Литературное дело

. . . – Любопытно… Альберт сидел за металлическим рабочим столом и листал дневник Сайори. В его кабинете царил настоящий хаос. На столе был бардак, валялись документы, записи, папки, канцелярские принадлежности, стояли кружки из под кофе и упаковка с недоеденными пончиками. Всё это гармонично освещала настольная лампа, слева стояли монитор, клавиатура и мышь компьютера с открытым личным делом Сайори Мурман. Под столом стояло переполненное мусорное ведро; по правую сторону кабинета в ряд стояли металлические выдвижные ящики для документов, некоторые приоткрытые, а наверху на них лежал всякий хлам и пыльные папки с документами. В правом углу кабинета стояло комнатное растение, а слева на стене висела большая карта города. Салбрук – небольшой город, стоящий на реке в холмистой местности, и разделённый этой самой рекой на две части – старый город, и новый. В старом городе по восточную сторону реки находилось большинство жилых кварталов с частными домами, парк, церковь, мемориальное кладбище и небольшая промзона со складами и перевалочными пунктами. В новом городе было сердцо Салбрука – здесь расположились торговый квартал со множеством магазинов, больница, выставочный центр, кинотеатр, старшая школа, редакция газеты “Салбрук Пост”, городская администрация и полицейский участок, в котором сейчас и находился Альберт. В этот момент в дверь кабинета раздался настойчивый стук, что отвлекло Альберта от чтения и он отложил дневник в выдвижной ящик стола. – Войдите! – крикнул он. Почти сразу дверь кабинета звучно распахнулась и на пороге показался мужчина в возрасте лет эдак сорока, лысый, немного полноватый, в голубой рубашке и синем галстуке. Его погоны говорили за себя – это шеф Пауэлл, начальник местной полиции, и по совместительству Альберта. И судя по выражению его лица, он в очередной раз был чем-то недоволен. – Альберт! – громко начал он низким и хрипловатым голосом, подходя ближе к столу, – ответь-ка мне на один вопрос: тебе что, заняться нечем? – Вы о чём? – закосил под дурачка Альберт. – Хватит строить из себя идиота! – разгневался начальник, – почему ты завёл уголовное дело по самоубийству? Я же просил больше не заниматься этой ерундой! Ну, началось. – Капитан Пауэлл, – со вздохом начал Альберт, – если я открыл дело, значит, я подозреваю, что это не простое самоубийство. – Опять та же песня. Ты издеваешься? Ты заводишь дело каждый раз, когда кто-то убивается по собственному желанию. Альберт, это суицид, тут нечего расследовать; девочка задолбалась и всё тут. Пойдёт в рапорт, как архивная запись, и не более. Нет смысла это расследовать. – Может я сам, как детектив, решу, что мне расследовать, а что нет? – парировал Альберт. – Боже… Пауэлл устало вздохнул и стал тереть лоб двумя пальцами. – Хорошо, расследуй что хочешь на здоровье, раз у тебя так руки чешутся покопаться в чужом грязном белье. Только ты кашу заварил – ты и расхлёбывай. Не нагружай этим других работников департамента. – Спасибо, капитан Пауэлл, – поблагодарил шефа Альберт, – ещё что-то? – И не забывай про бумаги. Всё, надеюсь, мы друг друга поняли. Пауэлл развернулся, ворча себе что-то под нос, и покинул кабинет. Удивительно, что он не обругал Альберта за полный беспорядок на рабочем месте. С другой стороны, он уже тут давно – видимо, шеф привык. В этот раз хотя бы всё закончилось быстро. – Ах да, тот парень. Вдруг вспомнил Альберт, тут же открывая программу на компьютере, которая позволяла опознать человека по фотографии. Он загрузил фото парня, который был в доме и являлся другом Сайори. Программа обнаружила сходство только с одним жителем города. – Мартин Эванс… Обычное имя, удивляться тут нечему. Альберт пробежался по строчкам. Восемнадцать лет, проживает в старом городе, учится в старшей школе в выпускном классе, единственный ребёнок в семье, родители работают в другом городе. Это не страшно – он уже может за отвечать за свои поступки. Истории нарушений нет, ровно как и других записей. Обычный старшеклассник, каких сотни. Осталось его только допросить, если он, разумеется, пришёл в себя. Альберт взглянул на наручные часы: они показывали начало полудня. Почти шесть часов прошло с момента, как он уехал из дома Сайори и отправил Кайла отдыхать, хотя сам по большей части всё это время дремал в кабинете. Встав с насиженного кресла, Альберт прошёл по кабинету и вышел за дверь, в коридор. В последнее время он ощущал себя в полной безопасности только в этом месте – в полицейском участке. И хотя тут постоянно стоял шум и суматоха, и было не так спокойно, как дома, он всегда мог укрыться в своём кабинете. Офисы департамента как всегда гудели – сотрудники работали, ходили туда-сюда, говорили, слышались звонки телефонов, вполне типичная обстановка. Здание было небольшое, поэтому потеряться здесь было трудно. Через некоторое время Альберт спустился в камеры содержания подозреваемых, за решёткой одной из которых сидел Мартин, опустив голову в пол. Ну, хотя бы не пялит в одну точку с шокированным видом – уже хорошо. Альберт смотрел на него некоторое время, пытаясь понять, спит он или нет, так как не любил будить людей также, как и не любил, когда будят его, и пришёл к выводу, что он в сознании, когда тот издал короткий кашель. Альберт звучно постучал по металлической решётке, чем привлёк внимание парня, который поднял на него голову. – Пришёл в себя? – спросил Альберт, выдержав небольшую паузу. Парень сглотнул слюну и молча кивнул, отведя взгляд куда-то в сторону. – К разговору готов? – задал следующий вопрос Альберт. – Наверное, – тихо проронил Мартин. Выглядел он совершенно разбитым, как будто родную сестру потерял. Хотя, наверное, для него Сайори была ещё ценнее. Альберт повернулся в сторону дежурного по камерам и махнул рукой. Мужчина встал из-за стола, прошёлся к камере и открыл решётчатую дверь ключом, выпуская Мартина, который еле переступал с ноги на ногу. Под его глазами были мешки, что свидетельствовало о том, что он не спал в камере, хотя там была койка. Альберт проводил его до комнаты допроса, оба не проронили ни слова. Уже в пустой комнате, где был лишь металлический стол, два стула и белая лампа они продолжили разговор. – Тебя зовут Мартин Эванс, верно? – начал Альберт, открывая папку с документами о деле по Сайори. Парень молча кивнул, подтверждая его слова. – Наш разговор может записываться, учти это, – как по инструкции предупредил Альберт, опустив взгляд в папку, – ты был знаком с Сайори Мурман? Снова лишь кивок. – И кем она тебе являлась? – Подругой, – тихо ответил Мартин. – Была бы она просто подругой, ты бы не сидел в шоковом состоянии несколько часов подряд после её кончины, – констатировал Альберт. – Подругой детства, самым близким человеком, второй половинкой, сердцем – называйте это как хотите. Мы несколько лет были знакомы, с пелёнок, – говорил он поникшим голосом, – я всё ещё помню… Когда подарил ей тот бантик… – Это ты ей подарил бантик? – Да, три года назад. На День Святого Валентина, – всхлипнув, ответил он, – боже, за что мне это… – Что ты делал у неё дома? – сменил тему Альберту, делая пометки карандашом. Мартин опустил голову, ему было заметно тяжело говорить. – Это я виноват… Надо было признаться ей раньше, это я во всём виноват! – вдруг оживился он. – Спокойно, – утихомирил его Альберт, – признаться в чём? – В том, что я люблю её, – ответил Мартин, подняв голову, – она увидела, как я выходил с нашей общей подругой из моего дома. Мы ничем не занимались, просто готовились к фестивалю! Она это увидела… Я поймал её и сказал, что люблю. Я думал, это всё разрешит. Но… На следующий день… Моника сказала мне, что… Что… Что я оставил Сайори в подвешенном состоянии и порекомендовала её проверить. Я пошёл к ней домой после уроков и… И… И увидел там её… Мартин начал быстро дышать и метался взглядом по пустой комнате, словно вновь наблюдая тот кошмар. Альберт быстро понял, что лучше на эту тему не говорить, дальше и так всё очевидно – он просидел в шоке до прибытия мамы Сайори и полиции. Альберт махнул рукой. Однако одна деталь его сильно заинтересовала. – Спокойно, тихо, тихо, лучше не вспоминай, всё, – успокаивал его Альберт, – это тяжёлый опыт. Не нужно переживать его заново. – Детектив… Простите, как вас? – Альберт Валентайн. – Детектив Валентайн, – с мокрыми глазами говорил Мартин, – извините, но вы меня никогда не поймёте! Я потерял частичку себя, вы… Вы даже приблизительно не можете себе представить, что для меня значила Сайори, это была опора моей жизни, стимул к тому, чтобы я выходил из дома по утрам и шёл в школу! Я больше не хочу об этом говорить. Отпустите меня домой. Альберт молча сидел и слушал Мартина, смотря ему в глаза, без каких-либо лишних телодвижений и не перебивая. Он понимал, что Мартин грубо ошибался по незнанию. Альберт снова узнал в нём себя. Ему довелось пережить потерю близкого человека в этот же возрастной период в похожих обстоятельствах и по одной и той же причине смерти. Он вспоминал, как также кричал на родителей, на друзей, поэтому никак не реагировал на выходки Мартина и молча выслушал его. Хотя просьба отпустить из департамента оказалась для него неожиданностью. – Понял, понял, – кивал Альберт, – мы отпустим тебя, как только получим нужные сведения. Больше про Сайори ни слова. У меня вопрос другого характера. Кто такая Моника? Она сказала тебе, что Сайори повесилась, верно? – Д-да… – как-то неуверенно ответил Мартин, облокотившись о спинку стула, – ну… Она сказала, что после моего признания Сайори оказалась в подвешенном состоянии и рекомендовала её проверить. – Так кто такая Моника? Ты её знаешь? – Угу, – кивнул Мартин, – это наша общая подруга. Она президент клуба, в котором мы состояли с Сайори. – Клуба? – Школьный клуб. Он посвящён литературе и так и называется – литературный клуб. Сайори занимает ранг вице-президента… Занимала, – поправился Мартин. – Любопытно. Они с Сайори были близки? – спросил Альберт. – Они были подругами. Но насколько близкими – я не знаю… – А тебя не смутил тот факт, что Моника, как минимум, догадывалась о… – Альберт выдержал паузу, подбирая более мягкие синонимы, – о том, что случилось с Сайори. – Я не думал об этом в тот момент, – ответил Мартин, – мне было куда более важно проверить саму Сайори, чем узнавать что-то у Моники. Может, Сайори ей обо всём рассказала… Не знаю… Не хочу знать… – Понятно, – вздохнул Альберт, вдруг вспомнив об одной улике, которую нашёл в комнате Сайори, – а сколько членов было в литературном клубе? – С учётом меня и Сайори… Пять человек. – Угу. Альберт достал из папки копию той фотографии, которая стояла у Сайори в комнате на стеллаже, с четырьмя девушками, включая её саму, положил на стол, развернул и подвинул к Мартину. – Тебе знакомы лица с этой фотографии? – спросил Альберт, смотря на Мартина, который поднял голову и взглянул на фото. – Да, – ответил Мартин, – это… Весь состав нашего клуба, если не учитывать меня. Где вы это достали? – Стояло в комнате у Сайори, на стеллаже, – объяснил Альберт, – а можешь… Назвать каждую девушку по имени? – Да… – ответил Мартин, и начал перечислять, – эта, что с фиолетовыми волосами, Юри. Рядом с ней Нацуки. Это… Это Сайори… И справа, с бантом, Моника. – Спасибо. Альберт взял фотографию и подписал каждую из девушек маркером, чтобы не забыть. – Думаю, это всё. Есть что добавить лично от тебя? — Не думаю, что я ещё чем-то могу помочь, детектив… у меня только один вопрос. — Слушаю. — У Моники ведь… не будет проблем, верно? — с какой-то неуверенностью, и одновременно подозрительно спросил парень. — Она тоже твоя близкая подруга? — Не так сильно, как Сайори, конечно… но я волнуюсь. — Если ты уверен в ней, можешь не волноваться, — многозначительно ответил Альберт. Мартин смотрел как Валентайна с неким беспокойством. Видимо, он только сейчас начал осознавать всё произошедшее более-менее холодной головой. Это к лучшему. Может, ему ещё что-то полезное в голову придёт. — Получается, я могу идти? — спросил Мартин. — Да. Мы свяжемся с тобой, если нам потребуется дополнительная информация. Благодарю за помощь следствию, тебя проводят, — как по кодексу зачитал Альберт и махнул рукой в сторону зеркального окна. — Хорошо. Я, наверное поеду к её маме в больницу… ей пришлось ещё тяжелее. Через несколько секунд в помещение зашёл офицер, который выпроводил Мартина из комнаты и повёл к выходу. Напоследок Мартин взглянул на Альберта, но ничего не сказал. Скоро Валентайн снова был в своём кабинете. Что ж, зацепок набралось немало. Эта девушка с бантом — Моника — вызывала большое недоверие, особенно после того, как Мартин рассказал о том, что она знала про самоубийство Сайори наперёд. Подвешенное состояние, подумать только, какая игра слов! Если Мартин дословно её цитировал, это же буквально звучало как какое-то издевательство. Со слов паренька, Моника и Сайори были подругами, и, скорее всего, первая доверяла последней, раз сделала вице-президентом их школьного кружка. И с Мартином у них были нормальные отношения. Тогда почему она так издевательски себя повела? И откуда узнала про суицид? Сайори ей сказала? А настолько ли они были близки, чтобы она это сказала? И почему тогда Моника никак не препятствовала самоубийству, не сообщила её матери, сотрудникам школы, на худой конец — полиции? Что-то тут не чисто. Ещё и сама Моника, её внешность… она вызывала дежавю, как будто Альберт уже её где-то видел, но никак не мог вспомнить, где именно, когда и при каких обстоятельствах. Чуйка подсказывала ему, что дело пахнет керосином. В базе данных Моника была записана как Моника Рендольф. Восемнадцать лет, ученица выпускного класса старшей школы Салбрука, истории нарушений нет, живёт без родителей, которые работают в другой стране, и присылают ей деньги, по всей видимости. Альберт взглянул на наручные часы. Сегодня воскресенье. Приезжать взрослому дядьке домой к школьнице будет как-то странно, к тому же целесообразнее будет допросить всех членов клуба разом, раз они все были знакомы с Сайори. Клубы ведь собираются где-то в школе все вместе, так? Значит, завтра он поедет в старшую школу, и навестит этот клуб любителей литературы. Как бы это странно не звучало. Остаток дня Альберт провёл в участке за бумажной работой, хотя мысли о деле не выходили у него из головы до самого вечера. В этот день он старался разобраться с как можно большим количеством документов, чтобы позже у него было меньше работы и он мог заняться расследованием, не получая ежедневных выговоров шефа Пауэлла. Несколько часов тянулись медленно, эти бумажки уже в край осточертели Альберту к концу дня, но, приложив все усилия, он подписывал, штамповал, составлял, печатал, переносил, отправлял, редактировал, корректировал, принимал — как будто он работал не в полиции, а в офисе финансовой корпорации. Ближе к вечеру наручные часы на его руке завибрировали, напоминая о докторе. Точно — психиатр. Если бы не часы, Альберт и вовсе бы про него не вспомнил. Закончив с оставшимися делами, Альберт поспешил покинуть департамент. С психиатром Альберт работал уже полгода по многочисленным рекомендациям от коллег и посещал его еженедельно. Его врач принимала пациентов на дому. Наверное, психиатр был самой большой его статьёй расходов. Ни на что он больше не тратил столько денег. Помогала ли терапия, сказать сложно, хотя через некоторое время работы со специалистом ему немного полегчало, да и кто-то ведь должен выписывать лекарства, верно? Дом психиатра находился в старом городе, в частном секторе, на более оживлённой улице, чем у Альберта. Остановившись рядом с уютным двухэтажным домом, Альберт припарковал автомобиль и вышел, подходя к калитке. Бывалт случаи, когда он пропускал сеансы с психиатром по собственному желанию, ведь он слабо верил в результативность терапии. Он подумывал отказаться от её услуг, но пока ничего не предпринимал. Альберт осмотрелся по сторонам и нажал на кнопку звонка рядом с калиткой. Через несколько секунд раздался звуковой сигнал и щелчок замка, благодаря чему Альберт попал на территорию дома и двинулся ко входной двери. Она тем временем открылась, и на пороге он встретился взглядом со своим лечащим врачом. Молодая девушка, не больше тридцати лет, с распущенными янтарными волосами, немного не причёсанными, в очках, с веснушками в области носа и в домашней одежде. — Здравствуйте, Альберт, — поздоровалась девушка, поправив очки, — всё-таки, решили навестить меня? — У меня было много работы в прошлый раз, — оправдался Альберт. — Я не сомневаюсь. Рада, что вам удалось найти время на этой неделе. Проходите. Чай, кофе? — пропуская мужчину вперёд, спросила доктор. — Кофе. Этот дом Альберт хорошо знал, за полгода-то. Доктор Харуми Тейлор жила здесь вместе со своим чёрным котом по кличке Какао. Забавное имя, хотя что кто бы говорил — Сола Альберт назвал в честь персонажа из известного сериала. Этот кот и встретил Альберта в очередной раз загадочным взглядом. Каждый раз Какао смущал Альберта, он как будто глядел ему прямо в душу и выщипывал оттуда всё самое потаённое. Харуми тем временем пошла на кухню готовить напитки, а Альберт разувался под сверлящий взгляд Какао. Сняв ботинки и верхнюю одежду, он прошёл по коридору в уже знакомую комнату с двумя удобными креслами, кофейным столиком, камином, ковром, торшером, который был единственным источником света в комнате, помимо камина, книжным шкафом и большим окном. Над уже разожжённым и трещащим камином висели настенные часы, показывающие шесть часов вечера, а также несколько документов в рамках — сертификаты, копия диплома о высшем образовании в области психологии, в общем, доказательства, что человек работает с настоящим психиатром, а не самозванцем-шарлотаном. Альберт уселся в уже привычное для себя мягкое кресло и стал ждать Харуми, которая вернулась через несколько минут с подносом, на котором было две кружки кофе и небольшая тарелка шоколадного печенья. Вместе с ней в комнату зашёл Какао, который вновь атаковал Альберта взглядом, медленно водя хвостом по полу из стороны в сторону. Поставив поднос на кофейный столик, Харуми закрыла дверь в комнату, затем подошла к камину и докинула туда пару дров, от чего он затрещал громче и стал ярче. После, девушка взглянула на настенные часы, и подошла к книжному стеллажу, откуда достала планшет для записей, и наконец подошла к своему креслу, сев напротив Альберта. Она достала из кармана ручку и щёлкнула ей, уже сделав в планшете какую-то запись. Ей на колени запрыгнул Какао, поудобнее устроился и улёгся, смотря на Альберта. — Как ваше самочувствие сегодня, Альберт? — начала она после короткой паузы, подняв взгляд на него. — Нормально, — ответил Альберт, взяв в руки кружку с кофе и сделав пару глотков. — Выглядите уставшим. — Я всегда так выгляжу, док, — пожал плечами Альберт. — Слышали новости? — Ага, — нехотя ответил Альберт, — слышал… — Присутствовали там? Вас же это интересует. — Да, я был там. Меня вызвонил Кайл ночью и я приехал. Девочка повесилась. Я сейчас работаю над этим… инцидентом. — Главное, чтобы вы не забывали про отдых. Это важно в вашей ситуации. Как со сном на этой неделе? — сменила тему Харуми. — Прошлой ночью мне приснился кошмар. И был сонный паралич, — вздохнул Альберт, — снова… — Расскажите поподробнее? — Ну, я вернулся домой после работы, покормил Сола, себя, принял таблетки, помылся, сделал запись в дневнике и пошёл спать, — рассказывал Альберт, — мне приснилась… Глория. Одна из наших встреч после школы. Мы там болтали, смеялись… вот… типа того. — И в чём же кошмар? Кажется, вполне приятный сон, — Харуми приподняла бровь. — Да вы послушайте до конца. В один момент я моргнул и опять очутился… в том чёртовом классе. — С космосом в окнах? — уточнила Харуми. — Угу, всё верно. Только кроме парты и стульев… там ещё над ними висела петля. Пустая петля. Меня парализовало, а потом я услышал смешок и проснулся, упал с кровати, больно ударился головой, — указывая на повязку, рассказывал Альберт, ощущая озноб на коже, — а в дверном проходе та девушка с бантом. Стояла и смотрела на меня. Потом прибежал Сол и она исчезла. Как-то так. — Любопытно, — прокомментировала Харуми, которая всё это время что-то записывала, — у вас на неделе были какие-то яркие или травмирующие события до этого сна? Может, что-то вы видели? — До случая с Сайори Мурман — ничего. Обычная рутинная рабочая неделя. — Похоже, это просто был стресс. Скажите, вы брали выходные на этой неделе по моей рекомендации? Ходили в кинотеатр, или на велопрогулку? — Нет… — честно признался Альберт со стыдом в голосе, как будто перед кем-то отчитываясь. — Плохо… — печально вздохнула Харуми, — Альберт, я очень хочу вам помочь, но если вы игнорируете мои рекомендации с мы с вами ни к чему не придём. Ваш стресс и ничем не разбавленная рутина сказывается на вас и вашем сне крайне негативно. Я не говорю вам резко менять свой образ жизни, не даю и не хочу давать вам невозможные на текущий момент задачи. Я просто попросила вас взять выходной и сходить в кинотеатр или на велопрогулку. Чтобы справится со стрессом, вам ведь что-то нужно делать и самому, не так ли? У вас есть есть велосипед. Альберт молча сидел и слушал, как его отчитывают, словно маленького ребёнка. Слова доктора Тейлор почему-то врезались ему в память. У него действительно был дома исправный велосипед, и он вполне мог отпроситься с работы, несмотря на его отношения с шефом Пауэллом. Но ничего из этого он не сделал. Хотя Харуми говорила очень мягким и нежным голосом, ему всё равно было стыдно. Доктор вновь вздохнула. — Как вы питались? — спросила она. — Ну… как всегда… — Это как? — Ну там… пицца, лапша… Снова вздох. Девушка отложила планшет на стол, сверля Альберта взглядом не хуже, чем у Какао. — Можно я задам вам вопрос? — спросила Харуми. — Да. — Вы хотите со мной работать, Альберт? Может, я вам не подхожу? У меня есть коллеги, которых я могла бы вам порекомендовать по разумной цене. — Нет, нет, всё не так — тут же отмахнулся Альберт, — дело не в вас, доктор Тейлор. Вы меня полностью устраиваете. Просто… для меня терапия до сих пор в диковинку. Мне трудно поверить, что мне может помочь кто-то. Не воспринимайте это на свой счёт. — А я хочу вам помочь, Альберт, но исходя из нашей практики, я могу сделать вывод, что вам нужен другой специалист. Такое бывает, это нормально. Может, вы найдёте кого-то, кто вам будет куда приятнее. — Доктор Тейлор, — вздохнул Альберт, — нет. Мне приятно с вами работать. — Тогда, если вы хотите увидеть результат, мы должны работать вместе. Понимаете? — Да, понимаю. Я постараюсь сделать всё, что вы скажите. С этой недели точно, — утвердил Альберт, — слово детектива. — Хорошо. Я очень на вас надеюсь. Поймите, Альберт, мне очень важно, чтобы в вашей жизни всё наладилось, и искренне хочу способствовать этому. Я вижу, как доктор, что с вами можно работать. Но если вас что-то не устраивает в нашей практике, говорите об этом сразу. Мы должны быть… максимально открытыми друг с другом. — Да, конечно. Спасибо, док. — Продолжим… — сказала Харуми, вновь взяв в руки планшет для записей. . . . Разговор с психиатром всегда оставлял у Альберта двойственное ощущение. С одной стороны, за эти полгода он уже стал доверять доктору Тейлор, более того, она была одной из немногих, кому было не наплевать на него: как будто, если бы Альберт перестал платить ей за сеансы, они бы продолжились по её собственному желанию. С другой, доктор всегда вскрывала и ковыряла его старые раны. Прошлое – Глория – никак не отпускало его, и Харуми в этом плане мало чем помогала. С души свалился камень, но тут же на неё упал ещё один. Так он ощущал почти все сеансы с Харуми. После очередного сеанса Альберт пообещал выполнить все домашние задания, а не просто пить таблетки и вести дневник. Когда он выходил из её дома, на улице уже почти стемнело, загорелись тусклые уличные фонари, и, к несчастью, пошёл дождь. Неудивительно, почти весь день на небе сгущались тучи, этого следовало ожидать. Вдалеке гремел гром и сверкала молния, но Альберт мог позволить себе укрыться от непогоды в машине. Попрощавшись с доктором Тейлор, он так и сделал, сев за руль и поехав по дороге. Дворники монотонно то поднимались, то опускались, сбрасывая дождевую воду с лобового стекла, а капли стучали по капоту, крыше и окнам. На следующей неделе синтетики обещали дожди. Похоже, школьный фестиваль перенесут на более благоприятный по погоде день. Может, оно и к лучшему. Пока Альберт ехал, в сторону своего дома, мобильник в его кармане завибрировал. Звонил Кайл. Видимо, он уже проснулся. Взяв трубку, Альберт поднёс телефон к уху. — Ало, — начал Альберт. — Привет, Альберт, — поздоровался Кайл, — я уже проснулся как пару часов назад, приехал в участок, а тебя там нет. — У меня сегодня был врач, сейчас от него возвращаюсь, — объяснил Альберт. — А, ясно. Ну что, есть новые данные по делу? — Есть. Но это лучше не по телефону. Давай встретимся на нашем обычном месте, не хочу опять ехать в участок. — Как скажешь. Встретимся на месте. — До встречи. Альберт повесил трубку и сменил маршрут на их с Кайлом обычное место. В их понимании этим местом являлось одно питейное заведение в Новом городе — бар «Деревянный глобус». Этот бар не был так популярен, как другие в торговом квартале, поэтому людей там всегда было немного, но при этом он не был захудалой забегаловкой для алкашей и являлся вполне приличным заведением. Альберт частенько там выпивал вместе с Кайлом. Отличительной чертой этого бара в традиционном английском стиле стоящий посередине зала большой деревянный глобус, также в стиле Нового времени, в честь которого он и носил это название. В остальном, он мало чем отличался от других баров, кроме хорошей выпивки. Альберт доехал до “Деревянного глобуса” за несколько минут и зашёл в бар. Как всегда людей было немного, и шум не резал уши, поэтому он прошёлся до барной стойки и занял одно из мест. Зная наперёд, что будет пить Кайл, Альберт заказал себе коньяк, а Кайлу – коктейль “Джон Коллинз”. К слову, Кайл подсел у Альберту как раз вовремя – напитки уже подавали. – И снова здравствуй, – улыбнулся Кайл, смотря на коктейль, – спасибо. Побеждаешь проблемы с памятью. – Твой любимый коктейль я уж точно не забуду, – усмехнулся Альберт, – как отдохнул? – Нормально, – ответил Кайл, потягивая коктейль, – выспался, перекусил, к сестре заехал, тачку заправил. А ты всё это время дело копал? – Вроде того. В общем, – начал Альберт, – помнишь того парня, который сидел на кухне у Сайори в шоке? – Как же не помнить это лицо. – В общем, я его опознал, это Мартин Эванс. Старшеклассник, учится в той же школе. Он пришёл в себя через несколько часов и я его допросил. Типичная подростковая история: он признался Сайори в любви, а на следующий день выяснил, что она повесилась, побежал к ней и нашёл в таком состоянии, впал шок и сидел так, пока не приехала Натали. – Выходит, та повесилась на эмоциях? Тогда, вроде бы, всё очевидно, – пожал плечами Кайл. – Всё не так просто, – помотал головой Альберт, – важно то, как он узнал, что она повесилась. Ему об этом сказала их общая школьная подруга, Моника. Причём, уже после того, как Сайори это сделала. Со слов Мартина, Моника сказала ему, что после того признания Сайори “осталась в подвешенном состоянии” и рекомендовала её проверить. – Вот это игра слов, – усмехнулся Кайл, – хочешь сказать, она знала о самоубийстве наперёд? – Конечно, – кивнул Альберт, – все факты указывают на это. Моника и Сайори были подругами, но настолько ли близкими, чтобы Сайори рассказала обо всём Монике? И почему она ни о чём не рассказала никому до того, как она это сделала, не пыталась её остановить? Кроме того, обычно, суицидники никому не рассказывают про самоубийство, которое реально собираются осуществить. – Погоди-ка, – остановил его Кайл, – говоришь, Мартин признался в любви Сайори? – Верно, – согласился Альберт, сделав глоток из бокала с коньяком. – Откуда Моника узнала про признание и этот разговор? Она что, там была? Или опять Сайори всё разболтала? – справедливо заметил Кайл. – Ещё больше вопросов… Дело пахнет керосином. – Который может вспыхнуть в любой момент, – добавил Кайл. – Взгляни на это. Альберт достал копию фотографии из дела по Сайори с участниками литературного клуба, подписанными маркером и передал Кайлу. – Это их общий школьный клуб, где также состоял Мартин и его участницы, – объяснил Альберт, – здесь же эта Моника. – То фото из комнаты Сайори… Ясно. Кайл вернул фотографию Альберту. – Я собираюсь поехать завтра в старшую школу, чтобы допросить сразу весь этот клуб оптом. Если их фотография стояла в комнате Сайори, значит, они для неё много значили. Поможешь? – Альберт повернулся на Кайла. – Что за вопрос? Разумеется, – кивнул Кайл, – крепко схватим эту Монику за её хвост. – Хороший настрой, – посмеялся Альберт, легонько ударив Кайла по спине, – никуда от нас не убежит. Кайл взял в руки стакан с коктейлем и приподнял его. – Выпьем? – спросил он, смотря на Альберта. – За что? – За… За безопасный Салбрук. – Хороший повод выпить, – усмехнулся Альберт. Альберт чокнулся бокалом со стаканом Кайла и сделал большой глоток. 13.09.2017 За сегодня много всего произошло. Старшеклассница по имени Сайори повесилась у себя дома, ночью я выезжал на место происшествия вместе с Кайлом. Позже нам удалось выяснить через её близкого друга, обнаруженного на месте, что их общая школьная подруга – Моника – вероятно, знала о самоубийстве наперёд. Сайори, её друг и Моника состояли в небольшом школьном клубе, посвящённым литературе. Фотографию участников этого клуба я нашёл в комнате Сайори. Завтра понедельник, и мы с Кайлом собрались навестить старшую школу Салбрука, чтобы допросить и Монику, и остальных девушек в клубе разом. Эта девушка – Моника – кого-то мне напоминает, но я могу вспомнить. Точно не Глорию или кого-то из детства, но, мне кажется, именно её я видел в своих последних кошмарах. Я скептик, и не верю в вещие сны, но что это, если не они? Неужели у меня настолько сильная интуиция, что она готова визуализировать мне образ подозреваемого? Чудеса дедукции. Вечером после работы навещал доктора Тейлор. Я снова не сделал ничего из того, что она попросила. Мне за это стыдно, но я никак не могу заставить себя сделать хоть что-то. Пообещал, что в этот раз точно всё будет, но сомневаюсь. Мне жалко дока. Она хочет мне помочь, а я веду себя как кретин. В начале разговора она предложила мне сменить специалиста – ну уж нет. Надо крепко взяться за свой образ жизни. Но сначала разберусь с делом. Иначе оно не даст мне покоя. . . . Длинный коридор. Пустой тёмный школьный коридор. За окнами глубокая ночь, почти ничего не видно, ни фонарей, ни огней города. Лишь школьный двор, и окружающая его густая тьма. Гробовая тишина. Альберт слышал лишь стук собственного сердца, который постепенно ускорялся. Он не хотел стоять на месте, тьма словно сгущалась, всё больше поглощая безлюдный коридор. Он опустил взгляд и посмотрел на свои руки. Наручных часов не было, а сами руки были куда меньше. Как в школьные годы. Он был одет в школьную форму, типичную для старшеклассников. Сглотнув, он медленно двинулся вперёд. Его шаги громким эхом разлетались по всему этажу, словно по пещере. Он шёл, проходя мимо таких же пустых классов. Ни души. Спустя несколько таких пустых классов, он остановился рядом с одним из них, заглянув в окно двери, ведь заметил там движение. В классе он увидел две разговаривающей девушки. Он быстро их узнал – это те старшеклассницы с фотографии, Юри и Нацуки. Он не слышал, о чём они говорили, даже их голосов не слышал, как будто они просто открывали рты. Альберт наблюдал за ними, пока вдруг они обе не обернулись на дверь, смотря прямо на него. Сердце замерло – как они его заметили, стоя в другом конце класса? Они встретились взглядами и смотрели на Альберта несколько секунд. Неожиданно перед окном возникло лицо Моники – резко выплыло откуда-то снизу с жуткой улыбкой и таким же взглядом. Альберт отпрыгнул от двери и ударился во что-то мягкое. Обернувшись, он заметил за собой висящий в петле труп Сайори, которая смотрела на него. Но её ведь тут не было ещё минуту назад! Услышав, как дёргается ручка двери класса, будто её кто-то пытался открыть, Альберт спешно стал уходить от класса так быстро, как мог, дальше по коридору, не оборачиваясь и почти бегом. Впереди показалась лестничная клетка. Альберт хотел спуститься вниз, но почему-то ступеньки на этаж ниже были завалены каким-то старым хламом и строительным мусором, поэтому ему пришлось идти наверх. Поднявшись по ступенькам, он наткнулся на дверь. Эта дверь ему хорошо знакома. Она ведёт на крышу школы. Не долго думая, он повернул ручку и распахнул её. В лицо тут же ударил холодный ночный воздух и ветер. Он вышел на крышу и почти сразу заметил стоящую у края Глорию. Нет. Снова оно. Сколько можно? Когда это прекратится? Сердце Альберта заколотилось с бешеной скоростью, и он бросился бежать со всех ног к Глории. – Глория, нет, не делай этого! Подожди! Но она как будто ничего не слышала. Альберт почти схватил её за плечо, но в последний момент она выскользнула из полетела далеко вниз, в тёмную бездну. – Нет! Громко вскрикнул Альберт и подорвался на кровати в холодном поту и тяжело дыша. Он осмотрелся вокруг, пытаясь понять, где находится, и постепенно пришёл к пониманию, что он у себя в комнате. За окном уже было светло, моросил мелкий дождик. Альберт проснулся не просто так – его разбудил телефонный звонок. Мобильник на тумбочке разрывался от вибраций. Звонил Кайл. Альберт схватил телефон, параллельно проверяя время на наручных часах – полвторого дня. Что-то он заспался. – Ало, да, – тревожным голосом сказал Альберт, всё ещё не отойдя полностью от очередного кошмара. – Ну наконец-то, Альберт, – послышался облегчённый голос из трубки, – я тебе уже в восьмой раз звоню. Ты спал? – Да, извини, кажется, я всё проспал… Даже будильник, – ответил Альберт. – Альберт, ты же помнишь, что мы вчера планировали заехать в старшую школу? Я уже подъезжаю к ней. Уроки у старших классов вот-вот подойдут к концу. Клубы, обычно, собираются после уроков. – Помню, – с трудом Альберт начал вспоминать события вчерашнего дня, – уже бегу. Как доберёшься – не теряй времени зря. Выясни, где этот клуб, у учителей или кого-то ещё, и уточни, на месте ли все текущие участники. – Есть, босс. – Встретимся в школе. Альберт повесил трубку и встал с кровати, спешно направившись в ванную. Он быстро почистил зубы и привёл себя в какой-никакой порядок, после ринулся на кухню. Сол, кажется, тоже недавно проснулся, но уже поджидал хозяина у миски. Конечно, Альберт от души насыпал ему свежего корма. – Так, Сол, приятного аппетита. А я сегодня дома вряд ли поем… Альберт быстро оделся – красная рубашка, штаны, ботинки, чёрное пальто, кожаные перчатки без пальцев, нацепил значок и схватил всё самое необходимое – мобильник, ключи от дома и машины, кошелёк, удостоверение и зажигалку. Кто бы мог подумать, что Альберт в тридцать лет будет так спешить в школу. Порой жизнь подкидывает сюрпризы. По пути в школу Альберт заехал в ресторан быстрого питания с автомобильным обслуживанием, где купил кофе и быстрый завтрак. Всё это он второпях съел, пока ехал в школу. Добраться удалось за двадцать минут – к счастью, пробки в Салбруке явление весьма редкое. Заехав на школьную парковку, он почти сразу узнал на одном из мест хэтчбэк Кайла. Значит, он уже в школе. Припарковавшись рядом, Альберт пулей вылетел из седана и поспешил внутрь здания. Кажется, последний урок уже закончился, поскольку в общих помещениях и школьных коридорах было полно учеников. Внутри было шумно, даже громче, чем в департаменте. Старшая школа Салбрука – единственная старшая школа в округе на весь город. Она разделена на несколько корпусов. Несколько лет назад старый корпус школы пережил пожар, из-за чего долгое время школа ремонтировалась и строился новый корпус. Старый сейчас закрыт и уже несколько лет как должен уйти под снос, но почему-то городские власти всё никак не решаются это сделать. Видимо, они сосредоточились на строительстве новой железнодорожной станции в Новом городе, которая обещала соединить Салбрук с ближайшим крупным городом, поэтому то уродское напоминание о пожаре 2002-го года всё ещ было видно через окна нового корпуса. Кайл отправил Альберту сообщение о том, что он во внутреннем дворе школы, куда Альберт незамедлительно направился. Там он и нашёл Кайла, что разговаривал с каким-то мужчиной в возрасте, куда старше самого Альберта. Не долго думая, он подошёл к ним, и Кайл сразу обратил на него внимание, отвлёкшись от диалога. – … а вот, собственно, и он. Мистер Хендерсон, это детектив Альберт Валентайн. Я его помощник, — уточнил Кайл, разговаривая с учителем, а затем повернулся к Альберту, — Альберт, это мистер Хендерсон, он преподаёт литературу старшим классам. Альберт на пару секунд откинул нижнюю часть пальто, чтобы продемонстрировать значок, дабы у преподавателя не возникло сомнений, на что он одобрительно кивнул. — Здравствуйте, детектив Валентайн, — поздоровался учитель, — добро пожаловать в нашу школу. Я слышал, что случилось с Сайори. Бедная девочка. Она хоть и не была круглой отличницей, но всегда была оптимистичным и ярким человеком. Мне так жаль, что её больше нет с нами. Никогда бы не подумал, что он может совершить нечто подобное… — Да, это ужасная трагедия, — кивнул Альберт, — мне тоже жаль, однако мы с детективом Кросманом здесь по делу. — Разумеется, — закивал мистер Хендерсон, — прошу прощения. Так, вам нужен литературный клуб, в котором состояла Сайори? — Да, всё верно, — кивнул Альберт. — Он в западном крыле школы, кабинет номер четыреста двадцать два. Вы его быстро найдёте. — А все члены клуба сегодня в школе? — уточнил Альберт. — Нет. Мартина Эванса сегодня нет, — покачал головой учитель. — Ну, он и не понадобится… остальные ведь на месте? — Да, все трое сегодня присутствовали на моём уроке, — кивнул преподаватель. — Отлично, благодарю за содействие следствию. Мы пойдём, — сказал Альберт. — Надеюсь, вы найдёте то, что ищете, — ответит напоследок мистер Хендерсон и поспешил покинуть внутренний двор. Альберт с Кайлом переглянулись и пошли в противоположную сторону, направляясь в западное крыло школы по шумным коридорам со старшеклассниками, в которых кипела жизнь. — Ты когда-нибудь общался со школьниками? — спросил Кайл, когда они уже вошли в западное крыло, где было заметно меньше народу. — Было дело, — кивнул Альберт. — А я никогда. Я в целом не очень хорошо провожу допросы… когда был в академии, мне часто ставили за это незачёт, — озвучил свои беспокойства Кайл. — Не беспокойся, основная работа будет на мне. Ты просто будешь записывать, делать пометки и смотреть, как я это делаю. Авось, научишься, — пожал плечами Альберт, поднимаясь по ступенькам на этаж. — Ох уж эти дети… Альберт хотел что-то ответить, но запнулся, когда они вышли с лестницы в коридор этажа, и замер на месте. Этот коридор. Он был в его сне сегодня ночью. Точно такой же, один в один, только освещённый, но такой же пустынный и тихий. Альберт нахмурился. Сейчас он стоял практически на том самом месте, откуда начал свой путь в том кошмаре. По спине пробежались мурашки. — Ты чего? — спросил Кайл, повернувшись к Альберту. — А? Да так… школьные годы вспомнились, — ответил Альберт и продолжил идти. — Не люблю свои школьные годы. Я тогда был очень закомплексованным и нелюдимым затворником. Почти ни с кем не общался. Мне и вспоминать-то нечего, — пожал плечами Кайл. — У меня была только одна хорошая подруга и пару приятелей. Больше ни с кем не контактировал, кроме учителей. — Двойственное место. Для кого-то школа — счастливые годы дружбы и отношений, а для кого-то мрак и одиночество, — вздохнул Кайл. — Не могу не согласиться. Кстати, ты распечатал личные дела каждой из девушек? Я тебя просил вчера в баре, когда расходились. — Да, сегодня утром. Вот. Кайл достал из своей небольшой сумки три папки с документами. Альберт кивнул. Наконец, они остановились у кабинета с номером 422. Дверь была закрыта, но оттуда слышались звуки. Внутри кто-то был. Видимо, клуб всё-таки собрался. Не долго думая, Альберт звучно постучал в дверь и открыл её входя первым, а за ним Кайл. В классе было три девушки, как и ожидалось. Они собрались ближе к центру класса, и Альберт быстро узнал в них девушек с фотографии. Моника, Юри и Нацуки. Как только детективы вошли, все три девушки обернулись на них. Нацуки сидела на краю одной из парт, Юри на стуле за другой партой, а Моника стояла к ним передом. Юри и Нацуки вылупились на двух незнакомцев с явно выраженным удивлением и непониманием, а вторая даже приоткрыла рот. Лишь Моника, девушка с большим бантом, повернувшись к ним, приветливо улыбнулась и слегка нагнулась. Альберт с Кайлом почти синхронно откинули нижнюю часть своей верхней одежды, демонстрируя полицейские жетоны на ремнях. — Полиция Салбрука, — озвучил Альберт после короткой паузы, встретившись взглядом с Моникой. Этот взгляд совершенно не гармонировал с её улыбкой. Из всех трёх реакция Моники на посетителей была самой странной. Челюсть отвисла и у Юри после демонстрации значков. Альберт смотрел на Монику так, словно они уже где-то виделись, и она как будто его узнала, и смотрела как на уже знакомого человека. Этот взгляд словно говорил «Привет, Альберт, давно не виделись». Валентайн нахмурился. — П-полиция? — ещё более удивлённо и запинаясь переспросила Нацуки. Юри прикрыла рот рукой и отвела взгляд. — Это литературный клуб? — уточнил Альберт, хотя был уверен, что попал куда надо. — Да, сэр, — подтвердила Моника, всё также улыбаясь, — добро пожаловать в наш скромный коллектив. Чем мы обязаны визиту двух уважаемых детективов? — Полагаю, вы слышали о случае с Сайори, — начал Альберт, — особенно вы. Сказал Альберт, смотря прямо на Монику. Но её это нисколь не смутило, она не отводила от него свои яркие зелёные глаза. Хотя улыбка сошла с её лица, изображая сожаление. — Слышали, об этом везде говорят… — сменила она тон на более подавленный, — для нас это большая потеря. — Для Мартина ещё страшнее, — скромно вставила слово Юри. — Бесспорно. Но у нас есть несколько вопросов по этому поводу к вам трём, — пояснил Альберт, кинув взгляд на Кайла, который нервно поправлял очки и вертел в руках папки. — У нас проблемы? — беспокойно спросила Юри. — Нет, просто зададим вам несколько вопросов про Сайори. Так что вам придётся задержаться, — ответил Альберт. — Конечно. Мы готовы помочь следствию, если это ради Сайори, — кивнула Моника. — Кайл, сдвинь парты так, чтобы получился более-менее нормальный стол. Организуем условия для допроса, — попросил Альберт, повернувшись к Кайлу. — Окей. Кайл пошёл сдвигать парты, а Альберт подошёл ближе к девушкам. — Меня зовут Альберт Валентайн. Это мой помощник, младший детектив Кайл Кросман, — представился Альберт. — Рада знакомству. Наверное, вам уже известны наши имена? — спросила Моника. — Да, Моника. — Сразу по имени? — Что-то не устраивает? — Да так, просто, я думала, раз вы при исполнении, будете обращаться ко нам как мисс, или вроде того. Мадмуазель? — она снова улыбнулась, — мы уже не дети, всё-таки. — В этом мало смысла. — Тогда можно я буду называть вас Альберт? — Нет. — Моника, — вмешалась Нацуки, — ты разговариваешь с полицейским! Забыла? — Ах да, прошу прощения за мои манеры, детектив Валентайн, — неловко улыбнулась Моника, — просто в нашем клубе всегда царила уютная и дружелюбная обстановка, в стенах этого класса я привыкла общаться так. Надеюсь, для вас это не проблема. — Детектив, вы просто так неожиданно пришли, — Юри встала и завела руки за спину, — нас даже учителя не предупредили… я в смысле… я не имею ввиду, что вам тут не рады. Мы всегда поможем, и полиции… может, чаю? — Боже, Юри! — вскочила Нацуки, — не нагнетай итак мрачную атмосферу! — Я не нагнетаю, — повернулась к ней Юри с раздражённым взглядом, — я пытаюсь объяснить детективу Валентайну, что мы готовы помочь в меру наших возможностей. — Юри, хватит тупить! Это полицейские, они лучше тебя знают, что надо делать. Имей уважение, в конце концов, и не открывай рот, пока тебя не спросят! — Ты же прямо сейчас это и делаешь. — Я пытаюсь преподать тебе урок. Никакого уважения к таким серьёзным людям. Они расследуют дело про Сайори, мы должны быть им благодарны! — Я полностью уважаю детектива Валентайна и детектива Кросмана! У меня и в мыслях не было… — Ну так, может, тебе пора заткнуться, а не светить своими… — Альберт, всё готово, — вдруг прервал их Кайл, отряхивая руки. — Спасибо, Кайл, — кивнул Альберт, как будто и не слышал этой ссоры, — приступим? — Да, конечно, — Моника повернулась к девушкам, — Юри, Нацуки, я думаю, вы можете отложить этот спор. — Это из-за неё, — рыкнула Нацуки, — к нам в класс пришла полиция, а она чай предлагает. — Банальные нормы приличия. Тебе же не знакомо такое диковинное слово, как «этикет», — пожала плечами Юри. — Чего?! — Может приступим? — громко спросил Альберт ещё раз, от чего Юри и Нацуки встали как по стойке смирно, а Моника никак не отреагировала. — Да, конечно, детектив, — ответила Юри, прикрыв глаза. Альберт подошёл к импровизированному столу, составленному из маленьких парт, к которому были приставлены два стула напротив друг друга. Альберт сел за стол, Кайл выложил перед ним три папки с документами по личным делам. — Так, начнём с… Юри Мацудо, — озвучил имя Альберт, открывая папку, — садись. Девушка присела напротив него за стол. — Моника и Нацуки, попрошу вас выйти. Допросы конфиденциальны, — объяснил Альберт. — Конечно. Нацуки, пошли. Моника и Нацуки покинули класс, закрыв за собой дверь. Внутри остались только Альберт, сидящий за столом, Кайл, сидящий позади него с блокнотом и ручкой, и Юри, сидящая напротив Альберта. Согласно личному делу, Юри восемнадцать лет, она учится в этой школе. Живёт с дедушкой, родители погибли много лет назад в автокатастрофе, когда ей и года не было. Других родственников нет. Пробежавшись по характеристике, Альберт посмотрел на часы и включил на них диктофон. Прокашлявшись, он начал. — Вас зовут Юри Мацудо, всё верно? — начал Альберт. Юри кивнула. — Пожалуйста, ответьте мне голосом. — Да, меня зовут Юри. — Наш разговор может записываться, учтите это, — сказал Альберт, — чем занимаетесь в вашем клубе? — Э… наш клуб называется литературным, хотя он не совсем посвящён этому, — ответила Юри. — А чему же тогда? — Наш клуб… это место, где каждый может пообщаться и расслабиться. Своего рода комната отдыха в школе. Нас не объединяет большой интерес к литературе, мы не читаем книги часами напролёт. Литература, скорее, соединяющее звено… я думаю, нас всех скрепляет дружба. В этом месте мне всегда уютно, в кругу близких людей. И потеря Сайори… для нас это… не просто потеря. Это… — она остановилась, подбирая слова, — катастрофа. Альберт внимательно слушал и иногда оборачивался к Кайлу, который делал какие-то записи в блокноте. — Понятно. Расскажи мне про Сайори. — Она была… очень жизнерадостной. Создавала позитивную атмосферу в клубе. Она была словно солнце, бросающие свои тёплые лучи на морской пляж. Всегда, когда я её видела, она улыбалась, неважно, была она счастлива, или грустила. Сайори была очень активной и всегда стремилась помочь всем нам. Все без исключения в клубе относились к ней хорошо… — А как ты к ней относилась? Какие у вас были отношения? — прервал её Альберт. — Мы общались, хоть и не так часто. Но Сайори старалась общаться с каждым. У нас были прекрасные отношения. Мы никогда не ссорились. Сайори вообще ни с кем не ссорилась… — Ясно. Скажи, ты замечала что-нибудь странное в Сайори до того, как случилась трагедия? Может, как-то изменилось её поведение, или она она говорила что-то, не свойственное ей? Юри задумалась, положив руку на грудь, и ответила только спустя несколько секунд. — Возможно… — начала она, — она казалась мне несколько подавленной последнюю неделю. Я чаще замечала грустную улыбку. Но как только она начинала с кем-то говорить, снова жизнерадостно сияла. И её поэмы… — Поэмы? — переспросил Альберт. — Ах да, вы же не в курсе. В нашем клубе с недавнего времени появилась традиция писать небольшие стихи в качестве домашнего задания. Так вот, что это за стихи были в её дневнике. Занимательно. — Её поэмы… казались мне несколько странными. Сейчас я уже не вспомню, но, мне кажется, в них отражалось её душевное состояние. — В клубе сохранились эти поэмы? — Нет, мы их не оставляли тут. — Печально. Как ты относишься к Мартину? — Мартину? — переспросила Юри и тут же раскраснелась, как будто её спросили о чём-то непристойном, — он… недавно в нашем клубе, и лучший друг Сайори. Мы с ним… друзья. Я думаю. — Друг Сайори? Не парень? — Ну… насколько мне известно, нет… — То есть он ей не признавался? И она ему? — Детектив, а это точно относится к теме? — Да. — Это же личная жизнь… — Есть одна зацепка, которую я не могу озвучить, но мне важно получить ответ на этот вопрос. — Ну… я… по моей памяти, они только друзья детства. И всё. Любопытно. Юри не знает про признание, в то время как Моника была в курсе. — Какие отношения были между Сайори и Моникой? — Они были подругами. Моника сделала её вице-президентом, потому что Сайори была первым членом клуба. По крайней мере, мне так сказала Моника, и сама Сайори. — Ты не знаешь, насколько они были близки? — К сожалению, мне это неизвестно, детектив Валентайн… но уверена, что Мартину Сайори доверяла больше, чем Монике. — Ясно. Есть что добавить? — Детектив… я не разбираюсь в полицейской работе… но… можно вас спросить? — Смотря что. — Разве самоубийства… расследуются? Это же, ну, не убийства… – Большинство самоубийств вызваны внешними факторами давления на человека. В том числе намеренными, – неоднозначно ответил Альберт, закрывая папку с личным делом. – Ясно.. Мне больше нечего добавить. Могу только пожелать вам удачи. Вы кажитесь… Проницательным человеком. – Мы свяжемся с вами, если у нас появится дополнительная информация. Можете быть свободны, выходите из кабинета, но останьтесь в школе, пока мы не допросим всех. – Хорошо. Мне звать Нацуки или Монику? – Мы сами позовём, – отозвался Кайл. – Поняла… До свидания… Альберт выключил диктофон, а Юри медленно встала и покинула класс. Как только дверь за ней закрылась, Альберт повернулся к Кайлу, который смотрел в блокнот. – Что скажешь? – спросил Альберт, смотря на него. – Скромная девушка с нескромными формами, – ответил Кайл. – Боже, Кайл… Альберт схватил фейспалм и опустил взгляд. – Что? Разве я не прав? – непонимающе спросил Кайл. – Куда ты смотрел? – На руки. – Что? – На её руки. Ты обратил внимание на её руки? – А что с ними? – заинтересовался Альберт. – Я, конечно, могу ошибаться. Но мне показалось, что я видел надрезы. Шрамы от ножа, – объяснил Кайл. – Шрамы? Я смотрел ей в лицо. Но это важная зацепка. Запиши. – Уже записал. – Хорошо, – кивнул Альберт, – но об этом её спрашивать не будем. – Да, но это как-то странно. Конечно, в таком возрасте резать себе руки – частое явление, но учитывая, что в этом же клубе два дня назад человек совершил суицид… – Так и знал, что тут всё вообще не чисто. Дело пахнет керосином. Больше ничего не заметил? – Вроде бы, нет. – Хорошо. Позови следующую. Нацуки. Главную подозреваемую оставим напоследок. Кайл встал и прошёл до выхода из кабинета, позвав Нацуки, пока Альберт просматривал её личное дело. Восемнадцать лет, а выглядит на пятнадцать. Также выпускной класс. Живёт с отцом, мать погибла при родах. Из других родственников только тётя, живущая на другом конце страны. Истории нарушений нет. В класс зашла Нацуки, Кайл закрыл за ней дверь, и села напротив Альберта. Кайл сел на сво прежнее место и перелистнул страницу блокнота. Альберт включил диктофон на часах. – Тебя зовут Нацуки Азуми, верно? – начал Альберт со стандартного вопроса. – Угу. Она сложила руки на груди. – Наш разговор может записываться, учти это. – Окей. Вы уж извините за Юри. Наверное наговорила вам всякой ерунды, – начала она ворчливым голосом. – Я не могу сказать, о чём мы говорили с Юри. Также как и не могу никому сказать, о чём мы говорили с тобой. – Юри имеет привычку вызывать у всех симпатию к себе заумными фразами и притягивать внимание. Но я думаю, вы, детектив, и без меня это поняли. – У вас с Юри плохие отношения? – Всё из-за того, что она ведёт себя как дура. Я это вижу, и знаю, что такая вся скромная только, чтобы привлекать к себе внимание, – недовольно рассказывала Нацуки, – Сайори не была такой… – А какой была Сайори? – Сайори была как суперклей, который не давал клубу развалиться. Только благодаря ей у нас у всех здесь большую часть времени было хорошее настроение. Она создавала уют и тепло, без неё клуб уже будет совсем не тот. Мне сложно представить что будет дальше. Ни Моника, ни Юри об этом не задумываются, а Мартину сейчас нелегко. Его сегодня не было, наверное, он вместе с мамой Сайори. Только я здесь мыслю трезво. – Понятно. Какие отношения у тебя были с Сайори? – С Сайори у всех были хорошие отношения, и со мной той же. Порой, она, конечно, подбешивает, но в целом с ней приятно проводить время. Не могу сказать, что мы прямо были не разлей вода, но она была моей подругой, одной из немногих, которой я доверяла. – Понятно. А было ли что-то странное или не свойственное в Сайори до трагедии? Может, она разговаривала как-то не так? Или вела себя подозрительно? Нацуки стал тереть пальцами подбородок и посмотрела вверх, вспоминая что-то. – М-м-м… – протяжно промычала Нацуки, – я заметила, что она стала более холодной в общении с Мартином, что было очень странно для неё. Сомневаюсь, что они, как друзья детства, могли поссориться или что-то не поделить. – Они с Мартином – друзья детства? Не пара? – уточнил Альберт. – Что за вопрос?! – подскочила Нацуки, словно ошпаренная, – нет, ни в коем случае! Они не встречались, они просто друзья детства, вот и всё! – Ладно, ладно, только не кричи. Сядь. Нацуки села с недовольным видом. – Почему это вдруг так важно? – спросила Нацуки, нахмурившись. – Я не могу сказать, но есть зацепка, для подтверждения которой мне нужен ответ на этот вопрос. То есть, Сайори не признавались в любви Мартину, а Мартин – ей, так? – Так! Вы что, издеваетесь? – Нет. И она тоже не знает. – Какие отношения между Моникой и Сайори? – сменил тему Альберт. – Они подруги. Ну, мы все здесь подруги. Сайори же одинаково относилась ко всем, кроме Мартина, и, думаю, к Монике тоже. Она была вице-президентом, потому что Моника считала, что Сайори легко привлечёт новых участников в клуб. Дождь на улице тем временем постепенно усиливался, и морось превращал в полноценный дождь, капли которого стучали по подоконникам и стеклу окон. Вдали послышался гром, от чего Нацуки вздрогнула и на её лице возникло беспокойство. – Боишься грозы? – спросил Альберт, сам не зная зачем. – Нет! Просто… Прохладно тут. – Расскажи мне про Монику. – Эфь… – издала странный, но забавный звук Нацуки, – она президент литературного клуба, и его основатель в той форме, в которой он существует сейчас. До этого состояла в клубе дебатов. Она очень общительная и популярная в школе, участвует во многих мероприятиях, и спортивных, и учебных, и развлекательных, состоит в обществе волонтёров Салбрука. Она член учсовета, и парни к ней лезут целой эстакадой… – А что-нибудь про её характер, личность? – прервал её Альберт. – Ну, она общительная, активная. Старается заботиться о всех нас и быть доброй, но… – Но? – Он предпочитает не замечать некоторые вещи. В последнее время мне как-то некомфортно в её компании. Юри ещё ладно, она просто дура, а Моника вызывает у меня… Смешанные ощущения. Не знаю, как это описать. Я её не боюсь, нет! – замахала руками Нацуки, – просто она какая-то странная. Когда мы сегодня встретились, она даже не вспомнила про Сайори, и тему эту подняла Юри. Она постоянно пытается улыбаться. Ещё она постоянно пыталась оторвать Мартина от его дел, чтобы пообщаться. Альберт с Кайлом переглянулись. – Я не наговариваю. Но ей не говорите! Это просто, просто у меня вот такое вот видение. И вообще, забудьте всё что я сказала! – Хорошо. У меня больше нет вопросов. Есть, что добавить? – Детектив, – Нацуки стала немного мягче, – скажите, Сайори ведь не просто так это сделала? Что-то случилось? Иначе бы вы сюда не пришли бы. – Это дело полиции. Оно тебя не касается. – Я просто хочу убедиться, что нам ничего не угрожает. – Даже если и что-то угрожает, я это быстро исправлю. – Ладно… Как скажете. – Можешь быть свободна. Мы свяжемся с тобой, если нам потребуется дополнительная информация. Счастливо. Альберт выключил запись, и Нацуки молча покинула кабинет. Альберт вновь обернулся к Кайлу, как только дверь закрылась. – Что скажешь? – повторил Альберт свой вопрос. – Нескромная девушка со скромными формами. – А ещё? – вздохнул Альберт. – Мне показалось, что она боится Монику. – Мне тоже, – согласился Альберт, – кажется, это очевидно. Не только мы с тобой параноики. – Это радует. Но это не всё… – М? – Синяки. На её руках синяки, – сказал Кайл, смотря на Альберта. – А ты наблюдательный, – улыбнулся Альберт, – я этого не заметил. – Ты смотришь на лицо, выявляешь эмоции, настроение, мысли, степень тревожности, ложь и так далее. Я смотрю на тело и анализирую его, так что в этом нет ничего особенного. – Синяки, значит, – Альберт взглянул на личное дело, – она живёт только с отцом. – Домашнее насилие? – Это объясняет агрессию. А разношёрстный тут клуб… Прямо набор социальных проблем, – прокомментировал Альберт, закрывая папку личного дела, – ну что ж… Теперь она. – Вперёд, – вздохнул Кайл, встал и пошёл к двери. Уже через минуту напротив Альберта сидела Моника, всё также улыбаясь, как при первой встрече. Внутри Альберта проснулась тревога. Теперь он отлично понимал слова Нацуки – с Моникой практически наедине находится дискомфортно. Хорошо, что есть Кайл, хотя ему, кажется, не легче. Альберт нахмурился, просматривая личное дело Моники. Восемнадцать лет, родители работают за границей и присылают ей деньги, живёт одна, истории нарушений нет, успела засветиться на нескольких городских и школьных мероприятиях, последний раз во время открытия отремонтированного выставочного центра в Новом Салбруке. Интересное портфолио. Он поднял взгляд на неё. Моника смотрела прямо на детектива, загадочно улыбаясь, будто наблюдала за муравьём, пойманным в банку. Альберт запустил запись звука на наручных часах. – Ваше имя – Моника Рендольф, верно? – начал Альберт. – Верно, детектив, верно, – ответила она. – Наш разговор может записываться, учтите это. – Это не проблема. – Хорошо. Расскажите мне про литературный клуб, как его президент, – начал Альберт издалека. – Я основала этот клуб после своего годового пребывания в клубе дебатов. На самом деле, я просто устала от вечных споров и дискуссий. Я хотела свободного общения и места, где я могла бы спокойно говорить с близкими и интересными для меня людьми. Это место для меня очень дорогого стоит. Я стремилась к тому, чтобы здесь люди могли быть свободными в своих мыслях, и могли самовыражаться. В клубе дебатов ничего подобного не было. – Все участники клуба – ваши друзья? – Изначально я не была знакома с некоторыми, но Сайори удалось найти действительно хороших людей для нас. Как жаль, что её больше нет с нами, – ненадолго погрустнела Моника, и тут же оживилась. – Да, это печально. Может, расскажете, какой была Сайори? – Сайори была весёлой и доброй. Она тепло общалась со всеми и была очень привязана к Мартину. Она никогда ничего не скрывала, но редко делилась с кем-либо внутренними переживаниями. Все, кто знал Сайори, положительно о ней отзывались. – Какие отношения у вас были с Сайори? – В своё время она мне очень помогла во время основания клуба. Именно Сайори привела в клуб Юри и Нацуки. Мы были давними подругами со средней школы и много болтали, как друг с другом, так и в общих компаниях. Дождь на улице стал перерастать в настоящий ливень. Все ответы Моники были до жути идеальными и будто придуманными заранее. Она не запиналась и говорила всё, как заученный текст, всё с той же загадочной улыбкой и иногда жестикулируя. И ведь тут никак не прикопаешься – она состояла в клубе дебатов почти год. На всё найдёт объяснение. – Ручка перестала писать? – вдруг спросила Моника, смотря за спину Альберта, на Кайла. Альберт обернулся. Кайл глядел на девушку удивлённым взглядом. – Да… – ответил Кайл спустя несколько секунд. Моника молча достала из кармана розовую ручку и протянула Кайлу. Тот привстал и взял её, щёлкнув. – Благодарю, – тихо отозвался Кайл, и продолжил что-то писать уже ручкой Моники. Альберт вновь повернулся к девушке. – У вас хороший напарник, – усмехнулась Моника. Альберт проигнорировал эти слова и перелистнул папку личного дела. – Расскажите мне про Мартина. – Мартин последним пришёл в наш клуб, это было недавно. Его привела Сайори. Вообще, мы с Мартином были знакомы до клуба и учились в прошлом году в одном классе, но почти не общались. Это изменилось с его приходом в клуб. Мы с ним подружились, он приятный человек, волнующийся за других. Всегда старается решать конфликты компромиссом, со всеми найдёт общий язык. У него необычные поэмы. И хотя Мартин скромный, иногда способен на достаточно решительные поступки, хи. Одновременно с этим “хи” за окном раздался гром, от чего Альберт вздрогнул. – Грозы боитесь? – спросила Моника, не снимая с лица улыбки. – Нет. Просто прохладно тут, – отмахнулся Альберт. – Но вы же в пальто, – наклонила голову Моника. – Моника, нам удалось выяснить, что в день самоубийства Сайори вы общались с Мартином, которому вы сказали, цитирую, что “после того разговора Сайори осталась в подвешенном состоянии” и рекомендовали её проверить. Вы подтверждаете, что говорили это? – сменил тему Альберт. – Да, я говорила это Мартину. – Что вы имели в виду под формулировкой “подвешенное состояние”? – То и имела ввиду. Это образное выражение. Подвешенное состояние – это нерешительное состояние. Состояние, в котором человек не делает выбор из двух или нескольких альтернатив. Вернее, он думает, что не делает выбор, хотя фактически его делает: он выбирает не решать. И это тоже выбор, – объяснила Моника. – Сайори рассказала вам про своё самоубийство заранее? – прямо спросил Альберт. – Нет. Но она рассказала мне про признание Мартина и что ей тяжело. Поэтому я и рекомендовала ему на всякий случай проверить её. Как оказалось, не зря. – Вы говорили Сайори что-то, что могло её задеть? – Нет, не припомню. Мы всегда общались открыто, и редко обсуждали деликатные темы. Альберт хотел атаковать следующим вопросом, но в этот момент у него в кармане завибрировал мобильник. Он полез за ним. – Психиатр звонит? – спросила вдруг Моника. Альберт достал телефон и взглянул на экран. На нём был входящий вызов от контакта “Доктор Тейлор”. Альберт посмотрел на Монику вопросительным взглядом. – На ваших часах увидела, – объяснилась она. Альберт взглянул на часы. Действительно, все вызовы с телефона дублировались на часы, поскольку они были сопряжены. – Мы ненадолго прервёмся, – сказал Альберт, останавливая запись допроса на часах, – мне нужно поговорить по телефону. – Вон там у нас кладовка. Можете там поговорить. Там хорошая звукоизоляция, – сказала Моника, указывая нна небольшую дверь в конце класса. Альберт кивнул, встал и ушёл в маленькую подсобку, где на стеллажах валялся всякий хлам, пыльные книги, бумаги, какие-то коробки, и, неожиданно, чайный сервиз. Юри упоминала про чай. Да уж, прямо не литературный, а чайный клуб. Альберт вздохнул и ответил на звонок. – Здрасьте, док, – поздоровался он. – Здравствуйте, Альберт, – послышался знакомый и успокаивающий голос с той стороны трубки, – как ваши дела? – Нормально. Доктор Тейлор, я при исполнении, могу перезвонить позже? – Я ненадолго. Просто хотела вам напомнить про ваше домашнее задание. Не забудьте взять выходной. – С такой погодой на велопрогулку я точно не отправлюсь, – усмехнулся Альберт. – Никто не отменял кинотеатр или выставочный центр. Советую посетить его, там очень даже не нудная выставка. Говорю вам, как человек, который не любит читать книги. – Спасибо, учту это, – кивнул Альберт. – Альберт, у вас точно всё в порядке? У вас голос дрожит, – беспокойно спросила Харуми. – Нет, нет, всё в норме. Не волнуйтесь, но мне нужно идти. Я при исполнении, доктор Тейлор. – Хорошо. Если вас что-то беспокоит, звоните мне в любое время. Я готова принять вас в любой день дома, если я в городе. – Понял. Спасибо. До свидания. – Берегите себя. Альберт повесил трубку и убрал мобильник в пальто, вздохнув и осмотревшись вокруг. Он заметил небольшую стопку книг, которые не были покрыты пылью. Японская манга? Интересно, кому это принадлежит? Действительно ценители литературы… Альберт вернулся в класс. Моника встретила его взглядом. Она как камера видеонаблюдения с датчиком движения, которая поворачивается на ближайший движущийся объект в поле зрения. Он снова включил запись. – Продолжим, – сказал Альберт, – значит, Сайори сказала вам, что неважно себя чувствует после признания. Это всё, что она сказала? – Да. Ничего про самоубийство она не говорила, да и я про это подумать не могла, чтобы Сайори дошла до подобного. – Когда Сайори сказала вам про признание? – В тот же день, когда Мартин ей и признался. – В каких условиях это было? Вы звонили друг другу, переписывались? – Сайори приходила ко мне домой. Мы друг от друга недалеко живём. – Кайл, передай личное дело Сайори. – Минуту… – отозвался Кайл, доставая четвёртую папку и передавая Альберту. Альберт сравнил адреса домов Сайори и Моники. Они находились в квартале друг от друга, меньше десяти минут пешком. – Кроме вас в доме был кто-то? – Нет, только мы с Сайори. Мои родители работают в другой стране и приезжают только по праздникам. – Вы провожали Сайори домой? – Да. – Заметили что-то странное в её комнате или в доме? – Я проводила её до калитки её дома, там же мы распрощались. – Чем вы занимались вечером 12-го числа? – Готовилась дома к фестивалю и смотрела телевизор. Альберт больше не мог придумать вопросы. Она абсолютно всё мастерски парировала, ни единого подозрения, ни единой ошибки. Она чистая, словно кристалл одного вещества из одного сериала, где есть персонаж, в честь которого Альберт назвал Сола. Но даже там он был чист лишь на 99,1 %. – Это всё. У вас есть что добавить? – спросил Альберт, вздыхая; этот бой проигран. – Вам знакомы эти стены, детектив, не так ли? – спросила Моника, осмотревшись. – Нет, с чего бы? Когда я учился в этой школе, этого здания даже не было. Я учился в старом корпусе. – Я и не говорю, что вы были тут в школьные годы. – Мы свяжемся с вами, если нам потребуется дополнительная информация, – сказал Альберт, проигнорировав фразу Моники, – сейчас вы можете быть свободны. Мы позовём всех троих, как только закончим обсуждение. Альберт не отключал запись ровно до того момента, пока Моника не покинула класс, улыбнувшись Альберту и Кайлу перед выходом. Альберт синхронно с Кайлом выдохнул и повернулся к напарнику. – Что скажешь? – спросил Альберт в очередной раз. – По-моему, мои комментарии излишни. – Нескромная девушка с нескромными формами? – Немного не так. Жуткая девушка с нескромными формами. Она как будто… – Кайл замолчал, подбирая слова, – игралась с нами. Эти жесты, этот взгляд, эти позы. Я даже приблизительно не могу понять, что они означают. Когда ты отошёл поговорить по телефону, она пялилась на меня. Спросила, комфортно ли мне в женской компании. – И что ты ей ответил? – Сказал, что это неважно, и что я при исполнении. Она посмеялась и сказала, что я забавный. Больная какая-то. Чёрт знает, что у неё на уме. – Но у нас не за что зацепиться. Она буквально парировала все мои вопросы. Все ответы были идеальными, как будто она знала про них наперёд. Знаешь, как обычно поступают опытные маньяки? – Как? – Опытные маньяки всегда планируют всё наперёд. Они заранее придумывают ответы для полиции и до блеска задраивают все свои следы. Они придумывают грамотную легенду, которую невозможно проверить или подтвердить, но при этом и опровергнуть её тоже нельзя. Всё сейчас выглядит именно так. – Думаешь, Моника всё-таки причастна к самоубийству Сайори? – Я не думаю. Я уверен. Но мне пока нечем это доказать, – вздохнув, ответил Альберт. – Как и мне. – Ты согласен с моей теорией? Может, у тебя есть своя версия событий? – спросил Альберт. – Я склоняюсь к твоей теории, своей у меня нет. Все факты указывают на Монику, так что я полностью с тобой согласен. – Я к тому, что ты не обязан быть согласным со мной во всём. Ты тоже когда-то станешь полноценным детективом, и ты должен будешь строить свои версии событий, а не соглашаться с мнением более опытного напарника. Я много раз тебе говорил об этом и не поленюсь сказать ещё раз: если у тебя есть догадки, какие-то мысли, озвучивай их. Я тоже могу много чего упустить. – Да, я понял, – смутился Кайл, – но сейчас… Сейчас я полностью с тобой согласен и добавить мне нечего. Я скажу, если будут какие-то мысли. – Хорошо, – вздохнул Альберт, закрывая папку с личным делом Моники и собирая остальные в стопку, – все три допрошены. Приглашай сюда всех. Кайл кивнул и убрал блокнот в сумку, после чего прошёл к двери и позвал девушек. Они вошли. Юри и Нацуки выглядели взволнованными, но Моника всё также улыбалась. – Благодарю за помощь следствию, – начал Альберт, – в данный момент идут разбирательства по делу Сайори. Я попрошу вас всех не покидать город до тех пор, пока дело не будет закрыто. У нас могут появится дополнительные вопросы к вам. – Как скажете, детектив Валентайн, – ответила Юри, – я могу вам ещё чем-то помочь? – Нет, дальше это не ваша зона ответственности. Я надеюсь на ваше благоразумие относительно моей просьбы не покидать город. – Конечно, детектив. Я всегда буду рядом, – улыбнулась Моника. – На этом всё. Счастливо. Альберт пошёл к выходу из класса, за ним Кайл. – До свидания! – послышался голос Моники. Также попрощались и Юри, и Нацуки. И вот Альберт и Кайл уже стояли в коридоре школы. – Жесть какая-то… — вздохнул Кайл, – я утомился. – Да, сейчас бы прикурить, но в школе нельзя. Давай съездим в “Деревянный глобус” и всё обсудим. – Хорошая мысль. Правда мне после Моники что-то в туалет захотелось… – Я видел туалет рядом с лестницей. Сходи туда, я подожду тебя, – предложил Альберт. – Да, было бы неплохо. Они прошлись немного дальше по коридору к лестнице, недалеко от которой действительно был вход в общественный туалет, куда и направился Кайл. Пока Альберт ждал его, в голову лезли разные мысли. Очевидно, Моника ко всему тому имеет отношение. Кровь на руках Сайори могла быть следствием из отчаянной борьбы с кем-то. Альберт читал результаты экспертизы незадолго до поездки к Харуми, но никаких отпечатков не проживающих в доме людей обнаружено не было, как и верёвка. Единственное – по словам Натали Мурман, у них дома не было верёвки, однако, когда они с Кайлом осматривали дом, там была кладовка со множеством хлама, и подвал, где тоже было много ненужных вещей, среди которых вполне могла затеряться верёвка. Так что и тут голяк. Сайори явно осуществила всё своими руками… Но по своему ли желанию? Альберт отвлёкся от размышлений, когда заметил проходящую мимо Нацуки. Она выглядела утомлённой и уставшей. Она подошла к крану с водой, чтобы попить. Альберту в голову вдруг пришла интересная мысль. – Эй, Нацуки, – окликнул он её. Девушка вздрогнула и резко обернулась на Альберта. – Блин, чего вы так пугаете? – Я тут всё это время стоял. – Вы так неподвижно стоите, что я вас не заметила. И нет, я вас не испугалась. Нисколечко, – она сложила руки на груи и повернула голову, закрыв глаза и гордо приподняв подбородок, хотя сама доставала Альберту до груди. Альберт открыл на часах контакты и выбрал свой собственный номер, после чего повернул руку к Нацуки. – Запиши мой номер. Если заметишь, что Моника или Юри как-то странно себя ведут, или тебе будет страшно, набирай в любое время. – А? Нацуки немного удивилась. – Вы делайте из меня шпиона? – Нет, просто сообщай, если что-то заподозришь. Я готов подъехать в любую точку города. Нацуки спешно достала мобильник и быстро переписала номер. – Детектив Валентайн. Я же просто помогаю вам, да? Мне звонить только по делу? – Если что-то вспомнишь, или заметишь, и так далее. Даже если в тебе будет капля подозрений или сомнения, лучше сообщить мне. И, конечно, если тебе потребуется помощь. – Понятно. Значит, я теперь тоже типа детектив? Ваша напарница? – Ой-ой, а я думал, ты мыслишь по-взрослому… – с наигранным разочарованием произнёс Альберт. – А? Да нет, это так! – она сделала серьёзное лицо и сложила руки на груди, – фигня. – Можешь идти. И помни – звони если что-то пойдёт не так. – Окей! Нацуки вприпрыжку поскакала обратно в комнату клуба. Да, она ещё ребёнок. Альберт её переоценил. Хотя, с таким же успехом он мог дать номер Юри. Тут вышел Кайл. – Фух… ну всё, поехали в “Деревянный глобус”? – спросил Кайл. – Поехали. Через несколько минут Альберт с Кайлом уже покидали здание школы. Наручные часы показывали начало четвёртого. Однако уже подходя к выходу, Альберт вдруг услышал оклик позади себя. – Детектив! Детектив! Это был знакомый голос. Он обернулся и увидел пробегающую к ним Монику.Альберт остановился, вместе с ним и Кайл. – Что такое? – спросил Альберт, когда Моника подбежала к нему. – Хотела сказать, – начала она, отдышавшись, – у вас довольно острые вопросы. Вы бы были поосторожнее, а то ими и порезаться можно, хи! Она развернулась и побежала в обратном направлении. Альберт с Кайлом переглянулись. – И что это было? – задал логичный вопрос Кайл. – Больная, – махнул рукой Альберт и пошёл дальше к выходу. – И не поспоришь… . . . – Итак, что нам известно? Альберту вновь подали коньяк, а Кайлу – “Джона Коллинза”. Они сидели за столом в “Деревянном глобусе”, в укромном уголке. – Ну, относительно немного, – ответил Альберту Кайл, смотря в блокнот, – мы выяснили, что Моника очевидно причастна к самоубийству Сайори, но как – пока неизвестно. Юри, скорее всего, имеет суицидальные наклонности, а учитывая, что Сайори недавно совершила самоубийство, она в зоне риска. Нацуки боится Монику, и считает, что с ней что-то не так, и возможно, также, как и мы, допускает возможность причастности Моники к суициду. – И все эти школьницы по уши влюблены в Мартина, – добавил Альберт. – Ну, это не так важно, думаю… – Ещё как важно. Мартин играет во всей этой истории не последнюю роль. Ты видел, как реагировала Юри, и как вскочила Нацуки на вопрос про Мартина. А он признался Сайори в любви. – Санта-барбара что ли? – Вероятно. Это надо иметь в виду. – Ну, ладно, – пожал плечами Кайл, потягивая коктейль, – однако Моника точно имеет к этому отношение. Но поймать тут буквально не за что. Я постараюсь прошерстить всё про неё, всё, что найду, но сомневаюсь, что найду что-то дельное. – Переверни там всё вверх дном, но нужно как можно больше фактов. – Хорошо, постараюсь составить характеристику на каждую из девочек. – И ещё. Накопай мне про отца Нацуки. Это тоже пригодится. – Есть, босс. Ой… – Чего? Кайл достал из кармана розовую ручку, которую дала ему Моника. – Забыл вернуть… – Блин, Кайл! Альберт выхватил у него ручку и тут же стал разбирать её на составляющие. К счастью, никакого устройства подслушивания или отслеживающего маячка он внутри не обнаружил. Обычная шариковая ручка. – Ох, Боже, Кайл… – собирая ручку обратно, говорил Альберт, – там ведь могло быть устройство прослушивания. – Ты думаешь, школьница может достать микроскопическое устройство прослушки? Серьёзно? – Да, серьёзно, мы не знаем, на что способна Моника с её огромным количеством знакомств и связей. Я, пожалуй, заберу ручку себе. Ты не против? – А? Нет, не против, у меня дома и в участке их целая куча. – Как скажешь. Ладно, выпьем? – спросил Альберт, подняв бокал с коньяком. – За кого или за что? – Давай… За острые вопросы! – Ха-ха, гениально! Альберт с Кайлом чокнулись бокалом и стаканом. 14.09.2017 Как я и планировал, мы с Кайлом съездили в старшую школу, хотя я чуть не опоздал. Нам удалось застать всех трёх девиц, единственное – не было Мартина, но он и не нужен был, с ним я уже поговорил в участке. Юри – девушка с фиолетовыми волосами – очень скромная и стеснительная, хотя старалась показывать дружелюбие и оказывать возможную поддержку. У неё весьма неплохой словарный запас, сразу видно, что она начитанная, и умная. Хотя последнее спорно. Кажется, она вовсе не подозревает Монику ни в чём. Однако Кайл заметил, что у неё на руках порезы, которые она скрывает под рукавами. У неё есть суицидальные наклонности. Была бы возможность, я бы проследил за ней, но капитан Пауэлл явно дал мне понять, что я не могу задействовать других полицейских для слежки, так что придётся полагаться только на себя и Кайла. Нацуки куда активней. У них с Юри плохие отношения. Она как чихуахуа – вечно прыгает и гавкает, но с правильным подходом начинает мыслить действительно здраво. Она единственная из клуба, кто подозревает Монику в причастности к самоубийству Сайори, и, кажется, боится её. Иногда она ведёт себя как ребёнок. Я нашёл японскую мангу в кладовой их клуба, наверное, она принадлежит Нацуки. Она горделива и считает себя взрослой. Справедливости ради, на что-то толковое она способна, поэтому я дал ему свой номер, на всякий случай. Взгляд Моники отпечатался у меня в голове, как фотография. Я уверен, она что-то скрывает. Она идеально отвечала на все мои вопросы на допросе, вот серьёзно, как будто она всё это придумала заранее, как будто была готова к моему визиту, она ждала меня. Может это паранойя, но Кайл тоже это заметил. Как жаль, что Пауэлл не даёт мне воспользоваться патрульными. Я бы поставил следить за ней целый отряд, если бы была возможность. Напоследок, перед тем, как мы с Кайлом поехали в “Деревянный глобус” обсуждать случившееся, Моника сказала мне, что у меня были весьма острые вопросы, и я должен быть поосторожнее, ведь ими можно порезаться. Что она имела в виду, я так и не понял. Альберт и не заметил, как прошло пару дней с того момента, как они с Кайлом ездили в старшую школу. Уже была среда. Всё это время он был погружён в рутину. Кайл не нашёл ничего на Монику, и дело стало буксовать. Нацуки не звонила. Поздно вечером в среду Альберт сидел на кухне, попивая кофе и крутя в пальцах ручку Моники, а Сол вертелся где-то под столом. – Острые вопросы… Порезаться… Альберта всё никак не отпускали эти слова Моники. Он положил ручку на стол, покатал её, а затем посмотрел в сторону кухонной стойки. Над ней на крючках висело несколь кухонных ножей. – Порезаться… Альберт вспомнил слова Кайла. Руки Юри. Порезы… … Жуткое осознание ударило в голову. Альберт ударил кулаком по столу и подскочил на ноги. – Юри!