Сборник божественных реакций

Ἀπόλλων

— Та гарпия была, на удивление, злостной, — чарующе рассмеялся Аполлон, верно следуя за тобой на второй этаж трактира, пока ты раздраженно отсчитывала сумму серебряных за убитого монстра. — Конечно, я люблю красоту женского тела в абсолютно любом обличии, но отец постарался на славу, когда проклинал их…       Игнорируя речь навязчивого болтуна, ты сжала ручку двери своей комнаты и попыталась захлопнуть дверь, но вместо того, чтобы обиженно надуться и остаться в коридоре с печальным взором побитой дворняги, Аполлон вцепился рукой в проем двери и растекся в сладкой улыбке: — Думаю, я ждал достаточно долго.       Не дав тебе толком прийти в себя, он уверенно прошел внутрь, щелкнув замком и столкнул на кровать, оказавшись верхом. — Ты… ты должно быть шутишь, — неверяще прошептала ты.       Да, Бог Солнца никогда не скрывал пылкость своих чувств, признавшись, что влюбился с первого взгляда. Да, он сразу оповестил о том, что не примет отказа, последовав за тобой вторым спутником. И да, порой его ухаживания и досадливый флирт становились чрезмерными.       Но ты никогда не воспринимала этого всерьез. — Твой яркий блистательный свет покорил меня с первой секунды, — собрав локон твоих золотистых волос, Аполлон ласково поцеловал его. — И я больше не в силах сопротивляться ему. Позволь себе раскрыться. Позволь мне избаловать тебя, мой обжигающий свет. — Нет, — нахмурившись, отчаянно дергаешься, пытаясь выбраться из-под него. — Боги, нет! — Но… почему? — потерянно заморгал в ответ, перестав оставлять следы поцелуев на твоей шее. — Потому что я твоя дочь! — сердито гаркнула ты, сжимая зубы. — Мать боялась сказать об этом и просила скрывать, но как я вижу сейчас — не зря.       К твоему удивлению, он не отстранился, а только прильнул еще ближе и поцеловав в уголок твоих скорбно поджатых губ, растекся в безумной улыбке: — Это даже лучше! Мойры говорили мне, что я встречу потерянную часть самого себя. Что она наполнит мою жизнь смыслом и несравненным удовольствием. И глядя на тебя сейчас, я понимаю, насколько правдиво было это пророчество.

Ἄρης

      Арес презирал тебя столько, сколько себя помнил.       То есть с момента вашего рождения.       Возможно, все дело в разности ваших характеров. Противоположности ваших предназначений. Ареса влекла война, он был создан из ярости Геры и могущества Зевса, в то время как ты… Ты была олицетворением надежды.       Преступно слабая богиня среди эписка олимпийских богов.       Твое существование не только противоречило его целям, но еще и унижало его в глазах других.       Ведь вы были… близнецами. — Все еще не растеряла надежду на то, чтобы вызволиться отсюда? — насмешливый голос Ареса эхом пронесся по всем просторам твоей темницы, которую освещал робкий лунный свет из витражей каменной крыши. — Твой проступок не уйдет с глаз нашей матери, — вперив в него ненавидящий взгляд, ты не сдержала предательский дрожи липкого страха, когда он остановился напротив твоей прикованной к стене, беспомощно сжавшейся фигурой. — И меня найдут. Рано или поздно, но это произойдет. К счастью, я бессмертна.       Его спрятанная в железные лапти рука небрежно огладила твою щеку и зарывшись в твои волосы, больно вывернула их, заставив обнажить шею: — Тогда о чем ты молишь сегодня, сестра? Питаешь ли ты надежду на то, что сегодня я обойдусь твоим грязным ртом? Питаешь ли ты надежду на то, что я задрав твое прозрачное платье, истерзаю твой зад? А может… ты лелеешь надежду на то, что я вновь изопью тебя досуха?       Ты покраснела от смеси стыда и смущения, заскрипев зубами: — Вульгарный ублюдок!       Звякнули освободившие тебя цепи, когда ты больно ударилась коленями об холодный пол, а так и отцепившаяся от твоих волос хватка Ареса прижала твое лицо к его промежности: — Кажется я знаю твой ответ…

Ἀΐδης

— Дядя Аид… — прерывисто вздыхаешь, морщась от странного ощущения слегка вздувшегося живота, заставляющее тебя чувствовать слишком заполненной.       Несмотря на твой отвратительный статус дочери царя богов, от Зевса тебе досталась лишь привлекательная внешность. Покладистость и невинность твоего характера совершенно отличалась от отродья олимпийских богов.       Именно поэтому ты была его любимицей. — Н-не надо, д-дядя Аид… — в отчаянии цепляешься за его плечи, тщетно пытаясь разглядеть хотя бы остатки былого рассудка в опустошенных после потери всех кто только был близок, черных глазах.       Он баловал тебя с момента твоего рождения.       Носил на руках и смиренно исполнял любые детские капризы, едва заметно улыбался, заслышав мелодию твоего смеха и под притворные обиженные вздохи своей жены соглашался когда-нибудь жениться на своей такой маленькой, но самое главное милой племяннице. — П-простите… простите… — беспомощно зажмурив глаза, ты обхватила руками за его шею, всхлипывая из-за несдержанности вколачивающихся в тебя толчков. — Дядя Аид… простите моего отца.       Ты была не виновата в том, что страх за власть Олимпа у Зевса оказалась настолько же всеобъемлющей, насколько и жестокой. Убийство всей четы королевской семьи подземного мира было неслыханным делом.       И как его дочь ты должна была взять за это ответственность.       «Роль жены тебе все равно подходит больше, чем его маленькой избалованной племянницы…»

Διόνυσος

— Это… это просто смешно! — едва не дрожа от гнева, шипишь, потерянно хватая ртом удушливый воздух.       Перешагнув тело твоего бывшего возлюбленного, Дионис имел достаточно совести, чтобы извиняюще улыбнуться, беспомощно раскинув руки: — Он планировал похитить тебя, моя милая дочь. Развратить прямо в стенах святого святилища на глазах у десятков людей. Связать тебя подобно какой-то рабыне, приковав к одному месту!       От абсурдности всей ситуации тебе хотелось смеяться и плакать одновременно.       В конечном итоге горе, душащее твое сердце, победило. — Он хотел сделал мне предложение! — в отчаянии восклицаешь, всплеснув руками. — Обвенчаться в храме Геры, чтобы получить благословление на брак… и помочь мне сбежать… о-от тебя…       Ты не стыдилась признаться о своей ненависти к родному отцу, поигравшемся с твоей матерью и крайне жестоким образом выбросившем ее с Олимпа, словно наскучившую игрушку.       Дионис был богом.       А ты ненавидела их всех. — Покуда ты моя дочь, ты никогда не выйдешь замуж, милая, — сказал бог вина и экстаза так словно это было общеизвестной данностью.       Однако прежде чем его спина успела покинуть храм, ты сумела крикнуть в его спину яростное: — Ты не сможешь удерживать меня вечно! В конечном итоге в мире найдется мужчина, который полюбит меня как женщину!       Возможно твои слова стали катализатором твоего будущего кошмара.       А может чаша его терпения просто навсего лопнула.       Потому что в следующую минуту Дионис намертво вцепился в твои плечи и мрачно прошептал в нескольких сантиметрах от твоих губ: — Ты уверена? Ведь я с легкостью могу им стать.

Ἔρως

      Ты считала себя похотливым чудовищем.       А если быть точнее то не себя, а сковавшее твою изнуренную душу тело. Иначе объяснить свои то и дело вспыхивающие позывы к дикому, безудержному сексу ты не могла. Хуже всего было то, что на окружающих тебя людей данные «позывы» влияли почти таким же образом.       Проблема лишь заключалась в том, что они влюблялись, а не стремились разделить с тобой постель.       Родители виновато отводя взор, говорили, что это «дар» предков. Что когда-то одну красавицу из ныне Афинских развалин соблазнил Эрос, обеспечив на диво сильным потомством. Так уж сложилось, что из всех твоих сестер и братьев тебе достался один из худших и могущественных даров на свете.       Похоть. — Постой-постой! — оборвав сладкие речи очередного «любовника на одну ночь», ты вытаращила на него глаза. — Что ты имеешь виду под тем, что тебя действительно зовут Эрос?       Нежась в обыкновенных простынях твоей старой кровати, сделанных отнюдь не из шелка, белокурый амур стрельнул в тебя дьявольски хитрым взором, проведя двумя пальцами по изгибу твоей голой спины: — Я имею в виду, что тебе стоило звать меня не «папочкой», а… «предком».       Замерев живым изваянием, ты пропустила как его пальцы своевольно погладили твои ягодицы, уставившись на вероятное божество в спутанных чувствах.       С одной стороны он был твоим пускай и весьма далеким, но родственником.       А с другой секс был… до прискорбия хорош.       Ты почувствовала, как твой мозг замыкает. — Что случилось, моя любовь? — Я переспала со своим дохрена сколько «пра» дедушкой, — застонала ты в подушку. — Дай мне переварить тяжесть своего греха. — Не волнуйся, на суде я замолвлю за тебя словечко перед Зевсом, — задорно пропел Эрос.

Ποσειδών

— Она стала настоящей красавицей, — улыбка на устах Афродиты была нежной, но недобрый блеск ее глаз подсказывал, что намерения у богини любви были не самые честные. — Молодые боги уже оглядываются ей вслед…       Как всегда наблюдавший за происходящим празднованием со стороны Посейдон нахмурился, сжимая кубок с нектаром амброзии: — Что за интриги ты плетешь, Афродита? — Скоро подойдет ее брачный возраст, — хитро прищурилась розоволосая красавица, скрыв змеиную усмешку за своим золотистым кубком. — В Атлантиду полетят столько писем с предложениями о браке, мой несчастный Посейдон. Дочерей всегда тяжело отпускать из отцовского дома.       Тиран морей поджал нижнюю губу, не оценив будущие перспективы: — Она никогда не покинет дворец. Ее место рядом со мной. — Ее юное сердце так влюбчиво и нежно, — с приторной любовью протянула богиня. — Боюсь, что рано или поздно она все равно упорхнет из-под вашего заботливого крыла, дабы обрести свое женское счастье. Если только…       Несмотря на то, как ему претила сладость ее слов, Посейдон все равно посмотрел на нее: — Договаривай. — Если только вы не примите эту нелегкую ношу на себя. Тогда она навсегда останется подле вас, запертая в надежных стенах Атлантского дворца…

***

Примечание.

Изначально гарпии были такие же, как и боги. В те времена боги и титаны были примером красоты. Внешность их была идеальной. Гарпии не являлись исключением, но характер у них был ужасным, а поведение — отвратительным. В результате этого Зевс попросту разгневался на девушек и вместе с другими богами наслал на них проклятие, согласно которому внешность богинь стала соответствовать их характерам.