Лепестки бледно-розовой вишни. Танец под Луной

Тао На город уже давно опустилась ночь, лазурь полуденного неба сменилась темной, бархатной синевой, с искрами золотых звезд. Путь бродягам и странникам указывала бледная луна. Замок давно спал, но мне не спалось. В чужих, даже вражеских стенах, все еще видя перед глазами тот уничтожающий, давящий взгляд короля, готового раздавить меня, словно я ползающий таракан. А еще пробирало дрожью тело от унижения, которое пришлось пережить по его вине. И даже крылья Айсидора, расправленные и скрывшие от пристальных взоров, не изменили ситуацию. Мне пришлось раздеться и показать тело. — Хорошо, что удалось скрыть тебя, — говорю, смотря на луну, касаясь через ткань рубашки кончиками пальцев застарелого, и давно загрубевшего шрама на груди, от того самого, дальнострельного копья, чуть не оборвавшего мне жизнь. Если бы не Юн-чан, призвавший пламя души, то… Больно! Перед глазами алая пелена, в ушах, отдавая в голову, застилая багровым туманом разум, бьют набатом душераздирающие крики, нескончаемые залпы и оглушающие взрывы, отовсюду слышны призывы к действию. Во рту стоит вкус железа, это сгустки и ошметки легких, растерзанных сталью орудия. Поднявшихся к горлу вместе с кровью, они жаждали выхода. Кха-кха! Раздирает глотку горячий, обжигающий внутренности кашель, окрашивая стальную броню алыми брызгами. Кое-как, преодолев боль, сковывающую ледяными цепями, ломаю на последних силах длинную рукоять копья. Опираясь о ствол дерева, смотря на ревущие громом и молниями небеса, прошу оставшихся в живых друзей закончить эту войну, указать зарвавшемуся рыцарю его место. Сам я уже не присоединюсь. Тело тяжелое, словно свинцовое, меня не слушается. Глаза сами собой закрываются, унося в извечный сон. — Такэ-чан! Нет! Не закрывай глаза! Слышишь меня?! — врывается в могильную тишину голос лучшего друга. Он быстро опускается передо мной на колени, скидывает со своей головы мешающий капюшон и смотрит алыми, как кровь глазами, в которых застыли слезы и боль. — Я тебя не отпущу! Понял? — Юн-чан я… — но дальше только хрип и кашель, выбивающий из горла алые всплески, остающиеся на лице неоформленными пятнами. — Даже не думай! Тогда, в тот миг, я впервые увидел в глазах Юнора злость. Не на меня, и даже не на того, кто пронзил мою грудь копьем, а на НЕЕ. За то, что хотела забрать в свои чертоги, не дала и шанса на будущее. Возможность отомстить. Гнев в алой радужке продолжал гореть багровым огнем, а на руке, на кончиках пальцев, затрепетал он — огонь его души. — Во имя жизни, ночи, дня! Во славу света и тепла! Под сводом неба, звезд, луны! Душа к душе! — произнес Юн, касаясь лезвия копья, застрявшего в моей груди. Рука друга, с трепещущими на кончиках пальцев лепестками черного пламени опустилась на сталь орудия, тут же распыляя его пеплом, открывая зияющую алой бездной рану. — Возьми душа мои года! Возьми и живи! — Нет! — вскрикнул я, но было поздно. Рука Юнора, окутанная темными всполохами стихии, уже опустилась на мою грудь, а черный огонь его души, отданный добровольно, жарко опалил тело, вскипятил кровь и поднял из глубин рык, оглушивший ревом все вокруг. Рана затягивалась на глазах, покрывалась алой коркой, а Юн становился слабее и слабее. — Жив, — сказал он и начал заваливаться назад. Еле успел его поймать и притянуть к себе, поддерживая за плечи, возвращая капюшон на прежнее место, скрывая пепельно-голубые волосы. На вопрос, сколько лет он отдал, чтобы исцелить меня, некромант, приоткрыв один глаз, измученно улыбнувшись, сказал: — сто лет! — а на попытку возразить, что это много, сказал ерунда, и для лучшего друга, даже брата, не жалко. Но не для меня. — Не для меня, Юн-чан, не для меня! — сказал это вслух, все также, через легкую ткань потирая белесый шрам. Взор мой по-прежнему устремлен к звездам и луне, а сна при этом нет и в помине. Вот что значит чужие стены. Думал, что просижу у открытого окна всю ночь, буду наблюдать за звездами и луной, видеть поэтапно, как синяя пучина сменяется лазурью, но нет. В дверь, уже далеко за полночь, тихо и ненавязчиво постучали. Гостями стали принц и его советник. Что их в столь поздний час принесло? Даже не предполагал. А просто слез с подоконника, открыл дверь и задал вопрос: — Ваше Высочество, милорд Дэйн? Что вас ко мне столь поздно привело? — интересуясь их визитом, застегивал пуговицы распахнутой рубашки, так, на всякий случай скрывая от внимательного взора Айсидора шрам от копья. Принц и советник, пройдя в выделенную мне комнату, расположились у окна, на котором ни так давно сидел я. Мне же предложили мягкий со спинкой и подлокотниками стул. Ни к добру этот их визит и взгляд, которым на меня смотрят. Такое чувство, что мне или приговор принесли, или в ряды добровольцев на окраины границ записали. И как оказалось, я недалеко от истины отошел. — Тао-се, что ты знаешь о Генералах Бури? — задал очень личный вопрос Айсидор, даже не ведая об этом. Я же попросил уточнить, какого рода информация их интересует. Что именно я должен знать? — Имена и звания. А так же прозвища, вселяющие страх. — Не обязательно знать всех Генералов, Тао-се. Но о каких-то из них ты же слышал? — вступил в разговор принц, поднимая в моей душе ту самую Бурю, именем которой и был назван наш отряд. Но негодование отошло на время в сторону, как и рычащий в груди дракон, желающий порвать когтями их тела, словно нож бумагу. Рвано, неровно, залив ковер кровью, оставив на светлых шторах роспись алых брызг. В свое время, через год, а может раньше, я успею это сделать. Сейчас мне нужно выяснить причину, по которой демон и принц интересуются нашими именами. — Знаю, — поудобнее располагаясь на стуле, опустив руки на подлокотники, продолжаю: — Имена всех Генералов Бури мне известны. Всего в отряде их десять. Королю-Дракону, в войне небес и земли, присягнули не только драконы, но и наги, демоны, двуликиеимеющие форму зверя народы, но не путать с оборотнями. У двуликих звериные признаки частичные: уши, крылья, когти, хвост. Отряд Бури — это сильнейшие воины, вселяющие ужас и страх в сердца. Один Генерал стоил тысячи лучших воинов или сотни высших магов. А вместе они могли противостоять целой армии. Говорить это я старался как можно напряженнее, с нескрываемой дрожью в голосе, словно и сам боялся одного лишь упоминая этих созданий. И мне поверили, попросили не переживать и назвать их вслух, ведь никто из них вреда не причинит, одна половина Генералов Бури — кормит червей в земле, а вторая половина — скрывается среди мирных граждан. — Называй, раз знаешь! — чуть с нажимом потребовал принц. — Хорошо, — не спорил с ним, а начал с: — Десятый Генерал — син Валтор Фэйн. Филин клана Полуночи. Имя — Вихрь звездных Лезвий. Девятый Генерал — син Рэйха Тоун. Золотой тигр, имя — Когти Алого Рассвета. Восьмой Генерал — Матадао Хиро-сама. Дракон тумана, имя — Мираж сладких Снов. Седьмой — Сугун Огор-сама. Демон теней. Имя — Шепот Новолуния. Шестой — Суноичи Итодзе-сама. Снежный дракон. Имя — Снежная вьюга посреди пустоты.* И вот, мы подошли к моему имени. Чтобы слегка нагнать атмосферы и напомнить Айсидору о прошлом, которое запятнано предательством и кровью моих собратьев, сделал небольшую заминку, и сбился с порядкового счета, намеренно путая местами наши имена, продолжая список: — Пятый — син Намаэль Линсин. Стальной наг. Имя — Сияющая серебром Луна. Четвертый… — но не договорил, так как меня поправил Айсидор, сказав: — Стальной наг — четвертый, а пятый Такэхико Дайотори-доно. Дракон Бледно-розовой Вишни, носящий имя — Лепестки кровавой Вишни, — я еле сдержал улыбку, а так же бурные овации, так и жгущие мне ладони. Но не время знать Айсидору о том, что хозяин нежно-розовых лепестков, оставляющих после себя алым расписанное тело, сидит напротив него. Но оно, это время, непременно наступит. А вихрь вишневых лепестков закружит и унесет его туда же, где покоятся все предатели. Кара за растерзанное сердце и порванную в лоскуты душу — настигнет. Но а пока у меня беседа, и виноватый вид: — Прошу прощения, — искренне улыбнулся, и даже опустил взгляд, — пятый — дракон лепестков, четвертый — стальной наг, — делаю вид, что запоминаю. И когда понял, что разговор вернулся к прежнему настроению, продолжил перечислять Генералов, и следующим стал: — Третий — син Лиссах Дашшар. Изумрудный наг. Имя — Смрадное дыхание Бездны. — И вот тут начиналось само интересное, ведь вторым по силе Генералом, был никто иной, как: — син Авалор Дейн. Демон молний. Имя — Рвущий стальные небеса Раскат. — Остался последний Генерал, Тао-се. Думаю, его имя называть не стоит, — намекает он мне на то, что по его вине я остался без глаза. А по легенде еще и без родителей. Что верно, то верно. Этот свихнувшийся и поехавший рассудком говнюк, воззвал к пламени Проклятого Предка. Темно-алое, почти багровое, она пожирало все на своем пути. А плата за это — жизнь призвавшего. И пусть он забрал с собой множество врагов, похоронил, обратив прахом, павших союзников, грех его перед Изначальным Пламенем не искупим. Но имя, каким бы он засранцем и грешником ни был, все равно стоит озвучить. — Ничего, милорд Дейн, — даже потянулся рукой к темному провалу, скрытому под бинтами, — я назову его имя. Мне уже не страшно. Первый Генерал Бури, сильнейший из отряда. Принц Алого Пламени, старший наследник Драконьего престола. Нобуюки Хидэкацу-уэсама*. Имя — Безудержный рев Алого Владыки. Прозванный в последствии, как врагами, так и своими — Дыхание Проклятого Пламени. — Тао-се, ты… — рука дрожала, а скрытый лентой провал бился в конвульсии, напоминая о том, что имя дракона под запретом. Ведь даже после того, как Нобу поглотила безумие и сожгло в пепел Проклятое Пламя, след порочного огня оставил след, и теперь, до скончания моих лет будет меня преследовать. Напоминать о себе всякий раз, стоит упомянуть имя грешника вслух. Что оно и делает в данную минуту. — К чему весь этот расспрос, Ваше Высочество, милорд Дейн? Вы ведь не просто так, интереса ради пришли ко мне после полуночи, и спросили о Генералах и их именах? Так зачем? — Вместо того, чтобы развернуто ответить, они просто протянули подписанную королем бумагу, с приказом особому отряду магов, воинов и целителей, начать охоту за уцелевшими генералами и их подчиненными. Из этой бумаги, а так же визита за полночь, сделал вывод, который подтвердил демон, говоря: — Ты — часть отряда! Примечания: * В разговоре с принцем и советником гг использовал обращения и западного, и восточного типа. Что не запрещается, а даже поощряется правящей монархией любого из 4х королевств. Поэтому принц и советник ни слова не сказали, когда гг назвал имена генералов родом с восточного королевства с соответсвующими суффиксами. *уэсама - обращение к правящему чину