Love in the Dark

25-ое Ноября 2023 года. С самого начала дня, Карле не хотелось ничего делать. Сегодня был день рождения Педри. Последние 2 года они проводили этот день вместе, но в этот раз все иначе. Он где-то далеко, улетел, насколько она помнила, в Грузию, из-за квалификационных матчей на «Евро», а она сидела на балконе своей одинокой комнаты в родительском доме в Барселоне, и глядела за горизонт, думая о том, что все могло бы быть по-другому. Когда вся злость и ярость, что так умело затуманивала ей разум, угасла и практически сошла на нет, Карла начала анализировать ситуацию и медленными шагами приходила к выводу о том, что сказанное ее женихом возможно было правдой и он действительно не виноват. Что если он не целовал никакую девушку? Что если все это кто-то подстроил, чтобы подставить парня, также, как и до этого пытались подставить ее саму? На улице было довольно прохладно, несмотря на то, что часы указывали на три часа дня, а лучи солнца прогревали землю. Карла укуталась в свой любимый хлопковый шотландский плед, служивший ей верным товарищем в холодные дни и ночи, и взяла со стола книгу, в надежде наконец завершить ее. Отчего-то, даже чтение, ее некогда любимое занятие, что всегда спасало от разочарований реальности, ведь читая, можно было полностью погрузиться в совершенно иной мир и, хоть и на время, но все же забыть о своих проблемах, ничуть не помогало. Строки приходилось перечитывать по несколько раз, прочитанное не сразу понималось Карлой, ибо мысли ее хаотично бегали по подсознанию, не давая молодой художнице сосредоточиться на чем-то одном. Это раздражало. На самом деле, Карлу раздражало многое что, в частности то, что она проводила все свои дни в четырех стенах, даже не выходя за продуктами или чем-то еще. С одной стороны она устала от такого образа жизни, ей хотелось вернуться в общество, хотелось встретиться с Касильдой, Ребекой, либо с Микки, устроить вечеринку, собрав всех своих знакомых, пойти в компанию и заняться наконец новой коллекцией, идею о которой она уже две недели вынашивала в своей голове и никак не могла взяться за листок и карандаш, чтобы начать чертить эскизы. С другой же стороны, она чувствовала себя подавленной, так никогда ранее, и ей не хотелось видеть кого-то, говорить с кем-то. Ей было тяжело даже выдавить из себя подобие улыбки. Если бы кто-то из знакомых сейчас увидел Карлу, то скорее всего не узнал бы, либо подумал, что девушка просто-напросто грубиянка, не способная даже нормально пообщаться с человеком. Поэтому, во избежание неудобных ситуаций, она предпочла изолироваться от общества ровно до того момента, пока ее ментальное состояние не придет в норму. Во что она совсем не верила. Так прошло несколько часов. Девушка просидела на балконе до вечера, пока солнце окончательно не скрылось за горизонтом. Иронично, ведь обычно она проводила свои дни максимально продуктивно, стараясь успеть все везде и сразу, да и просто ненавидела безделье и людей, что страдают этим. Сегодня же, как и все предыдущие дни до этого, что слились в одно и в которых невозможно было определить где начало и где конец, художница просто просидела на балконе, уйдя полностью в себя и свои думки. Ей казалось, что она поступила неправильно, слишком импульсивно, что совсем не было на нее похоже, ведь она всегда являлась более менее спокойным и рассудительным человеком по натуре. Нельзя было так сразу накидываться на Педри. Он пытался объяснить ей все, пытался донести до нее то, что произошло на самом деле, в она даже не стала его слушать, закрыв двери перед носом и прогнав парня прочь. Может написать ему? Сказать, что нам надо поговорить? С ума сошла? Он же тебе изменил, дура. А что если нет? Что если он говорит правду? Это же Педри, он не мог меня предать, он любит меня. Он - мужчина. А мужчины способны на все и логики в их поступках нет, не было и не будет. Разговор с самой собой в голове не привел ни к чему хорошему. Она все еще не знала, как правильно поступить. Ей было больно без него, было одиноко, тоскливо, тяжело. Но простить измену? Нет, на такое она явно не была способна. Как бы чертовски плохо ей не было без Педри, она бы предпочла остаться одна, отказаться от него навсегда и вычеркнуть его из своей жизни, если он действительно обманул и предал ее. Если… Отложив книгу, после прочтения около сорока страниц за несколько часов, Карла вернулась внутрь, закрывая за собой дверцу балкона, не желая пропускать прохладу в теплую комнату. Девушке очень сильно захотелось запеченных яблок с корицей и медом, которые она просто на дух не переносила, но странное чувство внутри просто кричало о необходимости съесть это прямо сейчас, поэтому, скинув с себя плед, она отправилась на кухню. Как ни странно, все ингредиенты были в наличии и ей не пришлось даже идти в супермаркет, что казалось для нее таким тягостным занятием. Сделав все, как было написано на каком-то сайте с рецептами, она отправила яблоки в духовку печься, сама же, зашла в «Твиттер», убивая время. Листая ленту на протяжении пяти минут и не найдя никакой интересной новости, вдруг, Карла наткнулась на статью, где был упомянут Педри. Нет, я не перейду по ссылке. Зачем мне это нужно? Я больше ничего не желаю знать о нем. Но она перешла, как бы не пыталась сопротивляться этому противному чувству любопытства внутри себя, и в тот же миг поняла, что сделала это зря. С каждой прочитанной строчкой в этой статье, она ощущала, как перед глазами появляется тревожная темнота, как руки начинают дрожать, да так, что она бывает больше не в силах держать в руке телефон, падающий на холодный пол с громким звуком, отражающимся эхом в ее ушах. В висках девушки стучит собственный пульс, с каждой секундой усиливающийся все больше и больше. Она чувствует, как ноги слабеют, как становится труднее удержаться на них; как кружится голова, за которую она хватается, боясь вот вот потерять контроль над своим телом и сознанием и упасть. Карла пытается перевести дыхание, наивно пологая, что это ей поможет от удушающего кома в горле. Но ничего ей больше не помогает. Чуть пошатнувшись, девушка делает несколько шагов вперед, стараясь подойти к столу и выпить воду из стакана, стоящего на нем, но в следующий миг, она теряет малейшую связь с реальностью и падает без сознания, ударяясь головой о край стола, а после и о пол. *** Пабло кажется, что он находился в невесомости на протяжении нескольких часов. Он отчетливо помнит ужасающую боль в ноге, появившуюся казалось бы извне. Помнит, как остановился посреди поля, будучи больше не в силах продолжать игру, как к нему подбегают врачи с носилками, унося молодого футболиста с поля. Помнит, как слезы разочарования в самом себе катятся по щекам, когда его увозят в местную больницу. Но все, что происходило в следующие мгновения были слишком размыты, для того, чтобы он мог воспроизвести их в памяти. Открывает глаза он уже утром, когда за окном поют птички, а белоснежную больничную комнату освещает солнышко. Он понимает, что находится в Барселоне и в голове потихоньку начинают всплывать воспоминания о том, как его ночью экстренно привезли сюда, как сажали в самолет какие-то чужие люди. Он практически ничего не видел и не понимал, ведь находился под действием сильных обезболивающих, затуманивающих его разум и восприятие окружающего мира. Но он точно помнил, как все это время его руку держала любимая девушка, и борясь с постоянно накатывающими слезами, нежно гладила его по волосам, без устали говоря о том, что все будет хорошо. Она была с ним рядом всю эту кошмарную и бесконечную ночь, начиная больницей в Грузии, заканчивая больницей здесь, в ставшей уже для них обоих родной, Барселоне. Повернув голову направо, Пабло увидел, как в углу комнаты, на наверняка неудобном кресле, расположилась Ребека, свернувшись клубочком. Девушка мирно спала, обнимая себя руками, ведь никто так и не удосужился укрыть ее мерзнущее тело, осознание чего заставило Гави закипеть от злости. Она ведь могла простудиться, о чем только думали эти идиоты, работающие здесь? Он хотел было встать и подойти к ней, но почувствовал острую боль в правом колене, и негромко вскрикнул от неожиданности. Услышав это, Ребека вмиг очнулась и подлетела к молодому человеку, крепко зажмурившему глаза и зажавшему рот ладонью. — Пабло, что такое? Мне позвать врача? — обеспокоено проговорила она, мягко касаясь его ладони своей. Футболист сделал несколько глубоких дыхательных движений, жадно вдыхая воздух в легкие и отрицательно покачал головой. Что это нахрен было? Почему так чертовски больно, что аж искры идут из глаз? — Что со мной? — единственные слова на которые хватило его сил. — Ты получил вчера серьезную травму, врачи еще точно не знают, что это, но все говорят только одно: возможный разрыв крестов и отрыв наружного мениска правого колена, — объяснила шатенка, — Они проведут полную диагностику сегодня и скорее всего отправят тебя на операцию, Пабло. Только, пожалуйста, не нервничай, ладно? Все обязательно пройдет хорошо, здесь работают лучшие специалисты страны. Блядь. Это был конец. Конец его карьере, конец ему самому. Еще ни одному футболисту, получившему такую же травму, не удавалось вернуться на поле прежним. Роналду Назарио, его друг и одноклубник - Ансу Фати. Имена порвавших «кресты» игроков сами всплывали в памяти молодого полузащитника и отчаяние накатывало его с ног до головы, он чувствовал как леденеют конечности, как ему становится тяжело дышать. — Пабло? Пабло, посмотри на меня! Голос Ребеки доносился сквозь туман, но в тот миг, когда девушка расположила ладони на его щеках и чуть встряхнула его, парень наконец нашел в себе силы перевести взгляд на нее и попробовал сфокусироваться на ее расплывчатом образе перед глазами. — Не смей, даже не думай раскисать, ты меня слышишь?! Это еще не конец. Я знаю, что это все значит, я знаю, что это за травма и каковы ее последствия, но ты, черт возьми, Пабло Гавира! Ты - воин, боец. Тот, кто никогда не сдается без боя. Не сдастся и сейчас! Ты восстановишься, поверь мне, и ты вернешься на поле сильнее, чем ты когда-либо был. Запомни, тебя ничем не сломить, тем более какой-то там травмой. И я всегда буду рядом с тобой, в любой момент, когда ты будешь нуждаться во мне. На глазах Гави скопились непрошеные слезы и он, ничего не сказав, притянул к себе девушку и крепко сжал в своих объятиях, утыкаясь носом в область шеи и вдыхая любимый аромат шампуня, поглаживая ее вьющиеся каштановые волосы. Ему нужно было услышать эти слова прямо сейчас. Ему нужно было, чтобы кто-то напомнил ему о том, какой он на самом деле - сильный и не прогибаемый ни перед чем человек. Ему нужно было, чтобы рядом с ним была сейчас Ребека и чтобы он мог спрятаться в ее объятиях от всего мира, хотя бы на долю секунды позволяя себе эту маленькую слабость. И она была рядом. И будет всегда. — Я люблю тебя, — шепотом проговорил парень, чуть отстраняясь и касаясь большим пальцем ее щеки. — А я люблю тебя, — мягко улыбнулась Домингес, но спустя какое-то время улыбка спала с ее лица, — У меня есть еще одна новость. — Не пугай меня. — Наша Карла лежит в соседней палате. — Что? Что с ней, она в порядке? — вмиг заволновался Пабло, забыв про свой недуг, зная, что его подруга была в положении и с ней могло случиться всё что угодно, учитывая как она нервничала последние три недели. Ребека опустила глаза в пол, не зная, как преподнести эту информацию своему молодому человеку, которому итак нельзя было сильно переживать. — Боюсь, что нет. *** Пабло было абсолютно все равно на то, что ему нельзя было покидать пределы своей постели. Услышав слова Ребеки, он тут же попросил девушку принести ему коляску и помочь пересесть в нее, дабы тот смог посетить Карлу, ибо ходить он сейчас не мог. Ребе уже успела побывать у подруги с самого раннего утра, когда ей позвонила Касильда, просящая ее приехать в больницу вместе с ней и навестить Гарсию, сказав только о том, что ей стало плохо и она упала в обморок вчера вечером. Гави, как близкий друг художницы просто не простил бы себе, если бы не проведал ее. И плевать на то, что он сам не в самом лучшем состоянии, что он не может самостоятельно передвигаться и не сжимать кулаки от отвратительной боли, охватившей его правую ногу. Карле было плохо и он был обязан быть рядом с ней. Прикатив до нужной палаты, он осторожно открыл дверцу и обнаружил там лежащую в кровати Гарсию, которая пустым взглядом проделывала дыру в белоснежном больничном потолке. Ее кожа была бледнее обычной, под карими глазами, успевшими потерять свой прежний блеск и окончательно потускнеть, пролегли темные круги, придавшие ей болезненный вид. На голове девушке была повязка, насторожившая футболиста. Услышав звук открывшейся двери, она отвлеклась от разглядывания потолка и перевела взор на Пабло, который медленно приблизился к ее кровати. — Гави? Что с тобой, почему ты в коляске? — уставшим и совершенно безжизненным голосом произнесла брюнетка, чуть приподнимаясь на локтях со своего места. — Ничего страшного, небольшая травма. Лучше скажи, что с тобой? — обеспокоено поинтересовался он, сжимая ледяную ладонь подруги. — Я… я упала, потеряла сознание. Умудрилась при падении дважды стукнуться головой из-за чего и получила легкое сотрясение. Везучая я, однако, — она грустно хмыкнула, — А еще… я, черт, я… потеряла его, Пабло. Я потеряла ребенка. Моего ребенка. На последних словах голос испанки задрожал, после чего она закрыла руками лицо, пряча его и не желая того, чтобы Гавира становился свидетелем ее истерики. Пребывая в замешательстве, он сначала не понял, что надо делать в такой ситуации, но взял себя в руки и в следующий миг обнял художницу, позволяя ей выплакаться у него на плече. Он не мог представить, что сейчас чувствует эта невероятно сильная девушка, но четко знал, что будь у него возможность, он бы точно придушил Педри Гонсалеса собственными руками. Ребека рассказала ему о том, что Карле стало плохо вчера вечером, когда она увидела статью в интернете, где бывший парень той девушки-модели, с которой якобы целовался Педри, говорил о том, что она изменяла ему с футболистом на протяжении долгого времени и их роман начался еще летом этого года. Он описывал все это в ярких красках и заверял свои слова, казалось бы, неоспоримыми фактами. Это подтверждало измену Педри, подтверждало то, что он являлся самым последним лжецом и подонком, обманывавшего свою невесту все эти месяцы. Пабло было больно за Карлу, ведь он действительно любил ее. Это была не та любовь, что была между ним и Ребе, нет, вовсе нет. Он любил Карлу так, словно она была его сестрой, он невероятно сильно дорожил их дружбой и готов был уничтожить любого, кто посмеет обидеть ее. Этим человеком на данный момент, как бы иронично это не было, являлся его лучший друг. Он заставил ее проходить через сущий ад на протяжении всего этого времени, он являлся причиной ее напрочь разрушенной психики; из-за него девушка сходила с ума, заперевшись в собственном доме и не выходя оттуда никуда, не желая даже видеть своих близких друзей; из-за него она сейчас лежала в больничной койке и проливала горькие слезы, выплескивая всю боль, скопившуюся внутри, оплакивая своего так и не родившегося ребенка. Ее ребенка. С каждой секундой, пока он прижимал к себе плачущую художницу, Пабло все больше и больше чувствовал ее боль и собственное желание разбить лицо Педри. — Я сделаю все, чтобы он пожалел об этом, Карла. Спустя какое-то время, которое он провел рядом с Карлой, разговаривая с ней на разные темы и стараясь отвлечь ее, хоть и понимал, что это невозможно и видел, насколько ей паршиво на данный момент, он все же оставил ее одну в комнате, обещая, что обязательно вернется, на что девушка сказала, что ему лучше отдохнуть и подготовиться к предстоящей операции. Выехав из палаты, он достал из кармана свой телефон и найдя в контактах Педри, набрал его номер. Да, возможно Карла убьет его за это, ибо она просила его ничего не рассказывать о ее беременности канарцу, но держать это в себе Пабло больше не мог и ему было обидно за подругу. Почему она одна должна проходить через это, почему она одна должна страдать и испытывать эту боль от пустоты в душе, оставленной после потери ребенка? — Гави? Ты уже проснулся? Я скоро приеду, — послышался голос Гонсалеса за трубкой, а младший лишь сжал кулаки от накатывающей будто цунами, злости. — Не стоит, я не хочу тебя видеть. По крайней мере пока я не могу встать на ноги и врезать тебе. — Чего? Ты еще не отошел от уколов что-ли? Что с тобой? — Со мной все прекрасно, чего не скажешь о Карле. Хотя, ты наверное настолько сильно увлечен своей новой шлюхой, что даже не знаешь ничего. Ему было плевать на то, насколько это грубо звучало. Педри это заслужил как никто другой. — Что с Карлой? В его твердом голосе можно было услышать беспокойство, но после всего произошедшего, даже Гави перестал верить своему другу, принимая его напускное волнение за бывшую невесту как за очень хорошую актерскую игру, достойной самой большой премии в мире. — А ты что, вдруг вспомнил о ней? Забеспокоился? — горько усмехнулся молодой полузащитник, — Она сейчас в лежит больнице, с сотрясением, абсолютно бледная и походящая на живой труп. Вчера у нее случился выкидыш, она потеряла ребенка. Вашего ребенка, тупой безмозглый баран. Не дожидаясь ответа друга, Пабло повесил трубку и выключил телефон, направляясь к своей палате.