Откуда есть пошла Клятва Феанора - и кого съела

Клятва и реальный мир Прежде всего, если иметь в виду, что Клятва – это не только «про Сильмарилы», но и «против Валар», становится яснее кое-что в ее последствиях. В том, что посланник Манве сообщает относительно всего народа Нолдор – Валар дают им совет не уходить, не удерживают, не обещают никакой помощи… И – что достается лично Феанору: «Но ты, Феанор, сын Финве, изгнан твоей клятвой. Во лжи Мелькора будешь разубеждаться ты с горечью. Он – Вала, говоришь ты. Тогда ты клялся напрасно, потому что никого из Валар не сможешь ты победить ныне или впредь в пределах Эа, хотя бы Эру, которого ты назвал, сделал тебя втрое сильнее, чем ты есть». (Анналы Амана, 140). Манве (устами своего посланника) говорит как раз о той части аргументации «за» Клятву, которой он сам был свидетель: о рассуждениях «Мелькор – тоже Вала» в соответствующем контексте. О «напрасной» клятве хотелось бы еще поговорить позже, сравнив их со словами Эонве (майа Манве, кстати!) в конце Первой Эпохи. И еще одна подробность: «ты… изгнан своей клятвой». То есть Валар даже не накладывают на него наказание за содеянное (каким было изгнание в Форменос – и не за слова, кстати говоря), - но клятва и именно она (а не все прочие и последующие речи) поставила его в положение несовместимости с Валар, и они это констатируют. Ко времени Пророчества Севера прибавляются еще и «отягчающие обстоятельства», и собственно пророческие способности Намо, но разделение снова есть: просьба вернуться, и – «на Доме Феанора лежит гнев богов от запада до самого дальнего востока…» Но дело не только в том, что предпринимают и констатируют Валар по итогам Клятвы. Дело еще и в ней самой. На мой взгляд, имея в виду то, что уже удалось установить выше, можно сделать несколько выводов, в разной степени парадоксальных. Прежде всего, если Клятва – это программа действия «Феанора и его рода» с момента, когда Моргот побежден и Сильмарилы в их руках, то существует некий «доклятвенный период» - вплоть до победы над Морготом. Действия Нолдор, в частности феанорингов, могут регулироваться в это время разными факторами: желаниями, обещаниями, убеждениями, решениями, принесенными присягами, другими клятвами… Но – не данной Клятвой, что, по моему разумению, дает им бОльшую свободу действия в зависимости от ситуации. Впрочем, не полную: вовсе отказаться от войны и уйти далеко на Юг они не могут, в т.ч. из-за Клятвы – см. обещания Моргота и поведение братьев после пленения Маэдроса (Серые Анналы, 50). Отсюда же следует достаточно парадоксальное заключение: Феанор при своей жизни не исполнял Клятву – потому что обстоятельства были еще глубоко «доклятвенными», - но несомненно старался приблизить то время, когда ее исполнение станет возможным. Не случайно она часто называется именно «клятвой феанорингов», а по наиболее ранним версиям сюжета («Утраченные сказания», «Набросок мифологии» до правки) ее приносят именно сыновья Феанора уже в Средиземье и после смерти отца. Да и в классической версии попытки тем или иным способом исполнить ее связаны уже именно с сыновьями. С Феанором связан еще один момент, вызывающий, пожалуй, у меня некоторое недоумение. Это его предсмертные слова. Что именно говорил Феанор перед смертью, чего требовал от сыновей и что пообещали они сами – в текстах не раз менялось. Впрочем, идея выполнения Клятвы как раз оставалась, менялись дополнения к ней: клятва сыновей отомстить за отца (4 том); приказ Феанора не вступать в переговоры с Врагом (КвС 5 тома) – после которого они сразу же делают именно это… Наиболее поздняя версия (примерно современная текстам 10 там – «Серые анналы») также дополняет указание исполнить Клятву некой деталью, весьма интересной: «И, бросив последний взгляд на склоны Эрид-ветрин, он увидел вдали шпили Тангородрима, мощнейшей из крепостей Средиземья, и в предсмертном озарении осознал он, что всей силы нолдор не хватит когда-либо разрушить их; но он проклял имя Моргота, и возложил на сыновей долг сдержать их клятву и отомстить за их отца.» (Серые Анналы, 46, пер. Инны Макаревич) Возникает вопрос – но как одно возможно без другого? С другой стороны, именно невозможность разрушить башни Тангородрима – еще не автоматически означает невозможности победы над Морготом (например, лично он будет разбит, а Тангородрим останется стоять). Возможно, проклятием Морготу он хотел как раз увеличить вероятность победы над ним? В любом случае, есть немалая вероятность, что смертельно раненый Феанор и сам вряд ли в подробностях продумывал план выполнения Клятвы в таких условиях – а тем более ничего подобного, кроме кратких указаний, он не передал сыновьям. Но им-то как раз пришлось иметь дело с Клятвой как фактом реальности – и с реальностью, ей категорически несоответствующей. Повторюсь: на мой взгляд, ситуация выглядит следующим образом. Клятва имеет виду ситуацию, когда Нолдор (и род Феанора в частности) - оказались сильнее Валар - победили Моргота - получили Сильмарилы в свои руки (и собираются быть единственными в Арде «повелителями незамутненного Света»). Принесенная таким образом, такими именами, Клятва становится неизбежной данностью, не просто данным словом и делом чести, но фактически новым законом природы, - однако выполнять его приходится в условиях, когда - пункт о превосходстве над Валар сомнителен или неактуален - Моргот не побежден И – главное, - - Камни находятся не у давших Клятву, а вначале у Моргота, и – позднее – у других владельцев. (А кроме того, с появлением Солнца и Луны гипотетическая должность «повелителей незапятнанного Света» кое-что теряет в смысле уникальности такового статуса.) Впрочем, пока все три Сильмарила у Моргота, времена стоят «доклятвенные», или, говоря языком тех же Серых Анналов, «Клятва спит». Действия сыновей Феанора определяются другими факторами, а Клятва является темным пятном на биографии, относящимся прежде всего к прошлому (и – к весьма неопределенному будущему). Но вот – Берен начинает свой Квест, и Клятва «просыпается». Неудивительно: становится хотя бы предположительно возможной в обозримом будущем ситуация, когда хотя бы один из Камней окажется не у Моргота. И не у феанорингов. То есть ситуация уже вполне себе «клятвенная». Впрочем, если точнее… Здесь – относительно и Берена, и всех прочих владельцев Камня (и двух других после Войны Гнева), нужно сделать одно важное замечание. Оно снова относится к соотношению той «виртуальной» ситуации, из которой дается Клятва – и реальности. В Клятве перечисляются разные наказания тем, кто так или иначе получит Сильмарил в свои руки и так или иначе с ним обойдется, но при этом на начало ситуации-то Камня находятся в руках «Феанора и его рода»! То есть для того, чтобы Клятва вступила в силу, его нужно как-то в эти другие руки заполучить, например – украсть. И понятно, что произносящие ее морально готовы в случае «наступления клятвенного случая» предпринять все обещанное ими. Но ведь для того в том числе и произносятся эти обещания, чтобы потенциальные воры знали, что им угрожает! И следовательно – могли одуматься и не пытаться посягать. То есть Клятва в «нормальной» ситуации прежде всего имеет предупредительную силу, и предполагает возможность, что насилия удастся избежать (хотя бы «род Феанора» все равно остался бы до конца мира в сомнительной должности «сторожа Сильмарила своего»). Но в том-то и дело, что эта «нормальная» ситуация так никогда и не наступила! Отпугнуть потенциального вора от того, чем ты уже владеешь – и требовать отдачи того, что находится не у тебя, и для чего твое право на эту вещь – лишь один из элементов истории, - строго говоря, принципиально разные случаи. И в таком случае в ситуации реальной Клятва будет толкать старающихся исполнить ее на насилие изначально. В большей степени, чем в ней это исходно предполагалось. Но это не единственное неудобство сыновей Феанора. Получается, что они получают на прощание от отца задачу исходно «не по размеру», задачу, сформулированную в расчете на этаких «сверх-эльфов», которые всех победили, всех превзошли и распоряжаются единственным оставшимся в Арде неискаженным Светом… Жизнь расставила свои поправки к риторическим красотам (в которых Феанор на тот момент, повторюсь, был искренне уверен). Даже у Валар внутри этого мира есть границы возможностей, что говорить об эльфах! Не с этим ли в частности связаны упоминания «усталости» от Клятвы (после Гаваней, перед нападением на лагерь Эонве) и, может быть, также – попытка Маэдроса отречься от Клятвы? Все эти проявления относятся как раз ко времени, когда Клятва перестала быть задачей на неопределенное будущее, и братья на практике ощутили на себе, что такое – попытки ее выполнить. Еще одно соображение относительно сыновей Феанора – и Клятвы. Сама она, творение Феанора, была обязана своим появлением многих моментам из его внутренней картины мира, в том числе – сильнейшей привязанности его к конкретным собственным творениям. Привязанность эта появилась куда раньше Клятвы, и подвигала его на различные действия задолго на нее (сокрытие Сильмарилов от взоров большинства обитателей Валинора; итог разговора с Мелькором в Форменосе – и с Валар после гибели Древ). Сыновья Феанора приносят ту же Клятву – но насколько их «внутренняя картина мира» в точности совпадала с феаноровой? Была ли в ней эта аномальная привязанность? Не к отцу, не к выполнению того, что обещал выполнить он – но именно к самим Камням? Честно говоря, пока я не встретила ни одного упоминания или косвенного свидетельства в эту пользу, и поэтому – сомневаюсь. Толкин говорит (в том же 131 письме) о «собственническом отношении Феанора и его сыновей» к Сильмарилам, но Клятва – уже достаточное выражение этого отношения, на мой взгляд. И если дело обстоит так, то оно обстоит еще более печально. Привязаны они скорее оказываются к самой клятве, к идее выполнить ее, - то есть к тому, что привязывает их «до конца мира» к неким вещам… Вряд ли «даром им не нужным» - это творения их отца, поистине уникальные, но для них они могли и не быть столь жизненно-важными, как для самого Феанора. И тогда Феанор оставил сыновей заложниками не только созданной им (в определенный момент) неадекватной картины мира, но и собственной аномальной привязанности… Вот, возможно, еще одно объяснение «усталости от Клятвы». В завершение этого раздела мне хотелось бы рассмотреть еще один спорный вопрос, нередко возникающих в обсуждениях Клятвы: о возможности ее (окончательного) выполнения, о том, выполнена она была в итоге или нет. Для начала еще раз вспомним формулировку, из которой следует, что основная задача поклявшихся оберегать Камни от всяких посягательств. Временных рамок впрямую нет, следовательно – ориентировочно до конца мира (который там упомянут, но по чуть другому поводу). Соответственно, получение в свои руки одного, или даже – трех Сильмарилов процесс выполнения Клятвы вовсе не заканчивает. А строго говоря, скорее – начинает. Особенно, если говорить пусть не о «нормальной» ситуации (которая так и не сложилась), но хотя бы о максимально приближенной к ней. На мой взгляд, именно в этом контексте стоит воспринимать упоминания о «выполненной»/«невыполненной» Клятве: от «неисполненной Клятвы» страдают феаноринги после отречения Маэдроса; разговор об «исполнении» идет в отношении гипотетической ситуации в Валиноре, куда их призывает Эонве; как попытка «исполнить» упоминается и само нападение на лагерь Эонве. То есть, похоже, тут речь идет скорее о «начать исполнять (как следует)», а не «закончить исполнять». Впрочем, и этого феанорингам сделать не удалось. Что же у них получилось, и что – могло получиться? Далее я хочу кратко разобрать несколько высказываний разных лиц о Клятве. Здесь же будет упоминаться право на Камни. Это две разные вещи (хотя в определенном отношении связанные) и с ними будут происходить разные процессы. Первым о перспективах Клятвы высказался все тот же посланник Манве, что говорил об изгнании Феанора (это мог быть, по идее, тот же Эонве, а мог – какой-то иной майа) и, надо думать, передавал он прежде всего точку зрения Манве: «Он [Мелькор] – Вала, говоришь ты. Тогда ты клялся напрасно, потому что никого из Валар не можешь ты победить, ныне или впредь, в пределах Эа…» (Анналы Амана, 140). Итак, Манве определенно полагает, что Феанор никогда не победит Моргота – следовательно, «клятвенная ситуация» никогда не наступит – следовательно, клялся он напрасно. Такой извращенный вариант, как исполнение Клятвы в условиях, принципиально не соответствующих описанным, ему тогда еще даже в голову не приходил, похоже. Намо, судя по словам Пророчества, уже вполне представлял Клятву в действии, но он больше говорил о процессе (и о его влиянии на другие процессы), чем о результате. Он упоминает, что Клятва будет «всегда вырывать у них из рук те самые сокровища, что они поклялись добыть (букв.: «преследовать»)» (Анналы Амана, 153), - но как это повлияет на саму Клятву, не упоминается. Так что следующее высказывание о Клятве снова определенным образом связано с Манве, но немалое время спустя, ближе к концу Первой Эпохи, когда Ульмо, после падения Дориата, но еще до появления в Амане Эарендиля, пытался склонить Манве к каким-либо активным действиям. Интересно, что в первой версии этой главы еще присутствовала старая, первоначальная версия истории Эарендиля, где он прибывает в Валинор ПОСЛЕ ухода войск на войну с Морготом (и Сильмарила при нем нет). Там именно эти просьбы Ульмо и оказались причиной, подвигнувшей начать войну. Соответствующий текст так никогда и не появился в версии позже 4 тома, но ни в чем более поздним текстам явно не противоречит. На уровне Квенты 5 тома фрагмент от начала истории Турина до середины плавания Эарендила был пропущен, - скорее всего, потому, что никаких принципиальных изменений относительно предыдущего текста пока не предполагалось. Далее же у Профессора так и «не дошли руки» до событий этого периода – за вычетом совсем кратких замечаний Повести Лет, где данное событие не отразилось никак – как и многие другие, впрочем. Итак, Ульмо просит простить эльфов, послать им помощь и «отвоевать Сильмарилы, в которых и остался только свет тех благословенных дней, когда Два Древа еще сияли» («Квента» 4 тома, гл. 17-2 – как и далее в описании этой ситуации). «Однако Манве остался недвижен, и какое сказание расскажет о советах его сердца?». Но некоторые предположения о его мотивах у нас все же есть - в современной прессе сказали бы, «из источника, близкого к Манве». Само изложение просьб Ульмо сопровождает замечание: «Или, по крайней мере, так говорилось среди Номов [= Нолдор], которые позже узнали о многом от своих родичей Квенди [здесь = Ваньяр], эльфов Света, любимых Манве, которые всегда знали что-то о мыслях Повелителя богов». «Позже», вероятнее всего, относится ко времени по окончании Первой Эпохи, когда многие Нолдор возвращаются на Запад. Поскольку в данном конкретном случае Манве «остался недвижен» дальнейшее будет в той или иной степени предположением Ваньяр, но, вероятно, основанным в том числе на иных случаях, когда Манве высказывал свое мнение по тому или иному вопросу («всегда знали что-то о мыслях Повелителя богов»). «Квенди говорили, что час еще не пришел, и только тот, кто будет говорить равно от имени эльфов и людей, прося о прощении их злодеяний и милости к их бедам, может изменить решение Стихий; а от клятвы Феанора, возможно, даже Манве не может освободить, пока она не найдет конец и сыновья Феанора не откажутся от Сильмарилов, на которые они предъявили свои безжалостные притязания. Ибо свет, что сияет в Сильмарилах, создали боги». («…and the oath of Feanor perchance even Manwe could not loose, until it found its end, and the sons of Feanor relinquished the Silmarils, upon which they had laid their ruthless claim. For the light which lit the Silmarils the Gods had made».) Высказанное мнение явно разделяется на 2 части – о просителе от имени жителей Белерианда и о Клятве. Они четко отражают то наследие Нолдор Исхода, которое оставляло их в полной независимости от Валар: личное феанорово и общее для всех уходящих. Первая, в принципе (хотя далеко не обязательно!) могла быть составлен и «задним числом» (учитывая, что оно передано Нолдор «позже»), по факту того, что именно такой проситель (Эарендиль) и подвигнул Валар начать подготовку к войне. Второе же как раз с последующими событиями коррелирует мало и не учитывает их, так что может как раз быть современным ситуации. Насколько это мнение Манве, а насколько – предположения Ваньяр, мы точно сказать не можем. Но, на мой взгляд, это высказанную точку зрения ничуть не обесценивает – и в том, и в другом случае мы имели бы дело именно и только с предположением. Этот закон природы, его принцип действия оказался неизвестен в точности даже Валар (как раз законами этого мира и ведающим). (Впрочем, дальнейшие события наводят на мысль, что и самим участникам Клятвы – тоже). А тем более неизвестно, как он будет действовать в условиях, которые исходно-заданным соответствуют лишь частично. При этом данное предположение явно ушло вперед по сравнению с предыдущим, от вестника Манве. Скорее всего – под влиянием новой информации о событиях в Белерианде. В Валиноре уже могли быть известны в частности события Лэйтиан – от побывавших в Мандосе участников, и события в Дориате – от того же Ульмо. Стало понятно, что сыновей Феанора не смущает идея о невыполнимости Клятвы, они все равно собираются ее исполнять. Какие из этого могут воспоследовать прикидки о дальнейших событиях? Повторю еще раз наиболее интересные для нас слова: «…а от клятвы Феанора, возможно, даже Манве не может освободить, пока она не найдет конец и сыновья Феанора не откажутся от Сильмарилов, на которые они предъявили свои безжалостные притязания.» Два замечания по лексике перевода. Во-первых, в «Сильмариллионе» Н. Эстель один из глаголов переведен с точностью до наоборот: «пока сыновья Феанора не получат Сильмарилы…». Это либо неточность перевода, либо попытка толкования ситуации (см. ниже), но relinquish – это в любом случае «отказываться», в том числе «отказываться от права». Данный там же перевод «…на которые они столь безжалостно предъявили свое право» ничуть не ошибочен, но здесь я хотела уточнить: claim – это не право, которое имеют (как right), а право, которое предъявляют. (Что, естественно, не означает, что оно автоматически не имеет силы – притязание может быть признано законным!) Это – еще раз о том, что Клятва – не выражение права на Сильмарилы, но производная от него сущность. А теперь еще один любопытный момент: что может означать «Клятва найдет свой конец»? На мой взгляд, либо «будет выполнена», либо «перестанет действовать». Первый вариант будет, конечно, неграмотно выражать суть явления – если он подразумевает «сыновья Феанора получат все три Сильмарила в свои руки». (Но см. выше – об упоминаниях исполненной/неисполненной Клятвы; и безусловно на уровне текстов 4 тома «теория Клятвы» еще разработана куда менее подробно – при том, что общая формулировка «преследовать всякого…» уже существует). Ко второму варианту толкования возникает вопрос – почему она перестанет действовать? В данном высказывании есть только одно обстоятельство, с которым это можно связать – «сыновья Феанора… откажутся от Сильмарилов». То есть, на мой взгляд, речь идет о том, что по мнению Манве (или Ваньяр) Клятва может перестать действовать, если феаноринги откажутся от своих исключительных притязаний на Сильмарилы. Что логично – ведь именно в этом Клятва и состоит! Вопрос в другом – подразумевается ли, что это случится после того, как они получат Камни в свои руки – или это условие необязательно? Мне, пожалуй, ответ на этот вопрос недостаточно ясен. Не исключено, что подразумевается именно «когда получат» - хотя бы потому, что было уже известно, что они все же намерены их заполучить – судя по действиям относительно Дориата. Сработал бы такой вариант или нет? Мы не знаем, и, судя по всему, не очень-то знали и сами действующие лица, включая самых ключевых в данной ситуации. Вспомним, что в последнем разговоре братьев речь идет в том числе примерно о тех же понятиях: об «исполнении» Клятвы в смысле получения Камней в свои руки, о возможном отказе от исполнения Клятвы и полномочиях Валар в ее отношении. Маглор (я беру окончательную раскладку по репликам, и наиболее полный вариант разговора из Кв.С. 5 тома) надеется, что Клятва будет выполнена, если братья получат Камни по решению Валар. Маэдрос указывает, что в случае противоположного решения «ее выполнение будет за пределами всякой надежды» (речь по контексту идет скорее именно о получении Камней, чем о возможности отомстить за все посягательства на них). Наконец, Маглор высказывает предположение о возможной иной роли Валар: «Но если сами Манве и Варда, которых мы призвали в свидетели, запретят выполнение Клятвы, не станет ли она недействительной (void)?» (КвС 5 тома, окончание, 22). Маэдрос, как мы помним, указывает ему на еще более высокого «Адресата» Клятвы – сомневаясь, соответственно, что Валар могут сделать Клятву недействующей, в чем он совпадает с Ваньяр (или Манве) из предыдущего примера. Следующий вариант на тему судьбы Клятвы оказывается уже сугубо практическим – когда братья похищают Камни. Однако еще до их разговора произошло еще одно событие, пропущенное нами – послание братьев к Эонве (с очевидным содержанием) и его ответ. Интересно то, что в этом ответе Клятва как основание не упоминается вообще: Эонве говорит лишь о «праве». Возможно, не ею аргументировали свое требование и Маглор с Маэдросом: формулировка текста «просили отдать им те камни, что некогда сделал Феанор и украл у него Моргот» дает такую возможность. Весьма вероятно, что сыновья Феанора, хоть и призвали некогда Валар в свидетели своей Клятвы, представляли, что те вряд ли считают ее законным основанием чего-либо, кроме изгнания Нолдор из Валинора. Эонве отвечает в рамках той же аргументации: «право на создание их рук, которое прежде было у Феанора и его сыновей, ныне исчезло» (КвС 5 тома, окончание, 21-22)(*1) – далее перечисляются совершенные ими преступления, которые действительно можно соотнести с Клятвой (по принципу «там про это написано»), но никак не с реализацией просто права на «творение своих рук» (и даже точнее – на творение рук своего отца). А Клятву Валар в данном аспекте просто не рассматривают – и Эонве говорит только о праве (как некогда «посланник Манве» говорил только о Клятве, что будет «напрасна»). Однако в последнем и практическом преломлении этого вопроса встречаются обе категории: «Но Камень сжигал руку Маэдроса непереносимой болью… и он понял, что все так, как сказал Фионве, и его право к тому же стало недействительным (void), и что Клятва была напрасна («vain»)». Хотя, как я уже упоминала, в дискуссиях нередко утверждается, что наличие у феанорингов права на Сильмарилы никак не связано тем, обжигают они или нет, в данном случае Маэдрос их вполне связывает. Каким именно образом? Чтобы разобраться с этим лучше, я хотела бы обобщить несколько определений относительно Клятвы и права на Камни: - Манве в начале Исхода утверждает, что Клятва «напрасна», поскольку Нолдор никогда не победить Моргота; - Маглор надеется, что Валар, запретив исполнять Клятву, сделают ее «недействительной»; - Эонве отвечает братьям, что ранее существовавшее у них право исчезло; - по итогам Маэдрос признает, что право стало «недействительным», а Клятва была «напрасной». …в последнем выводе наконец сойдясь не только с Эонве, но еще и с самым первым суждением Манве! И хотя дело оказалось вовсе не в том, что Нолдор не смогли самостоятельно победить Моргота, общее основание у этих суждений несомненно есть! Версия от Манве в начале Исхода: Нолдор не смогут победить Моргота – не смогут получить Камни в свои руки – сыновья Феанора никогда не смогут выполнить Клятву, рассчитанную на то, что Моргот побежден и Камни в их руках – следовательно, она напрасна. Версия от Маэдроса в конце Эпохи: сыновья Феанора потеряли право на Камни – и именно поэтому не могут удержать их в руках – они никогда не смогут выполнить Клятву, предполагающую, что Камни в их руках и они ограждают их от всяких посягательств - Клятва напрасна. При этом «недействительной», как надеялся Маглор, Клятва вовсе не стала, просто выполнение ее оказалось, как ранее сказал его брат, «за пределами всякой надежды». С тем уточнением, что для этого не понадобилось даже плыть в Валинор. И здесь мы снова видим, что Клятва и право на Сильмарилы – это не одно и то же (одно перестало действовать, другое – нет), но они несомненно связаны – потому что и то, и другое касается Сильмарилов хотя бы! Такова ситуация на момент похищения Камней. А далее? Далее, как мы знаем, происходят два события, непосредственно касающиеся Сильмарилов – то, как каждый из братьев распорядился их судьбой. Но речь пока не о них, но буквально об одной фразе, которая ценна еще и тем, что относится ко времени написания Поздней Квенты. Как мы знаем, в немалую часть белериандских глав Профессор так и не внес ничего большего, чем мелкая правка. Сомнительно, чтобы он вовсе не собирался делать их столь же подробными, как и более ранние, но руки до этого у него так и не дошли вовсе. В том числе и до самого финала книги. В отрывке от плавания Эарендиля до финала Первой Эпохи изменения в основном чисто косметические: поправлены отдельные фразы, имена и названия, расставлены подзаголовки… Один из них, относящийся к отрывку от письма братьев Эонве до судьбы Камня Маглора, озаглавлен «О конце Клятвы (Last End – буквально «о самом конце») Феанора и его сыновей». Но как это возможно понимать, если мы знаем, что Клятву, строго говоря, невозможно «выполнить», можно только «выполнять» - или не выполнять, отречься от нее, - но этого последние оставшиеся сыновья также не сделали? Здесь я снова могу только предполагать. И предположение мое таково: так же как под «выполнением» в текстах неоднократно подразумевалось «наступление клятвенной ситуации», также здесь под концом Клятвы может подразумеваться полный и окончательный выход из нее, который подразумевает, что ситуация впредь не изменится снова на «клятвенную» до конца мира. Что касается действующих лиц, то наверняка мы знаем только то, что из Чертогов не выйдет Феанор, относительно его сыновей ни одного подобного упоминания нет, так что с наличием у них возможности / права и т.д. ничего не ясно. Зато ясно другое. По итогам Первой Эпохи все три Камня оказались в принципиальной недосягаемости, и это положение не изменится, судя по всему, до конца мира – по крайней мере, катастрофа в конце Второй Эпохи положение никак не поменяла, а иные столь же радикальные перемены вряд ли наступят. Один из Камней стал «недоступен всякому злу» еще при жизни братьев, Белерианда и Моргота в Арде, два других они перевели в такое положение сами. То есть выполнить Клятву у них возможности нет, но нет и необходимости, поскольку ситуация теперь является… видимо, точнее всего сказать «внеклятвенной». На любой из трех Сильмарилов никто никаким образом не может посягнуть, и даже Эарендиля, строго говоря, нельзя считать именно владельцем Камня, он лишь поручен ему на время, хотя время это и длится опять-таки до конца мира. При этом для самих владельцев (даже буде они окажутся живы и вновь получат право на Камни) они столь же недосягаемы, так что никакой опасности взять да и начать исполнять Клятву им тоже не предполагается. Но что же сама Клятва – «спит» теперь до конца мира (и с ним закончится) – или в самом деле уже закончилась? А вот это, на мой взгляд, вопрос сложный и малоизученный, и один заголовок его вряд ли решает. Как и вопросы – так что же случилось с самими феанорингами? Ожидала ли их по смерти Вечная тьма – и что это собственно такое? А также – насколько сами Маэдрос и Маглор отдавали себе отчет в том, что именно они делают с Камнями и зачем? Здесь ничего нельзя утверждать, можно только предполагать. По крайней мере, ситуация необходимости выполнять Клятву им, похоже, больше не представится. Что, судя по тому же последнему разговору братьев, по крайней мере этих двоих вряд ли огорчит. Что же до прочего… Феаноринги сомневались, что будут услышаны Единым за кругами мира. Возможно, они ошибались. И посмертие – как раз то самое место, где больше всего шансов получить ответ на этот вопрос. * Примечания (*1) В поздней заметке "Касательно Клада" выражена самая радикальная версия, когда исчезает это право: "Валар в последней попытке отправили вестника, предупредившего Феанора, что весь его замысел теперь проклят: он утратил свое право на Сильмарилы (которые теперь можно было вернуть только силой Валар), и если только он и мятежники не вернуться, чтобы ожидать суда и предложить возмещение, они пойдут только к скорби, разрушениям и смерти..." Но применить ее к рассматриваемой версии мы не факт, что можем: например, в версии "Клада" Клятва явно имеет уже несколько иную формулировку: "Феанор и его Семь Сыновей принесли отвратительную Клятву, считать кого угодно – эльфа или Вала, и даже Единого, своим врагом если они удерживают или хранят Сильмарил и не отдадут его." Эта версия, ставшая известной гораздо позже написания данной статьи, заслуживает отдельного рассмотрения.