Гарри Поттер и Уроки Гостеприимства

      Гермиона Грейнджер уже почти сутки составляла списки погибших при «некоторых проблемах» в Азкабане, организовывала доставку питания в камеры, переправку пострадавших в Мунго и контролировала поисковые работы.       У неё было множество способов приятного пробуждения по утрам, начиная от массажа и заканчивая завтраком в постель от любимого мужа. Истеричное сообщение от Джинни о том, что Гарри вот уже неделю назад нелегально отправили разбираться с каннибалами в Азкабане, и с тех пор от него нет новостей – в этот список не входило.       Конечно, это была строго засекреченная миссия.       Конечно.       И Гермиона, разумеется, не собиралась лезть в государственные тайны.       Разумеется.       Она просто ворвалась в кабинет Начальника Аврората с километровым письменным извещением о том, по каким пунктам Воинской Присяги он не соответствует занимаемой должности и за какие грехи он одним днём и сам может быть отправлен в жаркие сексуальные связи с дементорами.       Рон же, выступающий как личный телохранитель своей жены, стоял в дверях с палочкой наготове, избавляющий всяких мимокрокодилов от необъяснимого желания подслушать происходящее. В браке он набрал массу и прибавил в росте, так что бороться с человеком, чья тень падает от Лондона до Хабаровска, никому не хотелось.       Не получив от Начальника Аврората внятного ответа на вопрос «какого хуя Национального Героя в одиночку без какого-либо обмундирования или артефактов отправили в ёбаный Азкабан решать проблему, которую не могла решить толпа специалистов во главе с нихуёвым Артефактором?!», Гермиона, пользуясь привилегиями своего титула Героини Второй Магической Войны, отправилась прямиком к Министру.       Рон, взведённый собственной супругой до состояния «не тряси меня, сейчас лопну», одним своим молчанием навевал Министру ощущение серьёзности происходящего.       — Мисс Грейнджер, миссис Уизли, я так и не разобрался в вашем статусе, всё что мне известно, так это то, что проблема есть, но решается…       Мисс Грейнджер, она же миссис Уизли, когда дело касалось близких ей людей, очень быстро забывала про Бесконечную Доброту, Сострадание и Милосердие, и так же быстро вспоминала о том, что Национальный Герой в своё время её сильнее Тёмного Лорда побаивался, о чём она с превеликим удовольствием напоминала всем забывшимся на этом свете.       Подняв на уши весь Аврорат и Министерство, под риском подключения к расследованию «некоторых проблем в Азкабане» Риты Скиттер, Гермиона Грейнджер затребовала полноценный отряд, экипированный сдерживающими артефактами для всего неразумного, и повела эту Армию на штурм тюрьмы, прихватив заодно Главного Аврора, для надёжности.       Правда, пришли они именно тогда, когда Гарри решил наладить свою личную жизнь. Крепость тряхнуло магическим всплеском, раскидав прибывших гостей по коридору как осенние листья ветром по тротуару.       Рон Уизли, любил свою жену. Любил настолько, что даже не возражал против её сохранения фамилии, которой она до свадьбы подписывала свои научные работы. Любил настолько, что когда ей взбрело в голову штурмовать Азкабан, он всю семью подключил на организацию доставки продуктов и приготовление еды для пострадавших, которых группа штурма вытаскивала к пристани, для установления личности.       Конечно, Рон в какой-то мере любил и Гарри Поттера. Но, в отличие от своей жены, у него не было надёжного источника сплетен, чтобы вовремя узнавать обо всех его бедах и вовремя появляться на горизонте, однако, если тому нужна была помощь – Рон был готов протянуть руку, ногу и любую другую необходимую для спасения конечность.       Когда в первый день хаотичного поиска пострадавших Гарри не нашли среди живых, Гермиона держалась стойко, разумно полагая, что её друг бы не пошёл бы в одиночку брать крышу штурмом. А так как группа досматривала пока что только верхние этажи, где выживших было хер да нихера, она сохраняла бодрость духа. Пила бодрящие зелья, оказывала первую медицинскую помощь, распределяла зелья…       Когда на второй день Рон прошерстил со своей группой ещё часть нижних этажей и вернулся с докладом об одной пустой открытой камере, Гермиона лишь поджала губы. Чей-то маловероятный побег, в условиях пропавшего боевого товарища, её не тревожил ни в коей мере, тем более, что шансы выжить у беглеца были равны нулю. Лодка, на которой прибыл к Крепости Гарри – всё ещё была на пристани.       К вечеру второго дня, когда тюрьма была досмотрена до самого нижнего этажа, за исключением зоны раскопок, Гермиона уже собирала свою бисерную сумку, чтобы спускаться на поиски Ритуального Зала. Тем более, что магический всплеск, скорее всего, как раз и был обусловлен вмешательством в работу ритуального Камня, а на проекторе в Комнате Отдыха горели схемы этажей.       И в тот момент, когда она нажала на кнопку лифта, женская интуиция её твердила, что во всех этих людях, как и в самой Гермионе, слишком мало веры в Гарри Поттера.       Глядя с тоской и решимостью одновременно, как меняются цифры на экране, пока лифт поднимался с самого нижнего этажа, она с беспокойством крутила в руках свою бисерную сумочку, несколько раз проверяла кобуру с палочкой, крутила подаренный Роном на годовщину свадьбы кулончик, но никак не могла успокоить свой разум.       — Что-то не так. — Наконец поворачивается она к Рону и, на всякий случай, отходит в сторону от дверей.       О том, что что-то не так, ей, вероятно, подсказали голоса, раздающиеся из остановившегося лифта. Неимоверно долго открывающиеся створки лифта почти отплясали чечётку на нервах Рона, держащего наготове и палочку, и магловский Глок.       Он ожидал увидеть всё, что угодно, от пострадавших, которых кто-то по тупости своей пропустил на нижних этажах, до воскресшего Мерлина под руку с призраком Азкабана. Рон Уизли ожидал увидеть всё, что угодно, но не своего лучшего друга, целующего Антонина Долохова.       — Ох, блять. — Только и выдаёт Гарри, краем глаза заметив десяток направленных в сторону лифта палочек. Господин Артефактор, со своей неизменной улыбкой, стоя спиной к молодой семье из старых людей, кивнул встречающим в знак приветствия и покинул кабину лифта.       — Грегори! Слава Мерлину, ты жив! Паршивец, мы тебя уже похоронить успели! — Его тут же увлекают в толпу Авроров на осмотр и оказание первой помощи, а Гарри смотрит на Гермиону, испуганно вцепившись в руку Долохова, и не знает, что сказать.       — А мы поженились. — Наконец генерирует он хоть что-то в своей голове, чтобы разрядить обстановку. Гермиона молчит. Смотрит на сцепленные в замок руки Пожирателя, с которым знакома была не понаслышке, и своего лучшего друга, молчит, но все её мысли читаются субтитрами в глазах.              Лифт, издав писк завершённого ожидания, медленно закрывает дверцы.       — Поцелуемся, пока их не открыли? — Глядя всё так же перед собой, предлагает Гарри, но дверцы снова открываются – Гермиона держала палец на кнопке вызова.       Немая сцена повторилась, разве что больше в Долохова и Поттера не тыкали палочками. Группа поиска, решив, что их работа выполнена, отошла на почтительное расстояние, чтоб не попасть под горячую руку самой страшной женщины из ныне живущих в Магической Британии.       Гарри, потупив взгляд в пол, молча соглашался с такими же невысказанными эпитетами в свою сторону. Лифт, снова дав сигнал, закрыл дверцы, тут же открывая их вновь, ведь Гермиона всё ещё держала кнопку вызова.       — Выходи. — На редкость спокойным тоном командует она, наконец смирившись с тем фактом, что Гарри Джеймс Поттер – невообразимый идиот.       — Не бей нас, пожалуйста…       — Выйди из этого проклятого лифта, иначе он превратится для тебя в гроб. — Гарри предпочитает не спорить с разъярённой женщиной, которая в своё время держала в страхе самого Драко Малфоя, и послушно выходит, так и не отпуская руку Антонина.       Долгая минута тишины заканчивается очередным закрытием дверей лифта. Гермиона убирает руку с кнопки вызова и, какое-то время глядя на сцепленные в замок руки самой невозможной семьи в мире, судорожно вздыхает.       — Мы волновались о тебе, идиот! — Она бросается на Гарри с объятиями, не сдерживая слёз радости. Но, наверное, они были результатом невообразимого стресса, который ей довелось пережить за последние двое суток. — Столько времени не знать, что с тобой было!       — Разве прошла не пара дней? — Свободной рукой обнимая подругу, искренне удивляется Гарри, а Рон, видя такое замешательство на лице Пожирателя, решает подать голос.       — Ну, неделя с небольшим. — Гарри смотрит на него с откровенным ужасом в глазах. — Пошли, там мама суп наготовила, ты, наверное не ел.       Рон не умел говорить красиво и свою любовь к близким выражал с трудом. Он знал, что Гермиона не любит суету по утрам, поэтому сам готовил им завтраки.       Молли любила, когда вся семья собирается за столом, чтобы попробовать её новое блюдо, поэтому он старался на час-два каждую субботу приходить в Нору и приводить Гермиону, которая из-за разницы в графике чаще навещала их по средам. Сначала, чтобы поддержать после смерти Фреда, а потом это вошло в традицию.       Рон не умел выражать свою любовь словами, но он знал, что Гарри скорее умрёт от голода, чем признается в том, что ничего давно не ел. Поэтому он мастерски игнорирует возвышающегося за его спиной Пожирателя Смерти и жестом предлагает идти следом.       Они всё решат после еды. Так было всегда. Рон легче переносит шокирующие известия, если его покормят в обмен на спокойствие. Теперь, когда жизни его лучшего друга ничего не угрожает, он готов смириться со многим.              — Так вы… — Гермиона может сказать «поженились». Мерлина ради, это не то, что может удивить тридцатилетнюю замужнюю женщину, которая даже на личном опыте несколько раз узнала, откуда берутся дети, но…       — В браке. — Кивает Гарри.       — А Грегори?.. Свидетель? — Поттер даже не сразу понимает, о ком идёт речь. Смотрит потерянно и смущённо трёт переносицу.       — Мы звали его «Генри»… Ну, он был не в состоянии сказать своё имя, а потом почему-то не исправил…       Грегори сидел неподалёку, задремавший после еды и облокотившийся на стену, он выглядел, дай Мерлин, лет на двадцать.       — Грегори Пиккет. Он самый молодой мастер Артефакторики. Ему всего двадцать три. — Кратко, словно проводя инструктаж, уведомляет Гермиона, а Гарри переводит непонимающий взгляд на Долохова, напряжённо изучающего спящего боевого товарища. — Что-то не так? — Заметив напряжённые переглядывания, Гермиона и сама оборачивается, чтоб проверить причину тревоги.       — Нам надо с ним потом поговорить. — Качает головой Гарри, не желая ещё сильнее нагружать и без того уставшую подругу. — К слову о свидетелях… Герми, если его не выпустят со мной – я останусь тут.       — Что? — Синхронно с Роном вскидывает брови Гермиона, в шоке глядя на лучшего друга, словно сомневаясь в его адекватности.       — Ну, мы в браке. Я не могу положить своего мужа, который неоднократно спасал мне жизнь в этом пиздеце, под Дементора. Или мы оба под него ложимся, или мы оба отсюда уходим. — Гермиона хмурит брови. Ей такой ультимативный расклад не нравится, но что-то из остатков Гриффиндорской безрассудности ещё играет в её подсознании.       — Мы вряд ли сможем выбить амнистию Генералу Тёмного Лорда… — Она задумчиво трёт подбородок, словно обсуждает смену обоев в гостиной.       — Мы можем внести его в список погибших, но тогда у него не может быть международных портключей и какой-либо собственности. — Предлагает Гарри. — Магически это никто не проверит, но у нас будут проблемы, если он от своего лица решит подписать какие-то бумаги или… ну… После этой даты.       — Так спокойно? — Гарри видит, что его друзья лишний раз не смотрят на Долохова, но то, что они так спокойно обсуждают возможное «превышение полномочий»…       — Я поговорю с Министром и Главным Аврором. За ними должок перед Национальным Героем. — Хлопает по ногам Гермиона, поднимаясь из-за стола. — Отправляйтесь на Гриммо, когда доедите. Вы оба. И не попадайтесь папарацци. — Она вздыхает, застёгивая куртку. — Мы друзья, Гарри. Война закончена. Если тебе пришло в голову заключить магический брак с Пожирателем Смерти, я ожидаю, что ты так же спокойно примешь и моё какое-нибудь экстравагантное решение в будущем. Ладно? — Гарри кивает, доедая свою порцию и отставляя тарелку.       — У тебя друзья «с приветом». — Впервые за долгое время подаёт голос Антонин. — Особенно учитывая, что вы не общаетесь в последнее время.       — Наверное, в этом и есть смысл дружбы? Мы можем долго не общаться, но встанем друг за друга горой, если узнаем о проблемах. — Гарри кладёт голову на плечо супруга и почти засыпает, но тут же выпрямляется. — К слову, о друзьях… — Он кивает в сторону «Генри» и смотрит на Антонина.       — А так ли ты хочешь знать правду? — Вздыхает Пожиратель, но всё равно встаёт, когда Поттер кивает, и направляется к бывшему союзнику. Долохов бы разбудил его пинком, как полагается на допросах, но ему не нужен был допрос, а его мужу не нужны были проблемы. Поэтому он трясёт спящего Товарища за плечо, пока Гарри приносит им стулья.       — О, я задремал. Простите. — Грегори мягко улыбается своим спутникам, смотрит на них сияющими голубыми глазами, словно заранее знает, зачем его разбудили.       — Это ты нас прости, что потревожили… — Смущённо трёт нос Гарри. — Просто спросить хотели, ты почему не сказал, что ты Грегори, а не Генри? Ну, когда… когда пришёл в себя. — Грегори смущённо улыбается, опускает взгляд в пол и мнёт в руках край одеяла, которым ему укутали замёрзшие ноги.       — Я… Ну, я не знал, как сказать. Столько времени прошло, думал, будет неуместно. — Гарри буквально слышит «Я не знал, что меня зовут Грегори», несмотря на то, что физически было сказано другое.       — А возраст? Сколько тебе лет? — Улыбка их спутника становится шире, что-то такое малозаметное меняется в его лице, вызывая иррациональное чувство страха у Гарри, однако он был Аврором уже дольше десяти лет и умел отличать собственные эмоции от навязанных. — Кто ты?       — «Не буди Лихо, пока спит тихо». Пусть ваш супруг переведёт вам. Был рад знакомству, мои друзья. Думаю, нам пора расходиться. — Гарри раздумывает над тем, чтобы всё же сдать этого человека или это существо, однако, что-то заставляет его усомниться в собственных порывах. — Расслабьтесь, мистер Поттер. Я просто хочу устроить себе небольшую экскурсию. Так много пропустил с тех пор, как был за пределами крепости в последний раз. — Грегори поднимается, размотав одеяло и накинув его на плечи. — Ах да, мои запоздалые поздравления молодожёнам. — Он ставит на стол бутылку вина с уже знакомой полустёртой этикеткой на немецком, и уходит в сторону причала. На его ногах кроссовки, выданные, видимо, вместе с гуманитарной помощью, и спортивные чёрные штаны.       Гарри смотрит ему вслед, провожая взглядом до края пристани и видя, как фигура бывшего соратника исчезает в брызгах накатившей волны.       — Я не понял. — Поворачивается Гарри к Долохову, который уже спрятал бутылку от чужих глаз подальше. — Я ничего не понял. Это кто такой? Ты понял?       — Нет. — Пожимает плечами Антонин. — Да мне и похер как-то. Другие пусть теперь мир спасают, а я на пенсии. Хватит с меня. Всемирным злом я был, спасителем от всемирного зла тоже – в моей трудовой книжке закончилось место. Теперь только спать и трахаться. Кстати, когда начнём?       Гарри ещё какое-то время растерянно смотрит на пристань, но его интуиция спит, не выражая никакого беспокойства по поводу произошедшего, поэтому он, наконец, позволяет себе спокойно посмотреть на супруга, словно впервые видя его в спокойной обстановке, и протягивает руку.       — Пойдём домой, Тоша? Ванна, ужин посытнее, секс и баиньки?       — Вино.       — Включено в ужин. — С улыбкой кивает Гарри, целует поднявшегося за ним следом супруга, игнорируя возможных малочисленных свидетелей, и ведёт его к лодке.       Та мчит их по волнам до берега, позволяя наслаждаться на удивление спокойной погодой и ветром, сдувающим все тревоги, а после плавно замирает на мели, утыкаясь носом в песок.       Гарри спрыгивает на пляж, помогает Антонину не промочить ноги в набегающих волнах и вновь его целует, словно не может поверить, что всё это происходит в реальной жизни.       — Зубы надо почистить.       — Да Мерлина ради, ты заебёшь мёртвого. — Смеётся Гарри, наконец поверив, что это его настоящий Антонин.       — Гораздо приятнее будет.       — Пошли, чистюля мой. — Гарри тащит Антонина за руку к границе антиаппарационного барьера и с тихим хлопком переносит их обоих на Гриммо.              Родовой Артефакт Азкабанов, напевающий колыбельную на дне мёртвых вод, лежащий на огромной каменной плите, затих, поняв, что баюкать больше некого. Гробница была пуста.