Прогулка

Холодный ветер больно бил по ладоням и голым лодыжкам. Всё таки, несмотря на то, что на дворе конец апреля, надо было посмотреть прогноз погоды — думалось Габриэлю, пока они шли домой пешком. А ещё надо было бы не пропускать последний автобус, а то ноги уже грозятся отвалиться. А им ещё как минимум минут сорок вот так педалить по темным переулкам. Габриэль кидает взгляд на Сэма. Черт возьми, да как так то? На него, как говорят, холодно смотреть, ведь если Габриэль надел нормальные штаны, а поверх рубашки у него джинсовка с теплой шерстяной прошивкой, то этот лось нашел у себя в гардеробе облегающие джинсы и ветровку. Чудно просто. И ведь не мёрзнет же, гад эдакий, хотя из согревающих элементов у него только волосы, прикрывающие шею. — Дай руку, — внезапно требует Габриэль, вынув раскрытую ладонь из неглубокого кармана. — Чего? — Если пошутишь что меня снизу плохо слышно, я тебе коленную чашечку выбью, чтобы ты снизошёл до уровня моих глаз. Ручку дай говорю, — и, спустя пару долгих секунд, добавляет, растягивая гласные, — пожалуйста. Если не смотреть на мимику, можно даже сказать, что Сэм вообще не удивился и абсолютно не возражал. Теплая. — Да как так то? — высказывает своё возмущение Габриэль, переплетая их пальцы, — Сэм, скажи мне честно, ты случаем не колдун? Тогда кто тебя научил таким фокусам? — Если это был такой подкат, то он был принят, — чуть хрипло отвечает он. Всё таки попытка компенсировать хронический недосып и сигареты правильным питанием и спортом была не сильно удачной, это даже на бумаге выглядело не шибко правдоподобно. А он верил. Эх, Сэмми, мы всё проеба., — но на самом деле не тебе за фокусы предъявлять. Или тебе напомнить как ты на втором курсе ночью тусовался, а на пары приходил поспать, и при этом всё равно всё знал? Так что у меня ещё всё вполне законно. — Во-первых, спал на парах я всего несколько раз. — Ну да, конечно, но как ты тогда выживал без сна нормального я вообще тогда не понимаю. — А во-вторых — если кто-то собирается дать мне закончить — это была не магия, а всего-то ловкость рук, изворотливость ума и гибкость миокарда. — Изволите пояснить? — Я думал, вы на своём юрфаке уже научились понимать такие заковыристые выражения, иль я не прав? — Скажем так, до доктора филологических наук мне дальше, чем вам. Так как расшифровать эту метафору? — Спи по часу за раз, вчитывайся в суть, когда списываешь, и в перерывах пей кофе — вот и вся хитро-мудрая схема в формате, удобном для простолюдинов, — он говорит легко, но второй рукой активно жестикулирует и загибает пальцы. Всё таки — закрадывается мысль Сэму в голову — где-то в нём могла бы и течь итальянская кровь. — Интересно. А зачем, позволь спросить, были все эти танцы с бубном, если можно было просто не шататься по вечеринкам по ночам. — М-да, Сэмшайн, не умеешь ты видеть выгоду в связях. Или просто не знаешь как легко их можно завести, когда все пьяные. Пока они проходят мимо тусклого фонаря, Сэм кидает беглый взгляд на лицо Габриэля. Он видел и помнил, какие чертята пляшут у того в его глазах-колодцах, когда тот пьян. Каждый раз, когда он видел эту искру, он оставался где-то рядом — даже если знал, что ночью опять произойдет что-то, что для нормальных людей будет где-то в категории «из ряда вон». Благо, Сэм в свои подростковые такого навытворял, что его уже спугнуть чем-то сложно. Но сейчас в глазах никто не пляшет, а наоборот — в них тихо колышется мирное спокойствие, а на губах не яркий оскал, а уставшая полуулыбка. Странно, но даже отойдя от фонаря кажется, будто у него в волосах путаются звёзды. Нимб у него, вроде, проклёвываться не должен, но если это он, Сэм бы не был удивлен — с Габриэлем можно ожидать чего угодно. Этот же человек как-то подошёл подкормить бродячее животное, гладил его, и рассказывал что доверие этого щенка было сложновато завоевать — а потом очень удивился, когда ему сообщили, что это, так-то, волк. Наверное, именно тогда Сэму пришло осознание, что он по уши влюблён. Они — как говорят — стоили друг друга. — Через минут 10 уже будем дома, — говорит Сэм, нехотя отводя глаза и вглядываясь в знакомые окрестности. А Габриэль даже не понял, как время прошло. Странно, но когда держишься за такую теплую руку этого большого щенка, уже ничего не болит — даже убитые в кровь и мозоли ноги.