Гарри Поттер и Уроки Гостеприимства

      — Так… — Гарри смотрит на заколоченный досками кусок стены, который, исходя из схемы, должен был быть входом. — То двери расширяют, то заколачивают… Что здесь происходило? — Аврор, предполагая, что сырость и время давно лишили эти доски прочности, несколько раз дёргает то одну, то другую, но те его усилиям не поддаются. — Ничего себе… Крепкие, зараза…       — Гвоздодёром можно попробовать. Или топором. — Антонин осматривает лезвие топорика, и всё же сомневается в успехе этой затеи. Доски казались настолько толстыми, что Долохов бы даже назвал их брусьями, а топорик был из тех, кто просто любит жизнь, поэтому для подобной работы предназначен не был. Слишком короткое лезвие, слишком ненадёжная рукоять.       Генри согласно покивал, вероятно, решив, что если его согласие так радовало этих людей раньше, то будет радовать и впредь. Гарри, уже привычным жестом, погладил того по волосам и вздохнул.       — Не сломать бы чего-то действительно важного. Вдруг там какая-то… ну, память предков или ещё чего? — Однако, подцепив одну из досок хвостиком гвоздодёра, он безуспешно попытался осуществить задуманное.       — Каши мало ел по утрам, Аврор? — Насмехается Долохов, глядя на безуспешные попытки своего спутника побороть технологии прошлого.       — Приклеены они что ли? — Хрипит Поттер, однако, гвоздодёр настолько прочно застревает между доской и стеной, что даже с упором ногой на стену Гарри не может его вытащить. — Пиздец. — Отойдя от получившийся инсталляции, он смотрит на результат, и переводит смущённый взгляд на Антонина. — Мне не вытащить.       — Не дай Мерлин ты мне такое в постели скажешь! — В притворном ужасе восклицает Пожиратель и подходит к стене.       Он действительно не видит гвоздей, которыми эти доски могли быть приколочены, но как-то они держались, а значит, и снять их как-то было можно.       — Генри, ну-ка… — Антонин указывает Одержимому на гвоздодёр, призывая попробовать. Сам Генри, сунув свой указательный палец в рот, с интересом наблюдал за происходящим.       — Не облизывай, он грязный! — Только заметив происходящее, суетится Гарри, дёргая своего спутника за руку, вынуждая того выпустить палец изо рта. — Не тяни в рот что попало! Микробы вокруг! — Уже не сильно тревожась о том, что когда-то этот человечек ел себе подобных, Гарри всерьёз начал воспринимать его как неразумного ребёнка. Очень сильного, по физическим данным, неразумного ребёнка.       Генри, потерянным взглядом смотря на ругающегося Поттера, словно не понимая, на что тот разозлился, не двигается с места, вновь обхватив себя руками, в попытке успокоиться.       — Ты напугал его, папаша. — Выносит вердикт этому немому кино Антонин.       — Ещё скажи, что считаешь это нормальным. — Возмущённо вскидывается Гарри, а Долохов прикрывает глаза и улыбается.       — Представляешь, у тебя во рту и без помощи пальцев по ночам бактерии размножаются. Сколько раз ты здесь зубы чистил, м? Прикинь, сколько оргий произошло за это время у тебя на языке.       — Фу! — Отмахивается Гарри, делает шаг назад и утыкается спиной в торчащий гвоздодёр, о котором уже успел забыть. От испуга светило Аврората вскрикивает и отпрыгивает в сторону Долохова, тут же прячась в полумраке за его спиной.       — Что? — Не успевает тот осознать происходящее, пока Гарри за его спиной переводит дыхание, судорожно цепляясь за руку, в которой Антонин держит факел.       — Ёбаный гвоздодёр, я думал, что кто-то схватил меня за спину. — Шипит напуганный Аврор, а Долохов неприкрыто ржёт в ответ.       — Ладно, Генри, попробуй выдернуть доски. Ты у нас сильный, правда? — Мягким тоном подначивает Антонин Одержимого, надеясь совладать с его обидой. — А на Гарри не злись, он пытается о тебе заботиться, просто не умеет этого делать, он же у нас этот… как его? Дурачок, вот. — Генри что-то ворчит в ответ, качает головой, но всё ещё обнимает себя рукам и никаких действий не предпринимает. — Хорошо, иди ко мне, я тебя обниму.       Если Гарри сначала хотел отвесить Пожирателю пинка за «дурочка», то сейчас, услышав новое предложение, завис, с лёгким испугом наблюдая, как Генри после недолгих раздумий делает маленькие шаги навстречу Долохову.       — Ты это всерьёз? — Как можно тише шепчет Поттер, но шорох чужих шагов заглушает его голос.       Генри замирает почти вплотную к Долохову, несмело опускает руки и тихо, почти неразличимо что-то мычит. Вздохнув, Антонин притягивает к себе Одержимого, предварительно убедившись, что шея закрыта несколькими слоями одежды на случай, если объект его психологической поддержки не совладает с эмоциями.       Генри стоит неподвижно, кажется, даже не дышит, пока Долохов держит его рядом, одной рукой обняв за талию.       — Ну, если уж ты его обнял, я тоже хочу объятий. — Бурчит Гарри, думая, как бы ему пристроиться рядом, чтобы не превратиться в Жанну Д’Арк, усилиями факела во второй руке Антонина. Наконец, найдя удобное и безопасное положение, он обнимает и Долохова, и Генри, и замирает, довольный их маленькой, почти семейной идиллией.       — Так, поебланили и хватит. За работу. — Спустя почти минуту командует Антонин. — Нам надо в Хранилище, нас там должно ждать что-то хорошее.       Генри, делая шаг назад, оборачивается и смотрит на доски, преграждающие путь. О чём-то усиленно думает пару минут, разглядывает гвоздодёр, стену вокруг препятствия и пол. А после, схватившись руками за одну из самых толстых досок, вероятно, являющуюся центральным элементом композиции, со всей дури дёрнул её на себя, вырывая и её, и ещё пару досок, неизвестно как к ней прикреплённых.       Гарри и Антонин едва успевают отскочить от отбрасываемых Одержимым обломков, а после, с одинаковым удивлением на лицах смотрят на железную дверь, которая скрывалась за досками.       — Нахуя? — Закатывает глаза Антонин. — Нахуя заколачивать железную дверь? А если она бесполезна – зачем её вообще ставить? — Он подносит факел ближе и осматривает замочную скважину. — А. — И толкает дверь плечом.       Та, заскрежетав, медленно выползая из дверного проёма, упала на пол, оставляя замок торчать в стене.       — Какие высокие технологи… — Склоняет голову набок Гарри.              По крайней мере, удивляться дверям, не выполняющим свою функцию, ему было проще, чем пытаться анализировать то, что за ними находится.       Стены Хранилища, безусловно, когда-то освещались факелами – поржавевшие крепления для них всё ещё торчали из стен, словно шипы на спине древнего дракона. Однако, прогресс когда-то сумел сюда добраться, поэтому жужжащие длинные лампы, тусклым светом, из-за многочисленных слоёв пыли, освещали довольно внушительного размера помещение, уставленное стеллажами, бочками, бутылками и кегами*.

*Кега или Кег – металлическая ёмкость (обычно из стали),

используемая для хранения и транспортировки пива и других напитков

      После тёмных мрачных коридоров это помещение выглядело очень даже светлым и уютным.       Несмотря на заброшенный вид самого замка, этот погреб, как хранитель былого величия, встретил пришедших семейным гербом, расположенным на стеллаже, прямо напротив дверей, и портретами, покрытыми слоями пыли на стенах, висящими между креплениями для факелов. В дальнем углу даже обнаружилось несколько кресел и длинная широкая скамья, обитые красным бархатом, что, в принципе, выбивалось не только из оформления самого Хранилища, но и замка в целом.       — Дорого-бохато… — Впихивает Долохов факел в одно из креплений, и направляется к креслам.       — М? — Не понимает Гарри услышанное, но Антонин отмахивается от него, не желая переводить фразу.       Упав в одно из кресел, Антонин вытягивает ноги. Он устал. Тех нескольких часов для сна ему было мало. Стресс давал о себе знать, а потому ему нужен был отдых.       — Гарри. — Окликает он мельтешащего перед глазами спутника, который с восторгом оглядывал и оглаживал резные вензеля, украшающие металлические полки. На удивление, ни плесени, ни мха здесь не было. Даже дышалось как-то легче от отсутствия такой сырости вокруг.       — А?       — Сядь и отдохни. Потом поищем проход. Никто не знает, что будет впереди, а спали мы, объективно, мало. — Гарри вынужден согласиться. Он и сам начал зевать, с трудом держа глаза открытыми и пытаясь сохранить концентрацию.       — У нас нет будильника.       — Дверь на место поставь – тихо её никто не откроет. — Гарри вынужден согласиться с логичностью доводов своего напарника.       Генри, посильной помощью поспособствовав повышению уровня безопасности в Хранилище, занял второе кресло, оставив Гарри скамейку. Аврор абсолютно не возражал, однако и просто лечь он не мог, за ним оставался некоторый должок.       — Антонин, ты уверен, что твоим старым костям будет полезен сон сидя? Могу уступить кровать. — Долохов, приоткрывший один глаз, чтоб посмотреть, какой храброй водицы хлебнул его напарник, сделал глубокий вдох.       — Если тебе так не терпится разделить со мной постель, мог бы сказать прямо, а не юлить. — Одним плавным движением Антонин поднялся, здраво рассудив, что они с Поттером вполне успешно могут поместиться на импровизированной кровати вместе. — Ложись. — Уступает он Гарри право первым выбрать, с какой стороны он хочет лежать.       — Да я могу и в кресле… — Впрочем, Долохов не заинтересован в этом несмелом ответном щебетании.       — Ляг. — Гарри стоит, смотрит то на Долохова, то на предстоящее место для сна, но решает принять игру и сохранить остатки достоинства. Скинув обувь, он укладывается на бок, лицом к предполагаемому месту для второго человека и приглашающе хлопает рукой по бархатной обивке.       — Присоединяйся. — Долохов, оценив задумку, хмыкает, и под заинтересованный взгляд Генри, ложится к Поттеру спиной.       — Удиви меня, Аврор. — Тот в ответ подваливается ближе, всем телом прижимаясь к будущей грелке, и закрывает глаза. — Надо же, такой молодой, а уже не стоит?       — Если встанет – кто ронять будет? — Гарри, в принципе, не против рискнуть. Если сильно постараться, можно найти где-то чистую воду, или, на крайний случай, попытаться её наколдовать. — Руки грязные, во рту, как ты говоришь – бактерии…       — Гарри, мы окружены спиртом. Как минимум про полость рта можно уже не тревожиться.       — На пустой желудок алкоголь вреден.       — Жизнь – сама по себе вредна. И всегда заканчивается летально. Ну что?       Гарри пару секунд думает над предложением, но в итоге, сдавшись духу авантюризма, садится. Долохов скалится победной улыбкой и, тихонько посмеиваясь, встаёт, направляясь к стеллажам.       — Вино, виски, коньяк?       — Ну, под чем ты станешь посмелее? — С интересом оглядывает выбранные бутылки Гарри. — Не стой босиком на полу. — Тут же добавляет он, только сейчас увидев, что Долохов не надел обувь, прежде чем отправиться на поиски.       — Да, мамочка. — Закатывает тот глаза и садится обратно на кровать, подбирая под себя ноги.       — Мы не будем пить много. — Разглядывает Гарри тёмное стекло винной бутылки и, на всякий случай поднимает взгляд на Антонина, чтобы убедиться в его согласии.       — Всё Хранилище в нас и не влезет. — Пожимает тот плечами, но, наткнувшись на взгляд, обещающий ему кару небесную, Долохов не сдерживает улыбки. — Ладно, ладно. Давай винца тяпнем, раз уж у нас романтика намечается. — Отставляет две другие бутылки в сторону Пожиратель. Профессионализм не пропить – пробку из бутылки он извлекает меньше, чем за десять секунд, и протягивает тару Поттеру.       Гарри принюхивается к содержимому. Пахнет вином. Обычно, Аврор пьёт водку или что-то, что плюс-минус похожей крепости и спиртосодержания, но, как и сказал Долохов, у них будет романтика. Ради неё можно потерпеть и вино.       Тем более, сделав первый глоток, признаёт Гарри, вино неплохое.       — Пить можно. — Долохов какое-то время смотрит на него с некоторой степенью интереса и предвкушения, пока раздражённый его поведением Поттер не теряет терпение. — Либо ты прямо сейчас пьёшь…       — Либо? — Не сдерживает усмешки Пожиратель.       — Либо я выпиваю всё содержимое этой бутылки и ебу тебя ею. — Угроза не вызывает страха, но Антонин успешно имитирует его подобие и прикладывается к горлышку.       — Ладно. Оно… Ну, неплохое. Хорошее, я бы сказал. Вдохновляющее. — Сделав ещё глоток, он пытается разглядеть стёртые буквы на этикетке. — Почему-то мне кажется, что надпись на немецком.       — Ну… Тогда понятно, откуда у немцев столько порно-моделей и… — Долохов ржёт, делает ещё глоток и передаёт бутылку Гарри. Вино успешно нашло путь к его мозгам, поэтому теперь ему было плевать на всё, кроме того, что скоро произойдёт в этом Хранилище.       Не желая излишне сильно терять рассудок, особенно на работе, особенно, когда работа связана с Азкабаном, Гарри решает, что его храбрости уже хватит на них обоих, поэтому отставляет бутылку и тянется к Долохову за поцелуем. Тот притягивает Аврора ближе, вынуждая вновь оседлать его бёдра, и принимает поцелуй, отмечая, как дрожат ресницы его потенциального любовника от каждого движения языком. Сам Антонин не закрывает глаза во время поцелуев, предпочитая наблюдать за тем, как реагируют его партнёры на любое изменение в процессе близости. Гарри же, предпочитающий полностью отдаваться моменту, ну и, разумеется, из-за смущения в том числе, никогда не открывал глаза при поцелуях.       Антонин, казалось, обладал титаническим терпением. Покорно улёгшись на скамью, всё ещё прижимая Аврора к себе, он спокойно позволял чужим рукам шорхаться по его телу, в попытках забраться под многослойную одежду, так же спокойно расстёгивал чужую, и просто отдавался моменту, стараясь не думать, что у их близости есть свидетель.       Генри, очень плохо притворяющийся спящим, смотрел на разворачивающееся представление из-под полуприкрытых век, словно знал, что эту парочку нельзя смущать пристальным вниманием.       Гарри, пару раз отстранившийся от Долохова, чтобы отдышаться, мельком глядел в кресло, где спал их «третий лишний», но, под влиянием алкоголя и эмоций действительно не замечал его бодрствования.       — Блять, сними это всё, пока моё терпение не закончилось. — Сдаётся Гарри, терпя поражение перед многочисленными пуговицами и молниями на одежде Антонина.       — Тю, а как же предвкушение и прелюдии?       — Долохов. — Гарри смотрит на него тяжёлым взглядом, расширенные зрачки делали его похожим на наркомана, ширнувшегося новой дозой. — Разделся. Живо.       — Ой-ой, господин Аврор, а как же персональный досмотр? А то вдруг я достану оружие, м..?       В воцарившейся тишине Антонин буквально слышит, как дребезжат остатки чужой выдержки. Он даже не успевает отреагировать, когда Гарри сдавливает его шею и прижимается губами к губам, ограничивая доступ к кислороду.       — Или ты раздеваешься, или сдохнешь подо мной. Сделаешь выбор в пользу первого – похлопай меня по спине.       Долохов даже не может справиться с удивлением, когда Поттер снова его целует, так и не дав сделать вдох. Выдержки хватает ненадолго. Уже через пару секунд он вынужден признать поражение и попросить пощады у своего тюремщика.       — Будешь знать, как на меня выёбываться. — Дав Антонину время отдышаться, кусает его за нижнюю губу Гарри. — Раздевайся.       Долохов, решив не испытывать судьбу, приподнимает бёдра и стягивает с себя брюки, логично предположив, что с верхней частью одежды Гарри как-нибудь сам разберётся, однако тот ни с места не сдвинулся, горящим взглядом следя за происходящим. Заметив заминку, Поттер вопросительно приподнял бровь, так что Антонин, здраво рассудив, что спорить с этим чудом природы себе дороже, стянул верхнюю одежду через голову, не утруждаясь ни молниями, ни пуговицами.       — Отсутствие секса в условиях такой уязвимости всё же расстраивает. — Вздыхает Антонин, когда Гарри, последовавший его примеру и снявший с себя верхнюю часть одежды, вновь оказывается сверху.       — Без ванны или хотя бы душа моё либидо сильно пострадает.       — Какой ты, блять, привередливый. Сразу видно – не сидевший. — Гарри ржёт, снова целует Антонина, спускается укусами по шее и скользит руками по его груди.       Они оба весьма быстро возбуждаются. Антонин больше десяти лет просидел в одиночной камере, где единственным живым вниманием его одаривали только крысы, а Гарри, в силу развода и работы больше наслаждался вниманием алкоголя и правой руки.       — Не спеши, ковбой. Ты разве умеешь..? — Долохов не договаривает. Гарри, больно цапнув ногтями кожу в опасной близости от Пожирательского гендерного индикатора, вынудил того благоразумно замолчать.       Руководствуясь логикой и вдохновляясь энтузиазмом, Гарри пытался воспроизвести всё то, что сам любил получать от жены. Долохов же, искренне стараясь не выматериться на каждое, пусть и едва ощутимое, появление чужих зубов на самой драгоценной части себя любимого, с трудом оставался неподвижным. Последней оставшейся в адеквате мозговой клеткой осознавая отсутствие у Аврора подобного опыта, ему меньше всего хотелось делать эту маленькую авантюру для него травмирующей.       — Если глубже не можешь, то и не надо. — Шипит он на отважные попытки Аврора превзойти собственные ожидания, несмотря на явно не готовое к этому горло, всё ещё напряжённое после обжигающего вина. — Мягче, Герой. Нет никакого кайфа, если ты не получаешь его в ответ. — Гарри заторможенным мозгом анализирует сказанное, принимает к сведению результат размышлений и расслабляется. В конце концов, он действительно не куртизанка из Лютного. Скидка на неопытность у клиента была кстати.       Долохов всё же запускает руки в волосы любовника, слегка двигает бёдрами навстречу и прикрывает глаза.       Мерлина ради, ему сосёт Золотой Мальчик. Национальный Герой. Победитель Тёмного Лорда.       Антонину Долохову сейчас отсасывала вся английская нация, и этот факт грел самолюбие получше Адского Пламени.       Оргазм пришёл мягко, Гарри вовремя отстранился и больно прикусил кожу бедра своего любовника, оставляя ему на память след своих зубов.       Вытащив из кармана скинутой одежды ручку, он щёлкнул стержнем и подписал «оставлено Гарри Поттером».       — Что бы ты сейчас там не написал – лучше бы тебе это стереть. — Ворчит Долохов, восстанавливая дыхание и глядя на торжествующую улыбку перевозбуждённого любовника из-под полуприкрытых век.       — Ещё чего. Не нравится – сделай то же самое. — Самодовольная улыбка, не дающая Антонину права на отступление, вынуждает его подняться и подмять Аврора под себя. Мельком глянув на оставленную надпись, он закатывает глаза.       — На тебе напишу, что «Оставлено Антонином Долоховым на память о лучшем минете», устроит?       — Вполне. — Кивает Гарри, искренне сомневаясь, что если они умрут в этих подземельях, то их тела найдут в пригодном для идентификации состоянии. — Можешь ещё добавить «после ответной услуги».       Долохов прерывает чужой фонтан красноречия поцелуем.       — Или рот закрой, или я тебе кляп организую. — Гарри Поттер решает не испытывать судьбу.