Pick Up At The Chorus

– Ты помнишь свои прошлые жизни? Озвученный вопрос вводит Казуху в ступор. Голос Куникузуши заметно дрожит, и блондин не видит выражения его лица за копной тёмных волос, но уверен, что тот всё ещё подавлен. – Я...не помню, - неуверенно отвечает Каэдэхара, чувствуя, как чужие плечи моментально опускаются. Он ни разу не рассуждал о теории перерождения, хоть и на подкорках сознания явно верил в неё. – Почему ты спрашиваешь? Тонкие пальцы брюнета отчаянно цепляются за ткань рубашки и он всё ещё крепко обнимает блондина, будто весь мир рухнет, стоит отпустить его лишь на мгновение. Гитарист не выражает протеста, больше беспокоясь за состояние Куникузуши по мере того, как затягивается гнетущая тишина между ними. У солнечного сплетения слышится глубокий вздох, после чего следует незамедлительный ответ: – А что, если я скажу тебе, что в прошлой жизни мы были возлюбленными? В попытках заглянуть в заплаканные аметистовые очи, он натыкается на недовольное выражение лица их обладателя. Тот лишь хмурится сильнее и сжимает хватку на сорочке - вовсе не предполагая жестом близость, а как единственное средство, чтобы прийти в себя. – Это...правда? - нерешительно интересуется гитарист, и, хотя он понимает, что Куникузуши не станет лгать, как следует вникнуть в заявленное удаётся далеко не сразу. – То есть, ты помнишь свою прошлую жизнь? Лицо брюнета трогает горькая ухмылка. – Для меня это была не прошлая жизнь, - признаётся он и пальцами аккуратно обхватывает запястье Казухи, прижимая к своей грудной клетке. – Я не человек, - горестный взгляд вокалиста на долю секунды устремляется в пол. – Я не могу умереть. Я был жив всё это время и искал тебя по всему миру. Неописуемое чувство стремительно разливается в груди блондина, когда он не ощущает биения сердца Куникузуши там, где оно должно было быть. Чистое безумие. Кто - то другой мог бы с лёгкостью не поверить в происходящее, но у Казухи выходит неведомым образом досконально прочитать брюнета и разглядеть степень его искренности. Однако, действительно ли они связаны между собой ещё предстоит узнать. Собственное сердце бешено стучит, едва ли не вырываясь из груди, ломая рёбра. Он бережно переплетает мозолистые пальцы с чужими и брюнет лишь ощутимо вздрагивает в ответ. – Ты в этом уверен...? - тон Каэдэхары сквозит лёгкой растерянностью, он решает предпринять попытку углубить поставленный вопрос, в надежде не спугнуть юношу неоднозначной реакцией. – Почему именно я? Если бы я действительно переродился, то вполне мог бы быть совершенно другим человеком... – Нет, - заикаясь отрезает Куникузуши, нервно прикусывая нижнюю губу, а слёзы продолжают тонкими ручейками стекать по его лицу. – Это ты. Одно имя, один и тот же внешний вид, тот же голос и та же личность. Я никогда не думал, что подобное возможно, и всё же, ты здесь, сейчас, передо мной. Казуха скользит удивлённым взглядом рубиновых глаз по измученному лицу вокалиста и осознаёт, что не может вымолвить и слова - лишь откровенная растерянность и едва подрагивающие кисти рук выдают его с лихвой. – Я могу доказать тебе это, - невнятно бормочет брюнет и разочарованно вздыхает, прижимаясь чуть ближе. И прежде, чем блондин успевает хоть что - то ответить, Куникузуши принимается напевать тихую, незамысловатую мелодию. Шокированный вновь Каэдэхара смотрит на него широко распахнутыми глазами. Но на этот раз, его гипнотизирует не мелодичный голос вокалиста, а мотив, что он исполнял. Песню, над которой гитарист работал на протяжении нескольких месяцев и о которой не рассказывал никому: даже близким друзьям и участникам группы. Отыскать спрятанную тетрадь с нотами на просторах студии не составило бы труда, но мелодию он исполнял лишь наедине с собой. – Как ты узнал об этом? - растерянно интересуется блондин, нехотя прерывая пленительный голос. В конце концов, эта песня являлась слишком личной, чтобы доносить её до ушей незнакомцев. – Сотни лет назад, ты сочинил стихотворение, а я подобрал к нему мелодию, - лицо Куникузуши озаряет тёплая улыбка, но печаль, закованная в светлых очах, выдаёт его настроение. И хоть прикосновение чужого тела дарит некоторое умиротворение, у гитариста пересыхает во рту, а грудь сжимается от неизвестных ранее чувств. – Я потерял тебя прежде, чем ты дал название этой песне. Но я никогда не забывал о ней, - вокалист не был уверен, звучит ли он достаточно убедительно, в конце концов, Казуха должен был почувствовать, насколько он искренен в своих намерениях. Нет никакого иного логического объяснения, откуда он мог знать о столь личных моментах. Друзья бы не стали так жестоко шутить над гитаристом, он прекрасно знал об этом. – Куни, я... - Каэдэхара изо всех сил старается подобрать правильные слова, но тотчас запинается, теряясь в круговороте хаотичных мыслей. Свободной рукой он рассеянно играется с мягкими прядями тёмных волос, в попытках ненадолго обрести покой, пока Куникузуши не смахивает ладонь блондина, небрежно переступая через кожаное сидение. – Я...мне нужно идти. - вокалист шмыгает носом и закидывает сумку на плечо. Он делает два шага назад и устремляет нечитаемый взгляд в пол. - Прости, не стоило начинать этот разговор, забудь. – Что? - Казуха неосознанно запинается, смотрит на него с откровенным шоком и ладонями сжимает край изрядно помятой рубашки. – Подожди, пожалуйста, останься. Я знаю, что сейчас не очень многословен, но, пожалуйста, пойми, что это...тяжело принять так сразу. – Просто скажи, что не веришь мне, - негромко шипит Куникузуши. Озадаченным взглядом он скользит от стола к лицу гитариста, словно сожалеет о сказанном, но не озвучивает вслух. Брюнет всё ещё кажется чересчур расстроенным и, судя по всему, не желает находиться здесь более, несмотря на тщетные попытки блондина уговорить об обратном решении. – Мне жаль, - вокалист прикрывает лицо тыльной стороной ладони, из - за чего его голос звучит приглушённо. Кредитная карточка оказывается аккурат меж тонких пальцев, и он, помедлив, продолжает: – О напитках не беспокойся, я всё оплачу. – Стой, - полушёпотом едва ли не умоляет блондин. Он немедля протягивает руку к поникшему Куникузуши, застывшему подле, но тот за считанные секунды оказывается у вестибюля лаундж - бара. Вокалист расплачивается, ни на минуту не оборачиваясь к дальнему столику и торопливо покидает заведение, наспех махнув официанту на прощание. Когда он выходит за дверь, Казуха чувствует настороженные взгляды посетителей. Очевидно, столь скорый уход вокалиста не прошёл мимо особо любопытных личностей и им, должно быть, очень интересно, что же произошло у их драгоценного постоянника. Вскоре, гитарист сталкивается с ощутимым дискомфортом и отправляется домой минутой позже, как только атмосфера вокруг ощутимо накаляется.

***

Несмотря на всё безрассудство, Куникузуши стремительно направляется домой. Легкое головокружение сопровождает брюнета вплоть до дверей квартиры: испитый алкоголь даёт о себе знать, и он периодически сталкивается лбом со стенами подъезда. В конце концов, это не имеет значения. Он не может умереть, даже если со всей силы врежется в какую - нибудь поверхность. Его тело способно с легкостью возвращаться к исходному состоянию, как это было много раз в течение сотни лет. На протяжении всего пути, вокалист продолжал лить слёзы, пока предательские ручьи стекали за воротник и впитывались в ткань топа. Он совсем не хотел, чтобы всё так получилось: он ведь даже не планировал рассказывать Казухе правду и отчётливо осознавал, что сейчас совершенно неподходящее время для подобных разговоров. И всё же, когда трепетные губы блондина коснулись его собственных, прямо как сотни лет назад, воспоминания тотчас нахлынули волной, подобно бурному цунами, вскружившему голову. И он, разумеется, не мог промолчать, как бы не пытался. Оказавшись дома, брюнет злостно хлопает дверью, раскидывая верхнюю одежду где попало. Беззвучные слёзы льются непрекращающимся градом, словно это всё, на что способен Куникузуши. Ему было сложно охарактеризовать это простым плачем. Больше всего, юноша испытывал горькое разочарование лишь в самом себе, а слёзы - это результат реакции его тела на негативные эмоции. Потому что...даже без сердца он научился чувствовать многое. Чувства - то, с чем вокалисту всегда было трудно справляться. Он разбито падает на кровать, предпочитая не тратить время на снятие макияжа и утыкается носом в мягкую подушку. Всё, чего ему сейчас хочется - это исчезнуть. Он уже пытался раньше: увы, не сработало. Это то, каким он вынужденно создан - бессмертным, не имеющим ни малейшей возможности определить собственную судьбу. За бесчисленными тревожными мыслями, поедающими сознание, время пролетает стремглав и с минуты на минуту из - за прикрытых штор показывается восходящее солнце. Дисплей экрана загорается, оповещая о будильнике, что трезвонит на всю комнату и Куникузуши лениво тянется за сотовым. На экране блокировки висят непрочитанные сообщения от Казухи, отправленные пару часов назад. >> И вновь…прости, что так вышло. >> Я не хочу давить на тебя, но, пожалуйста, позвони мне, если захочешь. >> Мне всё еще нужно обдумать произошедшее вчера, но я не собираюсь игнорировать твои чувства. Брюнет трёт уголки глаз, растирая едва засохшие слёзы. Он чувствует себя нелепо из - за того, что Каэдэхара просит прощения: в первую очередь, именно он был тем, кто набросился на блондина со всей этой запутанной историей о перерождениях. Тем не менее, вокалист не находит, что ответить. На дворе пять утра и Казуха, вероятно, уже давно спит, правда спокойнее от этого не становится. Он решает не тревожить гитариста и нерешительно набирает один из номеров в контактах, пальцами нервно постукивая по матрасу. – Алло? Хоть внятного ответа и не последовало, однако, присутствие человека на другом конце линии, выдали небольшие телефонные помехи. – Я облажался, - горько усмехается Куникузуши, прикладывая прохладную ладонь к пустой груди. – Я...нам нужно встретиться. – Дорогой, во что ты вляпался на этот раз? – Я нашёл его. - сглотнув предательский ком в горле, брюнет прокашливается и затихает на некоторое время. – Что я говорила о том, что это ужасная идея? – Я знаю, заткнись! Я не прошу тебя читать мне нотации! - он сердито шипит и усиленно трёт глаза до боли, не замечая, как веки вновь становятся влажными. – ...Снова плачешь, не так ли? Вокалист лишь тихо мычит в подтверждение чужим словам, чувствуя себя невероятно жалким. Из раза в раз он клянётся, что более не нуждается в помощи и каждый раз сталкивается с обратным. – Не нужно больше ничего говорить, - со вздохом отвечает человек по ту сторону, – ты ведь знаешь, мои двери для тебя всегда открыты. В конце концов, я обещала, что буду помогать тебе до конца жизни. Куникузуши безмерно презирает напоминание об этом, но понятия не имеет, что бы делал без её помощи, возможно, его тело уже давно было бы разбито на осколки, а существование и вовсе лишено всякого смысла. – Скоро буду. - юноша поворачивается на бок и изо всех сил жмурит глаза, а затем, подсознательно наступая себе на горло, неохотно выдавливает: – Спасибо. Перед выходом, брюнет принимает горячий душ, мочалкой натирая кожу до багровых пятен, а затем, натягивает чистую, глаженую одежду, стараясь привести себя в порядок хотя бы визуально. Если докучливые слёзы вновь потревожат его, он готов принять их с достоинством. Человек, к которому юноша направляется, к счастью, живёт всего в пятнадцати минутах ходьбы. Когда вокалист прибывает к назначенному месту, дверь тотчас отворяется, а в проёме появляется статная женская фигура, дружелюбным жестом приглашающая пройти внутрь. – Выглядишь несчастным... - её голос сквозит нескрываемой жалостью, из - за чего Куникузуши нервно прикусывает нижнюю губу. – Входи.  Брюнет активно кивает и входит в квартиру, устраиваясь на диване по центру. Единственный человек, способный устранить неполадки в его теле - это Яэ Мико, жена богини, что породила его на свет, хоть он и смутно припоминает события тех времён. Эи приняла его. И хоть она напрочь забыла о существовании созданной ею марионетки, женщина лезла из кожи вон в попытках быть полезной и загладить булыжником свисающую с плеч вину за непоправимые ошибки. Со временем, их отношения значительно улучшились, но Куникузуши никогда не сможет по - настоящему простить Эи. Однако, с тех пор, как правление архонтов подошло к концу, богиня покинула мир смертных, оставив их с Яэ Мико вдвоём. Жрица изначально не была достаточно подкована для обслуживания тела Куникузуши, но Эи всё же обучила суженную всему необходимому, будто предвидя, что время от времени её созданию может понадобиться помощь. На этот раз, корректировка состояла из ухода за его глазами. Слёзы лились так часто и обильно, что вокалист чувствовал, словно глазные яблоки вот - вот выпадут, а голову разорвёт от переизбытка жидкости в нечеловеческом организме.  Он неторопливо выкуривает лечебную трубку с травой, лениво наблюдая за действиями Яэ. К сожалению, традиционная медицина не приносит юноше никакого удовольствия, как это бывает у обычных людей, но в какой - то мере, курение помогает ему утихомириться. Когда работа Мико подходит к концу, Куникузуши ловит себя на мысли, что слёз больше нет. Он немигающим взглядом скользит по бледной коже собственных рук и затылком прислоняется к изголовью дивана.  – Итак, почему бы тебе не рассказать мне, что произошло? Юноша опечаленно вздыхает и прикрывает глаза. Он рассказывает ей, как впервые столкнулся с Казухой, как присоединился к его музыкальной группе, как близки они были прошлой ночью и как он облажался, стоило этой близости коснуться границ его сознания. – Ты поторопился, - после небольшой паузы протягивает Мико, еле уловимо хмуря малиновые брови. Куникузуши неотрывно смотрит на неё, чувствуя надоедливую нервозность, нахлынувшую в моменте. – Мы говорили об этом, разве нет? Нельзя бросаться на людей с подобными вещами. Тебе повезло, что он сразу не подумал, что ты сумасшедший.  – Он не такой.  – Казуха, которого ты знал - не такой, но этот должен быть хоть немного другим.  – Нет, я почувствовал это. Как будто он вернулся к своей прошлой жизни, словно перенёсся в другую эпоху. Но... - слова тошнотворным комом застревают в горле. Он действительно ненавидит выглядеть столь уязвимым, в конце концов, Мико единственный оставшийся в живых человек, осведомлённый о его борьбе и единственный человек, с которым он имеет возможность откровенно поговорить при всём своём презрении к проявлению собственных слабостей. – Я думал, что наше воссоединение пройдет немного иначе.  – А чего именно ты ожидал? - Мико задумчиво скрещивает руки на груди, играючи оттягивая позолоченную серёжку с сиреневой эмблемой молнии на ней.  Куникузуши ловит себя на мысли, что за последние дни, он слишком часто впадает в ступор от переизбытка нервозности. Туман порывисто заполоняет разум, напрочь отбивая возможность дать собеседнику внятный ответ, а язык абсурдно заплетается, словно брюнет всё ещё под дурным воздействием алкогольного напитка. – Мне казалось, что он хоть что - то вспомнит, как только услышит правду, - жалобно шепчет брюнет. Его голос время от времени подрагивает, под стать пушистым ресницам на полуприкрытых глазах. – Думал, что воспоминания вернутся к нему и мы снова будем вместе.  – Всё не так просто, как ты думаешь. - Мико наклоняет голову и в её пронзительном взгляде Куникузуши улавливает проблеск сочувствия. Он старательно игнорирует проявление ненавистного чувства и поспешно отводит глаза. – Ты ведь и сам должен понимать. - объясняет Яэ, недоверчиво покачивая головой. – Помимо этого, подумай о том, как сильно это повлияло на него самого: вспоминать жизнь, которая более не принадлежит ему. С трудом поднимая на женщину взгляд, Куникузуши делает короткую затяжку, обветренными губами плавно выпуская прозрачный дым. – Это...хорошо. Ему вовсе необязательно помнить всё, - юноша пятернёй зарывается в растрёпанные волосы и чуть оттягивает их в немой попытке вразумить себя. Вокалист не собирается слушать её - он уже прекрасно знает, как нужно действовать. – Он никогда не полюбит меня так, как раньше и я не могу заставить его. Но, судя по вчерашним действиям, я знаю, что он, вероятно, хочет затащить меня в постель.  – Ты ведь понимаешь, что так тебе будет только хуже? – Ты ошибаешься, - голос Куникузуши звучит твёрдо. – На данный момент, это единственное, для чего пригодно это тело.  Мико, как и всегда, сохраняет хладнокровие и лишь издаёт разочарованный вздох.  – Как ты собираешься стать лучше, если видишь себя в таком свете? - раздосадовано интересуется Яэ. Она распутывает длинный хвост и перебирает пальцами пышные локоны. – Пересмотри своё мнение, Куни. Я заведомо знаю, чем всё это может кончиться. Куникузуши отчаянно цепляется за прошлое, как за последнее, что у него есть. Шанс вновь обрести любовь, привнести вес в его жалкое существование. Он не в силах бороться с этим желанием. Юноша действительно надеется на счастливый финал, но заслуживает ли он этого после всего, что сделал? – Я знаю, что не смогу сдержать тебя. Как бы ты ни просил меня о помощи, ты никогда не прислушиваешься к моим советам. - раздражённо цокает Яэ, качая головой. – Ты безнадёжный глупец, Куни.  – Думай, как хочешь. - он равнодушно пожимает плечами, откладывая трубку в кожаный футляр. – Давай закроем тему. Вообще - то, мне нужна твоя помощь в другом деле. – М? - её уши заинтересованно приподнимаются и она устремляет взгляд, полный нескрываемого любопытства. – В каком же? Если вокалист не сумел достичь того, чего жаждал столетиями, он определённо найдёт всевозможные способы достичь чего - то большего ради любви всей своей жизни.

***

К моменту, когда Казуха вернулся из бара, Горо уже крепко спал в собственной комнате. Блондин, не имея возможности обсудить произошедшее с другом, молча падает на кровать, ещё какое - то время бесцельно прожигая взглядом потолок. И хоть Казуха не из тех, кто беспокоит людей личными проблемами, но сейчас ему слишком тягостно справляться с собственными мыслями в одиночку. Юноша всё ещё бодрствует, когда за горизонтом появляются первые лучи солнца. Истощённый, но чересчур сосредоточенный на раздумьях, он смиренно ждёт, когда Куникузуши всё же соизволит ответить на сообщения. Но увы, ответа не следует: ни через час, ни через два, ни даже через три. Вскоре Казуха приходит к выводу, что рано или поздно сумеет принять свою прошлую жизнь. И даже если блондин твёрдо уверен в том, что Куникузуши был с ним честен, сейчас не время преследовать его и вымаливать ответ. В конце концов, вокалисту тоже следует поразмыслить над всем произошедшим. Мысли пожирают его голову до самой ночи, ни на секунду не давая покоя.