Курьер

      – Да ладно тебе, всего-то нужно засунуть пакетик в твою бездонную задницу и посидеть с ним два часа на самолете, – Минхо улыбается, потягивая кофе из розовой чашки, – Тебе за это очень хорошо заплатят!       – Но это же незаконно! Если меня поймают, то я попаду в тюрьму! Посмотри на меня, я там долго не протяну!       Хенджин всегда знал, что его парень занимался чем-то… Неправильным, скажем так. До сегодняшнего дня его это никак не касалось, так что он успешно закрывал на это глаза. Минхо дарил ему дорогие подарки, водил в рестораны и очень, очень хорошо его трахал. Минхо был добрым и заботливым, а его маленькие, но сильные руки идеально подходили заднице Хенджина. Как ключ к замку.       – Ничего, найдешь себе в тюрьме папика, и он будет тебя защищать, – смеется Минхо, – Шучу, шучу, никто тебя не поймает и не посадит. Наши люди часто так делают, но сейчас все заняты, а доставить груз надо срочно. Твои, кхм, таланты, будут очень нам на руку.       И Хенджин соглашается. Минхо покупает ему билеты на следующий день, видимо, чтобы он не успел передумать. Хенджин приходит к нему за несколько часов до вылета, промытый и растянутый, и теперь сидит голышом на клеенке и смотрит, как Минхо завязывает в несколько пакетов белый брикет, похожий на пачку муки.       – А он точно не порвется во мне?       Минхо хихикает и мотает головой, заканчивая с пакетами, и достает перчатки из коробки. Хенджин каждый раз находил эту часть забавной, как будто Минхо хирург и готовится к операции. То, что хирурги носят стерильные перчатки и не дуют в них перед тем, как надеть, Хенджин не знал. Минхо кладет сверток и бутылку смазки рядом с Хенджином и давит на его плечи, побуждая лечь.       Минхо целует его, кусает нижнюю губу, тянет за проколотые соски, сжимает и крутит. Штанги больно врезаются в кожу, больно и так хорошо. Член Хенджина уже твердый, Минхо действует на него лучше виагры. Его живот сводит судорогой от каждого мокрого поцелуя в шею, каждого грубого движения пальцев.       Минхо спускается вниз, облизывая его член, и стукается зубами о металлическое кольцо. Хенджин хихикает и податливо расставляет ноги, и Минхо засовывает сразу три пальца в холодной смазке. Хенджин расслабляется, они занимаются сексом часто, так что его мышцы легко впускают Минхо внутрь кишечника. Заливая еще больше смазки, Минхо вставляет четыре пальца, сгибает и разгибает их, а затем расставляет в стороны.       Он доливает смазку на большой палец, на запястье, и аккуратно давит всей кистью. Хенджин выдыхает, чувство наполненности и натяжения становится таким, как нужно. Он тихо стонет, и Минхо медленно поворачивает кисть то в одну сторону, то в другую. Он вытаскивает ее с хлюпающим звуком, а потом вставляет обратно, и повторяет это снова и снова. Хенджин плавится от тягучего, грязного удовольствия.       Хенджин поднимает ноги, чтобы угол стал удобнее для них обоих, позволяя Минхо ускориться. Он сжимает руку в кулак, практически ударяя дырку Хенджина при каждом проникновении, Хенджин стонет все громче, заглушая чмоканье и чавканье снизу. Резкие движения как будто напрямую задевают его мочевой пузырь, и бедра Хенджина дрожат от удовольствия. Минхо понимает, что он уже близко, и увеличивает скорость ударов.       Хенджин закатывает глаза и дергает ногами, Минхо шевелит кулак внутри него, но не достает руку полностью. Сфинктер Хенджина сжимается вокруг тонкого запястья, пресс сокращается, и он наконец-то отпускает себя, кончая. Спермы нет, только моча заливает ему живот и брызгает из прокола в головке. Минхо нагибается и берет его член в рот, хлюпая и проглатывая остатки.       Минхо собирает ртом лужицу с живота Хенджина, поднимается выше и выплевывает ему же в рот. Солоноватый вкус довольно слабый, Хенджин пьет много воды, особенно перед сексом. Он стонет, когда Минхо резко выдергивает кулак из его задницы. Из растянутой дыры показывается ярко-розовый кишечник, и Минхо спускается вниз, чтобы облизать его и немного пососать.       Хенджин немного приходит в себя, и Минхо снова засовывает кисть внутрь, но, учитывая размеры брикета, этого мало. Доливая еще больше смазки, он просовывает в Хенджина еще четыре пальца вдоль своего запястья. Хенджин впивается пальцами в свои ноги, прижимая их под коленями, и мычит, запрокинув голову. Ему кажется, что его задница может порваться, и он успокаивает себя тем, что они уже практиковали такое раньше.       Минхо не торопится, осторожно скользит пальцами туда-сюда, постепенно засовывая их глубже и оттягивая дальше. Хенджин практически кричит, когда он просовывает пятый палец. Растянутый до предела, Хенджин снова оказывается на грани оргазма, его глаза слезятся, а из открытого рта текут слюни. Минхо двигает обеими руками сразу, и этого хватает, чтобы Хенджин почти зарычал и кончил снова, разбрызгивая мочу по своему животу и лицу.       Минхо медленно вытаскивает руки, и прямая кишка Хенджина выворачивается следом за ними, вылезая наружу сильнее, чем в прошлый раз. Хенджин скулит и дергается, Минхо прижимает его бедро рукой, чтобы он не ударился, и просовывает в торчащий кишечник два пальца, играясь с ним.       Хенджину хорошо, настолько, что он забывает, для чего они сегодня встретились. Но Минхо все помнит, и после небольшой паузы снова просовывает кисть внутрь. Хенджин растянут и расслаблен после двух оргазмов, рука легко заходит внутрь, а за ней и вторая. Хенджин разочарованно мычит, когда чувствует пустоту внутри, и пытается сфокусировать взгляд на Минхо.       Он поднимает сверток в пакетах и обливает его смазкой со всех сторон. Еще раз проверив Хенджина рукой, он начинает проталкивать его внутрь. Форма не очень удобная, а из-за смазки его сложно ухватить, заставить его зайти внутрь получается не с первого раза. Когда дыра Хенджина все же обхватывает сверток со всех сторон, Минхо готов закричать как на футбольном матче, когда любимая команда забивает гол.       Хенджин медленно дышит и пищит, пока в его чувствительный сейчас кишечник медленно проталкивается большой и твердый предмет. Ему почти больно, но он терпит и не позволяет себе сжаться или дернуться, чтобы не сделать хуже. Пытка длится недолго, около минуты, и Хенджин блаженно стонет, когда сверток преодолевает его анус. Внутри кишечника растяжение чувствуется гораздо слабее, как дискомфорт после слишком сытного ужина.       – Ты молодец, хороший мальчик, – довольно шепчет Минхо, играясь с его входом четырьмя пальцами.       Хенджину тянет яйца от незавершенности, и он быстро дрочит. Минхо растягивает его дырку всей кистью, не залезая дальше. После произошедшего это кажется недостаточно экстремальным, но мышцы все еще немного болят, дополняя ощущения. Хенджин стонет и кончает себе на живот, Минхо слизывает сперму и легко проходится языком по члену, не задавая слишком чувствительную головку.       Хенджин лежит на мокрой клеенке совсем без сил. Минхо отбрасывает грязные перчатки в сторону и поднимает его на руки, чтобы отнести в душ. Холодная вода бодрит, Хенджин одевается и отправляется в аэропорт с тяжелым животом и еще более тяжелым сердцем.       Чем ближе Хенджин подходит к паспортному контролю, тем сильнее становится его зарождающаяся паника. Минхо сказал, что таможенные рентгены не могут видеть сквозь плоть, но откуда эта информация? А вдруг могут? А если рядом будут собаки, которые что-то почувствуют?       Ему кажется, что его живот слишком выпирает от наполненности, и страх смешивается с нервным возбуждением. Хенджин привык к тому, что люди часто смотрят на него, но сейчас, когда он знает, что делает что-то незаконное, запретное, это ощущается гораздо сильнее. Может быть, ему стоило одеться попроще? Впрочем, сейчас уже нет пути назад. Проходя через рамку, он надеется, что это всего лишь его воображение, но полицейский смотрит так пристально, как будто умеет читать мысли. Хенджину становится тяжело дышать.       Когда его зовут на дополнительный осмотр, его сердце пропускает пару ударов. Стараясь успокоиться, он заходит в небольшую комнату и изо всех сил делает вид, что ничего не понимает. Полицейский говорит что-то о засветах на рамке, но Хенджин не может разобрать больше половины его слов из-за шума в ушах. Его хлопают по бокам, спине и особенно долго по заднице, а затем спрашивают, что за металлические объекты у него на теле. Пирсинги! Почему он их не снял?       Немного расслабляясь, он задирает толстовку, показывая проколотые соски. Полицейский напряженно смотрит на него, и Хенджин успевает еще больше накрутить себя, представляя, как на нем застегивают наручники. Но полицейский не говорит о подозрениях и задержании, вместо этого он ухмыляется и проводит пальцами по его груди. Хан Джисон, успевает прочитать на его форме Хенджин.       Мозг Хенджина почти не работает, он заторможенно опускает взгляд на свою голую грудь. Полицейский щупает его двумя руками, играет с сосками, тянет за них. Он снимает фуражку и кладет на стол, а затем наклоняется и берет сосок Хенджина в рот, засасывает и кусает. Уже возбужденный адреналином в крови, Хенджин стонет и прогибается вперед, продлевая движение.       – Снимай штаны, – с трудом понимает его слова Хенджин. Все еще помня о том, что он должен скрыть, он вытаскивает твердый член из штанов, не снимая их полностью, но, похоже, полицейского это устраивает. – А вот и последний металлический объект, – полицейский тянет за кольцо, а затем берет член в руку. Хенджин не знает, повезло ему напороться на извращенца или наоборот, но решает плыть по течению, разрешая трогать себя, и поглаживает бугор на штанах полицейского.       – Так любишь члены? – полицейский прижимает его руку к своей ширинке, пытаясь выглядеть насмешливо. Как будто это не тут он первый полез за чьим-то членом.       – Люблю, – шепчет Хенджин ему на ухо и опускается на колени. Вряд ли его будут досматривать дальше после того, как он отсосет, решает он и берется за дело. Член Джисона довольно маленький и не очень чистый, но возбужденному Хенджину это даже нравится. Стараясь применить все свои навыки, Хенджин заглатывает член и дрочит себе, заставляя пирсинг звенеть. Полицейский кончает ему в рот, и неожиданности ситуации вместе со страхом быть пойманным хватает, чтобы заставить Хенджина кончить тоже. После нескольких комментариев от полицейского о том, что Хенджин грязная шлюха, его действительно отпускают. Пронесло.