Love in the Dark

10-ое Ноября 2023 года. Барселона. У Карлы было множество отрицательных черт характера, о которых она знала. В каких-то моментах жизни в ней могла проявляться совсем легкая избалованность, в силу того, что девушка являлась единственным ребенком в семье богатых родителей, которую они растили словно она драгоценный бриллиант, в местах проявляя признаки гиперопеки. Где-то присутствовала вспыльчивость, агрессия и то, как резко она могла порой среагировать на слова другого человека, если они ей приходились не по душе, либо противоречили правде. Но Карле никогда не была присуща лживость, да и вообще склонность к обману, к тому же, когда дело касалось любимых людей. Написанное в той злосчастной статье глубоко обидело девушку, ведь человек, придумавший всю эту чушь, не догадывался о том, что сделал из Гарсии изменщицу, при том еще и выставив ее на всю Испанию меркантильной девицей, которую интересуют лишь деньги. — Они вообще в своем уме? Эти идиоты хоть знают, о ком пишут подобный бред? Твой отец может купить их жалкое издание и всех их вместе. Да что там твой отец, ты и сама можешь! — негодовала Касильда, нервно отмеряя шаги по комнате, пока художница сидела на кровати в комнате подруги, сложив ноги по-турецки и думала о том, как она могла оказаться в такой ситуации, — Карла, давай поговорим с Лео, он все опровергнет, мы скажем что это была просто дружеская встреча вот и все! Я сейчас же позвоню твоему недалекому женишку и подтвержу твои слова. Это все ведь так неправильно, что вообще, черт возьми, происходит? — Кас, не надо, — уже полностью смирившись со всем, произнесла Карла, — Это все бессмысленно, нам никто не поверит. А Педри не видеть, не слышать меня не хочет. Все кончено. — Кончено? Тебя тоже идиотизмом заразили? Почему это ты должна терять любовь всей своей жизни при таких глупых обстоятельствах? Почему вообще эти журналисты могут вмешиваться в твою жизнь и рушить ее, скажи мне на милость? Вдруг, в голове художницы, задвигались все молчавшие до этого времени извилины и пазл вдруг начался потихоньку складываться. Логическая цепочка строилась сама по себе, девушка вспомнила все события последних десяти дней и поняла кое-что довольно странное. Раньше, СМИ не беспокоили ее настолько сильно, да, порой могли написать что-то про нее, когда выходили новые коллекции украшений бренда, либо она являлась приглашенной гостьей на каком-то серьезном мероприятии. Могли следить за ней, когда девушка появлялась на публике, ходила по магазинам с подругой и тому подобное, но лезть в ее личную жизнь, при том настолько фанатично, приписав ей на неделе романы с аж двумя небезызвестными личностями, такого еще не было никогда. — Что-то здесь не так, — будто в трансе говорила Карла. — Конечно блин не так, — Касильда подошла ближе и встав прямо напротив нее, посмотрела прямо в глаза художницы, — Все пошло по одному месту из-за каких-то журналистов, а ты сидишь тут и сопли жуешь. Подруга, очнись, приди в себя! — Нет, я не это имею ввиду. Тебе не кажется странным, что все это произошло в течении десяти дней, прямо после «Золотого мяча»? С чего это вдруг журналисты так активизировались? Это довольно подозрительно. — Подожди, что ты имеешь ввиду? — не совсем понимала ход мыслей подруги Родригес, — Думаешь, это все делается специально? — Думаю, кто-то очень сильно хочет потопить меня и мою репутацию, — испанка встала с кровати и подошла к окну, задумчиво вглядываясь в даль, — Новая коллекция была презентована за три дня до «Золотого мяча» и именно в этот день на меня накинулись журналисты с вопросами о Ферране, а после, вышла первая статья о наших якобы отношениях. Потом я была в тренировочном центре ребят, где меня также засняли с Ферраном и как оказалось и с Лео, хотя рядом со мной был Педри. Ну и наконец наша с Лео встреча в кафе, которую тоже успели запечатлеть. Кто-то хочет провала отцовского бизнеса, но кто? Неужели конкуренты? Нет, для них это было бы слишком банально. Тут явно дело в другом. — Подожди, ты сказала, что в тренировочном центре, рядом был и Педри, да? Так почему вас вместе не засняли? Вы ведь по-настоящему являетесь парой, неужели не было легче разоблачить вас, чем придумывать какие-то глупости с несуществующими романами? Карла о таком и думать боялась, но стоило взглянуть правде в глаза, сразу же появлялась одна единственная мысль. Кому-то были невыгодны отношения Карла и Педри, кто-то очень сильно старался рассорить их, с самой церемонии награждения в Париже и стоило признать, у этого кого-то это действительно хорошо получалось. Но кому это могло понадобиться? Это же полнейшая чушь, тем более, если учитывать, что об их отношениях знали только товарищи по команде Гонсалеса и некоторые их спутницы, Касильда с ее молодым человеком и семьи молодых людей. Никому из этих людей не нужно было разлучать пару, в этом не было никакой логики. Не может быть. Нет, нет, это уже перебор, Гарсия, перестань. Какие еще глупости полезут в твою голову? А что если? Нет, нет и еще раз нет! Мой отец не мог так поступить со мной! Да, он недолюбливает Педри, но я его единственный ребенок и он любит меня. Зачем ему вредить собственной дочери? — Карла, ау, ты здесь? — послышался голос Касильды сквозь несуществующую пелену. — Мне надо ехать, — дернулась с места художница, заставляя подругу растеряться на долю секунды, — Кас, обещаю, я тебе все объясню, но мне нужно кое с кем поговорить, это очень срочно, прости. — Конечно, милая, не беспокойся, — понимающе кивнула она, провожая взглядом Карлу и надеясь про себя, что девушка не навлечет на себя еще больше беды. *** Педри был разбит. Окончательно и бесповоротно. Настолько опустошенным футболист еще не чувствовал себя никогда. Не хотелось делать абсолютно ничего. Его раздражал собственный дом, мебель, чертовы фотографии с Карлой на стенах, которые так хотелось убрать подальше от себя, чтобы не видеть больше, раздражало солнце, раздражали люди вокруг, тренировки, футбол. Раздражало все без исключения. Почему мир вокруг не мог остановиться хоть на один миг, а люди в нем исчезнуть. Все, кроме одной единственной. Его Карлы. Все, о чем только мог мечтать Педри на данный момент, так это перевернуть время вспять, чтобы их ссоры никогда не было и оказаться в объятиях любимой невесты, чтобы он мог прижаться к мягкой теплой груди, расположив ладони на округлых бедрах, пока та сидела на диване и играла с его волосами, запуская в них свои вечно холодные пальцы и вновь назвала его по дурацкому прозвищу «Пепи», которое она однажды услышала из уст его старшего брата и с тех самых пор называла его только так. Но ведь она обманула меня. Почему я все еще не могу вычеркнуть эту женщину из своей жизни? Потому что ты любишь ее, идиот. Даже внутренний голос говорил ему о том, что он не прав и поступать таким образом со своей любимой девушкой было слишком несправедливо. Он ведь даже не попытался выслушать ее, разобраться во всем, как нормальный человек и набросился на Карлу с беспочвенными обвинениями. Кому он поверил? Неизвестному журналисту, который даже лично не знает Карлу, не знает какая она прекрасная, добрая, чуткая и верная на самом деле? Они ничего не знали о ней, в отличии от самого Педри. Он ведь знал свою невесту лучше чем кто-либо, любил ее и доверял ей больше чем самому себе. Так какого черта тогда он засомневался в ее верности и назвал лгуньей? Нет, он не мог оказаться идиотом, все что он прочел и увидел свидетельствовало против Карлы и в лишний раз доказывало то, что он прав. Так ведь? Если девушка была ему верна все это время, почему же тогда так тщательно старалась отложить их свадьбу и не рассказала о встрече с так называемым другом детства? В чем заключалась причина этого обмана, если не в том, что между ней и странным португальцем, свалившимся как снег на голову, было что-то больше обычной дружбы в традиционном ее понимании? Но это ведь Карла. Твоя любимая Карла. Первая мысль, что посетила его голову после пробуждения этим утром, как впрочем и вчерашним, заключалась в том, что парень ощутил ранее незнакомый ему холод от пустоты на второй половине кровати. Его не обнимали родные руки, не позволяя при этом покинуть теплую постель, говоря немного осевшим спросонья голосом, что можно полежать еще несколько минут. Его лицо не покрывали поцелуями мягкие, горячие губы, а холодные подушечки пальцев не касались его щетины, успевшей превратиться в легкую бороду, жалуясь на то, что она колется и футболисту стоило бы побриться. Ему не хватало Карлы. Не хватало до боли в душе, да такой сильной, что не хотелось ни дышать, ни есть, ни пить, ни жить, в целом. Нужно было избавиться от этих давящих на черепную коробку мыслей, отбросить их как можно дальше и не вспоминать. Но как можно было забыть девушку, которая была частью твоей жизни последние 2 года и сразу же после своего появления наполнила ее счастьем и радостью? Как можно было забыть любовь всей своей жизни, самого дорогого и близкого тебе человека? Прекрати, ей плевать на тебя, она изменила тебе, растоптав ваши чувства и забыв все, через что вы прошли. — Педри! Позади послышался голос Пабло, который только доехал до тренировочного центра. Через два дня у ребят матч и нужно было наконец сосредоточиться на работе, а не думать о своей личной жизни, страдая каждую минуту по той, которая предала тебя, поэтому мысль об утренней тренировке для Гонсалеса пришлась по душе. Но чего ему действительно сейчас не хотелось, так это выслушивать нотации от друга, который наверняка начнет рьяно защищать Карлу, говоря о том, что девушка ни в чем не виновата. — Привет, чувак, — полузащитники обменялись своим фирменным рукопожатием и продолжили шагать к полю вместе, — Как выходные прошли? — Явно лучше, чем у тебя, — ну началось, — Педри, ты же понимаешь, что поступаешь неправильно? Я бы даже сказал, как последняя свинья. — Не знаю, о чем ты, — пожал плечами канарец, даже не глядя на друга. — Не притворяйся идиотом, хотя тебе и притворяться не нужно. Поговори со своей невестой и прекрати истерить как девчонка. Ты ведь толком не разобрался со случившимся и наговорил ей кучу гадостей, вместо того чтобы обнять, утешить и пообещать надрать задницу тем журналистам, кто такое о ней пишет. — Эта женщина больше мне не невеста. Она сама приняла решение предать меня. Так какого черта я должен утешать ее? За то, что она мне изменила? — Да не изменяла она тебе, тугодум! — вскипел Гавира, — Неужели ты настолько деградировал, что ничего не понимаешь? Вашим отношениям явно кто-то пытается помешать и у него это получается вполне неплохо, судя по тому, как ты себя ведешь. Поговори с Карлой. Мы с тобой друзья, ты же знаешь, я тебе не желаю зла и хочу только того, чтобы ты был счастлив. А счастлив ты рядом с ней. — Я не собираюсь говорить с ней. Все, разговор окончен. И не произноси больше ее имени при мне. Гонсалес ускорил шаги и устремился в сторону трибун, где о чем-то беседовали Ферран, Фермин и Ламин, присоединяясь к ним, оставляя удивленного Пабло позади. Он больше не мог слушать слова Гавиры, ведь знал, что еще немного и он будет готов первым не то чтобы идти, а лететь к Карле с извинениями. Нет, на сей раз он не будет поступать как тряпка, он не позволит ей так сильно унизить его. *** Стоя перед дверьми двухэтажной виллы, девушка никак не могла набраться смелости, чтобы нажать на звонок. Отчего-то сразу вспомнился вечер, когда она возвращалась с прогулки с Педри и дома ее ожидал сюрприз в лице семьи Эрнандес, после встречи с которыми она поссорилась с отцом. Все это казалось чем-то отдаленным, будто бы произошло в прошлой жизни, ведь она старалась забыть все, что было связано с этой злосчастной семейкой и с их сыном Диего в частности. Но художница отчетливо помнила то чувство беспокойства и неуверенности в своих действиях, которое присутствовало тогда и которое присутствует сейчас. Она сумела преодолеть это раздражающее чувство и нажала звонок, и спустя несколько секунд перед ней появился силуэт мамы. — Карла? Дорогая, ты чего не предупредила, что приедешь? Я бы чего-нибудь приготовила, — заговорила Исабель, пропуская дочь в дом. — Мам, не переживай, я ненадолго. Отец у себя? — Да, наверху в офисе, занят с утра. У него какие-то проблемы небольшие с налоговой, вот и пытается уладить все. — Ясно. Мне нужно срочно с ним поговорить, — сказала девушка и поспешила подняться на второй этаж. — Дочка, все хорошо? Ты выглядишь обеспокоенной, — женщина посмотрела на свою дочь, которая действительно походила на сгусток напряжения и еще немного обязательно взорвется. — Мам, я все объясню. Только позже. Зайдя в кабинет отца без стука, чем крайне она удивила мужчину, Карла расположилась в кресле напротив него и сложила руки на груди, испытывающе глядя на Рикардо. Владелец "Marvillosa" выглядел довольно озадаченным, ибо такого появления дочери он совсем не ожидал, в частности после их ссоры за семейным ужином, произошедшей совсем недавно. — Карла? Рад тебя видеть, конечно, но зная тебя, ты просто так не пришла бы ко мне средь бела дня. Что случилось? — А ты как всегда крайне наблюдателен, отец, — кивнула художница, — Мне нужно, чтобы ты мне рассказал всю правду, ибо лгать мне больше нет смысла. — Я тебе никогда не лгал, дочка, — брови темноволосого (если не учитывать проседь, появившуюся на висках за последние месяцы) мужчины, сдвинулись к переносице, после слов Карлы. — Тогда ответь мне, какая тебе выгода от нашего расставания с Педри и зачем ты натравляешь на меня этих проклятых журналистов? Вот теперь Рикардо Гарсия мог с уверенностью заявить о том, что ничего не понимает, ведь слова, только что сказанные его дочерью никак не могли перевариться в его голове. О каком расставании и о каких журналистах могла говорить эта девочка? Что это за странные мысли вообще ее посещают? — Дочка, с тобой все хорошо? Быть может у тебя жар? Я могу вызвать скорую. — Со мной все в порядке, — раздраженно произнесла Карла, вставая со своего места, — Просто ответь на мой вопрос. — Я понятия не имею, что происходит, но прошу тебя объяснить мне по-человечески, что все это значит? Кто-то натравил на тебя журналистов? Я найду и накажу этих людей, ты только объясни, Карла. — Не делай вид, будто ты не знаешь о чем я. Последние две недели желтая пресса кишит слухами о моих якобы отношениях, сначала с Ферраном Торресом, а теперь еще и с другом детства, вернувшемся из Португалии с которым я виделась всего два раза за это время. И в первую нашу встречу с ним, которую репортеры запечатлели на камеру, со мной также был и Педри, которого они подозрительно проигнорировали, нацелившись в тот день только на Феррана и Лео. И не надо мне говорить, что это не ты. Я вижу как ты относишься к Педри и как сильно ты не хочешь нашего брака. — Да, мне действительно не нравится этот парень и я считаю, что моя драгоценная дочь достойна куда большего, но Карла, поверь мне, я бы никогда не стал вредить тебе, своему единственному ребенку, ради какой-то глупости, — Рикардо встал со своего кресла и подошел ближе к Карле, у которой в уголках глаз скопились слезы, располагая ладони на ее плечах и заставляя ее поднять взгляд, — Твой Педри хоть и раздражает меня, но ты счастлива рядом с ним, а если счастлива ты, то счастлив и я, дочка. Поэтому, прошу, не обвиняй своего старика в таких вещах. Я, быть может, не очень хороший человек и как отец так себе, но, хочешь верь, хочешь нет, я люблю тебя больше жизни и сделаю все для твоего благополучия. — Пап... я такая дура, — взгляд виноватых карих глаз метался по комнате, — Прости, в последние дни я сама не своя. Ушла из дома, Педри не хочет меня видеть, все эти чертовы статьи и просто масса хейта в интернете. Я не должна была тебя в чем-то обвинять, прости меня, пожалуйста. — Подожди, этот щенок прогнал тебя из дома? Тон голоса мужчины не сулил ничего хорошего. Карла испуганно посмотрела на своего отца, понимая, что взболтнула лишнего и самый настоящий армагеддон начнется в эту самую минуту, когда он узнал всю правду. — Пап, все не так, как ты... — Выставил из дома мою дочку? Я тебя доверил ему, взял слово с этого футболиста, что он никогда не посмеет обидеть тебя, а он тебя из дома прогнал и видеть не хочет? Да этот мальчишка пожалеет, что на свет родился. Совершенно разъяренный, после услышанной новости, Рикардо вышел из своего кабинета, оставляя там Карлу одну. Черт, черт, черт, папа же убьет его. Как я могла так проколоться? В подсознании вырисовывались одна за другой достаточно живописные картины того, что может сделать ее отец с любимым человеком. Она понимала, что Педри поступил как идиот, не поверив ее словам и обвинив свою невесту в том, чего она не делала, понимала, что он совершил отвратительный поступок, показав тем самым что не доверяет ей, а доверие для Карлы всегда было самым главным в их отношениях. Ей было больно осознавать, что мужчина, говоривший ей за несколько дней до этого слова любви, поступил таким образом. Плевать мне на ту судьбу, где нет тебя. Если надо будет, то я обману эту самую судьбу, переверну весь этот чертов мир, но от тебя никогда не откажусь. Так почему же он так легко забыл сказанные им же самим слова? И все же, что бы он ей не наговорил, в чем бы ее не обвинил и как бы сильно не ненавидел на данный момент и не считал ее предательницей, Карла не переставала его любить ни на минуту, ни на секунду. Наверное, это было неправильно и она должна была сделать для себя выводы, после случившегося двумя днями ранее, но художница, в отличии от самого Педри, не могла отказаться от своей любви. И теперь, представляя, на что способен ее разгневанный отец, девушка почувствовала себя совершенно беспомощной и запертой в клетке. Что она могла сделать для того, чтобы остановить Рикардо? Карла, несмотря на появившееся из ниоткуда головокружение, спустилась вниз по лестницам, чувствуя что перед глазами все превращается в мутную пелену, а звуки вокруг медленно затихают. Она схватилась за голову и чуть пошатнулась на месте, противясь острому желанию упасть и ощутила как тошнота медленно начала подступать к горлу. Дышать становилось все труднее, будто весь кислород выкачали из легких. Заметив состояние дочери, Исабель мигом кинулась к Карле, схватив ту за плечи. — Милая, с тобой все хорошо? Рик, не стой на месте, помоги мне! Карла уже не слышала слов матери и полностью обмякла в ее руках, не видела как обеспокоенный отец подбежал к ней и подняв на руки, уложил на диван, пока Исабель в панике звонила в скорую помощь. Она погрузилась в кромешную тьму.