в радость было понянчить ребят. — Какая хорошая у вас дочка! Любопытная, добрая, честная. И всякий любит её, каждый ласкается, — говорили соседи отцу и матери Цинсюани, — Только совсем бесстрашная она. Не боится ни в лес заходить, ни в горах потеряться, ни в море утонуть. — Разве есть у нас в лесу звери, что причинят вред нашей дочери? — отвечали родители, — Разве не берегут нас горные тропы? — А море разве не друг нам? — говорил на это старший брат девочки, Ши Уду, — Она с водой говорит — заслушаешься! Не горный водопад, не тихое озеро, а чистый ручеёк — таков голос моей сестрицы. Даже самая свирепая волна прислушивалась к ней и умеряла свой гнев.       Кивали люди головами, соглашаясь. А между тем с каждым днём всё непоседливее становилась Ши Цинсюань. Живость её и любопытство порождали такие приключения для девочки, в которые не все мальчишки постарше согласились бы влезть. А ей всё нипочём! То волчонка в лесу найдёт и перевяжет ему пораненную лапку кусочком своего платья, то на спор залезет за вишней на самое высокое дерево в садах при монастыре, то поплывёт одна к почти неразличимым с берега скалам, чтобы поплясать на мокрых камнях.       Напрасны были увещевания родителей, напрасно просил её старший брат не встревать в опасные дела, напрасно бранились учителя, засаживая девочку, в качестве наказания, за переписывание священных текстов. Ничего не могло унять бесстрашия Цинсюани, которое, казалось, с возрастом разгоралось в ней всё ярче и ярче.       И она была первой, кто понял, что лугов вокруг деревни для прокорма тонкорунных овец её семьи скоро начнёт не хватать. А ведь домашний скот держали не только Ши, и каждому зверю еды нужно было куда как больше, чем маленьким кудрявым овцам.       Тогда Цинсюань, уже превратившаяся из непоседливой девчонки в юную деву, отправилась в горы, надеясь найти пригодные для выпаса придирчивых животных, выбирающих себе в корм только самую свежую и сочную траву, пастбища. Люди поначалу с опаской ходили в горы, боясь неизвестности, скрывавшейся в них. Но потом Ши Цинсюань рассказала о чистейших озёрах, которые нашла не так уж и высоко, и тогда пастухи потянулись по узким тропкам со своими стадами, весело напевая себе под нос любимые мотивы.       А в озёрах, между тем, на глубине, легко различимой из-за прозрачной и чистой воды, таилась нечисть. Мелькала иногда быстрая тень, проносилась рябь по зеркальной поверхности, громче начинали звенеть родники… Не умели люди слушать предупреждения перекликавшихся капель: — Вставай! — шумел источник. — Беги! — стучал по траве и крыше пастушьего дома, выстроенного из лёгкого дерева, дождь. — Уноси ноги, пока ты ещё можешь спастись! Перепрыгни через живую воду! — шептала озёрная рябь.       Но после заката стихали и эти голоса. В тенях пастухи собирали стада и гнали их домой. А как приходили в деревню и начинали пересчитывать скот — удивлялись: — Девять, десять, одиннадцать… Тринадцать, пятнадцать, девятнадцать… Двадцать четыре козы. А где же двадцать пятая? — Пропали целых два барана! — Телёнок исчез!       А вскоре и люди — одинокие путники — которые отправлялись в горы вечерами, стали исчезать. Испугались деревенские жители. Пошла молва: — Живёт в горах страшный зверь, голодный вечно, до крови жадный… — …он прячется в озёрах, потому что губителен для него свет солнца… — …проклято это место, ужасны эти горы! — Не станем больше пасти скот на тех пастбищах.       Любопытно было Ши Цинсюани: о каком-таком чудовище все толкуют. А вскоре и ей представился случай проверить те слухи. Отправили её с братом родители со стадом овец в тот пастуший домик, что стоял на берегу самого большого и светлого озера. Ши Уду до рассвета поднимался, забирал скот и уходил на пастбища, которые выбрала для себя их семья, а его сестра готовила еду да занималась рукоделием, когда скучен был ей отдых в зелёных травах.       А надо сказать, что не пугали расцвётшую красавицу страшные слухи. И когда спрашивали её: — Не боишься ли ты того зверя, Цинсюань? Ведь говорят, любое обличье может он принять, задурить кому угодно голову и утащить в своё логово, чтобы после съесть!       Только смеялась она: — Нечего мне бояться в тех горах и некого! Разве не падают от моей улыбки дикие гуси на землю? Разве не смогу я длинными косами своими удушить врага? Разве не услышу, как волнуется вода, предупреждая меня об опасности? Разве не каждое живое создание друг мне?       Кивали головой люди в ответ ей и уходили. А красавица Цинсюань ушла с братом в горы и жила привольно: то распустит длинные блестящие волосы и носится вокруг озера, то напьётся студёной воды из ручейка и поболтает с ним, то сидит у порога дома и поёт весёлые песни под жужжание своей прялки. — Беги, красавица, — говорил ей ручей, — По ночам здесь ходит лихо! — Капли мои стекают по гладкой шкуре его, — предупреждал дождь, — И ведомо ему, как и тебе, как говорить с водой. — Спасения ищи только у живой воды, девушка, — шептало ей тихое озеро, — Забирай брата и бегите отсюда.       Но только разжигали любопытство Ши Цинсюани эти предупреждения и отвечала она: — Лихо или нет, а я полюбуюсь на него и тогда уж решу, стоит ли бежать. — А коли ведом ему язык воды, значит друг он мне. — Понимаю я силу ручьёв и рек и благодарю тебя за совет. Только брат ведь меня ещё упрямей. Не пойдём мы домой, останемся здесь, пока не придёт пора стричь овец.       И как-то раз поутру услышала Ши Цинсюань стук в окошко. Отложила гребень девушка и выглянула за порог. Никого снаружи не оказалось. Пожала она плечами и принялась дальше расчёсывать волосы. К полудню уж день идёт, прислушивается красавица. Почудилось ей — будто лошадь у крыльца бегает. Открыла окно она, и снова никого не увидела. Только показалось, вдали тёмная фигурка быстро проскользнула. А к вечеру уж скучно стало Цинсюани дома сидеть. Вышла она из дому, поставила на траву прялку и принялась за работу. Напевает себе под нос песенку весёлую и не сразу замечает, что уже не один голос слышит, а целых два.       Тогда подняла девушка голову, поглядела на солнце, почти готовое за горизонт нырнуть. Поначалу ослепил её яркий свет, но потом увидела девушка: идёт к ней человек. И поёл ту же песню, что и она. Далеко голос звонкий разносится, красиво отскакивает от воды озёрной, рассыпаясь чудными звуками.       Подходит ближе человек и замечает Ши Цинсюань с удивлением, что девушка приближается к ней: статная, высокая, по плечам чёрные волосы рассыпаются, в ушах золотые серьги болтаются. А красивая… «Как звёзды в ночном небе эти глаза!» — думает Ши Цинсюань, любуясь девушкой. — Здравствуй, красавица, — кланяется ей она. — И тебе долгих лет, — смеётся Цинсюань, — Ты от озера пришла, барышня? — Почти, — улыбается та, — За озером есть чудные луга, а к ним ведёт долгая тропка. Вот от подножья гор, где тропка эта вырастает, я и явилась.       Смеются девушки, и замечает Ши Цинсюань, что блестят на солнце тяжёлые чёрные волосы новой знакомицы её. — Как же ты умудрилась промокнуть, Хэ Сюань? — спросила она, — Ведь стоит такой погожий солнечный день!       И действительно, стекает вода по капле па плечи, на рукава, на спину платья. — Поскользнулась я, упала в озерцо, что чуть дальше этого расположено. Я быстро обсохну на солнце. — Тогда клади голову ко мне на колени, ведьма, не бойся. Я только причешу тебе волосы, чтобы они быстрей высохли.       Но вскинулась Хэ Сюань вдруг, глянула на девушку, убравшую в сторону прялку. — Откуда ты знаешь, что я ведьма? И нисколько я не боюсь… — Разве? — улыбнулась Ши Цинсюань, достав из-за пазухи гребень, — Ну да ладно, поверю. Капли воды, стекающие с твоих волос, рассказали мне об этом. Ты принимаешь облик большой вороной лошади, — начала она расчёсывать мокрые волосы, — Ты скачешь ночами по всем этим горам, — Хэ Сюань вздрогнула, но красавица погладила её по острому плечу успокаивающе, — Стучалась ко мне в окошко утром и танцевала у порога днём. Ты — озёрная ведьма, ты таскала скот и губила людей. Правду ли я говорю, Хэ Сюань? — Правду, — ответила ей та. И внезапно обернулась вздыбившейся лошадью с блестящей шкурой. — Как же ты красива! — улыбнулась ластящейся к её рукам ведьме девушка, — А прокатишь меня?       Но лошадь прянула в сторону, тоскливо заржала и поскакала к озеру, чтобы исчезнуть в его водах.       Когда вернулся Ши Уду, сестра сказала ему, что очень устала за день, подала брату ужин, ласково обняла и ушла спать. А на следующее утро повторилась встреча с ведьмой Хэ Сюань. Очень расстраивал девушку отказ подруги прокатить её на широкой спине, пока не рассказала ей ведьма, что такова судьба её — топить тех, кто сядет верхом на вороную кобылу, в попытке увести её из гор, или попробует навредить чистому озеру. — А разве уведу я тебя отсюда? — возразила Цинсюань, — Я бы осталась здесь с тобой навсегда, если бы ты позволила!       Покатились из глаз у ведьмы слёзы, и чего было в них больше — радости или горя — никому не ведомо.       Повела тогда рукой Хэ Сюань, будто покрывало встряхнула и набросила его на пастушью хижину, на озеро и на них с Ши Цинсюанью. И исчезло всё это, будто никогда и не было в горах этих ни двух красавиц, ни большого озера с чистой водой, ни деревянного домика. Долго звал сестру возвратившийся к вечеру Ши Уду, жалобно блеяли овцы, зовя молодую хозяйку. Искали всей деревней пропавшую девушку, да так никого и не нашли.       А Ши Цинсюань живёт теперь с озёрной ведьмой припеваючи и без всякого страха катается на её спине. Глядит на чудеса в своё удовольствие и заплетает Хэ Сюани волосы в тонкие косички. А вечером говорит ведьме со смехом: — Видишь? Совсем как в сказках, где любовь обязательно разрушит злые чары.       И та отвечает ей: — Конечно. Если любовь настоящая.       Говорят, что если заглянуть в любое горное озеро, когда нет ветра, то можно увидеть, как живут в согласии и мире две красавицы, отгородившиеся от людей тонкой вуалью магии. И больше у ведьмы не стекают с волос капли воды, а у её избранницы на лице никогда не меркнет улыбка, от которой дикие гуси падают на землю.