Скрытые мысли

       Офелия никогда не знала мирного и спокойного времяпрепровождения, привыкнув жить в бесконечном шуме людских мыслей. Даже в уютно обставленной небольшой квартире не присутствовало того нужного ее рассудку покоя, пока город продолжал жить в своем ритме. Рассуждения прохожих под ее окнами или живущих этажами ниже соседей прекрасно доходили до ее сознания, будь то день или же ночь, но, как считала девушка, даже такое незавидное положение было намного лучше старых добрых казарм с сожителями в численности несколько сотен человек. Теперь у нее хотя бы имелся свой собственный личный угол, вернее, целая жилплощадь и никто не ютился под боком, как селедки в бочке. Предоставленная королевством квартира пришлась ей по вкусу, Офелия являлась не из тех людей, требующих роскоши и огромного свободного пространства для полета фантазии в обставлении квартиры. Все внутри было до боли просто, но с какой-то изюминкой, намеком на то, что в данном месте проживала женщина, а не мужчина или целая гурьба сожителей, а может и семья. Намеком совершенно точно можно было считать развешенное на сушилке нижнее белье, в принципе, и все.        Будучи донельзя ленивой, Ран, даже несмотря на вдалбливаемую ей дисциплину не особо следила за расположением вещей, какие-то части небольшого гардероба могли валяться в любой точки ограниченной территории. Были красивые рюшчатые легкие занавески на окнах, но и бардак тоже, точно такой же, как и в голове вялой хозяйки, не знакомой с правилами облагораживания и хранения домашнего очага. Ни раз Офелия понимала, что со своим простейшим характером к вещам, в будущем станет просто отвратительной женой, умеющей, разве что, худо бедно готовить и застирывать одежду. Оглядывать раскуроченную и незаправленную после сна кровать, залежи испачканных в кофе чашек на столе и горы немытой посуды не стоило точно также, как и распахнутый платяной шкаф, из которого выглядывали неровно повешенные на вешалки мундир и парочка другая верхней непримечательной одежды. Бесцельно развалившись в кресле возле открытого окна, откуда дул освежающий ветер, колыхавший потоками воздуха шторы, Ран бездумно пилила взором махровый ковер под ногами, наглядно замечая, как тот посерел от осевшей пыли. Но Офелия лишь только глубже утонула на мягкой обивке, закинув ноги на ручку и подперев щеку, продолжила пялиться на развалы.        Она была уверена, что увидь Лахар в каком состоянии находится ее квартира, то вдарил бы мокрой тряпкой по шее, заставив надраить все до блеска, пока в параллель читал лекцию о важности чистоты и организации личного пространства. А то, что старый товарищ на самом деле все видел с небес, подсказывали частые падения книг с полки ей на макушку. Хмуро потерев голову, подушечки пальцев натолкнулись на свежую выпуклость шишки, что Офелия получила буквально пару минут назад от лежавшего на подоконнике чтива, рядом с которым дымилась кружка свежесваренного кофе. Только даже некое небесное наказание не помогло ей набраться сил ради цели уборки. Взор проницательно упал на стоявшую на комоде фоторамку, откуда на нее смотрел серьезный взор Лахара с общего с ней снимка, так и намекающий поднять задницу с кресла.        — Не сегодня, — отмахнулась Ран, пожимая плечами, говоря с немой фотокарточкой.        Собираясь уже углубиться в чтение отложенной книги, Офелия внезапно услышала посторонние мысли, пробравшиеся ей в сознание и остановилась, поднимая глаза на входную дверь. Голоса были ей незнакомы, звон соседей она уже изучила, а к ней приближались какие-то совершенно новые до этого лица.        «Сейчас узнаем, что это за женщина…»        Прилетел отголосок хриплого, стального и насмешливого тона, от которого исходил нескрываемый азарт и бунтарство, вынудившие Ран удрученно вздохнуть.        «Надеюсь, все пройдет хорошо, это ведь наше первое поручение…»        Прошелестел милый и тонкий голосок, принадлежавший, как подумала Офелия, миниатюрной девушке, представляющей из себя искры теплоты, света и мягкости, какая была не у каждого.        «Сколько же от нее проблем…»        А вот этот тембр Офелия знала до боли хорошо, от чего тут же сникла еще сильнее, страдальчески закатила глаза и мученически простонала себе под нос, наспех рассуждая, что стоило бы прямо сейчас спрыгнуть с пятого этажа вниз рыбкой, лишь бы избежать одного раздражающего и задолбавшего ее индивида. Вяло потерев лоб ладонью и покачав головой, Ран посмотрела в потолок, взывая к хотя бы капле справедливости, посчитав, что это Лахар назвал на нее карму за разведенную грязь и отказ активно ей противостоять.        Посетовав на неспокойную жизнь, Офелия подобрала стоявшую около кресла трость и неспешно поднялась на хромые ноги, продвигаясь поближе к двери, желая распахнуть ее с пинка, чтобы та врезалась в незваных гостей. За преградой явственно слышался тяжелый топот, в сопровождении ласковых спешных шагов и парочки шаркающих по полу ног, будто Стинг шел на каторгу, а не к ней. По меркам Эвклифа, лучше уж пыточная камера и вечная черная работа, чем дом Ран. Не успела та подойти ко входу, как пришедшие остановились и в следующую секунду один из них мощно вдарил по преграде. Хлипкая деревянная дверь тут же сорвалась с петель и словно снаряд, пролетела мимо носа кислой, не отреагировавшей Офелии, тупо смотревшей вперед на открывшийся проем. Дверь промчалась мимо и с грохотом впечаталась в стену напротив, от чего пол задрожал, преграда рухнула со взрывным хлопком и в воздух взметнулся еле различимый клуб пыли с паркета. После такого гомона, соседи точно возненавидят ее.        — Внеплановая проверка Совета! — прогорланил металлическим и забавляющимся тембром беспринципно ввалившийся внутрь высокий накаченный парень с черным растрепанным длинным хаером и исколотым в пирсинге лицом, которое Офелия уже когда-то видела.        Невпечатленно осмотрев ступившего на порог Гажила Редфокса из распущенного «Хвоста Феи», Ран изумилась лишь его военному мундиру, что, казалось, треснет на его широких плечах, огромных габаритах и литых мускулах. Вальяжно зайдя к ней в квартиру, Гажил с широкой ухмылкой и шипящим смехом, запальчиво рассматривал так и замершую Офелию, не предпринявшую абсолютным счетом ничего. Настало молчание, в котором стоявшая за ним синеволосая, хрупкая и низкая девушка с вытянувшимся от шока лицом, широким ошарашенным взором и раскрытым ртом пялилась на сотворенное напарником, держась за голову. Леви МакГарден оцепенела, не веря, что Редфокс испортил предполагаемое мирное знакомство, ворвавшись, будто тайфун. Во всей этой картине, стоявший среди них Стинг изумленно моргнул, поразившись рьяности друга, а затем сетующе хлопнул себя по лбу.        «Хвостатые — безумны…»        Промелькнула мысль Эвклифа, с которой Ран была согласна, но лишь мазнула сухим взглядом по пространству, проверяя, не слетела ли с потолка люстра. Офелия знать не хотела, что за ходячий пиздец посетил ее, спокойно, будто ничего не случилось, она посмотрела на валявшуюся треснувшую дверь, представив на ее месте свое разрушенное душевное равновесие. Также в голове промелькнули представления, как бы под дверью смотрелась растекшаяся лужа крови и ее расплющенная туша, если бы девушке не повезло стоять на несколько сантиметров ближе к траектории полета. Картина так себе, пришлось бы Совету нанимать уборщиков, чтобы оттереть ее кишки от стен, навряд ли бы кто-то потом решился купить данную квартиру с ярким отпечатком алого следа на обоях.        — Гажил… — съежившись в испуге, смятении и стыде, пролепетала Леви, зарывшись лицом в ладони, боясь того, как отреагировала на внезапность хозяйка, которой, на деле, было на это по боку.        Офелия тяжело вздохнула, еще раз осмотрев гордого проделанной работой Гажила, скрестившего руки на груди и задравшего подбородок, ухмылка так и не сходила с него.        — Дверь сам будешь ставить, — только и всего произнесла Ран, нарушив молчание и махнула рукой, вынужденная впустить и так уже зашедшую троицу. — Кого только не понаберут в Совет… — шепотом и с очередным заморочным вздохом сказала она, возвращаясь обратно к креслу, куда упала, не имея сил противиться обстоятельствам. — Заходите, а то сквозит, — пригласила их та, понимая, что деваться некуда ни от троицы, ни от сквозняка, созданного путем избавления от преграды.        Стоило, все же, сигануть из окна, пока был шанс, чтобы не заставать данную сцену разрушения собственной квартиры и пришествия непойми кого. Обидно конечно, что сдержанную атмосферу в ее захламленном уголке так нагло прервали, наведя бедлам, но у Офелии не было сил сопротивляться, по Гажилу было видно, что ему тщетно что-то объяснять о правилах приличия, он прямой, как рельсы. Дерзкий, весьма шумный и тугодумный, Ран бы даже не стала тратить свои нервы на такого твердолобого парня. Усевшись поудобнее, отставив трость и подобрав ноги, Офелия окончательно осела, развалившись в кресле, демонстрируя всем видом, что не встанет с него ни при каких обстоятельствах. Взгляд безынтересный и сухой блуждал по бывшим магам «Хвоста Феи», заставляя недоумевать, каким образом их, как главных нарушителей всего спокойствия и правил, от которых Лахар постоянно тонул в бумажных рапортах об очередном причиненном ими разрушении, подрывая его нервы, назначили на должности военных. Военных, у которых есть строгие ограничения, дисциплина и все далее по списку. И здесь Редфокс — бомба замедленного действия в настоящем мундире, в погонах, с нашивками, стоит настолько уверенно, будто в его новом положении нет ничего необычного и он родился в этой мантии.

       «Какой конченный дебил поставил его в Совет?..»

       Переведя цепкий взор на съежившуюся Леви, неловко и виновато переминавшуюся с ноги на ногу, украдкой со стыдом поглядывающую на всю ту же раскуроченную входную дверь, легче воспринимать эту странную парочку не стало. По МакГарден вообще нельзя было сказать, что у нее имеется какая-то решительная и волевая хватка к руководству, будто она случайно проходила мимо и затесалась в ряды служащих. Она выглядела, словно маленькая аккуратная и скромная девочка, мантия и мундир на ней висели, подобранные не по размеру, как отданная в попыхах первая попавшаяся форма. Ладони скрывались в длинных, закатанных рукавах, воротник топорщился, полы шли ниже колена, а громоздкие сапоги смотрелись не совсем неуместно на крохотной ступне. От Леви так и исходили волны мягкости и кротости, чего не могло быть у верного солдата. Создавалось впечатление, что МакГарден и сама понимала то, что плохо подходит на отведенную роль проверяющего, ее заинтересованный, но стеснительный, аккуратный взор скользил по непринужденной и холодной фигуре Офелии, задерживаясь на примечательной грубой, уставшей внешности и скоплении спертой темной ауры в теле. Бывшую Хвостатую одновременно восхищал образ Ран, прошедшей через множество заданий, битв, войн, покушений, заработавшую громоздкую коллекцию медалей, дошедшей до высоко звания, что внутри у маленькой Леви все трепетало, будто перед ней легенда сродни Лахару или Богоизбранному. И одновременно с этими восторженными чувствами, МакГарден озадачивалась, как после устроенного их внезапностью бардака, Офелия могла так непредвзято рассиживаться в кресле с тухлым взглядом и сохранять контроль над эмоциями.        «Эрза бы нас уничтожила на ее месте…»        Уцепила размышления той Ран, вспомнив известный всем стальной нрав Эрзы Скарлетт, прозванной «Титанией», от которой содрогался даже Совет и все ее товарищи. Вспомнив «Титанию», Офелия закатила глаза, так как от нее тоже было полно разрушений, но фаворитом в этом нехитром деле без сомнений являлся непревзойденный Нацу Драгнил. В «Хвосте Феи» и правда были одни безумцы, не знавшие меры.        «Значение слова «уборка» эта женщина явно не знает…»        Промелькнула мысль Стинга, внимательно осматривающего валявшиеся везде вещи, к которым, по его мнению, безхозная дверь идеально вписывалась в общий антураж. Эвклиф явно тут был лишним, хотя Офелия и понимала причину его прихода, ведь он — Мастер и ответственный за надсмотр за ней. Сократив расстояние широкими тяжелыми шагами, Гажил под растерянность Леви, подошел к Ран и склонился к ней, пронзительно всматриваясь почти что в душу, куда вход ему был закрыт, как и любому другому человеку.        — Офелия Ран, Совет отправил нас проверить, как вы поживаете тут, — не без хитрой усмешки предупредил Редфокс, не знакомый с толкованием вежливости или соблюдения личных границ. — Что-нибудь запрещенное храните? — для галочки и пущего собственного задора, поинтересовался тот, наигранно улыбнувшись, предвкушая интересное знакомство и к нему пачку веселья в процессе вынюхивания ее дома, пропахшего табачным дымом.        — План самоубийства считается? — отводя взгляд и беря пачку сигарет с подоконника, ответила той же колкостью, что и он, пропустив мимо ушей подозрения в хранении чего-то эдакого.        Легким жестом пододвинув к себе пепельницу, выудив табачное изделие и подкурив от зажигалки, Офелия выдохнула сизый дым, умеренно глянув в глаза Гажилу, так и намекая, что даже если он перевернет все вверх дном, то не найдет ничего, кроме упаднического настроения. На остроту, Редфокс впечатлено хмыкнул, черный и саркастичный юмор Ран был ему близок и приятен.        — Забавная ты, — искренне проронил Гажил, уверившись, что не зря пошел на это поручение, раз здесь проживает настолько интригующая персона. — Но выглядишь хреновей некуда и хата засраная какая-то, — изрек свое мнение об ее внешности, будто у полумертвой и обстановки в помещении тот, не чураясь подобных неприятных слов, от которых лишь Леви пришла в ужас, побледнев.        В это время Стинг на заднем плане тихо захихикал себе под нос, посылая Офелии косой многозначительный взор, поддерживая выводы Редфокса без капли совести.        «Как верно сказано… Здесь только свалки не хватает…»        Откровенничал Эвклиф, ничего не стесняясь, зная, что Ран все услышит. Та нахмурилась, низко фыркнув, глядя на блондина, с которым у них шла негласная война за первенство или кто кого быстрее изведет с этого света.        — Гажил! — порицательно вскричала МакГарден, краснея за место названного и стукнула его кулаком по спине, который он не ощутил, но попытка позабавила. Настойчиво отпихнув Гажила в сторону с усиленным пыхтением, Леви подоспела к Офелии и виновато опустила голову, судорожно склоняясь в раскаянных поклонах с красными ушами. — Простите его, он бывает немного невежлив, — запричитала она, наводя только больше сумбура, пока Редфокс невосприимчиво пошел исследовать квартиру, суя свой чуткий драконий нос во все возможные и невозможные щели, выискивая, словно собака-ищейка что-нибудь необычное.        Смирившись с происходящим, Ран отмахнулась, намекая волшебнице прекратить зазря волноваться, от чего та неуверенно переминулась. Не сказав и слова, Офелия протянула ладонь, призывая вложить бумаги из Совета, что лежали в папке у Леви, но та вопросительно рассматривала жест не понимая, что от нее хотят. Новые члены организации были не обучены и нерасторопны, стоило убедиться в этом еще на праздновании города с теми худо бедными новобранцами.        — Ордер на обыск, — пояснила свои действия Офелия и МакГарден покорно отмерла, спешно доставая документы.        — Сейчас! — предупредила она и изъяла бумаги, вкладывая в худую руку. — Пожалуйста, — кивнула Леви, ожидая, когда Ран прочтет их. Пробежавшись глазами по строчкам, Офелия тяжело вздохнула, узнав планы Совета. Данная компания будет обязана приходить и досматривать ее квартиру два раза в месяц, чтобы быть в курсе всего, чем занимается ветеран, а также навещать и проверять, не сдохла ли еще, если описывать кратко. И это была худшая перспектива в придачу с безбашенным обществом, которого для полного «счастья» не хватало и так настрадавшейся Офелии, неспособной отвязаться от Совета и его контроля. Предчувствие подсказывало, что до следующего обыска Ран не доживет, скорее повесится где-нибудь в углу от осознания космического масштаба геморроя, какой светит из-за опасающихся ее лидеров. — Меня зовут Леви МакГарден, а мой напарник — Гажил Редфорд, — прерывая тяжелые раздумья той, вступилась новичок, наконец, представившись, как подобает, но без военной этики, а так, будто Леви пытается подружиться с Офелией. Оторвавшись от писанины, Ран скептично посмотрела на нее, чувствуя дружелюбность, разглядывая широкую улыбку, так и светившуюся искренностью. — Это честь познакомиться с вами, мисс Ран, — отдала почет та. — Совет попросил узнать, беспокоит ли вас что-то? — спросила МакГарден, к изумлению не беря в руки ручку, чтобы сделать записи допроса, а совершала все на чистейшем энтузиазме и из личного интереса.        Ран куда привычнее была сухая деловая строгость, чем приятельские отношение, от чего она не особо воспринимала и проникалась присутствием Леви, сохраняя невпечатленность.        — Только наличие надзирателя-засранца, незваные гости из Совета и сломанная дверь, — ответила Офелия, насильно всучая стушевавшейся МакГарден документы и вальяжно продолжила курить.        По опечаленному выражению Леви, было ясно, что она рассчитывала на совершенно другое, как мечтательная девочка, считающая, что любой человек всегда и везде открыт миру и новым знакомствам. С Офелией она столкнулась о ее непреодолимую галимую безынтересную стену, закрывшую доступ к внутреннему миру, разбив грезы о суровую реальность.        «Стерва…»        Отметил Стинг, задетый оскорблением, отплачивая той же монетой Офелии, накаляя их ментальную связь, оба сурово сдвинув брови, взглянули друг на друга, испепеляя взорами.        — Простите… — снова попросила прощения Леви и ее манеры с извинениями начинали действовать на нервы, но Ран постаралась держать себя в руках, успокаиваясь табаком, чтобы не пугать эту неопытную девчонку до икоты своей перекошенной в неприязни физиономией.        Пока она разговаривала с незваными гостями, держа холодную оборону, Гажил во всю шарился по всем закоулкам, остановив свое повышенное внимание и любопытство на холодильнике. Открыв дверцу и заглянув внутрь исследовательским цепким взором, Редфокс изъял на свет колбасу.        — Конфисковано! — сообщил он, откусывая от малой порции продукта, съедая его за один присест, от чего Леви вновь осунулась и побелела, наблюдая, как Гажил с металлическим скрежетом закусывает столовыми приборами, тоже говоря про их конфискацию.        «Стоило бы оставить еду. Ей не помешает набрать вес, чтобы не напоминать ходячий труп.»        Оценивал фигуру Офелии Стинг, не гнушась своей внимательности, скользя по ней изучающим взглядом, натыкаясь на неопрятные складки домашней длинной одежды, скрывающей тонкий силуэт. Губы Ран еле различимо дрогнули в оскале, раззадорив Эвклифа на развязную ухмылку во все лицо, руки сами собой зачесались встретиться с его наглой мордой. Постаравшись не заводиться и зазря не беспокоить свое хрупкое состояние, Офелия перевела дыхание и обратила внимание на двух новичков от Совета. Гажил свернул несколько полок, рассыпав по поверхности стола сухие макароны, пачку муки, убедившись на зуб, что это действительно обычная пшеничная смесь, а не, — кто его знает, — кокаин, например, и догрызал сковороду, наводя мрак и хламовник.        — Ты в курсе, что твои действия противозаконны? — для галочки поинтересовалась у него та, на что Редфокс на секунду замер, обернулся и демонстративно проглотил ручку кухонной утвари, открыто насмехаясь над заявлением.        Следом он еще распихал по карманам зеленые кислые яблоки, опустошив тарелку, которую сбил локтем и та со звоном разлетелась на осколки по полу. Аудитория молча посмотрела на испорченный фарфор, как на уничтоженную крупицу адекватности атмосферы.        — Я здесь закон! — объявил донельзя самоуверенно тот, гордо задрав голову, полагая, что он и есть значение справедливости.        Гажил совершенно точно не понимал, что означают четко расписанные и организованные правила Совета, думая, что как он скажет, так и будет. До пизды заливистый хохот и азартная улыбка были тому подтверждением.        Леви уже не пыталась останавливать Редфокса, это было бесполезно, но не оставляла упорных стараний причитать его имя, отдергивая, заставляя переключиться на главный смысл их прихода, а не обкрадывание имеющегося в холодильнике и столовых приборов, что исчезли в суровом желудке.        Взяв в руки книгу, Офелия раскрыла ее со страницы с закладкой и не глядя, отдернула шторы в стороны, впуская чуть больше солнечного света в квартиру, принимаясь вчитываться в печатное издание, дабы больше не наблюдать за произволом. Легкие сентиментальные романы без сложного сюжетного хитросплетения, в которых не требуется напрягать мозги или вообще углубляться в абсурдное происходящее, давно стали излюбленным методом медитации и убиения скуки, какой эффективно помогал сохранять самоконтроль в любой ситуации. Были не столько интересны плоские и глупые герои, совершавшие странные поступки, кричащие на каждой странице о любви друг к другу, сколько сам процесс отторжения от реальности, позволяющий расслабиться от насущного. В такие моменты чтения, Ран быстро теряла связь с настоящим, моментально входя в смысл описания книг.        Разглядывая занятую Офелию, какую уже не волновал царивший шум от рысканий Гажила, сопровождавшийся явными нарушением общественных норм и звоном, Стинг пригляделся к ней, впервые видя девушку такой простой. Черные топорные локоны обдувал ветер из приоткрытого окна, ресницы полуопущены, прослеживавшие строчки на бумаги, присутствие приобрело сглаженные рамки, уже не так сильно веяло безнадежностью. Молчаливая и задумчивая домашняя Офелия выглядела уютной, слабой и милой девушкой, от стервы не осталось и следа. Игнорируя бродящих повсюду Хвостатых, Эвклиф втянулся в умиротворение Ран, принявшись бесцельно осматривать ее квартиру и наткнулся на книжную полку, просматривая названия печатных изданий. И тут он изумленно вскинул брови, бледно и незаметно покраснев. Стеллаж был забит романами для взрослых с, как он понял, описанием постельных сцен без цензуры, производя неизгладимое впечатление. Данное редкое коллекционное собрание повергло бы любого в смятение, не то, что блондина.        «Извращенка…»        Обомлел Стинг, видя намеки на сюжет с БДСМ и прочими штуками, поразившись вкусу Офелии, которая кротко хмыкнула, услышав его мысли.

       «Маловат о таком думать…»

       Ответила ему ментально та, на что Эвклиф недовольно нахмурился, бросив острый взор в нее и поймал полуприкрытый раскрепощенный взгляд серых глаз.

       «Девственник…»

       Следом добавила, как добивку она, от чего блондин вспыхнул раздражением, сжав челюсть. Его бурная реакция дала понять, что ее догадки оказались верны, позабавив девушку с немалым опытом. Стинг фыркнул.        «Иди нахрен!..»        Обиделся тот и жестко сунул руки в карманы, насупив плечи, стараясь скрыть свою детскую сторону, еще не ступившую ни в одну кровать к женщине. Офелия тихо прыснула, найдя новый повод для издевок, но продолжила пребывать в своем мире фантазий с книгой, беря с подоконника остывшую чашку кофе. Подняв глаза на окно, Стинг, чтобы отвлечься, вгляделся в открывавшийся вид, заинтересовано склонив голову на бок.        «Отсюда видно окно моего кабинета…»        Рассуждал тот и Ран, оторвавшись от чтива, оглянулась на возвышавшееся за стеклом здание гильдии «Саблезубого Тигра», сощуриваясь, отыскивая нужное окно, которое располагалось прямо напротив. Ее дом и здание магов находилось на таком расстоянии, что о происходящем в кабинете можно было узнать только, если взять в руки бинокль, какой у Офелии был со времен службы в Совете, хранясь в ящике тумбы. Едкая усмешка, шедшая от Эвклифа ей не понравилась, она подозрительно посмотрела на него со всей неприязнью.

       «Извращенец…»

       Одним движением зашторила окно та, закрывая городской пейзаж от лукавого взора парня и захлопнула книгу, потеряв всякий настрой на дальнейшее чтение. Желание пропало в виду осознания надоедливого соседа, какой теперь мог, благодаря своему острому драконьему зрению следить за ней когда угодно и быть в курсе творившегося у нее дома. Она грубо скрестила руки на груди, надув щеки, лихорадочно запричитав о настырности Стинга, костеря его и весь свет за очередную подставу. Даже в собственной квартире покой был утерян окончательно.        — У вас столько орденов! — восхитилась Леви, прерывая мыслительный процесс, привлекая к себе внимание. Она восторженно рассматривала ящик, где в коробках хранились многочисленные медали, поразившись им, а затем подняла глаза на общую старую фотографию. — Вы были близки с Лахаром? — поинтересовалась МакГарден, чтобы развеять возникшую тишину, разбавляемую посторонним шумом, интересуясь жизнью бывшего командира, замечая ее на снимке в компании знакомого служащего.        Остальные двое также оглянулись на фоторамку, разглядывая пару людей, чьи лица не улыбались. Выражение Офелии выглядело так измотанно и лениво, что, казалось, что строгий и серьезный, стоявший с ровной осанкой Лахар делал фото с отъявленной алкоголичкой с места задержания для ее личного дела, а не с напарником.        — Он был ответственным за меня и моим боевым товарищем, — разъяснила Офелия, вяло рассказывая о своих связях с мужчиной, который, наверняка, желал ей всыпать за бесцельное существование, каким она себя оградила.        — Мне жаль вашу потерю, — искренне посочувствовала Леви, скорбно опустив брови, помня Лахара, как приятного, но строгого человека, что частенько помогал их гильдии, но также порицал за безбашенность, отсылая кучи документов Макарову. Соболезнования были не нужны, Офелия давно смирилась с потерей, относясь к ней спокойно, понимая, что былые дни уже не вернуть, поэтому повышенная чувственность девушки была ей без надобности. — У вас есть еще кто-то из близких? — вопросительно посмотрела на Офелию Леви, хлопнув ресницами, переводя тему, читая ее выражение, как нежелание обсуждать болезненные моменты, а не отрешенность.        — Разве в досье это не указано? — сухо произнесла Ран, вопросительно изогнув бровь, от чего собеседница поджала губы, помня то, что было написано в отсчетах, но специально спросила об этом прямо ради налаживания контакта, на который бывший командир не шла. Никого из родственников у Офелии не было, деревенские сдали ее правительству и никаких семейных связей не осталось, скудная жизнь была в точности описана несколькими короткими предложениями на бумаге в деле, лишь военное поприще наполняло страницы чем-то занимательным. — Я — сама по себе, — все же пояснила та, сжалившись над девочкой, за все это время получавшую лишь скудную эмоциональность от нее.        — Вам не бывает одиноко? — перешла в разговор Леви, зацепившись за возможность немного поболтать, как явная любительница трепа языком.        Отчего-то в ее глазах читалось сочувствие, остальные ненароком прислушались, коротая время обыска. Взгляд Стинга мимолетно пролетел по всему пространству помещения, так и кричащего своей витавшей в воздухе аурой о заброшенной и затворнической жизни Офелии, куда бы она, не сложись обстоятельства вокруг нее, как надсмотр за темной магичкой, никого не впустила даже на порог. Что-то подсказывало, что отмахнись от Ран королевство и отпусти восвояси, не имея опасений и претензий на счет ее способностей, та выбрала бы более отдаленный уголок проживания, где людей не так много или вообще нет.        Офелия привыкла выглядеть посредственной, неинтересной, холодной и никем не понятой, не стремившейся наладить с кем-то отношения, от этого у окружающих сама собой пропадала тяга знакомства с ней. Если бы с другой стороны, куда было опасно приглядываться и попадать под влияние неизведанного, она не интриговала собой. Глаза Ран вещали о многом, столь многом, что иногда в голове не укладывалось, откуда в человеке присутствует там много опыта и преисполненности в познании мира вокруг. Ее проницательность играли против нее в данном плане, ведь чем недостижимей и загадочней объект, тем большее притяжение он вызывает, словно запретный плод, какой рассудок подначивал вкусить и докопаться до истины.        Внутри Офелии скрывалась взрывная брюнетка, по своему сильный волшебник, часто не соблюдавший, но хорошо осведомленный военным уставом, даже среди всеобщего домашнего бардака, что она самолично развела, прослеживались ноты серьезности. Пусть на полу валялись грязные вещи, но медали, которые ей были неинтересны, хранились в коробках в одном месте, книги на полках выставлялись в алфавитном порядке, помеченные закладками, делясь на прочитанные и непрочитанные ранее. Чернильница с пером и бумагой для писем размещались в отдельном ящике стола, как Эвклиф успел заметить, продукты в холодильнике стояли группами, согласно своему магазинному отделу, молочные с молочными, мясное с мясным, фрукты с фруктами и так далее.        Снаружи у нее был умиротворяющий ее беспредел и бардак, но в скрытых от броских взглядов кухонных сервантах или ящиках — отточенная годами привычка фасовки. Если так продолжать углубляться в личность Офелии, то в ней имелось намного больше загадок, чем та демонстрировала другим, словно защитная реакция на общество, чтобы никто не думал к ней приближаться и оставил в покое. Этой служебной и зрелой деталью, она и цепляла, поэтому Леви так хотелось с ней познакомиться. Не просто так имя Офелии Ран в прошлом в Магическом Совете нарицали как «Двуликая», блондин, после стольких столкновений с ней, повторно проштудировал присланное досье Офелии, чтобы лучше понимать, с кем имеет дело и за кем ему предстоит приглядывать.        Отчет о ее личной жизни был скуден и тощ, как она сама, но когда дочитывал до служебной жизни, то расписывался на десятки страниц. Там подробно уточнялись все полученные достижения, упоминались задания, на которых она бывала, ряд совсем неизвестных и тайных событий, о которых Совет не распространялся в свет, названия всех квестов, занятость в военном деле, побочные поручения, принятие участия в отдельных походах. Отдельное место на бумаге в папке занимал список уничтоженных ею банд, группировок и гильдий, а в конце — примерный подсчет совершенных убийств. Стинг теперь наверняка знал, что Офелии приходилось применять насилие, от ее рук, по предварительным данным, погибло несколько сотен преступников, а заключено и еще больше, подводя вывод, что за десять лет верности Ран нажила огромное количество врагов. Вроде, бывший командир разведывательного отряда, а на деле — персональный жнец, подобранный к рукам «Справедливости», которого не волновало за кем следить, в ряду с отъявленными головорезами стояли также и высокопоставленные лица, наделавшие шума своими неверными действиями. За слоем личного вялого темперамента прятался жесткий человек, знавший цену себе и другим, осознающий серость любой морали, прошедший все на своем веку.        Тяжело воспринимать ее, как обычную стерву после такой обличающей информации, какой та не предавала значения, будучи в курсе, что кто-то, помимо почивших Консулов, осведомлен о ней.        — Пока в голове столько чужих мыслей, то трудно ощущать одиночество, — пожала плечами та, снова беря в руки пачку сигарет, как собственное единственное развлечение и попытку медленного убивания организма, который выстоит, даже выкури та целый блок за один раз, здоровье у нее было крепким, несмотря на видимые внешние данные.        — Я имела в виду друзей или те, на кого вы можете положиться, — уточнила МакГарден и Ран на секунду замерла, глубоко задумавшись.        Если так подумать, то друзей у нее и правда не было, часть ее жизни занимала лишь служба и некие беседы с Лахаром, другие военные не особо часто с ней общались. Полагаться можно было только на мужчину, а как он погиб, то Офелия обреклась на одиночное проживание под присмотром королевства, словно запертая в границах башни принцесса. Подобные чувства, как горе или одиночество, она давно притупила в себе, чтобы не заморачиваться излишком эмоций, было трудно с первой минуты сказать, что она действительно ощущала сейчас. Нечитаемо покачав головой, Ран все же подкурила.        — Нет.

***

       После осмотра квартиры, в которой Гажил развел еще больший бардак, чем был до этого и опустошил запасы еды вместе со столовыми приборами, парочка из Совета составила отчет об Офелии и ушла со Стингом, оставив ее наедине с грязью. Помимо былой пыли Редфокс натоптал ей песка с сапог, следы огромных подошв четко отпечатывались на паркете, а ее вещи вытряс по всем уголкам, но, что неплохо, дверь ей вернул на место и то с нажима Леви. Правда, входную все равно требовалось менять, трещина зияла от самого верха и шла кривой линией вниз, а петли скрипели в припадке, грозясь обрушить преграду повторно. К счастью ангела-хранителя Лахара, в связи с произошедшим апокалипсисом в помещении, Ран пришлось набраться сил и отринув лень, — чего та не хотела, — привести все в более менее надлежащий вид. По окончанию всего, она измучалась и была полностью изнурена, поминая Гажила всеми нелесными словами, надеясь, что его уволят, как можно скорее, пока он полностью не уничтожил хоромы в щепки или не сожрал всю квартиру.        Измочалившись в воде наперевес с тряпкой и вспрев от усиленной физической работы, Офелия протяжно выдохнула, разминая шею, встав около окна, чтобы насладиться отрезвляющим вечерним ветром и лучами закатного оранжевого солнца. Со своей расторопностью и травмой Ран провозилась намного дольше, чем предполагалось. Отдернув мешавшие шторы, Офелия с облегчением взглянула через стекло, кисло осматривая окружение, проследив за идущими внизу прохожими, гуляющими по улицам в приятную погоду. Мазнув взором по испещренному заходом небу, она подперла щеку рукой, вставляя в зубы сигарету. Бесцельно пялясь наружу, Ран ни о чем не думала, кроме как о том, что сейчас после такого тяжкого труда было бы неплохо выпить.        Перед глазами на шпиле высокого и величавого строения гильдии, развивался флаг с символикой «Саблезубого Тигра», хлопая парусиной. В голове сразу всплыл образ нахального Мастера, от чего плечи передернулись сами собой. Казалось, что когда Стинг явился к ней домой, то захватил своим влиянием последнюю мирную топь, приблизившись к Офелии слишком близко, чего ей не хотелось, с него и так шло много проблем. Неожиданно, в процессе тупого стояния, в глаза Ран ослепляюще прилетел шальной лучик солнца, от чего она спешно и недовольно зажмурилась, подумывая зашториться обратно от него. Только произведенный эффект являлся не частью природного явления, а чьей-то раздражающей шуткой, блик солнечного зайчика истошно скакал по ее лицу и пространству комнаты, запускаясь откуда-то напротив с издевательским подтекстом. Опустив взгляд, Ран ненароком зацепилась за окно гильдии, что выходило четко на ее сторону, замечая в нем активное мельтешение, скорее, даже какое-то призывное, но разглядеть с такого расстояния не могла. Озадачившись, Офелия рассудительно моргнула.        Не то, чтобы ей было любопытно, но странная искра, посылаемая каким-то зеркалом или чем-то другим, настойчиво и нагло танцевала, как умалишенная, выводя из себя. Незадачливые сигналы лучей били по зрачкам, заставляя жмуриться, Ран злостно сцепила зубы, понимая, что в таком положении не сможет нормально покурить. Можно было бы просто уйти за угол на кухню, но девушка зациклилась на нервирующем солнечном зайчике, как еще одном вторженце, в уме всплыли сегодняшние оскорбления Стинга, раздражающие гости, разведенный хаос и целый другой ряд различных чувств, причиняющих дискомфорт и подрывающих ментальное здоровье вспышками гнева.        Офелии хотелось посмотреть в лицо Эвклифа и надрать этому засранцу задницу, проучив за все, ведь терпение заканчивалось, сегодняшний лимит исчерпывался. Плюнув на сомнения, Ран рывком открыла ящик и вытащила оттуда бинокль, поднесла к глаза, настраивая диоптрии, чтобы выявить причину детской забавы и всмотрелась в окно кабинета блондина, мгновенно обомлев.        По королевски развалившись в кожаном кресле, обернутый к окну, он дергал маленьким карманным зеркалом в ладони в направлении ее дома, дозываясь внимания, чтобы в очередной раз взвинтить девушку. Благодаря острому животному зрению, Стингу не требовалась подзорная труба, чтобы лицезреть реакцию Офелии, на что он запальчиво, ехидно и издевательски усмехнулся во всю ширь рта, осознавая, что его нахальство сработало и заставило Ран взглянуть на него. Медленно и надменно Эвклиф оттопырив средний палец, оттянул им нижнее веко и дерзко высунул язык в бросаемом прямом вызове холодной войны, которая началась еще задолго до этого инцидента, но ждала оглашения решительных действий на пути извести кого-то из них и стать победителем. Кровь Ран вскипела, выбив из нее нервную яростную дрожь, дав осознать, что блондин не успокоится и примется третировать ее усиленней прежнего, лишь бы потешить свое раздутое эго и заткнуть за пояс едкую Офелию, чье существование мешало его идеальности. Зубы скрипнули, она зашипела, будто оскорбленная кошка, неспешно опустив бинокль и с пронзительным враждебным взором, нахмуренными бровями и поджатыми губами испепеляюще уставилась в окно Эвклифа.        — Мелкий ублюдок… — выцедила Офелия, не спуская острого прищура, а затем неосознанно ядовито усмехнулась под действием странного азарта, просочившегося в громко стучавшее сердце. — Не буди лихо, пока оно тихо… — как ведьма, хихикнула она и показательно выставила средний палец, отплачивая той же монетой, принимая правила некой игры на выживание.        Чья нервная система выстоит — тот и станет королем. Преподать жесткий урок блондину хотелось даже больше, чем спокойного времяпрепровождения, которого у нее, к сожалению, пока Стинг не сдастся, не появится.

***

       На утро следующего дня, после соскребания себя с так и манящей проваляться все сутки постели, сонная, только проснувшаяся растрепанная Офелия, заварив себе чашку крепкого бодрящего кофе, проковыляла к своему излюбленному месту около окна. Расслабленно рухнув на кресло и подобрав ноги, она закурила сигарету, делая первую затяжку, вдыхая сплетение ароматов кофеина и никотина, пробуждаясь от ночного забвения. Веки все еще слипались, ресницы мазались друг о друга, Ран пыталась оправиться и набравшись сил, выйти на улицу, чтобы купить продуктов, так как прежние запасы жалко почили в желудке Гажила. Стоило еще приобрести новые столовые приборы, которые, как полагала девушка, к следующему приходу без следа исчезнут точно также, как предыдущая партия. С таким идиотом, как Редфокс, она разориться на магазинах, если кто-нибудь не зашьет его рот, чтобы в него не попадало ее имущества.        Отпив из чашки, Офелия расшторила занавески, впуская куда больше яркого света и распахнула окна, предаваясь мимолетному наслаждению от свежего погожего воздуха. Взгляд сам собой упал на забытый на подоконнике бинокль, который она не положила на место и несколько минут всматривалась в потертую временем вещь. Рука сама потянулась к нему, подкидывая мысли, что Ран сошла с ума, но отчего-то, решила украдкой подсмотреть в кабинет неприятеля в ранний час, пока его, возможно, еще не было на месте. С мелким сомнением, она поднесла его к глазам и сфокусировалась на нужной стороне. Приглядевшись, к недоумению и в одночасье вспыхнувшему раздражению, Офелия узрела первый противоборствующий ей посыл от Стинга, который, оказывается, придерживался звания Мастера гильдии и уже открыл двери здания для товарищей. Пальцы посильнее сжали ручку чашки, Ран фыркнула, всматриваясь в приклеенный на стекло лист бумаги с короткой начертанной чернилами запиской. Видимо, Эвклиф с самого утра принял решение испортить ей дальнейший день.        «Стерва»        Так гласила надпись, окончательно растормошившая Ран и пробудившая ее ото сна, воззвав к справедливости.        — Ублюдок! — злостно вскрикнула Офелия, подорвавшись и с силой поставила чашку на подоконник, из которой всплеснулось несколько бурых капель кофе, пролившихся на поверхность.        Упав спиной на кресло, она нервно причитала проклятья себе под нос, приходя к выводу, что так просто все не закончится и присутствие Стинга в ее жизни будет и дальше мешать ей. Сталкиваясь с противником, Лахар всегда держал себя в руках, соблюдая хладнокровную марку, но лишь Офелия знала, насколько истеричным и нервным мог быть мужчина, когда его доведут до ручки. Лахар был злопамятный и всегда возвращал должок в десятикратном размере, придерживаясь служебных норм, чтобы не подорвать свой авторитет или не свихнуться. Такие перемены в его характеры когда-то поразили Ран, но дали понять, что он тоже человек, поддающийся искушению припереть соперника к стене и низвергнуть его. На губах Офелии расплылась азартная гневная улыбка, заставившая подняться с места и подойти к столу.        Конечно, поступать также, как Эвклиф являлось по-детски, но Ран не могла игнорировать его поступки, так как была вероятность, что блондин воспримет это за капитуляцию и назначит себя победителем.        — Я дам тебе просраться, Стинг Эвклиф, — приклеивая лист на окно, как ответ его выпаду, проронила Ран, довольствуясь сотворенным и гордо уселась обратно, беря недопитый кофе.        Каллиграфичными огромными буквами Офелия оставила такое же краткое ответное послание.

       «Засранец»

       И с этого своеобразная переписка с расстояния началась.        Вернувшись в свой кабинет, в который заходить крайне не хотелось из-за ожидавших на столе кипы разбросанных документов, Стинг захлопнул за собой дверь, ограждаясь от общества до начала оживленного шума. Усталый вздох вырвался сквозь губы, Эвклиф потер шею, сетуя на неутешительную участь частых недосыпаний, возникших из-за получения должности Мастера. Каждое утро он приходил в гильдию раньше всех, чтобы открыть двери, через пару минут обычно приходил их бармен и парочка официанток, чтобы подготовить все к нашествию магов, оформлению новых поступивших заданий и другим важным моментам. Никто не говорил, что являться Мастером легко, Стинг предполагал, что значимая должность принесет за собой массу волокиты, но не думал, что ее будет настолько много. Каждый документ, счет оплаты, налоговый счет, донесение от Совета или короля, а также любые проколы согильдийцев возлагались на его плечи для дальнейшего разбирательства. Без долгого опыта, как новичок, Эвклиф тонул в стопках отчетов, мученически матерясь и ударяясь лбом о стол, мечтая, чтобы данная своеобразная пытка закончилась, как можно быстрее, но документация не стремилась испаряться, особенно, когда кто-то из волшебников косячил на квестах и блондин был вынужден регулировать ситуацию самостоятельно. Благо, что на сложном высоком поприще Стингу помогал Роуг, будучи не только его лучшим другом, но и заместителем, к которому, почему-то обращались первым делом, а уже затем ставили в известность Эвклифа.        В такие трудные моменты, когда мозг уже отказывался исправно работать, корпея над бумагами, буквы перед глазами принимались плясать, а терпение сдавало, блондин вспоминал образ Офелии. Теперь ему становилось ясно, почему она выглядит такой измученной по сей день, Стинг и сам после долгих лет среди бухгалтерии мрачно осунулся бы и смотрел на все с предчувствием геморроя. Про Гажила можно было не заикаться, по нему было заметно, что вся суть проблем Совета тому глубоко до пизды, он расслабленно творил то, что вздумается, против него было тщетно переть, наверняка, Богоизбранных пугала его мутная бандитская рожа. Тем более, что Редфокс — часть бывшего «Хвоста Феи», а к Макарову абсолютно все проявляли уважение, поэтому и смирились с правом Гажила, которого мог остановить лишь его Мастер. Хотя, по сути, старший Дреяр никогда никого не тормозил в безбашенности, словно любящий своих непосед отец, всегда встающий горой. Поразительно, откуда в Макарове бралась такая выдержка, на его месте, Стинг, когда получал послания от Совета с претензиями, смотрел на виновников, как на конченных идиотов, которых собственноручно придушит. Было бы неплохо поучиться у Ран, как одним красноречивым взором тухлой рыбы послать раздражающий объект куда подальше, у Офелии эта способность работала на автомате, а, может, и на постоянной основе, глаза у нее зажигались оживлением только при виде выпивки.        Бросив взор на перегруженный стол, заваленный папками и документами, Стинг удрученно вздохнул, закатил глаза, взывая к тому, чтобы кипы исчезли, но те продолжали мозолить глаза, не спеша пропадать. Роуг приходил немного позже, так как по дороге каждое утро заходил в кондитерскую, покупая Фрошу печенье, от этого Эвклиф оставался один на один с работой. А работать ему с каждой проходящей на часах секундой не хотелось все больше, но от судьбы не убежишь, особенно, когда Чени попросил Минерву присматривать за тем, чтобы блондин не отлынивал, а если попытается сделать ноги, то телепортировать обратно в кресло кабинета. Стинг ощущал себя каким-то заложником в этих стенах, а Роуга и Орландо — надзирателями. Еще и Юкина со своим повышенным беспокойством мелькала и влезала в плотных график занятости, чтобы тоже помочь, но она являлась слегка неуклюжей в обыденной жизни и лишь мешала своей отзывчивостью и волнением, путаясь под ногами. Да и Агрия представляла из себя мягкого и вежливого, скромного человека, перед которым Стинг не мог орать благим и громким матом, когда что-то шло не так, уши свернулись бы в трубочку, от чего девушке было бы неловко, Эвклифу так вдвойне. Перед Роугом и Минервой же ничего не стыдно, за это он полагался на эту близкую парочку больше всего.        Нехотя проходя к столу, куда ноги совершенно не несли, Стинг глянул на оконное стекло, чувствуя прилив малого удовлетворения при лицезрения своей утренней наглости, он хмыкнул, смотря на послание. Эвклиф поражался сам себе, как по детски повелся на предложение Минервы приклеить на окно записку, чтобы первым приступить к холодной войне с Офелией. Вчера вечером не выходящий из головы план прочно осел и выглядел неплохим, оставался лишь один вопрос, откуда Орландо прознала о месторасположении окон соперников и неприязни этих двоих. Если второй пункт еще являлся очевидным из-за постоянных ссор с Ран, то про осведомленность Минервы можно было лишь гадать, трудно догадаться, что у нее на уме. В общем, Стинг из-за паршивого раннего настроения решил себе поднять его путем дозваться до Ран с безопасного расстояния, откуда его мысли не будут под угрозой раскрытия и никто не полезет в его душу. Просто захотел пошутить, не рассчитывая, что такая самоуверенная и гордая женщина удостоит чести поддаться на провокацию, скорее, Эвклиф был уверен, что той будет лень даже в окно смотреть, не то, чтобы ответно предпринять какие-то действия.        Только эффект был вне всяких похвал, видимо, Офелия была из тех, кто любит оставлять последнее слово за собой, даже если это претит ее вялому поведению. В горле у блондина заклокотал азарт, губы сами собой расплылись в хищном предвкушающем оскале, глаза блеснули и все недовольство по поводу рабочих моментов умыкнули. Стинг смотрел точно на окно Ран, читая ответ и данные обстоятельства нравились ему куда больше, чем сталкиваться с ней лоб в лоб. Так она не прочтет мысли и не оскорбит первой, так нервы Эвклифа не лопнут от одного ее отрешенного вида.        Сорвав лист, блондин скомкал его и не глядя бросил мимо мусорной корзины, впопыхах, на пике заинтересованности, хватая чистую бумагу и вооружаясь ручкой, словно оружием массового поражения. Поразить писанина должна была лишь раздражающую его Офелию, Стинг быстро начирикал следующее излюбленное определение ее личности и наклеил на стекло, гордо задирая подбородок.        «Сумасшедшая»        — Я сделаю тебя, женщина! — гаденько и ожидающе хихикал себе под нос Эвклиф, поглощенный забавой, концентрируясь на цели победить Ран.        Застывший на пороге Роуг кисло посмотрел на повернутого к нему спиной друга, который, как полоумный маньяк вглядывался в квартиру девушки. О помешательстве блондина Чени не спешил ему втолковывать, Минерва попросила не влезать, какой тот отказать не смог, хотя и понимал, насколько все запущено и абсурдно.        — Не смотри, Фрош, а то подцепишь еще его безумие, — заботясь о своем Иксиде, сидящем у него на руках, Роуг прикрыл ему глаза и также незаметно закрыл за собой дверь, чтобы оградить любимца от влияния странностей.        Роуг подумывал, чтобы попозже спросить у Лектора о поведении Стинга дома, может он там еще большей херней страдает, чем здесь.

***

      «Девственник»

       «Извращенка»

       «Сопляк»

       «Старуха»

       «Ящер»

       «Ведьма»

       «Ублюдок»

       «Сучка»        На протяжении нескольких дней обмениваться грубыми посланиями вошло в привычку обоих. Каждое утро начиналось с просмотра окна и территории врага, ожидая наглого выпада, а вечер заканчивался в скорости — кто быстрее успеет приклеить ответ до закрытия гильдии. Оскорбления не повторялись по второму кругу, с ходу придумывались новые насмешки, что одновременно раздражало и вызывало оживление, Офелия, к своему изумлению, втянулась в борьбу со Стингом. Иногда они сталкивались решительными острыми взглядами и начинали выжимать из себя из ряда вон выходящую выразительную жестикуляцию, пока, в какой-то момент, парочка не принялась подолгу зависать напротив друг друга, устраивая клоунаду. Минерва покатывалась со смеху, не в силах сдерживаться, когда стоя в кабинете и зачитывая документы Совета, смотрела на то, как Эвклиф, совершенно ее не слушая, пялится в стекло в очередном вспыльчивом припадке, сражаясь с Ран. Находившийся рядом Роуг, тяжело вздыхал, качая головой и продолжал перебирать стопки, пока блондин не успокоится и не вернется к печати. Лектор сказал, что Стинг дома прикипел читать на ночь книгу: «1000 и 1 оскорбление для капитуляции недоброжелателя», откуда и выяснялся секрет его повысившегося словарного запаса. Из плюсов — Эвклиф теперь с удовольствием бежал утром в гильдию, но не ради выполнения долга, а для личного развлечения. Когда же парочка пересекалась на улице, то испепеляющей зыркала друг на друга, молча проходя мимо, не сцепляясь в конфликте, а оставляя его на перевод бумаги и чернил. С одной стороны меньше шума, с другой же лучше бы Стинг занимался своими обязанностями, чем этими страстными накипаниями, потому что в последнее время он мог говорить и думать лишь об Офелии, а не донесениях, копившихся, будто снежный ком.        В один из дней стоял невыносимый летний зной, температура воздуха прогревалась до высокой отметки, это был самый жаркий день в году. От каменных плит отходил жар, кирпичные строения зданий нагревались, из-за небольшого количества парков и растительности, никакой свежести не витало, дышать приходилось пылью. Солнечные лучи опадали на всю территорию, небесное светило недвижимо повисало над головой, никакого намека на спасительную облачность не проскальзывало. Было ярко, настолько, что глаза будто выжигало, блики от стекл ослепляли, хватало пробыть под палящим солнцем несколько минут, чтобы прочувствовать всю горячность погоды. На коже оседал липкий пот, ткань белой легкой рубашки приклеивалась к спине, распахнутое настежь окно также не играло никакой роли. Под гнетом погоды, Офелия пыхтела, стоя у подоконника, ищя хотя бы каплю спасения, неприятно поглядывая в бинокль, надеясь, что Стинг получит себе тепловой или солнечный удар, но он нисколько не страдал от зноя.        Эвклиф ликовал, издевательски улыбаясь во весь рот, как будто выиграл войну и лотерею разом, считая себя непобедимым героем, какого еще никто не видел. Взор у него искрился, в то время как Ран стремилась интегрировать его на месте, злостно щурясь. Намеренно маяча перед окном в кабинете, блондин знал, как вывести девушку из себя, сыграв на обстоятельствах. Томно и медленно, специально растягивая удовольствие, Стинг до откровения нагло позировал перед ней, демонстрируя свой необъятный нарциссизм. Из одежды на нем были только плавки, по выразительной крепкой мускулатуре, перекатывающейся мышцами, скатывались невысохшие капли воды, повседневная прическа слипалась от влаги. В руках же у него был прохладительный коктейль со льдом, что он потягивал через трубочку. И во всем этом Офелию взбесило лишь две вещи. То, что вид полуголого красавца неосознанно заставил поперхнуться, а сердце рьяно забилось само собой, как перед недостижимым искушением. Ран не отрицала, что под и так обтягивающей одеждой у него сокрыто достойное внимания и восхищения тело, на которое, хочешь не хочешь, но заглядишься, выкраивая взором каждую линию. Щеки покрывал небольшой румянец и Офелия уверяла саму себя, что эта краска от гнева и жары, а не смущающегося осознания, что в Эвклифе что-то есть. Как модель, на какую просто смотришь, поражаясь, откуда берутся такие красивые люди.        Вторым же яростным фактором, какой был важнее предыдущего, что у «Саблезубого Тигра» имелся собственный бассейн в здании. За то, чтобы освежиться в прохладной ласкающей разгоряченную кожу воде, Офелия продала бы душу Стинга Дьяволу. Хотя Эвклиф и не слышал, о чем рвет и мечет девушка, но по движению губ понимал, что отчаянно проклинает и посылает его, от чего блондин удовлетворенно хмыкнул, понимая, что день удался.        — Какой я славный враг… — потягивал уста Стинг, замечая, как Офелия негодующе с силой опускает бинокль на подоконник и уходит, разбитая в пух и прах.        Не сдерживая злорадства и радости, Эвклиф упал в кресло и развалился, спокойно допивая лимонад. Сегодня было лень заполнять какие либо документы, поэтому он вяло отгреб их в сторону, выглядывая наружу на улицу, поражаясь, как дети в такую погоду еще могут бегать и играть. На душе разливалось тепло от осознания великолепия своего плана и он, чтобы убедиться в расстройстве Офелии, снова посмотрел в направлении ее дома. Та появилась из-за угла комнаты, снова вернувшись к единственному окну, что и привлекло внимание Стинга, он замер, присматриваясь. Вероятно, жара настолько доконала ее, что девушке стало откровенно плевать на свой внешний вид, что и вздернуло Эвклифа.        Найдя в закромах ящиков резинку для волос, Ран приподняла локоны с затылка и принялась повязывать их в короткий хвост, откуда выбивались несколько прядей, опадая из челки на мокрое лицо. Умывшись хоть как-то, она не стала вытираться, намочив вспревшую рубашку. Цыкнув языком, Офелия расстегнула на ней пуговицы одну за другой и с облегчением стянула с себя, оставшись в одной короткой майке, заканчивающейся под грудью и активно замахала руками, задумывая купить завтра охлаждающие воздух лакримы или хотя бы вентилятор, если она, конечно, выживет после такой духоты. Сев на подоконник, Ран вставила сигарету в зубы и безынтересно наблюдала за прохожими, осмелившихся сунуться наружу, полагая, что у них не все дома, окончательно забив на обстоятельства.        У Стинга же происходил микро инфаркт, который он сбрасывал на горячую погоду, ставшую, по его меркам еще раскаленней, когда он не отрываясь смотрел на Офелию. Откровенно пялясь широким изучающим и загипнотизированным взором, Эвклиф уличал каждое ее смазанное движение, ощущая, как во рту сушит, а коктейль никак не утоляет жажду. Сердце у него прыгало, барабаня о ребра, лицо наливалось краснотой до ушей, дыхание сперло где-то в горле и окружающие звуки ухнули вниз. Стинг никогда не был извращенцем, но когда-то в силу своей несносности и отвратительного характера, проявлял повышенное дерзкое внимание к девушкам, подкатывая к ним без зазрения совести, ведь те были готовы упасть перед ним на колени, лишь бы словить хотя бы один терпкий взгляд. Но сейчас, он почему-то мельком подумал, что вид полураздетой Офелии влияет на него сильнее, чем образы фотомоделей в купальниках с обложек журналов. Глаза сами собой пожирали бледную открытую кожу, задерживаясь на длинной шее, блуждали по тонким рукам и останавливались на ее фигуре.        До этого Ран никогда не представала перед ним в слишком вызывающей одежде, блондин не видел ее в майке, откуда можно было лицезреть декольте, не видел ее в мини-юбке, подчеркивающей ноги, даже не видел ее в топе с оголенные животом. Офелия оказалась еще худее, чем он полагал до этого, когда примерял ее вес в руках. У нее была хорошая фигура, хотя и не дотягивала до средних стандартов нынешних девушек. У всех была большая выпрыгивающая из одежды грудь, у нее же бюст выглядел чуть меньше, но был высоко и упруго поднят. Видимые участки ребер, подкидывающие мысли, ест ли она вообще или питается только никотином, плоский живот, узкие плечи, по которым не скажешь, что Ран бывший военный. И чертовы, к удивлению, длинные ноги, идеально контрастирующие с задницей в коротких шортах. Когда она раздевалась, Стинг следил, как оцепеневший гребанный маньяк, постоянно сглатывающий в момент, когда рубашка сползала вниз, пропадая где-то на полу. Когда она подвязывала волосы, открывая шею, он тоже наблюдал, никогда не подозревая, что шея может выглядеть куда интимнее всего остального. Мелкие белесые шрамы нисколько не отталкивали, старые ранения Офелии можно было заметить только, если смотреть в упор или иметь чуткое зрение, как у Эвклифа. Порез на щеке отдавал бледно розовым, еще не до конца зажив, хотя с инцидента со взрывом прошло достаточно времени, единственная деталь, что выделялась. И раньше блондин был при мнении, что округленные черты лица Офелии казались миловидными, если та не хмурилась и была спокойна. В данную секунду Ран искушала своим уязвимым силуэтом.        Губы пересохли, от чего Стинг прошелся по ним языком, пальцы намертво впились в ручки кресла, в которое его вжало подскочившим от обстоятельств давлением, в виски ударила кровь и голова запульсировала. Ран было все равно на то, что она сидит полуголая на подоконнике у всех на виду, кто решит выглянуть в окно или поднять наверх голову, то сразу лицезреет ее.        — Ведьма… — в сердцах выпалил Эвклиф, негодующе вздохнув, отчего-то чувствуя мелкую, но колючую злость, представляя, как на нее пялится какой-нибудь похотливых мужик из соседнего дома. — На нее же всякие извращенцы будут смотреть! — вспыхнул блондин и еле отодрал взгляд, резко и раздраженно кривясь, поворачиваясь к столу.        В разуме витала лишь застывшая картина Офелии, подрывая его какой-то внутренний самоконтроль, взывая к таившемуся в душе засранцу. Только Стинг вскинул голову, как опешил, завидев в двери Роуга. Настала неловкая тишина, пока оба напарника смотрели друг на друга и Эвклиф растерянно сжал плечи, под пристальным взором алых глаз. Молчание Чени давило каким-то порицанием и недоумением творившегося. Странно, что блондин зачастую перестает воспринимать присутствие Роуга и все его появления происходят неожиданно, заставая в не самый лучший момент. Чени полагал, что все свое драконье чутье Стинг направляет не на инстинкт самосохранения, чтобы всегда был защищенным от врагов, а на девушку, с которой у него недомутки.        — Ты что в трусах? — из всего поинтересовался Роуг, разглядывая покрасневшего друга, напоминавшего идиота.        Отмерев, Стинг медленно пододвинул высокую стопку бумаги к себе, прикрывая оголенный торс и невинно помотал головой, будучи в ступоре.        — Нет, — уверял тот, надеясь, что несуразная ложь и вытянутая физиономия спасут.        Роуг моргнул и поднял глаза на окно, решая проверить свою догадку и здесь Эвклиф вспыхнул, словно мак, резво дернув плотную штору, закрывая ему обзор. С чего-то блондину жутко не хотелось, чтобы Чени видел Ран в том виде, в каком ее видел он и это вызвало еще больше смущения, сердце бешено клокотало уже где-то в районе горла. Тяжело вздохнув и покачав головой, Роуг смерил Стинга взором, каким смотрят на конченных психов, которым не помогут ни таблетки, ни психиатрическая клиника и, не донеся документы, закрыл дверь, оставив Эвклифа в одиночестве. Проводив Чени взглядом, блондин с позором прикрыл ладонями лицо, сгорая со стыда и своего не свойственного поведения.        — Твою мать… — прогундосил Стинг, сжавшись в комочек и гулко рухнул лицом в стол.        Чувство эйфории от негласной победы пропало, Эвклиф ощущал себя разбитым и проигравшим, о чем Ран даже не подозревала.

***

       Стояла глубокая непроглядная для звезд ночь, снаружи ходил прохладный ветер, что колыхал легкую прозрачную тюль на приоткрытом окне. Внутрь комнаты падал серебряный свет, оставляя дорожку своего отпечатка на поверхности пола, по стеклам скакали блики тусклых рыжеватых фонарей с улицы, чье сияние пробиралось в сумерках. В такое запоздалое для прогулок время, город уже спал и стало достаточно тихо, чтобы дать знать о дремоте населения, исключая короткое время пробуждения соседей за чем-либо.        «Во сне она не должна нас услышать…»        Стоило только липкому и неприятному шепотливому тембру чужих мыслей пробраться в сознание Офелии, как ее мгновенно вытянуло на поверхность недолгого сна и обдать холодком реальности. Резко распахнув глаза, перед которыми на секунду промчались кислые пятна отошедших грез, сердце из-за быстрого пробуждения взволнованно дрогнуло в груди, ускорив темп. Моргнув несколько раз, устремив взгляд в потолок, Ран с подозрением сощурилась, поджав губы и переведя дыхание. Придя в себя, она медленно оттянула одеяло вниз и осела на постели, напряженно вслушиваясь в обстановку вокруг.        «Прикончим эту сучку, пока никто не заметил шума…»        Проскочила еще одна не совсем благоприятная мысль неизвестного, вызвавшая у нее сетующий и протяжный вздох. Неудовлетворительно покачав головой и закатив глаза, Офелия мученически потерла ладонью лицо, ворчливо нахмурившись.        — Кому там неймется в такое время… — сварливо пробубнила та, спешно ставя босые ноги на пол, одновременно доставая рукой до трости, как за опорой и самым ближайшим действенным оружием, каким сможет огреть преступников.        И лишь стоило ей пропустить свое недовольство, как ладонь опасливо замерла на рукояти, а девушка остановилась, как вкопанная, беспокойно встав столбом. Ощутив кожей приближающуюся к ее двери силу, Офелия мгновенно переосмыслила свои способности самообороны, вспомнив несколько важных деталей. Недоброжелатели точно были магами в количестве пяти человек, как она различила по голосам, все до единого мужчины. И что самое неприятное из всей ситуации, анализ которой Ран совершила за несколько кратчайших секунд — она уже не в том положении, чтобы дать достойный отпор. С травмой никакой рукопашный бой не поможет, особенно, против волшебников, которые, как она пораскинула мозгами и предположила — старые неприятели, каких она когда-то могла засадить за решетку. Не требовалось быть гением, чтобы знать о наличии огромного списка врагов, выстроившихся в очередь за ее многострадальной головой из-за чувства мести. У Офелии было много врагов, будучи послом справедливости Совета ее личность удостоилась обой чести подгадить всем и каждому неугодному. Тем более, что после временного распада организации, немудрено, что часть заточенных в тюрьму преступников удалось сбежать, в тот момент было не до беглецов скрывшихся из-за решетки. Как последней выживший из старого состава, ей наверняка отплатят сполна и за всех, стоило заранее подумать о том, что покушения не закончатся с приходом ее пенсии. Кто-то действительно не побоялся сунуться в данный город, где за порядком следит одна из сильнейших гильдий Фиора.

       «Таким образом, они либо самоубийцы, либо конченные дебилы, а может и то, и то…»

       — Вот тебе и обещанная безопасность, — злостно сплюнула Офелия, насмешливо дернувшись в самопорицание за то, что позволила себе единственный раз поверить верхушке о полной безопасности.        Поразмыслив, что не стоило так откровенно вестись на заверения о неприкосновенности, которыми ее кормили, Ран в срочном порядке принялась рассуждать, как ей быть. Применять магию контроля разума ей было запрещено, стоит это сделать и об этом сразу узнает новый Совет, от которого проблем не оберешься потом, чуйка на темное колдовство у них хоть куда. Орать в окно, как ненормальная, что ее собираются изнасиловать, убить и расчленить, чтобы затем продать по органам на черном рынке — тоже не вариант. Убийцы заметят и сбегут, тогда их не поймают, а угроза расправы так и повиснет над ней. Даже пресловутого и надоедливого наглого Гажила нет поблизости, чтобы забаррикадировать дверь и вызвать его по Лакриме, этот кадр приедет лишь завтра в город, чтобы снова сожрать все столовые приборы и еду в холодильнике. Бежать со своего этажа некуда. То на то и выходит, что Офелии оставалось лишь принять свою незавидную судьбу жертвы, либо же…        Как последний и самый сумасшедший вариант, взгляд с сомнением метнулся в сторону распахнутого окна, но Ран тут же категорично замотала головой, чтобы выбить невменяемую идею из своего больного ума.

       «Я не полезу туда…»

       Глас омерзительных голосов послышался на этаже в конце коридора, где беззвучно скрипнули половицы от тяжести чужого веса и еле уловимо стукнул чей-то каблук сапога. Взволнованная дрожь пробежалась по позвоночнику, подначивая делать свои хромые ноги прочь, девушка снова взглянула на подоконник, в противоборстве прикусив нижнюю губу. Сердце слабо забилось в испуге, по виску стекла капля холодного пота, вынуждая предпринять хоть что-то действенное. Раньше, когда случались покушения, будучи солдатом ей разрешалось пользоваться способностями в исключительной самообороне, но тогда за нее мог ручаться Лахар. Теперь Офелия совершенно одна и ее некому не то, что защитить, а даже просто заверить новый Совет о безвредности для окружающих. Скорее, Ран запоздало пошлют под трибунал и закуют в кандалы отбывать срок на нарах в компании одиночной камеры, куда сквозь решетку с трудом пробьется божий свет дня.        Обеспокоенно перебирая в голове, помимо матерных слов, еще какие-либо выходы из ситуации, Офелия, подведя итоги, решилась на отчаянный шаг и оставив трость, чтобы не создавать стука, спешно поковыляла к окну.        — Я ненормальная, я точно сумасшедшая, как и говорил Эвклиф… — недовольно причитала себе под нос девушка, сцепляя зубы, забираясь на подоконник.        О том, что жесткие ограничения правительства не оправдали своей безопасности, о которой свято клялись, она в полной мере выскажется самыми грязными ругательствами Редфоксу и МакГарден.

       «Если, конечно, выживу…»

       Подумала та, скинув ноги за окно, ощущая дуновение ветра и замерла, контрольно смотря вниз на открывшуюся высоту здания. Людей на улице в такое позднее время не наблюдалось, значит, никто ее не заметит стоящей на карнизе, если только соседи из дома напротив не решат насладиться видом. Большой шрам оголенный шортами на ноге, что шел от самого колена до щиколотки, предупредительно зазудел, напоминая, что долго на своих двоих хозяйка стоять будет не в силах. Волосы качнулись от слабого порыва ветра, Офелия скомкано сглотнула не проталкиваемый ком в горле, воззрившись на узкий выступ под окном, что уходил в сторону. Звук приближения был уже практически за дверью, голоса разрывали ее голову от огромного количества враждебных помыслов. На мгновение зажмурившись и с трудом втянув носом дрожащий прохладный воздух, чтобы прийти в себя, Ран открыла веки и подняла голову.        Глаза сами нашли горящий свет в неприятельском окне напротив, что выходило ровно на ее квартиру. В величавом здании гильдии «Саблезубый Тигр» еще кто-то был, вероятно сам Стинг, раз блик шел из его кабинета. Вспомнив о доставучим сопернике, на душе порядком потеплело, по коже прекратили бегать мурашки от резко снизившейся температуры воздуха на улице. Засмотревшись, Офелия осознала, что сейчас была бы неимоверно рада видеть Эвклифа, пялившегося в стекло на ее дом, может, тот бы заметил ее висящей на волосок от смерти и соблаговолил оказать услугу, вспомнив о своих обязанностях. Хотя, оставаться в долгу у такого упрямого и нахального парня было выше сил Ран, лучше ей упасть и разбиться насмерть по всему поребрику, тем самым закончив все без лишних мучений. Неизвестно, что более мучительно — гама мрака от преступников за ее дверью, либо же несносность Стинга. Офелия хмыкнула.        — И почему я его так невзлюбила? — в воздух озвучила вопрос та, желая получить достойный ответ своему поведению в последнее время.

       «Потому что вы оба залезли в жизни друг друга…»

       Ответила сама себе на подкорке Ран, согласно кивнув озарению. С этой мыслью, девушка почувствовала растекшееся по груди удовлетворение и с замиранием сердца аккуратно сползла ниже, напряженно придерживаясь руками о подоконник. Ступив одной стопой на холодный фасад здания, Офелия судорожно выдохнула и поняв, что так не устоит, поставила другую ногу, ощутив неприятное покалывание. Рвано дыша, она прильнула спиной к стене, мертвецки вцепив ногти к кирпичи, молясь не сорваться вниз и не окончить настолько позорно, словно свела счеты с жизнью. Желтая пресса найдет, что наплести про отчаявшуюся калеку, не выдержавшей жизни с такой травмой. В аккурат шагнув в сторону, сильнее сдавливая челюсть, чтобы не проругаться в голос от прошедшей по нервам в поврежденной конечности боли, Ран сдержала рефлекторные слезы и выдохнула. Она продолжила быстро маленькими шагами двигаться дальше, чтобы скрыться от врагов.        Из-за возросшей активности членов гильдии и невнятного поведения Стинга в последнее время, работа с документацией слегка встала, накопив достаточно бумаг, чтобы задержаться на ночь в родных стенах. Роуг уже не ворчал из-за этого, потому что устал, как собака, помогая перебирать стопки такому же вымотанному Эвклифу, что сидел перед ним в кресле с видом каторжного мученика. Зависнув над бухгалтерией, сонно собирая глаза в кучу, чтобы сообразить, откуда взялись нежеланные расходы, Стинг с видимыми синяками под глазами от недосыпа и взъерошенной прической, молча буравил напечатанные цифры. Со стороны могло показаться, что Мастер уснул с открытыми глазами в скрюченной над столом позой, но шипящий вздох носом и дергающиеся в хмурости брови давали знать, что тот бодрствует. Смотреть на эту тягомотину с тупящим другом являлось еще большей пыткой, чем корпеть над документами. Чени зевнул, прикрыв рот ладонью и проморгался от яркого света лампы в ожидании вердикта Эвклифа. Глянув на пустующую тару чашек, на каких отпечатались разводы выпитого черного и крепкого кофе, Роуг сдержал неудовлетворительный вздох и перевел взор на окно. Пока Стинг не пересчитает сумму, то Чени не сможет поставить печать и отправить бухгалтерский учет в сторону.        Лениво и бесцельно всматриваясь в вид за стеклом, Роуг не придавал значение тихой обстановке, но внезапно остановился, приглядываясь внимательней в странное движение, уловимое драконьим взглядом. Подумав, что ему могло показаться из-за недосыпа, Чени моргнул несколько раз и для верности выпрямился, внимательно сощурившись. Кропотливо вглядываясь в знакомое сооружение, Роуг моментально обомлел, узнав силуэт, что неведомым образом оказался снаружи.        — Стинг, — позвал его Чени, не отрываясь от созерцания, непонимающе глядя вперед. От Эвклифа послышалось неразборчивое мычание, он не придал словам никакого значения. — Эй, Стинг, — попытался снова тот, метнувшись взором к Эвклифу, что недовольно скуксился, стараясь не отрываться от мозговой деятельности. — Стинг! — взволнованно вскрикнул Роуг, на что названный раздраженно рыкнул и нервно стукнул кулаком по столу, смяв бумаги и подняв на него взгляд.        — Ну что?! — взъелся блондин, потеряв нить мыслей и упустив подсчет, что взбесило его еще больше. — Я считаю, не видишь?! — фыркнул Стинг, не заметив расширившихся глаз друга и его беспокойный вид.        — Там мисс Офелия, — поспешил сообщить тот, но Эвклиф при озвучивании женского имени даже не дернулся.        — И что? — замучено потер переносицу двумя пальцами блондин, не понимая, к чему ведет Роуг. — Мне не до ее записок, — отмахнулся Стинг, заново беря в руки бумаги, чтобы настроиться на работу.        — Она на карнизе! — впопыхах сообщил Чени, указывая ему за спину.        Не сразу осознав сказанное, Стинг выпрямился, а затем ошарашенно вскинул на товарища голову и молниеносно обернулся в кресле, устремляя взор в нужном направлении. Присмотревшись, Эвклиф широко распахнул в удивлении глаза, видя, как Офелия опасливо балансирует в стороне от своего окна, а затем остро засек чье-то движение внутри ее квартиры. Сердце пропустило удар и бешено застучало о ребра, различив искаженные в боли и испуге выражение девушки, кровь тут же побежала по венам. Сонливость, как рукой сняло, Стинг тут же сорвался с насиженного места, одним рывком открыл окна и перескочив на подоконник, спрыгнул с этажа вниз, ловко приземлившись на землю. Подбежав, Чени глянул на стремглав помчавшегося по улице Мастера и метнулся к Лакриме, чтобы сообщить о ситуации в Совет.        Неподдельный испуг и некая злость взяли Эвклифа за грудки, пока он бежал по бульвару, как ополоумевший, минуя разделявшее расстояние за считанные секунды. Он бежал изо всех сил, плохо соображая, что творится и от чего Ран поступает так необдуманно. Он перебирал все соображения, начиная от попытки суицида до вынужденной меры в виду опасности, пока не остановился на последнем, вспомнив о чьем-то присутствии у нее дома.        — Сумасшедшая вылезать из окна в ее то состоянии! — гневно вскрикнул Стинг, надеясь, что он успеет вовремя и ничего криминального не случится, он сглотнул вязкую слюну волнения, пока ветер хлестал его разгоряченное лицо.        Вылетев на нужном повороте, Эвклиф остановился точно под Офелией, задрав голову, воззрившись на нее снизу вверх и у него перехватило дыхание, в ушах зазвенело на секунду. Почему-то ему жутко не хотелось, чтобы та погибла, но не мог осознать почему. Она же для него — никто, лишь раздражающая особа, что нагло ворвалась в его жизнь и обвиняла в лицемерии и всем прочем, называя засранцем. Без нее было бы куда спокойней и адекватней существовать, но не при таких обстоятельствах. И все же, в последние месяцы, несмотря на всю неприязнь, Эвклиф не мог сказать, что ему не было хоть сколько бы то азартно от возникшего противостояния между ними. Что-то в этих поступках все же было, заставляющее его изменить привычное течение дней, их ругань стала каким-то саморазумеющимся делом, без которого было не так интересно выходить на улицу, чтобы встретиться и вдоволь поцапаться. Блондин сглотнул.        — Офелия! — даже внезапно для себя, бездумно впервые выкрикнул ее имя тот, привлекая внимание, от чего названная внезапно вздрогнула и ошарашенно посмотрела на него, не ожидая увидеть.        — Эвклиф… — выдохнула та, не веря своим глазам, что он пришел к ней в такой нужный момент и стало довольно легче от этого осознания, словно и не было тех опасных напряженных минут пребывания на узком пространстве фасада.        Офелия не совсем задумывалась о том, что Стинг назвал ее по имени, хотя приятный укол прошел от этого. Из-за громкого голоса блондина, один из услышавших его нападавших высунулся наружу, заметив сначала Эвклифа, от чего испуганно сжался, узнав мага, а затем увидел и находившуюся на расстоянии вытянутой руки Ран на карнизе.        — Здесь эта сука и Мастер Саблезуба! — предупредительно выдал остальным своим товарищам преступник.        Стинг ощутил, как по крови прокатился запал гнева, острый взор пронзительно вперился в неприятное лицо недоброжелателя, вынудившего Ран оказаться в данном положении.        «Уебки… Я не дам ее убить…»        К своему удивлению услышала Офелия, изумленно посмотрев на Стинга, от которого не ожидала подобного. Видимо, наличие мага из гильдии спугнуло нарушителей и те закопошились, решая между собой, что делать дальше. Из-за долгого пребывания на выступе, нога от перенапряжения подогнулась и Ран, потеряв бдительность, не уследила за балансом, стопа соскользнула. Накренившись, та в ужасе поняла, что падает, от чего Эвклиф испуганно дернулся к ней, вытягивая руки.        — Офелия! — в страхе за ее жизнь, вскрикнул тот, видя, как девушка предается свободному падению и у обоих замерло сердце.        Локоны Офелии раздуло потоком ветра, она летела к земле и вовремя подоспев, блондин подхватил ее, крепко прижав к груди, хватая под спину и колени. Не устояв от силы падения, Стинг завалился назад, приземлившись на спину, но ни на секунду не отстранил Ран, оградив от удара. Лежа на нем и примкнув всем телом, девушка прерывисто дышала, сминая пальцами ткань его безрукавки. Умостив висок у щеки Стинга, горячее дыхание Офелии щекотало его шею, сердце стучало, словно отбойный молоток, пока та старалась прийти в чувства. Покорно раскинувшись на асфальте, Эвклиф не шевелился, пораженно всматриваясь в высоко поднятое темное небо, ощущая непривычное быстрое сердцебиение и задаваясь множеством вопросов. Но даже так, самым главным в данное мгновение оставался тот факт, что сумасшедшая женщина жива и ничего больше не угрожает.        — Спасибо, Эвклиф, — спустя несколько секунд тишины между ними, внезапно для блондина с облегчением и признательностью проронила Офелия, чей голос вызвал щекотливые мурашки по телу. — Спасибо… — благодарно выдохнула Ран, впервые за долгое время уступая ему в противоборстве двух невыносимых характеров.        Удивительно, что девушка смогла перебороть свою собственную гордость, она по жизни мало перед кем извинялась и мало когда благодарила. Именно сейчас ей захотелось это сказать, после того, как единственный человек, от которого совершенно этого не ожидала, первый пришел ей на выручку.

       «Он не так плох, как кажется…»

       Случайно услышав ее проскочившую теплую мысль, Стинг несвойственно себе покраснел, чувствуя удовлетворение от этого замечания, будто Офелия на долю процента позволила себе поменять о нем мнение в хорошую сторону.