В безмолвии комнаты.

На дворе уже давно заполночь. Солнце спряталось за горизонтом, а белый одинокий месяц то и дело играючи выглядывал из-за серых туч, освещая каменистую дорогу. Фонари на узкой улочке изредка мигали, неприятно скрипя по ушам где-то позади. А холодный ветер продувал насквозь, заставляя Челябинск поежиться всем телом, и, засунув свои руки поглубже в карманы, ускорить шаг. Юра не знал, отчего решил пойти именно к нему. Действительно не знал. Однако что-то всё же не позволяло ему отказаться от этой безумной идеи. Хотя, возможно, отчасти причина крылась в том, что его сердце все же разъедало ужасающее одиночество, которое он так яростно старался игнорировать. Но почему-то в этот раз все пошло по пизде. Снова. Теперь, после всего произошедшего, оставаться одному Юре хотелось в последнюю очередь. Сука. Пусть будут прокляты эти ебаные чувства, которые он все никак не может убить в себе. А началось это, к слову, слишком по-идиотски, думает Юра, хотя с этим придурком и не могло быть иначе. И подобная мысль хоть и немного, но заставляет его приподнять уголки губ и грустно усмехнуться. Юре было так откровенно хуево, что сейчас единственное, чего он хотел были тишина и чужое тепло. Просто потому что он, кажется, больше не может выносить напора навязчивых мыслей, которые уже переполнили его черепную коробку, наровясь разорвать ее, к чертовой матери. Аня ему давно отказала и досаждать ей больше не хотелось, пусть живет себе спокойно. А Катюха был слишком занят, его вообще последнюю неделю не поймаешь: постоянно с Москвой где-то разъезжает. А больше у Юры никого и не было. Ну кроме него... то есть Руслана. Хотя Юра и сам еще до конца не осознавал, что между ними произошло, ему хотелось увидеть Краса. Может, тогда он бы понял, чего все-таки на самом деле хотел? Так как в тот раз он сильно напился, а потому многое просто удалилось из его дряной памяти на утро без возможности восстановления утерянных файлов. И слава Богу, думает он. Однако почему-то он запомнил то неоднозначное чувство, мягко разлившееся по его груди, когда они соприкоснулись губами, стоя на холодном балконе. Юра помнит, как рвал на себе волосы несколько последующих недель из-за этого, а потом даже как-то и смирился. Ну понравилось и понравилось. Что, плохо это разве? Да, возможно, проблема крылась в том, что это был ебаный Енисейский, но разве он может с этим что-нибудь сделать? Все же Руслан, несмотря на то, что большую часть времени, когда они видятся, ведет себя, как последний гондон, иногда может быть искренним. Юра в этом убедился, когда на следующий день после той ночи услышал от Краса скомканное извинение и предложение в следующий раз посидеть без алкоголя, просто так. Типо, поговорить по душам или глянуть что. И Юра бы забил болт на его слова, если бы не подозрительно сожалеющие зеленые глаза напротив, которые Красноярск так упорно прятал от него, смотря куда угодно, но не на самого Юру. Наверное, именно этот взгляд заставил его сегодня пойти к Руслану, а не к кому-то еще. Наверное. Юра сам еще не понял толком, что чувствует. Просто хотелось посмотреть в эти зеленые глаза еще хотя бы раз и увидеть, что за ними может быть спрятано. Челябинск уже, кажется, не ощущал кончика носа, настолько ветер жестоко обдувал его лицо, но радовало то, что до дома Енисейского оставались считанные шаги. И вот, перепрыгнув через яму на тротуаре, он подбегает к подъезду и набирает номер чужой квартиры. Пиздец, он ведь даже не придумал, что скажет Руслану. Пошлет ли он его или сегодня у того будет нормальное настроение? Юра на секунду задумался об этом. Но докончить мысль и начать паниковать ему не дал знакомый голос, доносящийся из глухого динамика на старой двери. — Кто это? — без приветствия начал он, видимо, не желая тратить своего драгоценного времени на внезапного гостя. Тем более ночью. — Это я. Открывай давай, здесь холодно, — Руслан на это ничего не сказал, в ответ просто бросив трубку, но дверь открыл, а значит все-таки был не против его, так называемой, компании на сегодня. Юра шагает наверх, перепрыгивая по паре ступенек, не желая больше задерживаться на улице, и без того продрогнув до костей. И вот уже тот самый этаж и та самая квартира, и он снова старается совершенно не думать, что будет говорить или что скажет ему Руслан. Он не хочет более заморачиваться. И без этого дерьма его мозг уже не вывозит, а тут еще перед Енисейским отчитываться. Да пошел он. Ледяные пяльцы жмут на скрипучий звонок и почти в эту же секунду тяжелая дверь нехотя открывается. Юра молчит, в его голове лишь мысли о том, что Руслан сегодня тоже выглядит как-то особо уставше, даже круги под глазами не скрыл. Красноярск отходит в сторону, запоздало бросая Юре короткое «заходи», прежде чем, дождавшись когда он войдет, закрыть дверь. — Чего пришел? — видимо, не выдержав этого молчания, тихо произносит Руслан, наблюдая за тем, как Юра пытается развязать шнурки своими онемевшими пальцами. — Захотел, — это первое, что приходит ему на ум. Хотя это так и есть. Как бы удивительно не прозвучало для Енисейского. Руслан, кажется, в замешательстве, так как после этих слов от него слышиться лишь нервный вздох. Видимо, он тоже ничего не понимает. К сожалению, Юра пока не в силах ему с этим помочь. Хотя кто знает, чем все кончится? Может, и до разговоров по душам на трезвую голову скатятся? — Тогда тебе налить чего-нибудь? Покрепче или не надо? — Юра наконец разгибается, спешно стягивая с себя спортивку и вешая ее на какой-то крючок. В голосе Краса слышны еле заметные сомнения: никогда бы Юра не смог придумать себе ситуацию, где Руслан был бы не уверен в свои же словах. Однако сегодня, видимо, день чудес, не иначе. Или Юра и правда для него не просто придурок, над которых он забавляется. Челябинск поднимает на него глаза, желая увидеть хозяина квартиры, но снова ловит лишь убегающий от него, но явно обеспокоенный взгляд. Юра видит в нем столько вопросов, ответ на которые он и сам дать пока не может, а поэтому ему остается лишь зажмуриться на долю секунды и просто ответить на единственный озвученный, но такой ненужный. — Не надо ничего, — неуклюже бросает он хозяину квартиры и направляется прямо в чужую гостинную, почти мгновенно падая на мягкий диван, даже не удосужившись включить верхний свет. Наконец-то на душе становиться немного спокойнее. За спиной он слышит приближающиеся шаги Руслана, которые резко затихают, а после снова начинают отдаляться. На секунду становиться снова как-то одиноко в этой всепоглощающей темноте чужого дома, однако не успевает он толком задуматься об этом, как Крас возвращается, держа что-то в руках. А затем он чувствует, как его продрогшее тело накрывают теплым одеялом. Юра удивленно вскидывает брови, забыв о том, что свет все еще выключен, а на улице глубокая ночь. Хотя из коридора и видна узкая полоса света, ее недостаточно, чтобы разглядеть чужое лицо на таком расстоянии. Но Руслан, кажется, понимает его, отвечая на повисший в безмолвии вопрос. — Я же вижу, что ты замерз. Не прикидывался героем-идиотом, которому не почем северные ветра осенней ночью, да еще и в одной олимпийке, — спокойно бросает Крас. Сейчас в его голосе не чувствуется никакого яда. Возможно, это потому, что Юра как-никак разбудил его, буквально заставив открыть дверь, и сил спорить у Руслана еще не накопилось. Возможно, так же большую роль сыграло замешательство, которое Руслана заставил почувствовать Юра своим неожиданным появлением. Но даже не видя его глаз, Юра ощущает исходящую от Краса искренюю заботу, хоть тот и пытается ее тщательно скрыть лживым желанием побыстрее отделаться от Челябинска. Однако, может быть, ему все же кажется. Сил думать об этом больше не остается. Он понимает, что оказывается слишком устал, чтобы вести аналитические разговоры с самим собой дольше пары мгновений. Долгожданное тепло заставляет его веки потяжелеть, поэтому Юра просто молча соглашается с Русланом и прикрывает глаза. Завтра разберутся. Его тело расслабляется, а отвратительные мысли как по щелчку пальцев покидают его голову, позволяя забыться и наконец-то заснуть. Утром ему явно придется рассказать Руслану, что произошло, однако это будет только утром, сейчас же все, чего хочет Юра — это просто позволить своему мозгу расслабиться. И именно это он и делает. Перед его глазами уже начинают появляться странные образы, погружающие его в короткий красочный рассказ, который он забудет сразу как проснется. Однако сквозь блеклый сон Юра слышит, как чужое тело садится рядом с диваном, стараясь как можно тише пододвинуться, чтобы не разбудить его, а после чувствует чужую ладонь, мягко поглаживающую его жесткие спутанные ветром волосы, и нежные пальцы, массирующие его тяжелую голову, и кратко улыбается в одеяло. Чужие прикосновения оказываются слишком приятными, чтобы прерывать их, поэтому он окончательно теряет связь с реальностью и позволяет себе крепко заснуть, оставив все размышления и разговоры на завтра.