Автор оригинала
jinibaby (aestaeticism)
Оригинал
https://archiveofourown.org/works/53451673
Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Минхо успокаивал себя, что расставание - это к лучшему, и что он сможет бросить Чана за несколько дней. Но спустя три недели после расставания они лежали голыми на диване в студии Чана, уверяя друг друга, что это просто секс.
Примечания
Работа переведена с разрешения автора💞
Перейдите по ссылке и поставьте автору кудос ✨ это будет лучшей благодарностью🥰 (это можно сделать с помощью впн и без регистрации на сайте)
Часть 1
31 мая 2024, 12:00
You know it’s time
That we grow old and do some shit
Входная дверь квартиры щелкает, а затем слышится сигнал электронного замка. Минхо смотрит в потолок. С задернутыми шторами его спальня слабо освещена, разбавлена цветом светло-голубых обоев – все кажется безжизненным, тускло-серым. Часы на прикроватной тумбе показывают начало седьмого, хотя обычно Минхо в это время еще спит. Однако сегодня он чувствует себя паршиво под тяжестью очередной ошибки. Он заставляет себя встать из постели, потому что Дуни громко мяучит из кухни, требуя еды от своего раба. На стуле рядом с кухонным островком лежит черная толстовка с капюшоном. Минхо, будучи лишь в одних боксерах, потягивается и старается игнорировать злосчастный предмет – свидетельство и доказательство того, что он слишком слаб и глуп для того, кто спит со своим бывшим уже третий раз за месяц – но это действительно сложно, когда твой дом слишком маленький, а Суни, другой кот, продолжает играть с рукавами худи. Когда они расстались девять месяцев назад, Минхо успокаивал себя, что это к лучшему, что он покончит с Чаном за несколько дней. Через три недели после расставания они лежали голыми на диване в студии Чана, уверяя друг друга, что это был просто секс. Что все будет в порядке. Было предельно ясно, что Чан врал, когда говорил это, но Минхо всегда умел хорошо притворяться, что верит всей чуши, что говорит Чан. Минхо прекрасно осознает, что он тянет с этим, что он использует Чана в своих интересах, что на самом деле это совсем не похоже на его поведение. Но он позволяет этому происходить снова и снова, и снова, и снова. Это происходило так много раз, что ему кажется, что он потерял контроль над ситуацией. Ткань толстовки, что касается его обнаженной спины, дарит знакомые ощущения. Если Минхо закроет глаза и сконцентрируется, то он может даже представить пальцы Чана, что покоятся на его спине. Это проблема. Проблема, которую Минхо должен был решить несколько месяцев назад. Он должен был все прекратить, когда они расстались. Но вот сейчас он здесь – с тремя котами и с черным худи его бывшего на стуле. Через пару часов он собирается на работу и надевает спортивные штаны и толстовку поверх уродливой футболки с принтом кота, оправдываясь перед собой, что не стирал вещи уже несколько недель.***
Минхо заходит в кофейню, где практически безлюдно. Хенджин сидит за столиком возле окна. Его волосы собраны в хвост, и он перебирает карандаш в руке. Через несколько мгновений он замечает Минхо и отметину на его шее. Минхо уже сожалеет об этой встрече. – Чан-хен сделал это? Рука Минхо мгновенно дергается, чтобы прикрыть синяк горловиной толстовки. Он выругался на Чана еще ночью, когда понял, что тот оставил засос на видном месте, что он делает редко. Но Ли все же надеялся, что выреза худи будет достаточно, чтобы прикрыть. Как видно зря. – Заткнись. Ты ничего не видел. Хенджин фыркает, откидывается спиной на стул и ехидно улыбается. Он пьет американо со льдом, несмотря на относительно ветреный день и приближающийся осенний холод. Классический Хенджин. Сейчас он выглядит немного усталым, потягивая кофе. – Ты в порядке? – спрашивает Минхо, также сделав заказ. Он задерживает свой взгляд на Хенджине немного дольше. – Я просто был занят, – Хенджин пожимает плечами, мельком глядя в окно. – Я взял несколько заказов на арты, и застрял на одном из них. Чанбин-хен пытался мне помочь, но, знаешь… – Ты заставлял его рисовать? – Минхо не может сдержать смеха, как и Хенджин. – Типа того. Но он так ужасен в этом. Он отлично поддерживает. Я еще никогда не чувствовал столько мотивации, чтобы рисовать. Также он дает отличные комментарии к моим статьям. Хенджин замолкает на время, когда официант приносит Минхо кофе в керамической чашке, от которой обжигает кончики пальцев. – Он так сильно старается, потому что это ты. Я вот очень хочу увидеть, что он нарисовал, – комментирует Минхо, хотя он уверен, что Хенджин ему ничего не покажет. Он слишком сильно любит Чанбина, чтобы так его подставлять. – Так и что… – начинает Хенджин, кутаясь в свой мягкий кардиган, но при этом выглядит довольно серьезно. – Это все-таки Чан или нет? Минхо вздыхает, полностью отвлекаясь на кофе. Он здесь не самый лучший. Вообще он даже на вкус слегка подгоревший, и Минхо думает, что это расплата за то, что он спит с бывшим, но он не хочет объясняться. – Почему ты так сильно заинтересован моей половой жизнью, Хван Хенджин? – говорит он вместо этого. Вообще дело не в заминке и не в том, чтобы сказать Хенджину, что да, это сделал Чан. А в том, что Минхо провел последние девять месяцев, убеждая себя, что никакой проблемы нет. Он не обращал внимания на гигантский труп их отношений, что гнил посреди комнаты. Он ел, спал, работал рядом, делая вид, что его не существует. Вот Хенджин и спрашивает его, был ли это Чан, подразумевая, что Минхо должен признать проблему – посреди комнаты лежит труп. И он начинает гнить. – Вообще ни разу, – рассеянно отвечает Хенджин, дергая торчащую нить кардигана. – Но Чан говорил с Чанбином, а тот – со мной. Чан тоже продолжает говорить, что все в порядке, и вы не встречались, но Чанбин легко распознает ложь хена. А Бан Чан пиздец как ужасен во лжи. – Спроси Чана тогда. Почему меня спрашиваешь? Минхо прекрасно знает, почему Хенджин спрашивает его. Чан готов себя подставить, лишь бы не выдать Минхо. Вероятно, он доверился Чанбину, придумав, что говорит о дальнем родственнике или друге друга. Как будто Хенджин и Чанбин не были там, наблюдая, как корабль идет ко дну у них на глазах. – Вы двое настолько разочаровываете, что идеально подходите друг другу. Я реально надеюсь, что вы будете вместе. Или же нет, лучше не надо. Забей. Минхо медленно выдыхает, не сводя глаз с отвратительного кофе. Ему интересно: будь он достаточно маленьким, он смог бы утонуть в нем и забыть обо всем? Может, тогда бы он перестал трахаться с Чаном несколько раз в месяц. – Мы не сойдемся. Хенджин смотрит на него, как бы спрашивая Минхо, кого именно он пытается убедить.***
Чан немного опаздывает на их первое свидание. Они дружат уже несколько лет. И Минхо знает, как Чан одержим работой и ночными прогулками, но он все равно не может скрыть своего разочарования – он до сих пор сидит один в ресторане, где Чан забронировал столик для свидания. Минхо настаивал на том, что он на самом деле не хочет ничего особенного, поэтому Чан выбрал небольшой вьетнамский ресторанчик. Минхо почти уверен, что встреча не будет похожа на настоящее свидание, но это нормально. Он ожидает именно этого. На улице идет дождь. Минхо выбирает столик у окна, через которое открывается вид на улицу Ханнам. Всего в нескольких метрах впереди асфальт блестит от света фар. Официант рекомендовал более уединенное место, но Минхо подозревал, что Чан опоздает, а потому он просто хочет смотреть на дождь, пока будет ждать. Через полтора часа наконец приезжает Чан. Он одет так красиво, что Минхо никогда таким его не видел: шерстяное пальто, джинсы и теплый свитер. Но он настолько промок, что Минхо спешит передать ему салфетку, лежащую на столе. – Какого черта? Почему ты без зонта? – Минхо замолкает. – Очередной австралийский прикол? Чан виновато улыбается, когда Минхо пытается высушить его пальто и спасти его волосы. – Водитель такси сказал, что впереди пробка, и предложил дойти пешком. Что я собственно и сделал, но, кажется, я недооценил дождь. Минхо вообще думает, получится ли что-то из этого свидания? Хенджин познакомил его с Чаном много лет назад, и долгое время они были просто друзьями. Чан, будучи самым старшим в их компании, всегда имел тенденцию вести себя слишком взросло для своего возраста. И Минхо, что был всего на год его младше, решил взять часть этого бремени на себя. Это было еще во времена, когда Минхо встречался со своим первым парнем и считал его своим соулмейтом. Когда у них не сложилось, Чан завернул Минхо в одеяло и смотрел с ним какой-то странный австралийский сериал, пока Ли наконец не заплакал от того, насколько плох был сериал, что уже и забыл о том, что его бросили. После этого Минхо оказывался в доме Чана гораздо чаще, чем это было необходимо. Затем спустя несколько месяцев Чан пригласил его на свидание. Минхо не мог придумать причину, чтобы отказаться. Поэтому он здесь. Как Минхо и предполагал, сидение за столиком в маленьком вьетнамском ресторане на самом деле не было похоже на свидание. И не потому что ресторан не был шикарным. А потому, что они ели вдвоем так много раз, что для них это было совершенно обычным делом – сидеть рядом друг с другом, выбирая что-то из меню. – Это и в самом деле не похоже на свидание, правда? – говорит Чан смущенно, словно озвучивая мысли Минхо. Оно и правда не похоже. Но сейчас Минхо может лишь сосредоточиться на том, что волосы Чана начинают виться, а ворот свитера все еще влажный. Он не может перестать думать о том, что у Чана, вероятно, мокрые носки, и ему вообще неудобно. Но он все равно ставит комфорт Минхо превыше всего, ведь беспокоится о их свидании. И это определенно сводит Минхо с ума. – Хен, может, пойдем домой? – спрашивает он, наклоняясь. Он видит, как лицо Чана слегка опускается, но он все еще искренне улыбается. – Хорошо. Мы можем уйти, если ты хочешь. И каким-то образом это еще больше раздражает Минхо. Ведь это он заботится о Чане. И у него на самом деле не было никаких причин отказаться от свидания, ведь полюбил Чана. И если уж на то пошло, он действительно хотел, чтобы у них все получилось. Когда Чан практически встает, Минхо тянет его за руку, фактически заставляя его тут же остановиться и посмотреть на него в замешательстве. – Разве мы не уходим? – Ты весь промок насквозь, – говорит Минхо. Он смотрит на одинокую каплю, стекающую с беспорядочных завитков Чана на его виске. – Сейчас декабрь, и очень холодно. Может, перенесем свидание домой? Чан улыбается шире, и от этого появляются ямочки на щеках. – Тогда возьмем на вынос? – Да, мне нравится фо. На улице все еще идет дождь, когда они добираются до квартиры Чана. Они полностью промокшие, но заходя внутрь, смеются беспричинно. Минхо сбрасывает свои ботинки, повиснув на спине Чана. Его квартира пустая, тихая, но очень знакомая. Минхо чувствует, как будто он вернулся домой. Напряжение, копившееся все это время, пропадает, как только он проходит дальше. Он не знает, каким образом они переходят к поцелуям на диване. Минхо не готов к близости. Тепло руки Чана, что покоится на изгибе его шеи, разливается по всей его коже. Минхо не волнует мокрая одежда, что липнет к телу. Он проводит рукой по волосам Чана, наслаждается вздохом, который он издает прямо в губы и целует его в ответ.***
– Что ты имеешь ввиду, говоря, что отправил помощь? – спрашивает Минхо, стоя у входа в корпус танцевальной академии. Дождь льет, как из ведра, а Хенджин должен был отвезти его домой сегодня после занятий. Минхо стонет от разочарования, когда он видит, как к нему подъезжает знакомый черный джип. – Черт возьми, Хван Хенджин! Ты попросил Чана приехать за мной? – Не совсем. Это больше похоже на то, что это он предложил. Я позвонил Чанбину, чтобы сказать, что еду к родителям, а Чан был там и… Минхо сбрасывает разговор, открывает дверцу машины и запрыгивает внутрь, даже не слушая, что там ему говорит Хенджин. Тот рьяно хочет снова свести их вместе, чтобы они снова были счастливы. Но они это обсудят в какой-нибудь другой день. На улице нещадный ливень, Минхо бесится, а машина Чана – его шанс вернуться домой и, возможно, провести уютную ночь со своими котами. В машине пахнет так же, как и раньше, а маленькая фигурка коалы, что Чан привез из Сиднея, до сих пор висит на зеркале заднего вида. – Привет, котенок, – Чан говорит так, словно они утром поцеловали друг друга на прощание после того, как съели подгоревшие яйца с тостом на завтрак. Минхо замирает и видит, как Чан вжимает плечи, поняв, что он сказал. Минхо ждет самые долгие секунды в жизни, чтобы тоже поздороваться тихим голосом. – Привет, Бан Чан, – пауза, во время которой Минхо вспоминает все их прошлые взаимодействия: поцелуи, прикосновения, шептания. – Давно не виделись. Чан усмехается и качает головой. – Верно. Дней двадцать или около того? Минхо не хочет говорить ему, что прошло чуть больше времени. Он даже не знает, почему его это так волнует. В конце концов они теперь просто друзья с привилегиями. Конечно, было трудно привыкнуть к тому, что секс с бывшим не связан никакими обязательствами, а в глазах друзей они все еще близки. Но они взрослые люди. Еще сложнее было привыкнуть к тому, что они с Чаном почти не разговаривают. Это буквально встречи ради секса, и даже во время них Чан менее разговорчив, чем раньше. Но секс с ним очень комфортный и знакомый до деталей. Минхо знает его тело до сантиметров, как и Чан впрочем: он в курсе, что Минхо нравится, а что – нет, знает все его причуды в процессе и о заботе после. Чан также хорошо знает, что нужно приоткрыть окно машины, потому что Минхо тошнит, когда внутри становится слишком тепло. Минхо замечает этот маленький жест точно также, как и пакет бумажных салфеток, который он оставил на приборной панели несколько месяцев назад, когда Чан был простужен. Минхо задается вопросом: помнит ли об этом Чан? – Хенджину пришлось уехать к родителям, да? – спрашивает Чан, отвлеченно поглядывая на Ли. Минхо просто хмыкает – он не в настроении говорить. – Возможно. Но также возможно, что вы, ребята, просто спланировали все это, чтобы я согласился встретиться с тобой, – спустя некоторое время с горечью добавляет он. Минхо замечает боль, мелькающую в глазах Чана. – Я не помню, чтобы мне пришлось убеждать тебя в прошлом месяце, – грустно отвечает Бан. В прошлом месяце, когда мы занимались сексом – мысленно парирует Минхо. Но Чан прав. Убеждать Минхо не было необходимости, потому что он сам был заинтересован. Во всяком случае, он побудил Чана остаться у него дома, после того, как они встретились, чтобы выпить с друзьями. Он был тем, кто вторгся в его пространство. – Разве это имеет значение? – спрашивает Минхо. – Конечно, – отвечает Чан, пожимая плечами. Минхо ничего не говорит, когда они проезжают мимо его дома. Он знает, куда направляется Чан. Ему не нужно смотреть на дорогу, чтобы понять, что они едут домой к старшему. Он думает, что ему следует попросить отвезти его домой. Но Минхо слаб, а привычки – страшная штука. Секс с Чаном – это как одна сигарета в месяц, которую Минхо может себе позволить, когда он слишком напряжен. Он знает, что это плохо для них обоих, знает, что не должен позволить затащить себя обратно в объятия Чана. Но когда он делает первый шаг, Минхо послушно следует за ним. Чан целует его еще до того, как в фойе загорается свет, одной рукой обхватывая челюсть Минхо, как он это делает всегда. Поцелуй с языком и зубами. На вкус, как кофе, который Чан, должно быть, выпил перед встречей; и он также отдает всеми невысказанными словами. Это поцелуй не для того, чтобы залечить их открытые раны. Дверь открывается с характерным звуком, и Минхо думает, что Чан будет продолжать его целовать, пока они не займутся сексом на диване. Это не первый раз, когда они не доходят до спальни, потому что оба слишком быстро раздеваются. Но в этот раз Чан наклоняется и обнимает его, делая глубокий вдох, прежде чем сплести их руки. Он потирает большим пальцем ладонь Минхо, и тот тихо вздыхает. Он знает, к чему это все идет. И если бы он был не таким говнюком, он бы сразу ушел. Ушел до того, как они сядут на кровать и будут слишком голыми. Минхо едва ли успевает разделить с Чаном дыхание, ненадолго отрывается от него и возвращается в реальность. Но он позволяет Чану молча проводить его в спальню. Они не включают свет, когда заходят в комнату. Холодный блеск от рекламного щита рисует знакомые тени. Взгляд Минхо колеблется, прежде чем снова посмотреть в глаза Чану. Тот останавливается, притягивает его, проводит ладонью по щеке и снова целует прямо в дверном проеме. Это более мягкий и продолжительный поцелуй, чем тот, что был до этого. Но все равно Минхо чувствует, как его разрывает изнутри. – Тише, – шепчет Чан прямо в губы. Минхо кладет руки ему на спину, затем кончиками пальцев забирается под ворот рубашки, чтобы снять ее. Чан извивается, когда Ли проходит вдоль позвоночника, притягивает Минхо к себе за талию, скользя языком по его губам. Минхо рассеянно бросает одежду на пол и быстро расстегивает ремень на джинсах Чана, когда тот утыкается в изгиб его плеча. – Почему ты так оделся сегодня? – раздраженно спрашивает Минхо. Он не привык к тому, что Чан носит джинсы. Он надевал их всего пару раз на свидания. Обычно одежда Чана мягкая и удобная. Ее легко надевать и снимать, разумеется тоже. – Ты кого хотел соблазнить, когда ехал из студии в Академию? Чан смеется, слегка кусая место чуть выше ключицы. Не настолько, чтобы причинить боль или оставить след, но достаточно, чтобы пустить удовольствие по спине Минхо. – Тебя? – Минхо почти чувствует ухмылку на своей коже, и когда он не отвечает, Чан просто поднимает голову и смотрит на него, позволяя остаться рядом. Они примерно одного роста, и Минхо не считает себя физически слабым, учитывая, сколько раз в неделю он заставляет себя ходить в зал. Но тем не менее, широкие плечи Чана, а также его взгляд, словно он хочет похоронить себя в нем, иногда заставляют Минхо чувствовать себя совсем беспомощным. Он слышит, как Чан делает несколько шагов к кровати, как она скрипит под его весом, и только тогда поднимает глаза. – Ну, и? – спрашивает Чан с глупой, кокетливой улыбкой на его таком же глупом, но красивом лице. – Так и будешь стоять там, котенок? Минхо фальшиво улыбается в ответ и подходит ближе, чтобы сесть на колени и обхватить его шею. – Нет, Бан Чан, – отвечает он, делая акцент на его полном имени в отличие от Чана, что использует ласковое прозвище. Минхо отвлеченно замечает, что в комнате небольшой беспорядок, одежда разбросана на стульях и кровати. Он задумывается, как вообще выглядела эта комната, если Чан только кровать заправлял на этой неделе? – Хен, ты ел? – спрашивает Минхо, когда Чан наклоняется, чтобы поцеловать его в плечо, а затем и грудь. Его пальцы скользят по краю толстовки, пока Чан не просовывает руки под нее – ладони сразу же сжимают талию Минхо. Чан на мгновение поднимает голову, все еще прижимаясь щекой к груди Минхо, который уверен, что он слышит его сердцебиение, громко и отчетливо барабанящее в его груди. – Конечно, котенок. Я думал, что ты не заботишься обо мне, – беззаботно шутит Чан. Но каждая из его шуток подобна камню, брошенному в стену, что Минхо так старательно пытался построить между ними. Каждый раз, когда они спят вместе, Минхо наблюдает за новой трещиной и молится, чтобы стена не рассыпалась окончательно. Он усмехается. Ведь он заботится о Чане. Во всяком случае в этом и заключается проблема. Минхо слишком заботится о нем, хотя вообще не должен этого делать. Он должен был давно разорвать связь между ними, как он и обещал себе сделать много месяцев назад. – Не знаю, – врет он. Чан знает. Но вместо этого он просто улыбается и ничего не говорит. Он рисует круги на бедрах Минхо, а потом задирает его толстовку, притягивает Минхо ближе и слегка цепляет зубами сосок, пока Ли не издает легкий стон, зачесывая волосы Чана на затылок. – Помоги мне, – просит Минхо, пытаясь снять толстовку. Чан снимает кофту и бросает ее на пол. Минхо слегка выгибает спину, пытаясь прижаться к члену Чана и получить облегчение от трения. В любой другой день они уже были бы совершенно голыми на диване. Но Минхо ясно видит, что сегодня вечером Чан не хочет торопиться. И он знает, как тяжело будет уйти после того, как они закончат; когда Чан залечит все его старые раны и откроет новые. В движениях Чана нет спешки. Он нежно переворачивает Минхо и укладывает его на кровать, глядя сверху вниз. Минхо узнает в его взгляде грусть и необузданную привязанность. Чан очень красив, у него милые ямочки, когда он улыбается, а со спины он невероятно горяч, и Минхо, вероятно, мог бы смотреть на его задницу часами. И несмотря на все это, все же глаза были его самой любимой частью в этом человеке. И еще пушистые, растрепанные локоны, которые Чан так ненавидит. – У нас нет времени, хен, – поторапливает Минхо, но только потому, что ему страшно. Чан наклоняется и целует прямо над резинкой штанов Минхо, медленно развязывая шнурок и стягивая их ниже. Чан оставляет несколько поцелуев на члене через ткань боксеров и проводит ногтями по его бедрам. Вся эта нежность и близость будоражат. И Чан делает это намеренно медленно, глядя на Минхо, чтобы при каждом втором поцелуе не то бросить вызов, не то спросить разрешения. Когда Чан ласкает его член через ткань белья, Минхо прикрывает рот рукой. Он извивается, инстинктивно подтягивает ноги, но Чан с силой толкает его бедра вниз и раздвигает. – Спокойнее, Минхо~я, – усмиряет Чан, но вибрация вызывает дрожь по спине, и он подавляет стон. – Давай же, быстрее, – настаивает Минхо, пытаясь спустить белье вниз и желая скорее ощутить губы Чана на своем члене. Бан посмеивается над его нетерпением, как будто Минхо не видит явного возбуждения в джинсах старшего и не чувствует несдержанности в его движениях. Но вместо этого Чан кусает его внутреннюю сторону бедра: мягко, нежно, а затем чуть сильнее с намерением запечатлеть след от зубов. Минхо разрывается: удержать голову Чана там или же заглушить свое хныканье, которое угрожает сорваться с его губ. Когда же Чан снова кусает и слегка втягивает кожу, Минхо знает, что там останется синяк. Чану всегда нравились его ноги, он всегда оставлял следы там, где другие не могли их увидеть. Как будто это было их маленьким секретом. Чан продолжает в своем ритме, и Минхо становится нетерпеливее с каждым мгновением, почти крича от разочарования после того, как Чан снимает боксеры, и Минхо чувствует его дыхание возле головки. Чан наконец смыкает губы. Минхо потряхивает, он стонет и выгибается на кровати. Он задыхается, когда чувствует, как язык Чана обвивает головку и спускается ниже к основанию. Чан раздвигает бедра шире и берет член глубже. Минхо податливо позволяет ему, пока бедра все борются с сильной хваткой, что удерживает их неподвижно. – Хен, мне нужно больше, – успевает сказать Минхо. Он хватается за простыни, стараясь не дергать Чана за волосы и не толкаться глубже в горло. – Поласкай меня, – добавляет он тише. Чан поднимает глаза прежде, чем выпустить член Минхо. Его взгляд колеблется – смотрит на покрасневшие шею и уши Минхо. Ли уверен в себе в постели также сильно, как и застенчив в том, чтобы о чем-то просить. Чан знает об этом и иногда пользуется ситуацией, когда чувствует себя более игривым. Но сегодня, видимо, все совсем иначе. Чан просто выдыхает с легкой улыбкой и обхватывает член Минхо, пальцем проведя вдоль уретры, пока тянется за смазкой к тумбочке. – Ты чего такой нетерпеливый? – А ты почему такой тормоз? Чан открывает смазку, и Минхо раздвигает бедра еще шире, словно отвечая на вопрос старшего. Его лицо краснеет еще больше, когда он видит ухмылку на все еще блестящих губах Чана, но заставляет себя отвести взгляд в потолок. – Хорошо, я понял, – соглашается Чан и надавливает холодным смазанным пальцем, чтобы помассировать проход. Минхо судорожно вздыхает, чувствуя, как дрожат его бедра, когда Чан медленно проникает двумя пальцами. Он все же дергает за кудри и стонет, когда чужие губы снова накрывают его член. Чан позволяет это сделать. Как и всегда. Он даже не пытается остановить его, а просто сжимает внутреннюю часть бедра, когда тот все сильнее насаживается на его пальцы. Минуты растяжки кажутся Минхо вечностью. Голова кружится, а пятки впиваются в матрас каждый раз, когда Чан намеренно надавливает на простату. Становится все труднее и труднее контролировать свои бедра, из-за чего хватка Чана становится только крепче. Минхо вздыхает с облегчением, когда Чан выпускает его член и убирает пальцы. Ведь теперь он ждет только того, чтобы Чан вошел в него и наконец трахнул. Секс с ним привычен, поэтому Минхо, не думая, переворачивается на живот и раздвигает колени. Когда они еще встречались, Чан находил гибкость Минхо одновременно возбуждающей и очень забавной. Когда Минхо в первый раз оказался в этой позе, Чан сказал, что это какое-то извращение – заниматься сексом с балериной. Со смесью смущения и раздражения Минхо ответил, что он и есть танцор, на что Чан только снова рассмеялся. Сейчас же Чан не смеется и не шутит. Минхо слышит, как он за его спиной раздевается, и когда матрас прогибается сильнее, он оглядывается. Чан великолепен: на его носу блестят капли пота, а кончики его кудрей влажные и слегка прикрывают глаза. – Все хорошо? – спрашивает Чан, целуя лопатку. – Входи уже, – кивает Минхо, приподнимая бедра. – Скажи, если будет больно, – говорит Чан, надевая презерватив и выравнивая бедра Минхо, прежде чем войти. Минхо прикусывает губу. В конце концов у них не было секса какое-то время и, несмотря на то, что Чан использовал смазку, это не сильно облегчило ситуацию. Минхо приходится заглушать всхлипы подушкой, которую он сжимает пальцами, пока он не заставляет себя медленно дышать. Он чувствует, как Чан напрягается позади него, пытаясь двигаться, как можно медленнее. Но к моменту, как он входит полностью, Минхо начинает трясти. – Прошло много времени, – Чан упирается лбом к затылку Минхо, – прости, котенок. Тебе должно быть больно? Минхо мог бы посмеяться над этим, но не сейчас. Наверное, это потому что из-за учебы и работы у него совсем не было времени, чтобы удовлетворить себя, а с последней встречи с Чаном прошел уже месяц, и поэтому это было намного больнее, чем обычно. Чан переплетает их пальцы. – Все в порядке. Просто не торопись, – говорит Минхо, вжимаясь в подушку. Он доверяет Чану, ведь он знает, что делать. Это не первый случай, когда Минхо слишком тугой. Чан двигается плавно, задавая медленный и неглубокий ритм, что позволяет Минхо расслабиться. Он чувствует, как мышцы Чана напрягаются, он крепко сжимает руку Минхо и покрывает поцелуями плечи и затылок, нежно шепчет на ухо, от чего Минхо снова покрывается румянцем. – Черт, хен… – стонет Ли, когда Чан толкается под нужным углом, заставляя тело Минхо выгибаться ему навстречу. Чан стонет позади, еще крепче сжимая руки Минхо. И в момент, когда он готов уже почти кончить, Чан резко меняет позу, переворачивая их. Минхо даже не успевает пожаловаться, как Чан закидывает его ногу себе на плечо и снова толкается. Минхо почти кричит, прикрывая рот свободной рукой, пока вторую Чан прижимает к подушке и глубоко толкается внутрь. Когда они встречаются взглядами, Михно точно знает, чего хочет Чан, потому что они делали это раньше, и сегодня он не хочет ему отказывать. Поцелуи во время секса прекратились, когда они расстались. Но вот Чан наклоняется, Минхо притягивает его ближе и целует со всей силы. Это не сладкий и нежный поцелуй – он голодный, рваный. Чан сбивается с ритма и переводит дыхание. – Минхо… – он говорит так, словно умоляет и кладет голову на ключицы. Звучит так, словно умоляет не делать ему больно. Поэтому Минхо крепче сжимает его руку. Он немного меняет позу, обхватывая ногами талию Чана, тем самым позволяя себе близость, которой у них не было месяцами. – Давай, Чан. Я хочу кончить, – призывает он. Чан протягивает руку между их телами, обхватывает член Минхо, чтобы помочь ему. Тот закрывает глаза и издает тончайший звук, поднимая голову с подушки и прижимаясь ближе к плечу старшего. Он чувствует, как напрягается его тело, пока он гонится за оргазмом и наконец с дрожью кончает в руку Чана. Чан следует за ним, и Минхо чувствует, как дрожит его тело, а ритм становится беспорядочным. Чан тихо шепчет его имя и продолжает неровные фрикции. Минхо становится неловко и он похлопывает Чана по спине, чтобы тот остановился. Чан успокаивается и в поисках еще одного поцелуя просто касается губ Минхо, после чего просто укладывает голову на его грудь и вздыхает. – Останься на ночь, – шепчет Чан. Если бы Минхо был более лучшей, храброй версией себя, то он бы так и сделал. Но он слабак и трус. – Я не могу. Мне нужно на работу с утра, – качает головой он. – Я могу отвезти тебя, – говорит Чан, не поднимая головы. Видимо, он не совсем понимает, что Минхо имеет в виду. – У тебя же здесь есть нужные вещи. Минхо не решается ответить, потому что Чан прав. Однако то, как он говорит, напоминает Минхо о времени, когда они еще встречались. Еще до того, как он все испортил. Тогда он мог просто остаться, не думая ни о чем. Тогда мысль о совместном завтраке тешила, а не пугала. – Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, хен, – повторяет он так, чтобы его мысль наконец дошла. Может, дело в его тоне, но фраза заставляет Чана поднять голову и посмотреть на него с болью в глазах. Он может возбуждаться сколько угодно, но Минхо знает, что секс для Чана – это близость и интимность. Он, вероятно, наслаждается послевкусием больше, чем самим процессом. И то, что Минхо дает ему это, имеет определенные последствия, с которыми он все еще не готов столкнуться. – Мне пора идти. Минхо сталкивает с себя Чана и садится на край кровати, где делает глубокий вдох, прежде чем встать. Его ноги все еще похожи на желе, но он напрягается и собирает разбросанную одежду. – Я бы хотел, чтобы ты остался, понимаешь? Нет ничего плохого в том, чтобы остаться, Минхо~я. Минхо буквально заставляет себя не оглядываться, потому что знает, что, взглянув на Чана, он тут же сдастся. Поэтому Чан видит только его спину. – Увидимся, хен. Его телефон вибрирует, когда он закрывает за собой дверь квартиры Чана. Звонит мама, но он не отвечает ей.***
Перед самым Соллалем Минхо получил неожиданный звонок от родителей. К тому моменту они с Чаном уже сходили на несколько свиданий, и он оставался у него пару раз. Чан кормил его котов, когда Минхо уезжал в Нью-Йорк на семинар, а Минхо помогал Чану с покупкой сезонной посылки из Кореи, чтобы отправить ее семье Чана в Австралию. Они погрузились в новую рутину, и Минхо наслаждался этим. Он – существо привычки и комфорта. Он ненавидит перемены и вызовы. Его самая большая надежда в жизни – жить спокойно, пока он не уйдет на пенсию и не поселится за городом со своими котами. Ему больше ничего и не нужно. Так что, когда Чан занял место в его не примечательной жизни, Минхо чувствовал себя более довольным, чем ожидал. Поэтому, когда ему позвонила мама и сказала, что с отцом что-то случилось, из-за чего они не могли забрать его на праздники, Минхо это сбило с привычного положения дел. – Не волнуйся, это просто сломанная нога. С папой все в порядке. Но, к сожалению, он не сможет забрать тебя. Может, ты приедешь после праздника? – Так не пойдет, мама, – Минхо рассеянно кусает губы и качает головой. После праздников ему нужно работать. И хотя Кимпо совсем недалеко, Минхо все же предпочитает приезжать сразу на несколько дней. – Я просто поеду на метро, а потом возьму такси до дома. Все в порядке, – успокаивает он. И правда, все в порядке. Хотя Минхо придется немного изменить свое расписание, так как ему потребуется намного больше времени, чтобы приехать к родителям таким способом. Во время разговора Чан оживляется, и Минхо видит, как он встает с дивана и подходит к нему, интересуясь. – Что случилось? – шепчет Чан, обхватив обеими руками талию Минхо и положив подбородок ему на плечо. – Мам, подожди секунду, – говорит Минхо в трубку, прежде чем отложить телефон и объяснить ситуацию. Чан хмыкает и целует Минхо в плечо. – Разве я не могу отвезти тебя? По крайней мере, у меня нет никаких планов. – Чан замолкает на мгновение. – Скорее всего родители просто позвонят мне по видео, поздравят с Новым годом и покажут Берри. У нас нет особых традиций на Соллаль. Минхо уже хочет отказаться, но слышит голос мамы в телефоне. – Это Чан-хен, мама. Он говорит, что может меня отвезти. – Здравствуйте, мама Минхо. Это Бан Чан. Я мог бы отвезти Минхо к вам, если вас это устраивает, – повторяет Чан, когда Минхо ставит на громкую связь. – Ты можешь остаться, если привезешь его. Ты все равно не сможешь работать в Соллаль, Чан~а. Приезжайте! Мы все вместе сделаем пельмени. – С удовольствием! Спасибо! – Чан смеется, крепче прижимая Минхо к груди. Минхо вешает трубку. Чан целует его в щеку и возвращается на диван, потягиваясь на нем. – Меня представят семье как горячего парня или?... Минхо закатывает глаза, лениво следуя за ним, и плюхается рядом, бесстыдно вторгаясь в его пространство и прижимаясь спиной к его груди. – Мне нужно подумать об этом, – задумчиво отвечает он. Его семья уже знает Чана, поэтому не будет большой проблемой сказать маме, что некоторые детали их отношений изменились. Тем не менее, они только недавно начали встречаться, а в последний раз, когда Минхо представил кого-то, как своего парня, его родители были убиты горем, узнав о их расставании. – Котенок, я слышу, как ты думаешь. Все в порядке, я просто пошутил, – успокаивает Чан, поглаживая руки Минхо. Он расслабляется, сосредотачиваясь на ровном биении сердца парня. Но он не может избавиться от беспокойства о том, что Чан никогда не думает о себе. Он задается вопросом, наступит ли время, когда он пойдет на компромисс ради чего-то, что опустошит его, только для того, чтобы Минхо чувствовал себя более комфортно. – Нет, серьезно. Я подумаю об этом. В итоге он представляет его не как своего парня. Его родители и бабушка принимают Чана как давно потерянного сына, и Минхо не хватает смелости сказать им об их отношениях. Ни во время первого ужина, когда они чистят мандарины, сидя на полу с бабушкой Минхо и его котами, ни на следующее утро, когда они вместе лепят пельмени. Чан ничего не говорит, не жалуется. И, несмотря на обещание все же сказать правду, Минхо все равно не поднимает эту тему.***
Сидя рядом с Джисоном в закусочной, Минхо ест свой рыбный пирог, когда Джисон поднимает вопрос о Чане. Минхо на пятьдесят процентов был уверен, что это произойдет. В конце концов Джисон, Чанбин и Чан работают вместе в одной продюсерской студии, и им было бы сложно не заметить перемены в настроении Бана. Особенно после их последней встречи. – Чанбин мне уже сказал, что он отсиживался в студии в течение двух недель. Не напоминай мне об этом, Сон~а, – сухо комментирует Минхо, глядя на красный соус на тарелке с ттокпокки между ними. – Значит, ты признаешь свою вину? Минхо пожимает плечами, задвигая куда подальше волнения о том, ест ли Чан и заботится ли он о себе. Ему должно быть все равно. Ему все равно. Они больше не вместе, и Бан Чан – взрослый мужчина, который должен быть в состоянии функционировать самостоятельно и который прекрасно знает, какие последствия у дружбы с привилегиями. – Мы встретились, переспали. И я ушел после его предложения остаться. Так что, думаю, я виноват. Минхо не уверен: он не скрывает ничего потому что это Джисон или потому, что гнилой труп отношений Чана и Минхо достиг точки невозврата? Джисон вздыхает и хмурит брови. Его щеки округляются. – Не удивительно, что он расстроен. Ты настоящий мудила. – Спасибо, я в курсе. – Детка, ты не понимаешь. Ему потребуется от десяти до пятнадцати рабочих дней, чтобы вернуться к псевдо-нормальной жизни, и даже тогда… Мы не можем избавиться от депрессивных песен в течение последних девяти месяцев, понимаешь? – Пожалуйста, скажи мне, что это не вмешательство, чтобы воссоединить нас, – Минхо подцепляет ттокпокки зубочисткой. – Потому что мы оба знаем, почему это не может произойти. – На самом деле нет, – Джисон выпрямляется. – Но почему нет? Вам было так хорошо вместе. Тогда ты не был таким говнюком, а он был счастлив. Минхо медленно выдыхает. – Он не был счастлив, он был… – он понимает, что это ложь. – Неважно, – обрывает он. Джисон неодобрительно качает головой. – Хен, я просто хочу сказать… Ты разбил сердце Чану, когда бросил его. Либо возвращайся обратно, либо вообще прекрати любые отношения. Я не хочу выбирать чью-либо сторону, но это не закончится ничем хорошим ни для кого из вас. Минхо тоже не хочет выбирать, потому что он не сможет выбрать себя. Он хочет что-то сказать, но звонок телефона прерывает его. Минхо смотрит на экран в течение некоторого времени. Звонит Чан. – Ты не ответишь? – спрашивает Джисон, но Минхо колеблется – его рука зависает над экраном, пока тот не гаснет. Затем он получает уведомление. “В прошлый раз я забыл у тебя толстовку. Она нужна мне. Можешь принести? Я буду в студии”. Минхо стонет, прекрасно зная, что у Чана еще куча таких же толстовок в его черном, как смоль, гардеробе. Более того у него не мог уйти месяц, чтобы заметить отсутствие этой кофты. Естественно ему не нужна та самая толстовка, которую он оставил у Минхо, и она уже могла стать частью его гардероба. – Это смешно. Он просто хочет, чтобы я приехал к нему. Минхо знает, что это всего лишь стратегия, чтобы понемногу разрушать стену, что он воздвиг между ними. Он знает. Но ведь ему не все равно. Это одновременно и худшая, и лучшая его черта. Да, ему не все равно, но он ведет себя как полный придурок. Джисон с любопытством наклоняет голову набок, ухмыляясь, потому что он не шутит, когда говорит, что знает Минхо, как самого себя. – Значит, ты не пойдешь? – он берет его на слабо. – Вообще-то я мог бы просто отдать толстовку тебе… – он пытается, но невозмутимость Джисона только вызывает у него усмешку. – Ладно, мне пора идти. Не даю гарантий, что десять-пятнадцать дней не превратятся в двадцать-тридцать. – Честно, мне даже интересно, что такого Чан находит в тебе.***
Студия 3Racha находится в жилом квартале Синса-донг в новом высотном здании. Это немного странное место для студии, учитывая, что там в основном расположены офисы разных клиник. Но Минхо уже привык ездить в лифте с людьми, которые только вернулись от стоматолога или пластического хирурга. Вид из окон студии однозначно компенсирует странный выбор здания. Минхо приезжает в студию уже под вечер и набирает пароль на замке. Внутри полная тишина, свет не горит, и если бы он не знал Чана так хорошо, подумал бы, что его еще нет. Но тем не менее он знает, что когда Чан работает один, он уединяется в дальней комнате. Минхо медленно проходит туда, по пути его взгляд цепляется за беспорядок на столе импровизированной кухни: пустые контейнеры из-под рамена и несколько полупустых пластиковых стаканов. Неважно, сделал это Чан или Джисон напакостил, Минхо все собирает и выбрасывает в мусорку. Видимо, шум в коридоре настораживает Чана, потому что Минхо слышит, как открывается дверь, а после и голос старшего, который окликает его. – Это я, – отвечает Минхо, снимая плащ. Он кладет толстовку в шоппер, думая, что если бы он вел себя тише, то мог бы просто оставить кофту на стуле и убежать. Чан бы возненавидел его за это навсегда, но возможно это было бы к лучшему. Разумеется, Чан не позволит ему это сделать. Ему требуется некоторое время, чтобы выйти, взъерошить волосы и спрятать их обратно в черную толстовку, идентичную той, что у Минхо в сумке. – Как дела? Ты обедал? – с улыбкой спрашивает Чан. Минхо знает, что он спрашивает не из вежливости, ведь Чан не такой, что довольно иронично, потому что он может сам не поесть, но всегда следит за тем, чтобы Минхо был сыт. – Я обедал с Джисоном, – кивает Минхо. – Он сказал, что приедет через пару часов. У него какая-то встреча. – Да, точно. Он встречается с клиентом. У нас заказали несколько песен, и поскольку Джисон работал над ними больше всего, я подумал, что пусть сначала он встретится с клиентом. – Чан разъясняет ситуацию, о чем Минхо совсем не просил. И он должно быть понимает это, потому начинает улыбаться, а затем и смеется. Минхо знает эту улыбку и смех, и он знает, что после смущения Чан самоуничижительно скажет. – Тебе, наверное, все равно, но в любом случае… Ну началось. Минхо вздыхает, проводя ладонью по лицу. – Мне всегда интересно то, что вы делаете. Я прослушал все ваши треки. Даже те, что вы записали, когда еще были подростками. Чан снова улыбается, но в этот раз на лице проскальзывает грусть. Минхо только сейчас смотрит на него по-настоящему. Как он и думал, Чан действительно выглядит уставшим. Мешки под глазами такие же как всегда, но он выглядит морально разбитым, чего Минхо видел не часто. Минхо сглатывает, не сводя глаз с Чана, пока тот стоит в двух шагах от него, как будто не зная, как подойти. Он смотрит на него, словно боится, что Минхо исчезнет, если он моргнет. – Я принес её… Толстовку, – говорит Минхо, пытаясь переключить внимание на причину, по которой он здесь. Но как он и ожидал, Чан смущается. – А, толстовка, – только сейчас он, кажется, замечает шоппер с кофтой у Минхо в руках. – Да, спасибо. Она мне очень нужна, – говорит он, стараясь не обращать внимания на точно такую же толстовку, в которой он сейчас. Минхо больше не может. Он не может быть здесь, притворяясь, что Чан позвонил ему только потому, что ему нужен был предлог, чтобы увидеться. Это неправильно и несправедливо, и он, вероятно, должен просто уйти. Или лучше сказать, что он вообще не должен был приходить. – Слушай, я… – Прости, – выпаливает Чан, подойдя ближе, чтобы дотянуться до рук Минхо, и он, как идиот, позволяет ему это сделать. – Я знаю, что это я все испортил. Я не должен был у тебя ничего просить. Мы можем просто все оставить так, как было до расставания. Почему бы нам не попробовать еще раз? Он не выглядит отчаянно, когда спрашивает и сжимает кончики пальцев Минхо. Скорее, он выглядит обнадеживающим, как будто желает, чтобы Минхо, которого он знает, просто забрал его обратно. Но Минхо знает, что Чан не сделал ничего плохого. Не он все испортил, а Минхо. Он боялся мыслей о конце, в то время как для Чана это было началом, и поэтому он сбежал. И потом ему было страшно, но он был слишком эгоистичен для того, чтобы уйти насовсем, поэтому он снова оказался в объятиях Чана, притворяясь, что между ними ничего больше не будет. Что это был просто секс. – Хен, мы больше не можем это обсуждать, – Минхо поднимает голову, но видит, как Чан незаметно вздрагивает, а после избегает его взгляда. Ему больно. Минхо не знает, заплачет ли Чан, и он не знает, сможет ли успокоить его. – Слушай, я могу… – Пойми, я никогда не переставал любить тебя, – говорит Чан, отпуская руку Минхо. Странное ощущение. Она вдруг стала такой легкой, пустой. Чувствовал ли Чан то же каждый раз, когда Минхо отпускал его руку, и внезапно укол вины ударил прямо в грудь. – Но, котенок, я не думаю, что смогу так дальше. Я действительно люблю тебя, но ты убиваешь меня. Я… я не хочу чувствовать это постоянно, – он делает паузу и судорожно вздыхает. – Я не могу просто заниматься с тобой сексом. Минхо на мгновение замирает, все еще пытаясь разобраться во внезапном чувстве покинутости, которое он ощущает. Он качает головой и оставляет шоппер на кухонном столе, где он недавно прибрался. – Тогда я не могу дать тебе то, что ты хочешь. Извини. Он ставит точку. И это даже не звучит как извинение, но это все, что он может дать Чану. Минхо не оглядывается, когда уходит, из-за всех сил стараясь не обращать внимания на слабый отблеск, когда Чан протирает глаза тыльной стороной ладони.***
По иронии судьбы Минхо расстается с Чаном тоже зимой. Он не думал об этом и совсем не планировал. Это не было вызвано ссорой или увядающей любовью. Всего пять слов выбивают Минхо из равновесия. Пять простых слов – это все, что требуется для того, чтобы сбежать. – Может, нам стоит жить вместе? – спрашивает Чан, сидя за столом, пока Минхо что-то готовит. Он сидит там со своим сэндвичем и самой теплой улыбкой на свете, как будто спрашивает, что они будут смотреть вечером. – Что? – Съехаться. Или я мог бы переехать к тебе. Без разницы. Но я подумал, поскольку ты почти все время у меня, то ты мог взять своих котов и переехать ко мне. Разве нет? Чан прав. Вещи Минхо уже разбросаны по всей квартире: от зубной щетки в ванной до небольшой кучки носков и нижнего белья, которые Чан положил в крошечную корзинку во втором ящике своего шкафа. Есть несколько удобных футболок, которые он надевает, когда приходит к Чану после работы. И даже пара кошачьих игрушек, которые каким-то образом попали в карман пальто Минхо, а потом остались в этой квартире. Минхо не уверен, когда он начал относиться к квартире Чана, как к собственной, но он не может отрицать, что совместное проживание не принесет много изменений в их рутину. И тем не менее Минхо замирает, когда Чан спрашивает об этом. Ему даже не весело. Он просто поворачивается и пожимает плечами. – Да, конечно, – говорит он, а затем вздыхает, поворачиваясь обратно. Чан всегда говорит, что он завидует тому, как Джисон хорошо знает Минхо, но он весьма хорошо знает язык его тела. – Тебе не нравится эта идея. Минхо хмурится. Конечно, Чан видит его насквозь. У него не хватает смелости посмотреть ему в глаза, и когда он наконец это делает, Чан изо всех сил пытается сделать вид, что все в порядке. – Мне просто интересно, что будет, когда мы расстанемся, и знаешь… Мне просто некуда будет идти. После этих слов маска принятия на лице Чана рассыпается. – Минхо, я прошу тебя жить вместе, а ты уже думаешь о том, что мы расстанемся? – на лице Чана смешиваются замешательство и разочарование. Минхо принимает удар и смотрит на руки Чана. – Конечно, думаю. Ведь в прошлый раз все закончилось не очень хорошо. В последний раз, когда Минхо жил с парнем, которого он считал своей родственной душой, он никогда не думал о расставании. И может поэтому, он не ожидал того, что в итоге произошло. Ему было больно, и рана была еще свежей, чтобы Минхо мог снова так легко довериться и повторить те же шаги. Чан знает, потому что он был рядом, когда это произошло. Он видел, как Минхо прошел через это, и, возможно, именно из-за этого сейчас он выглядел не просто разочарованным, но и подавленным. – Но это же не должно произойти прямо сейчас. Я предложил, потому что ты по сути уже живешь здесь. – Чан замолкает и подходит к Минхо, чтобы обнять его. Он кладет подбородок на его голову, клюет губами в лоб и выдыхает. – К тому же ты же знаешь, что все будет по-другому, котенок. Минхо хотел бы, чтобы это было так просто. Он хотел бы просто забыть о страхе, грызущем его желудок при мысли о том, чтобы двигаться дальше. Дело даже не в том, что он не доверяет Чану, он просто не уверен в себе, что не разрушит то, что у них есть. – Ты не знаешь этого, хен, – шепчет он, но позволяет Чану завладеть им, по крайней мере, пока. Когда они обнимаются на диване ночью, Минхо почти чувствует, как Чан готовится к тому, что может сделать Минхо. В конце концов Чан знает его гораздо лучше, чем он сам готов признать. На следующий день, когда Минхо уходит, он забирает несколько своих вещей и оставляет записку с извинениями. По дороге домой он постоянно спрашивает себя, что Чан будет делать с остальными вещами: сожжет или будет оплакивать? Или, может, и то и другое?***
Минхо сам заходит в квартиру, прежде чем Хенджин и Чанбин успевают дойти до двери. Привилегия владения пароля от их квартиры связана с тем, что однажды Хенджин потянул мышцу так сильно, что не мог ходить как раз в тот момент, когда парни были заняты поиском новых клиентов в Сиднее с Чаном, и ему никто не мог помочь, кроме Минхо. В последние девять месяцев Минхо злоупотреблял своей привилегией гораздо чаще, чем обычно. Но что он может поделать? Минхо, как кот – ему нравится находиться рядом с людьми, которых он терпит. А терпит он только Хенджина и Чанбина. Его привилегия также связана с риском наткнуться на эту парочку, целующуюся на диване полуголыми. Но Минхо это даже нравится. Он всегда стоит возле входа, пока они пытаются снова одеться, а он сам делает несколько фото, чтобы поделиться ими в общем чате. На этот раз он приближает камеру на Чанбина, когда делает снимок. Он знает, что скинет это фото Хвану. – Джисон говорил тебе, что Чанбин издевался над ним на днях? – спрашивает Хенджин, когда они открывают коробку с пиццей. Они позаботились о том, чтобы заказать экстра сырную с корочкой по просьбе Хенджина. – Я не издевался. Я просто был немного расстроен, потому что мы поссорились утром. – Вы ссоритесь? – Минхо выгибает бровь. Парни отвечают одновременно, что его даже немного подбешивает. – Все время? – Я был в ярости, что он пошел на встречу с одним из своих глупых друзей и не нашел времени, чтобы встретиться со мной, – многозначительная пауза. – Я называю это предательством. – О, определенно. – Минхо кивает. – У тебя слишком много друзей, Чанбин~а. Тот лишь смеется, качает головой и откусывает пиццу. – Во всяком случае, я его не запугивал. – Хен, ты сказал, что он плакал. – Немного шмыгнул носом, потому что он подумал, что я злюсь. Но он сделал это сам, я ничего ему не делал, Джин~и. Минхо слушает, как они препираются, и ест кусок пиццы. В углу комнаты стоят полотна Хенджина. Те, которые Минхо видит сразу, выглядят, как цветные этюды, другие же скорее походят на автопортреты. Рядом с ними стоят еще несколько полотен, явно сделанные неопытной рукой, а потому прикрыты другими работами Хенджина. Должно быть, это работы Чанбина, о которых недавно говорил Хван. Они не так ужасны, как думал Минхо, что заставляет его задуматься о том, что Чанбин действительно старается. Это мило, что Хенджин разделяет с ним хобби, а Чанбин согласился на это, и что они просто наслаждаются обществом друг друга. Минхо смотрит на ребят, чувствуя себя одновременно невероятно одиноким и немного раздраженным, но ничего им не говорит. Он спокойно вливается в беседу, когда это нужно, но все равно отвлекается весь вечер. Его мысли возвращаются к тому времени, когда они с Чаном проводили вечера также: с пиццей, фильмом и котами Минхо. Чан всегда убеждал его покупать дешевую замороженную пиццу вместо того, чтобы заказать свежую, потому что это напоминало ему о детстве. Минхо делал вид, что говорит «нет», только для того, чтобы начать разогревать духовку, как только Чан начинал дуться. Трудно поверить, что у него могло бы быть все это, если бы он не был таким пугливым котом.***
Минхо хотел бы думать, что он избегает Чана, но реальность была такова, что за весь ноябрь Чан ни разу не позвонил ему и не появился в его квартире. Он как будто пропал без вести. По крайней мере для Минхо. Джисон и Чанбин не говорили о нем, а Минхо слишком горд, чтобы спросить, что вообще происходит. Постепенно он возвращается к своей рутине. Работа в танцевальной академии максимально напряженная из-за подготовки к шоу в конце года. Он покупает игрушки для котов, начинает смотреть несколько аниме и появляется у Джисона, чтобы досмотреть их вместе. Он держит свой разум как можно дальше от простой мысли о том, что мог бы делать Чан, медленно убеждая себя, что так все-таки лучше. Это то, чего он хотел. Поэтому несправедливо, если он будет грустить из-за этого. Затем наступает Рождество, и по традиции Чанбин и Хенджин устраивают у себя дома небольшую вечеринку. Хенджин переживал весь декабрь, что у него не было духа Рождества, но когда Минхо появляется в маленькой квартирке с пивом и курочкой, Хенджин тут же надевает рождественский свитер и ободок с оленьими ушками. – Я думал, что ты не ощущал духа Рождества. – Я проснулся сегодня утром и наконец ощутил, – Хенджин пожимает плечами, впуская Минхо в квартиру. – Пожалуйста, не говорите мне, что Чанбин надел костюм Санты для тебя, – заходя, говорит Ли. Дом их украшен минимально. У телевизора стоит маленькая искусственная елка, но кто-то (скорее всего Чанбин) поставил плейлист Мэрайи Кэри через колонки. Феликс и Джисон сидят вместе на полу у телевизора, сосредоточившись на головоломке, в то время как Сынмин и Чонин смотрят что-то на телефоне Кима, сидя на диване. Минхо знает их не так хорошо, как остальных, так как они по большей части друзья именно Хенджина. – Я не надевал костюм Санты, хен. Хотя, может, это стоит сделать, а, Хенджин? – говорит Чанбин. Он одет в такой же рождественский свитер, как Хван, но вместо оленьих ушек он нацепил шапку Санты. Минхо хихикает, ставя курицу и пиво на стол и оглядываясь по сторонам как можно более небрежно. Когда он понимает, что Чана нет, то садится на пол рядом с Феликсом и Джисоном. Может, головоломка поможет ему отвлечься от слишком громкого отсутствия Чана. И, пока из колонок играют оптимистичные поп-песни, это помогает. Затем Джисон все же находит в комнате слона. – У тебя было хорошее Кристоферождество, хен? Минхо смотрит на него в недоумении и шоке, потому что не было у него никакого Кристоферождества. Сегодня этого идиота здесь нет, и Минхо не слышал о нем уже несколько дней. Он сглатывает, стараясь сохранить голос и звучать как можно более отстраненно. – Где он? – наконец набравшись смелости, спрашивает он. – Мы пытались убедить его приехать, но он сказал, что ему нужно работать, – вмешивается Феликс. – Я звонил ему дважды, но он сказал, что не готов. Джисон кивает, а затем выжидающе встречается взглядом с Минхо. Как будто ждет, что он что-то скажет. – Я хотел прийти к нему позже. Мне жаль, что он один, – добавляет Хан неуверенно. “Конечно, – думает Минхо. – Конечно, он не приедет сюда”. Он бы не сделал этого, потому что предпочитает быть один, когда чувствует себя уязвимым. Он этого не сделал, потому что знал, что Минхо тоже будет здесь, и он не хотел снова почувствовать боль. Минхо чувствует, как земля уходит у него из-под ног. Это страстное желание и необходимость увидеть Чана прямо сейчас. Немедленно. Чтобы убедиться, что он не одинок и не несчастен со своей музыкой и едой на вынос. – Я думаю, что мне нужно идти, – объявляет Минхо, подрываясь с места. Может быть, если он будет бежать достаточно быстро, то сможет успеть до полуночи.***
За пару минут до полуночи Минхо появляется в студии Чана, тяжело дыша, и хлопает ладонью по дверному звонку. Когда он понимает, что ему не откроют, он набирает пароль и заходит, но его встречает Чан в паре шагов от двери. Его волосы в беспорядке и, кажется, что он только что проснулся после долгого сна, но Минхо так рад его видеть, что ему приходится физически держаться за ручку двери, чтобы просто не наброситься на Чана. – С рождеством? – осторожно говорит он, и Чан слегка улыбается в ответ. – Ты как раз вовремя, котенок. С рождеством, – Чан замолкает. – Не хочешь зайти внутрь? Минхо кивает, закрывает за собой дверь и проходит, не снимая пальто. – Я думал, мы можем поговорить. Чан кивает, глядя на пальто Минхо и ожидая, что тот может уйти в любой момент, как он это делал в течение последних месяцев. – Да… Мы можем поговорить, проходи. Здесь холодно, и я просто… работаю над разными вещами. Минхо разувается и следует за Чаном внутрь в общую зону. Телевизор включен, и Минхо узнает шоу, которое всегда показывают на Рождество. Как ни странно, студия украшена больше, чем квартира Хенджина и Чанбина. С окна свисают гирлянды, а рядом с телевизором стоит настоящая небольшая елка. – Ты украсил… Здесь действительно ощущается праздник. Чан всегда развешивал рождественские украшения по квартире, говоря, что это помогает ему меньше скучать по дому. После того, как они начали встречаться, Чан решил принести украшения к Минхо, сказав, что его квартира слишком мрачная в праздники. – Да, ты же знаешь, что я всегда это делаю. Минхо кивает, не сводя глаз с елки. – В этом году я не украшал свою квартиру. Обычно это делал ты. И сейчас она действительно угнетает. Чан смеется, неловко стоя посреди студии, как будто не знает, куда себя деть. Он молчит некоторое время, просто глядя на Минхо и пытаясь понять смысл его присутствия. – Почему ты здесь, Минхо~я? Минхо растерянно хмурится. Почему он здесь? Он знает лишь то, что ему нестерпимо хотелось увидеть Чана, что он просто откинул все мысли и примчался в студию. Однако теперь, когда он наконец здесь, он не знает, что делать и с чего начать. После недолгих колебаний он понимает, что нужно начать с самого простого. – Я хотел увидеть тебя, – он вздыхает. – Я знаю, что несправедлив, но я скучал по тебе. Чан улыбается, подходит ближе к Ли и останавливается перед ним. – Почему ты так поступаешь со мной? Ты же знаешь, что я сделаю все, что угодно… Ты знаешь, что я все еще люблю тебя. Ты знаешь, что я скажу “да”, а потом сам буду страдать. Так что если это то, что нужно… Минхо знает, что если бы он появился у дверей Чана в любой другой день этого месяца, тот сразу же принял его, не задавая вопросов. Он знает это, и ему больно внутри от того, что Чан сделал бы все это, что Чан всегда доказывал, что он другой. И все же Минхо сбежал, не дав ему шанса. Затем он убедил себя, что уже слишком поздно и что дружба с привилегиями была к лучшему. Он всегда знал, что ошибается. Но теперь он знает, что должен это исправить. – Нет, хен. Я здесь, чтобы извиниться. Прости. Я был неправ, позволив страху взять верх, когда ты каждый раз доказывал мне, что с тобой все будет по-другому. Я был неправ и испортил все. Хен, мне так жаль, – к концу Минхо переводит дыхание, но вместе с тем чувствует облегчение. Он встречается взглядом с Чаном и на мгновение он надеется, что тот просто примет извинения, чтобы они могли и дальше разобраться. Но Чан, оставаясь собой, качает головой, и его плечи напрягаются. – Нет, я тоже виноват. Я должен был подождать. Я имею в виду, что я знал, а ты сказал, что не готов, так что… Минхо стонет, а затем сокращает расстояние между ними, хватает Чана за воротник толстовки и прижимается губами. Это не мягкий, сладкий поцелуй. Он шероховатый, с зубами, угол неудобный, и Чану требуется мгновение, чтобы наконец расслабиться. Когда он наконец делает это — выходит самый идеальный поцелуй из всех. Чан смеется в губы, когда Минхо отпускает ворот его худи и проводит пальцами по челюсти. Неловкий смех превращается в утвердительное мычание, когда язык Минхо скользит по его губе. Чан обнимает Минхо за талию обеими руками и притягивает с большей силой, чем обычно. Минхо не возражает. Ему всегда нравились поцелуи Чана, и то, как естественно было приспособиться к его ритму. Когда он немного отступает, чтобы перевести дух, Чан следует за его губами, чтоб слегка их коснуться. Затем Минхо лишь слышит неровное дыхание Чана, постепенно замедляющееся и возвращающееся к нормальному состоянию. – Я пытался заставить тебя помолчать. – Я знаю, – говорит Чан с нежностью в голосе, к чему Минхо слишком привык. Он скучает по этому, хотя никогда себе не позволял. – Я скучаю без тебя, хен. Разве ты нет? Чан смеется, уткнувшись в плечо Минхо. – Ты, что, издеваешься, котенок? – Тогда скажи мне, что ты хочешь сделать. До сих пор ты позволял мне делать все, что я хотел, теперь я хочу, чтобы ты делал все, что хочешь. Чего ты хочешь? Давай. Чан нерешительно поднимает голову – в глазах счастье, которого Минхо не видел месяцами, и он может винить в этом только себя. Он смущенно улыбается, но изо всех сил старается быть ободряющим, потому что знает, что Чан – наименее эгоистичный человек на Земле, поэтому ему нужен небольшой толчок, чтобы поставить себя на первое место. – Я хочу, чтобы мы снова были вместе. Я был счастлив с тобой. И мне не нужно ничего другого, – наконец говорит Чан. – И еще я бы очень хотел обнять тебя. Очень крепко. Можно? Минхо кивает, но перед этим он думает, что Чан заслуживает того, чтобы сначала услышать самое важное. – Я тоже влюблен в тебя, хен.***
Было чуть больше восьми часов, когда, вздрогнув, Минхо проснулся, ожидая, что вторая половина дивана окажется пустой. Но это бессмысленно, учитывая, что это он всегда был тем, кто сбегал. И в конце концов это студия Чана, но он не может не расслабиться, понимая, что Чан все еще рядом, и – редкое событие – все еще спит. По крайней мере это так выглядит. Когда Минхо пытается сесть, Чан издает разочарованный стон и тянет его обратно. – Куда ты собрался? – спрашивает он, но его голос звучит приглушенно из-за того, что Чан уткнулся в плечо Минхо. – Подвинься. Я хочу приготовить завтрак, – Минхо изо всех сил старается казаться раздраженным, но он не двигается ни на миллиметр, когда Чан обнимает его с довольным хмыканьем. – Холодильник пуст. – Какого черта, Чан? – Минхо закатывает глаза, рассеянно проводя рукой по кудрям Чана. – Ладно, у меня есть вариант. Я встану с дивана, приму душ и пойду к Чанбину, чтобы позавтракать или… – Звучит не очень захватывающе, – хнычет Чан. Минхо улыбается, потому что Чан не каждый день позволяет себе ребячество. Поэтому он прижимает его к себе и утешает, напевая. – Хорошо, тогда мы можем встать с дивана и… – А что если мы весь день не будем вставать? Минхо фыркает, устраиваясь удобнее. Он проводит пальцем по руке Чана и решает, что в конце концов их никто не ждет. Они могли бы провести свой первый день вместе, лениво лежа на диване, занимаясь сексом и обедая голышом, однако Минхо чувствует, что он что-то должен Чану. – Мы могли бы, – признает он. – Но что если мы поедем к моим родителям? Я должен познакомить их со своим парнем. Чану требуется несколько мгновений, чтобы полностью осознать сказанное. И когда до него доходит, он садится и смотрит на Минхо с широко открытыми глазами и ртом. – Правда? Минхо наклоняется, чтобы поцеловать Чана в щеку. – С Кристоферождеством, Чан. Чан спотыкается по крайней мере семь раз, пытаясь одеться как можно быстрее, в то время как Минхо не спеша вылавливает предметы одежды с пола один за другим. Его мама звонит, когда они уже в машине, и в этот раз он сразу отвечает. – Мы уже едем, мам. Чан и я. И мы хотим вам кое-что сказать.