Evolution is spelt with an R

Через пять дней после их последней встречи, терпение Сириуса лопается. Это даже немного стыдно, честно говоря. Он не смог выждать и недели. Но завтра полнолуние, и Сириус знает, что если они не встретятся сегодня, то он не увидит Ремуса еще два дня, а это просто недопустимо. Он ждет до вечера, терпит до ужаса приятный ужин с родителями Джеймса, на котором ему приходится отвечать на многочисленные вопросы о его новом «парне», на ходу придумывая сказки, чтобы утолить их любопытство, и пиная Джеймса под столом за то, что тот не так уж тайно и смеется. Ну, разумеется, его это веселит. — О, пожалуйста, Сириус, — тянет он, — расскажи нам, как вы познакомились. Мам, это так романтично! В глазах Юфимии плещется восторг, и если кто-то думает, что Джеймс — копия отца, то он смертельно ошибается. Джеймс, может, и выглядит как Флимонт, но характером он пошел в маму. — Очень хочу послушать, — говорит она, делая глоток вина, и складывает руки на коленях в предвкушении. Сириус улыбается своей самой очаровательной улыбкой с щепоткой стеснительности, которая в самый раз подходит к ситуации. — О, ну не знаю… — отвечает он, мысленно скрещивая пальцы. — Это не так уж и интересно. — Вы познакомились в Хогвартсе? — с любопытством спрашивает Флимонт. Питер фыркает в свой стакан с тыквенным соком, и Сириусу приходится остановить себя, чтобы не зыркнуть на него. — Нет, — вежливо говорит Сириус. — Он магл. И это многое говорит о родителях Джеймса, потому что они никак не реагируют. Сириус представляет, как он сказал бы что-нибудь подобное за ужином Блэков и получил бы в ответ самый настоящий скандал. Сириус безмерно рад, что в его жизни есть Поттеры. — И как вы тогда познакомились? — интересуется Юфимия. — Так вышло, что мы встретились в ту ночь, когда ваш сын бросил меня пьяного и без палочки в магловском Лондоне, — говорит Сириус и широко улыбается, когда Эффи разочарованно смотрит на Джеймса. Так ему и надо за то, что вообще поднял эту тему. Сириус планирует напоминать ему об этом до самой смерти. Джеймс, ничуть не обеспокоенный, улыбается. — Это же судьба! Думаю, ты мне еще должен сказать спасибо за новообретенное счастье, мой дорогой друг. — Джеймс, — предупреждает Монти, и плечи Джеймса инстинктивно опускаются при таком тоне. — Он мне помог, — продолжает Сириус, — показал, как дойти до Котла. Мы болтали с ним несколько часов, и я с самого начала знал, что пропал. И это даже, думает Сириус, не ложь. Может, тогда он и не понял, все-таки за ними гнались Пожиратели и оборотни, но теперь, когда он анализирует свои чувства, то понимает, что Ремус завладел его вниманием почти сразу. — Я надеюсь, мы скоро с ним познакомимся, — с улыбкой говорит Юфимия. — Как его зовут? — Ремус, — отвечает Сириус, не видя повода врать. — Интересное имя, — задумчиво бормочет Монти. — Ты уверен, что он магл? Мне кажется, это волшебное имя. Забавно, что Монти так считает, потому что Сириус думал именно так же. Если бы он только знал настоящую фамилию Ремуса… Что-то во всем этом не дает Сириусу покоя, но он не понимает, что именно. Дело не в том, что сказал Ремус — Сириус постоянно вертел в голове их разговоры, но ничто не указывало на то, что Ремус не был маглом. И его действия говорили сами за себя — он радовался, когда видел магию, никогда не ел волшебных сладостей и даже не знал, кто такие анимаги. И все же Сириус не мог избавиться от мысли, что он упускал какую-то маленькую деталь, и это только укрепляло его сомнения. — Его мама историк, — врет Сириус. — Она любит римскую мифологию. Это, кажется, устраивает Монти, и он перестает расспрашивать, а Сириус радуется смене темы, когда речь заходит о их с Джеймсом планах по поводу целительских курсов. Поттеры в восторге от этой идеи, гораздо сильнее, чем от их прошлой затеи стать аврорами. И Сириус их не винит — работа аврора одна из самых опасных в Министерстве, да еще и с зарождающейся войной. Жаль, они не знали, что их сын был гораздо ближе к опасности, чем им хотелось бы думать. К тому моменту, как ужин подходит к концу, желание Сириуса увидеть Ремуса становится просто нестерпимым, и он показывает пальцем на амулет, как бы говоря Джеймсу и Питеру, что он уйдет, как только их отпустят. — Удачи, — шепчет ему Питер. Джеймс хлопает его по плечу. — Любовничку привет. Сириус закатывает глаза и дважды нажимает на амулет, представляя лицо Ремуса. Он собирает вещи и переодевается в новую униформу. Одежда сидит идеально, обтягивает во всех нужных местах и выравнивает температуру тела. Сириусу кажется, что ему даже шагается легче в новых брюках. Может, какое-то заклинание, усиливающее энергию? Магия и правда классная вещь. Вскоре Ремус отвечает, амулет Сириуса вибрирует как раз тогда, когда он пристегивает сумку к поясу. Он улыбается самому себе, нервничая в лучшем смысле этого слова, и резко разворачивается на пятках, аппарируя с громким треском.

***

Когда Сириус появляется в комнате Ремуса, его улыбка настолько яркая, что ей можно было бы осветить целый Лондон. Сириус не чувствует своего лица, и даже не знает почему, но ему кажется, что улыбается он точно так же. — Привет, — говорит Сириус. — Привет. Ремус сокращает расстояние между ними так быстро, что Сириус удивляется, потому что в одну секунду Ремус сидит на кровати, а в следующую уже прижимает его к шкафу, накрывая его губы своими. Сириусу в спину упирается ручка, и в комнате слишком жарко, но именно в этот момент Сириус понимает, что еще никогда не был настолько довольным. Из горла Сириуса вырывается тихий звук, а глаза закрываются сами по себе, когда язык Ремуса проходится по его нижней губе. Это только раззадоривает Ремуса еще сильнее — пальцами одной руки он обхватывает затылок Сириуса, а вторую кладет ему на поясницу. И, о, Мерлин, разве можно скучать по чему-то так сильно, если ты сталкивался с этим лишь однажды. Это до ужаса смешно, и Сириус об этом знает — то, как подгибаются его колени, то, как он цепляется за плечи Ремуса, будто от этого зависит его жизнь, то, как в груди тянет до невозможности сладко и Сириусу хочется, чтобы их губы встретились. Он не может найти в себе гордости, чтобы переживать из-за этого прямо сейчас, ему хочется просто растаять на месте. Ему хочется забраться в Ремуса и никогда не отходить от него. Он хочет уменьшить его и спрятать к себе в карман, звать своим и носить с собой повсюду. — Кто-то скучал, — шутит Сириус, когда они отстраняются друг от друга, переводя дух. Очень сильно переводя дух. — Ты и не представляешь. — Ремус прямо мурчит, зарываясь носом ему в висок, и что это за звук. От этого по спине Сириуса бегут мурашки, потому что, черт, именно это Сириус и хотел услышать, и Ремус его не подвел. Сириус запрокидывает голову, практически умоляя об еще одном поцелуе, и тихо стонет Ремусу в губы, когда он с готовностью подается вперед. То, как Сириус хочет его, просто стыдно, ему стоит хотя бы постараться сдерживать себя. Но, блять, как он может, когда это Ремус? В конце концов, он всего лишь человек, разве нет? — Ты мог бы позвать меня, — слегка разочарованно говорит Сириус, потому что все это время он ждал Ремуса, пока этот дурак, как оказалось, делал точно так же. Ремус фыркает ему в лоб, пальцами поглаживая шею. — Ты сказал звать, только когда ты нужен, — подмечает он. Сириус закатывает глаза, и это не остается незамеченным. — Мне кажется, что я был очень нужен, — говорит он, сцепив руки в замок за головой Ремуса. — Хочешь сказать, что я нуждающийся? — с подозрением спрашивает Ремус, но в его голосе слышится веселье. И чтобы показать, что Сириус и сам немного лицемерит, он вжимается бедром между его ног, где под тканью новых целительских брюк чувствуется вставший член. О, Сириус тоже может поиграть в такую игру. Он проводит рукой по груди Ремуса, вдоль его подтянутого живота, и накрывает ладонью его довольно заметную эрекцию. — М-м-м, — мычит Сириус и ухмыляется. — А это не так? Ремус не отвечает, но и ему не нужно, не с тем, как он прижимается к нему, а рука Сириуса все еще лежит между ними. Это объективно неудобно, но Сириусу плевать, потому что Ремус слегка оттягивает его за волосы, чтобы иметь лучший доступ к его челюсти и шее. Сириус глупо улыбается, вздрагивая от ощущения зубов, задевающих, но не кусающих нежную кожу. — Я не уверен, что это хорошая идея, — бормочет Ремус и, в противовес своим словам, толкается бедром навстречу руке Сириуса. — Что? — спрашивает Сириус, удивленно моргая. — Почему? — Завтра полнолуние, — напоминает ему Ремус вместо настоящего ответа. Сириус чуть хмурится, все еще ничего не понимая. — И? Рука Ремуса соскальзывает со спины Сириуса и крепко обхватывает его задницу, заставляя Сириуса рвано вздохнуть. — Чем ближе луна, тем меньше я себя контролирую, — говорит он и впивается в местечко за ухом, без сомнения оставляя там отметину. — Я могу случайно сделать тебе больно. С губ Сириуса срывается поистине стыдный всхлип, и он думает, что может просто кончить прямо так, не коснувшись себя, как какой-то подросток с бушующими гормонами в кладовке с метлами. Совершенно выдуманная ситуация, разумеется. Сириус не может решить, Ремус сейчас серьезно или просто хвастается, зная, как это звучит. Правда? Дикий, не сдерживающий себя Ремус, единственное желание которого трахать Сириуса вплоть до следующей недели? Эм… да, пожалуйста. — Мерлин, Ремус, — выдыхает Сириус, вцепившись ему в плечо. — Если ты не трахнешь меня прямо сейчас, я взорвусь. Особого приглашения не нужно, и Сириус, честно говоря, сомневается, что Ремус нашел бы в себе силы отступить, если бы Сириус сказал, что не хочет, потому что он слышит, как из груди Ремуса вырывается раскатистый рык. Звук, очевидно, настолько нечеловеческий, что Сириус инстинктивно замирает, как кролик перед хищником, и голова идет кругом от внезапно пробежавшего по телу адреналина. И, опять же, спасибо Мерлину за магию, потому что Сириус еще в том состоянии, чтобы пробормотать нужные заклинания за секунду до того, как Ремус срывает с него новые брюки, отклоняясь как раз достаточно для того, чтобы Сириус мог пошевелить рукой. Он возится с ремнем и странной молнией на штанах Ремуса, матеря маглов и их непонятные выборы в одежде себе под нос. Как только они остаются без штанов, Ремус поднимает одной рукой ногу Сириуса, кладя ее себе на бедро. Сириус закусывает губу, грудь тяжело вздымается, и они оба вздыхают, когда пальцы Ремуса входят в него, не встречая никакого сопротивления. — Блять, — выдыхает Ремус, и его глаза смотрят Сириусу прямо в душу, отчего ему хочется вздрогнуть сильнее, чем от двигающихся внутри него пальцев. — Ты пришел подготовленным? Сириус слегка усмехается. — Нет, но магия просто замечательная штука. Ремус врезается в него губами, стукаясь зубами и переплетаясь языками, и без лишних усилий приподнимает его. Шкаф опасно скрипит, но им обоим настолько плевать, что они не будут ничего с этим делать. Сириус думает, что если им придется переместиться куда-нибудь, то он рухнет, как хлипкий карточный домик, потому что не сможет прождать ни секунды. — Останови меня, если будет больно, — бормочет Ремус, и Сириус крепче обхватывает его ногами, издавая жалобный стон. И ему больно — магия это круто и все такое, но даже она не всесильна, когда дело касается смазки и подготовки, особенно учитывая размер члена Ремуса — но будь Сириус проклят, если он хотя бы попытается остановить его. Он рад жжению, скованности, чувству, словно его вскрывают в самом лучшем смысле из всех возможных. Он знает, что пожалеет, но это забота будущего Сириуса. Его собственный член, зажатый между ними, пульсирует, требуя внимания. Он видит, что Ремус действительно старается сдерживаться. Его лоб усеян каплями пота, а руки заметно дрожат — не от того, что он держит Сириуса, Сириус уверен, что проблема не в этом, а в том что он борется с желанием схватить, смять, разорвать. Это одновременно вызывает восторг и страх, и Сириус знает, что он играет с огнем, когда хватается рукой за плечо Ремуса и насаживается на него, вырывая из его горла очередной низкий рык. Сириус плевать, он хочет большего, он хочет увидеть Ремуса во всей красе. В том, чтобы наблюдать за тем, как Ремус распадается на части, есть что-то прекрасное, потому что обычно он достаточно собран и рационален. Сириус хочет видеть, как волк в его глазах борется за свободу. — Блядский боже, — стонет Сириус и берет его за челюсть, впиваясь ногтями ему в щеку. — Двигайся! И это, кажется, было последней каплей для Ремуса — провокация, дерзость, команда. И Сириус имеет честь застать точный момент, когда Ремус проигрывает волку внутри себя. Его зрачки сужаются, будто ему в глаза резко ударило светом, оранжевые радужки вспыхивают огнем, а губа ползет в сторону, обнажая ряд неестественно белых зубов. Ремус чуть ли не впечатывает его в шкаф, толкаясь, и Сириус вскрикивает, когда по телу растекается волна боли и удовольствия, обжигая позвоночник Адским Пламенем. Сириус находит в этой позе что-то, что, как ему думалось, ему вряд ли так понравится. Он полностью бесполезен, он не может двигаться, может только позволить Ремусу брать его так, как он хочет — быстро и жестко. Иной вид свободы, за которым Сириус и не думал, что будет гнаться. Он вяло замечает, как ящики в шкафу ударяются о его стенки с каждым толчком бедер Ремуса, как на пол падают вещи, как его стоны и вскрики отскакивают от стен и потолка маленькой комнаты. Ремус почти молчит, только в его груди низко гудит, пока сам он губами прижимается к линии пульса Сириуса. Сириусу больше не важна разрядка, он уже прошел тот момент, когда ему хотелось, чтобы его коснулись, сейчас он просто покачивается на волнах желания и удовольствия. Сириус чувствует приближающийся оргазм Ремуса каким-то необъяснимым шестым чувством, замечает, как Ремус обхватывает его еще крепче, как впивается зубами ему в кожу, как его член набухает еще сильнее. Сириус хочет, чтобы Ремус кончил, даже сильнее, чем он сам, ему уже плевать на себя, и он вздрагивает в унисон с Ремусом, когда он наконец достигает края с таким животным звуком, что Сириус сомневается, что Ремус вообще помнит о том, что он человек. Они замирают в таком положении на долгую минуту, Ремус все еще внутри, прижимается лбом к ключицам Сириуса, пока они оба пытаются восстановить дыхание. — О, Боже, — задыхается Ремус, и когда он поднимает взгляд, то Сириус знает, что момент упущен. Он снова здесь, снова человек, а волка затолкали куда-то глубоко. Глаза Ремуса расширяются от осознания того, что он сделал, и его брови сползаются вместе, выражая такую вину, что Сириус чувствует укол сочувствия в груди. Ремус выходит из Сириуса с мокрым звуком. Он явно хочет опустить его на пол, но Сириус обхватывает его руками и ногами, не позволяя. — Сириус, — шепчет Ремус, и его взгляд полон страха. — Блять, мне так жаль… Сириус криво улыбается и качает головой. — О чем ты говоришь? Это было замечательно. Ремусу так не кажется. Он хмурится и отталкивается от шкафа, чуть ли не спотыкаясь о болтающиеся вокруг лодыжек штаны, в попытке дойти до кровати и осторожно усадить на нее Сириуса. — У тебя идет кровь… — пристыженно шепчет он и наклоняется, чтобы осмотреть отметины зубов, оставленные на шее Сириуса. — Ага, — бормочет Сириус, чувствуя легкое головокружение. — Я уже чувствую, как мне хочется съесть сырой стейк. — Это миф, — на автомате возражает Ремус, и Сириус фыркает, потому что это очевидно. Ремус опускает голову и зализывает укус, заставляя Сириуса зашипеть от легкого жжения. О, Сириус даже не знал, что ему нравится, когда его помечают таким образом. Что еще он узнает о себе с Ремусом? — У тебя все еще стоит, — говорит Ремус так удивленно, что Сириусу приходится сдержать смешок, чтобы не показаться грубым. Раздраженно вздохнув, он хватает его за ткань футболки и притягивает к себе для поцелуя. Возможно, он чувствует металлический привкус своей крови на языке Ремуса, а может, это только в его воображении. Ремус целует его в ответ, сперва нерешительно, будто он не уверен, что Сириус хочет этого на самом деле. Сириус оттягивает его нижнюю губу, и Ремус мычит ему в рот, низко и тепло, и этого достаточно, чтобы Сириус выгнулся на кровати, отчаянно всхлипывая. Потому что, Мерлин правый, ему нужно кончить, прямо сейчас, или он взорвется. — Блять, — бормочет ему в губы Ремус, прижимаясь ближе. — Я здесь, щеночек, я здесь. Секунду. Ремус запускает руки под футболку Сириуса, приподнимая ее и разрывая поцелуй, а потом стягивает ткань через голову Сириуса, возвращаясь к нему спустя мгновение. Сириус снова обхватывает его ногами, притягивая к себе, ища трения, но Ремус осторожно расцепляет скрещенные за его спиной ноги и сам спускается вниз. Его руки повсюду — на плечах Сириуса, на груди, животе, бедрах. Каждое касание легче перышка, будто он боится, что Сириус рассыпется под его пальцами. Что забавно, учитывая, какое безумие было несколько минут назад. Губы Ремуса находят его сосок, проколотый, разумеется, и Сириус бы поздравил самого себя с такой замечательной идеей, если бы его мозг мог обрабатывать какие-нибудь мысли кроме тех, в которых Сириусу нужно извиваться и стонать под Ремусом. Ремус надолго не задерживается, оставляя дорожку поцелуев на животе Сириуса. Звук, который издает Сириус, когда Ремус берет его в рот, можно описать только как то, что он давится воздухом. И, милостивый Мерлин, Ремус просто отлично сосет. Глаза Сириуса закатываются, а пальцы подгибаются от окутывающего его тепла, от давления, когда Ремус начинает сосать быстрее, и от неожиданных пальцев, оказавшихся внутри него — все еще влажного и растянутого. Жжет, но Сириуса это не беспокоит, потому что Ремус находит его простату с точностью человека, настолько близкого к профессии медика, насколько может только быть восемнадцатилетний оборотень, и все остальное теряет значение. Остается лишь ритмичное безжалостное давление его пальцев и сводящее с ума тепло его рта. Сириусу не нужно много времени чтобы кончить — всего пару толчков, пару поглаживаний, и он с немым стоном изливается Ремусу в горло, даже не находя в себе сил предупредить его. Сириус едва ли замечает, как Ремус оставляет осторожные поцелуи на его бедрах. Он вздыхает и устало улыбается, поднимая руку, чтобы провести по коротким волосам Ремуса, и, Мерлин, как же он скучал по этому ощущению. — Ты в порядке? — тихо спрашивает Ремус и нависает над Сириусом, уперевшись локтями по обе стороны от его головы. — В полном, — бормочет Сириус, довольно потягиваясь. Позвоночник пронзает вспышкой боли, и он морщится. — Нет, не в полном, — говорит Ремус со смесью раздражения и тревоги. — Будь тут, я сейчас вернусь. А куда я пойду, хочется спросить Сириусу, но язык его не слушается, так что он просто согласно мычит. Ремус встает с кровати, и Сириус прикрывает глаза, вслушиваясь в то, как он шагает по каменному полу, открывает ящики и что-то ищет. Вскоре Ремус возвращается и устраивается между ног Сириуса. — Уже второй заход? — слабо шутит Сириус. — А ты смешной, — саркастически бормочет Ремус. Сириус слышит, как Ремус откручивает крышку, и комнату наполняет запах эвкалипта. Заживляющая мазь, думает Сириус, и его сердце почти болезненно сжимается, когда липкие пальцы Ремуса касаются его входа. На раздраженной коже мазь кажется холодной и успокаивающей, и когда Ремус вводит в него палец, то это совсем не сексуально и не возбуждающе, хотя не то чтобы Сириус смог бы возбудиться в течение следующего часа. Это нежно, заботливо, любяще. — Спасибо, — хрипло говорит Сириус, его голос дрожит совсем немного, и Сириус искренне надеется, что Ремус не заметил этого. — Прости меня, пожалуйста, щеночек, — снова повторяет Ремус, оставляя быстрый поцелуй на тазовой косточке Сириуса, прежде чем подняться и нанести ему немного мази на шею. Сириус смотрит на него, полуприкрыв глаза, молча любуясь зрелищем. Ремус выглядит бледным, бледнее, чем когда Сириус только пришел к нему, но его щеки ярко-красные, так сильно, что под этим румянцем не видно даже веснушек. — Перестань извиняться, — говорит Сириус, и его голос уже гораздо сильнее. — Я этого хотел. Он снова подтягивает Ремуса к себе за футболку, и тот с готовностью склоняется над Сириусом, зарывшись носом ему в волосы. Сириусу чувствует ухом его горячее влажное дыхание, и ему интересно, какой запах слышит на нем Ремус. Наверное, пот, эвкалипт от мази и запах их возбуждения. Сириус обхватывает его за торс руками и поднимает голову, чтобы поцеловать в уголок челюсти. — Я сделал тебе больно, — шепчет Ремус. — Я не хочу делать тебе больно… Сириус вздыхает, эти слова сильно ранят его, и он обнимает Ремуса покрепче. — Ремус, я понимаю, что ты чувствуешь себя виноватым, но я не знаю, как еще сказать тебе, что мне такое нравится, — говорит он. — Я люблю пожестче; мне нравится видеть тебя таким свободным; мне нравится, как ты себя при этом чувствуешь. — Я не думаю, что это хорошо, — признается Ремус, запуская пальцы в волосы Сириуса. — Мне не нравится терять контроль. Сириус усмехается. — Любовь моя, не знаю, как это выглядело с твоей стороны, но я уверен, что весь контроль был у тебя. Он знает, что Ремус имел в виду не это — не контроль над Сириусом. Контроль над собой, но тут Сириус ему ничем не поможет. Он не знает, каково это быть оборотнем, что они чувствуют перед полнолунием. Но если ему из раза в раз придется говорить Ремусу, что все правда в порядке, то он с радостью будет это делать. На секунду Ремус напрягается, его дыхание сбивается с ритма, и даже если у Сириуса нет сверхчеловеческих способностей, он чувствует, что сердце Ремуса начало биться быстрее. — Как ты только что назвал меня? Сириус мысленно стонет и прикрывает глаза. Глупый, глупый, безрассудный дурак. Влюбленный дурак. Джеймс был прав. — Прости, — пристыженно бормочет он, — оно само… Ремус приподнимается на локтях, чтобы заглянуть Сириусу в лицо, и Сириус хочет, чтобы он этого не делал. Потому что он, наверное, очень покраснел. А Сириус не краснеет. Никогда. Ну, почти никогда. — Нет, мне нравится, — говорит Ремус, осторожно улыбаясь. — Можешь сказать еще раз? Сирус возмущенно смотрит на него и фыркает. — Нет. Улыбка Ремуса становится шире, и он улыбается, не сводя взгляда с Сириуса. — Да ладно тебе. Скажи еще раз. Не то чтобы Сириус раньше так никого не называл. Он вообще не считал ласковые прозвища чем-то очень важным. Возможно, половина мужского населения Хогвартса хотя бы раз слышала в свой адрес что-то похожее — в шутку и не очень. Но на этот раз все было по-другому, словно Сириус действительно имел это в виду. Он вздыхает, смирившись с этим неловким моментом. Может, если он не будет подавать виду, Ремус не станет вдумываться в это слишком сильно. — Нахуй иди, любовь моя, — с ухмылкой тянет Сириус. Ремус смеется — хриплым смехом, который Сириус просто обожает — и наклоняется, чтобы поцеловать его. Это неуклюжий поцелуй, потому что Ремус все еще улыбается, а Сириус одновременно хочет зацеловать его до смерти и пнуть. — Тебе лучше? — спрашивает его Ремус спустя какое-то время. Его губы красные и припухшие, а в глазах плещется радость — вся вина позабыта. — Или еще болит? Сириус прислушивается к своему телу, жжение почти прошло. Может, завтра он даже сможет нормально ходить и сидеть — жалко, конечно, он бы не отказался от такого напоминания. — Не знаю, — задумчиво говорит он и театрально вздыхает. — Думаю, тебе придется еще немного похлопотать надо мной. Чтобы наверняка. Ремус довольно улыбается и проводит рукой по его щеке. — Это я могу, — говорит он. — Ты что-нибудь хочешь? Есть? Пить? Сириус закатывает глаза. — Я пошутил, — отвечает он и чувствует растекающееся в груди тепло. — Я как огурчик. И это оказывает неожиданный эффект на Ремуса, потому что он выглядит разочарованным, словно ждал возможности поухаживать за Сириусом. Как странно. — Ладно, кое-что есть, — сдается Сириус и прячет улыбку, когда Ремус изгибает бровь, выражая готовность. — Можешь принести мою сумку? Она привязана к брюкам. Ремус кивает и встает, чтобы найти сумку, а Сириус приподнимается на локтях, чтобы полюбоваться его голой задницей. Хороша. Очень даже хороша. — Эта? — Ремус присаживается на край кровати, протягивая ему сумку. Сириус кивает, тоже принимая сидячее положение, чтобы посмотреть на Ремуса. — А когда у тебя день рождения, кстати? — с улыбкой спрашивает он. — Пожалуйста, скажи, что сегодня, потому что я с подарками! Ремус наклоняет голову и нерешительно улыбается. — Десятого марта. А у тебя? — Третьего ноября, — отвечает Сириус. — Ты старше меня! — Его, кажется, искренне удивляет этот факт, и Сириус с подозрением смотрит на него. Он все еще видит в нем ребенка? Потому что полчаса назад он так не считал. — Да, — говорит Сириус, закатывая глаза. — Склонись перед старшими. Ремус фыркает от смеха и шутливо хватает его за лодыжку, впиваясь сильными пальцами в сухожилия. — И все равно ты щеночек, — улыбается он. Сириус недовольно косится на него. — Не провоцируй меня, иначе я превращусь в Бродягу и оближу тебе лицо, как самая настоящая собака. К сожалению, Ремус не начинает дрожать от страха, так что Сириус решает сменить тему и достает из сумки пакет, который он собрал для Ремуса в Сладком Королевстве. — Так, подарок номер раз, — говорит он, передавая пакет Ремусу. — Потому что я считаю, что это преступление, что ты еще не пробовал волшебных сладостей. Ремус неверяще смотрит на бумажный пакет в своих руках. — Ты купил мне… сладостей? — Ну, да, очевидно, — с улыбкой отвечает Сириус. — Я понабрал разного, но тут много шоколада. Ты же любишь шоколад, да? — Да? — это больше звучит как вопрос, и Сириус ухмыляется, потому что Ремус выглядит абсолютно очаровательно. — Боже, Сириус, не стоило… Если он так реагирует на шоколад, то Сириус даже не знает, какая реакция его ждет на все остальное. Он вздыхает и лезет за ними в сумку. Все еще прижимая пакет из Сладкого Королевства к груди, Ремус в ужасе смотрит, как он достает стопку черной одежды, которая слишком большая, чтобы уместиться в такую маленькую сумку без помощи магии. — Это одежда, сделанная специально для целителей, — объясняет Сириус, кладя стопку между ними. — Я взял нам обоим для госпиталя. В нее встроены самые разные чары, они сработают и на маглах, так что можешь пользоваться. — Сириус, — выдыхает Ремус. — Это слишком. Ну, цена точно была не маленькой, но Сириус не собирается посвящать в это Ремуса. Он снова ему улыбается. — Я собираюсь баловать тебя по полной, и ты ничего с этим не сделаешь, — заявляет он. Исчезнувший румянец возвращается на лицо Ремуса в десятикратном размере, и он откладывает пакет, прежде чем нерешительно провести пальцами по ткани брюк, лежащих сверху. — Я не смогу это принять, — серьезно говорит он. — Порадуй меня, любовь моя, — с улыбкой просит Сириус. Это оказывает желаемый эффект, и Ремус не принимается спорить, но все равно поглядывает на него с опаской. Сириус в последний раз запускает руку в сумку, представляя, какие протесты начнутся, стоит ему достать пачку купюр. Ему ничего не известно о магловских деньгах — с этим всегда разбирался Джеймс, если они куда-то выходили — но эта сумма эквивалентна пятиста галлеонам. Не самая большая сумма, почти треть от общей стоимости одежды, и капля в море по сравнению с его наследством. Но и не пустяковая трата, особенно для того, кому трудно найти себе даже еды. — Я знаю, что ты скажешь, — начинает Сириус, кладя стопку поверх одежды. — И я не хочу это слушать. Ремус смотрит на деньги, потом на Сириуса, потом опять на деньги. — Ты с ума сошел? — безэмоционально спрашивает он. — Это не для тебя, — уточняет Сириус. — Это для всех. Я бы купил припасов, но я ничего не смыслю в магловской медицине, и понятия не имею, что вам нужно. Так что, по правде говоря, это очередной пункт из списка дел, а не услуга. — Ты сошел с ума, — подводит итог Ремус, все еще с подозрением косясь на деньги. — Купите все, что нужно, для госпиталя, купите одежду, купите еду. Все, что нужно, — со вздохом говорит Сириус. — Слушай, я знаю, что ты не хочешь их брать. Но у меня правда достаточно денег, и я правда хочу помочь любым способом. Ремус хмурится. — Ты уже помогаешь. Ты спас столько жизней! — И я смогу спасти еще больше, если у вас будет достаточно припасов и еды, — давит Сириус. — Делай с ними что хочешь, я не стану их забирать. С сокрушенным выражением лица Ремус накрывает глаза ладонью и вздыхает. — Блять, поверить не могу… Сириус внимательно следит за ним, закусив губу, и решительно не знает, что делать. Он проебался? Это действительно чересчур? Нет, уперто думает он, им нужны деньги. И у Сириуса они есть. Поделиться — достаточно логично. — Ладно, — в какой-то момент говорит Ремус и кивает, складывая руки на коленях. — Не знаю, что и сказать… Спасибо. — Хорошо. Всегда пожалуйста. — Сириус сияет и указывает на забытый пакет со сладостями. — А теперь попробуй Перечных Чертиков! Я хочу посмотреть, как ты дышишь огнем!