Дорогой дневник, мне не подобрать слов...

      — Что на этот раз? — Рон помахал рукой перед лицом Гарри, — что на этот раз Малфой сделал, что ты снова пялишься на него не моргая?       — Я должен с ним расстаться.       Гарри решился. Сегодня ночью он опять был змеей. Почти договорился с Макнейром, который откопал в своём отделе словарь Парселтанга. Повезло, что на этот раз Орден решил, что пора применить грубую силу — Грюм и Тонкс захватили Пожирателя, скорее всего сейчас где-нибудь держат. Гарри было все равно, что они решат с ним делать — подчистить память, подправить сознание, держать в подвале до конца его дней? Все это было не важно. Важно, что змее снова удалось скрыться.       Боль в шраме на утро стала отличным напоминанием о том, что у него нет будущего, что он урод, что он опасен.       — Что? Как это? — не поверил своим ушам Рон, — только не говори мне, что он тебе не нравится, я не слепой!       — Нет, это из-за того, что со мной он в постоянной опасности. РЕАЛЬНОЙ опасности. Понимаешь?       — Не-а, не понимаю, — покачал головой Рон.       Гарри вздохнул. Не может он ему рассказать…       — Просто поверь, выхода нет.       — Извини, конечно, Гарри, но у тебя просто комплекс героя. Тебе все время надо кого-то спасать! — вмешалась в разговор Гермиона.       — Что?       — Ты… Ты только не подумай, что я критикую… Но ты немножко… как бы это объяснить… тебе не кажется, что у тебя есть такой пунктик… что тебя вечно тянет кого-то спасать?       Он сердито уставился на неё.       — О чём это ты, а? Что значит «кого-то спасать»?       — Ну… ты… — она стала запинаться ещё сильнее, точно боясь высказать то, что у неё на уме, — ну, например… вот хотя бы в прошлом году… в озере… на Турнире… ты же не должен был… от тебя не требовали, чтобы ты спасал сестрёнку Делакур… а ты немножко… увлёкся, что ли…       Гарри захлестнуло горячей волной гнева: как ей не стыдно напоминать ему об этой ошибке?       — Я согласна, это было благородно с твоей стороны и всё такое, — быстро сказала Гермиона.       Выражение лица Гарри явно напугало её.       — Все решили, что ты настоящий…       — Очень любопытно, — сказал Гарри дрожащим голосом, — поскольку я отлично помню, как Рон заявил, что я напрасно потратил время, изображая из себя героя… Так, по-вашему, это называется? Вы думаете, я снова корчу из себя героя?       — Нет-нет-нет! — поспешно воскликнула Гермиона, — я совсем не это имела в виду! Гарри… Что, если твои сны односторонние? Что, если видя их, ты не подвергаешь никого опасности? У тебя же нет никаких доказательств этому!       Гарри взвыл от бессилия. Наверняка она тоже самое сказала бы, если бы он рассказал ей про крестражи! Или придумала бы что-то вроде: «Ты ни в чем не виноват, мы сами выбрали рисковать своими жизнями». Как будто это все меняет, как будто после таких слов ему будет легче потерять тех, кто ему дорог!       Поэтому-то Гермионе с Роном он и решил ничего не говорить о причинах, по которым и их тоже теперь старается избегать.       — Как ты не понимаешь! — почти закричал он, — это не кошмары и не обычные сны! Зачем, по-твоему, я ходил на уроки Окклюменции, почему Дамблдор хотел, чтобы я перестал видеть во сне эти вещи? Потому что они РЕАЛЬНЫ, Гермиона! И если мне не изменяет память, ты не жаловалась, что меня вечно тянет кого-то спасать, когда я спасал тебя от дементоров, да и ты тоже, — он повернулся к Рону, — ты тоже не жаловался, когда я спасал от василиска твою сестру…       — Я и сейчас не жалуюсь! — с жаром воскликнул Рон.       — Но ты сам только что сказал, Гарри, — с отчаянием в голосе возразила Гермиона, — Дамблдор хотел, чтобы ты научился изгонять эти вещи из своего сознания! Если бы ты как следует изучал Окклюменцию, ты бы не видел этих снов!       — Просто поверь мне, я НЕ МОГУ вести себя так, словно не видел их, словно нет никакой связи между мной и Волан-де-Мортом!

***

      Тем же вечером Гарри приступил к осуществлению намеченного. Шепнул Драко, что будет ждать его вечером в туалете Миртл, сам заранее убедил привидение, чтобы избавиться от лишних глаз, последить за Амбридж и стал ждать.       Хлопнула дверь, Гарри обернулся.       — Поттер?! — радостно улыбнувшись, Драко рванулся на встречу — конечно, спустя столько времени он первым пошёл на контакт.       Но тут Гарри вскинул вверх руку.       Малфой мгновенно остановился, удивлённо уставился на собственный дневник у него в руке.       — Это?..       Гарри кивнул, раскрыл книжицу на какой-то из начальных страниц и зачитал: «Дорогой дневник, мне не подобрать слов, чтобы описать всю ту боль и унижение, что я испытал…»       — Откуда?!       Захлопнув дневник, Гарри признался.       — Я читаю его уже больше года.       Драко ошарашено смотрел на него, пытаясь понять, что это за шутка.       — Но почему?!       Гарри пожал плечами.       — Это было увлекательно. Знать, что ты влюблен в меня столько лет… довольно забавно.       «И ужасно приятно и я бы не хотел, чтобы это заканчивалось, потому что тоже…»       — Отдай! — Драко покраснев, требовательно протянул руку.       — Нет.       — Что значит «нет»? Отдай!       Выхватив палочку, Гарри наставил её на Драко. Надо. Действовать. Жёстко.       — Не подходи.       — Что?! Гарри?! Почему?       Сердце сжалось. Ну разве он сможет?       Малфой сделал еще несколько шагов вперёд.       Он должен…       — Экспилиармус!       Драко совершенно ошарашенный застыл на месте, его палочка отлетела куда-то за спину Гарри.       — Ты-ыы меня Экспилиармусом?! ЗА ЧТО?!       — Не подходи! Ещё шаг и оглушу. А сейчас слушай.       Гарри сглотнул комок в горле — несомненно происходящее сейчас — худшее, что ему приходилось когда-либо делать.              Сможет ли он себя когда либо простить? Хотя какая разница? Он же теперь обречён. Главное — чтобы Драко не простил и держался подальше, а остальное не важно…       — Больше. Никогда. Не подходи, — собравшись силами Гарри продолжил, — это я забираю, — он потряс дневником в воздухе, — если продолжишь вести себя как идиот, то его увидит весь Хогвартс. Обещаю.       После этих слов Малфой рванулся вперёд, намереваясь вырвать дневник силой, но был парализован оглушающим заклинанием.       — Я предупредил, — отвернувшись, потому что смотреть было слишком больно, повторил Гарри, — не подходи, потому что я сделаю это… — и он вышел из туалета.       Скоро вернётся Миртл, и Гарри надеялся, что она поможет Драко справиться с тем, что он сейчас натворил. А он… он тоже справится… Потому что так было нужно.

***

      Как бы то ни было, но цели своей Гарри достиг: с того дня Драко не приближался к нему. Все время держался неподалёку, прожигая хмурым взглядом, но сохранял дистанцию в пару метров.       От сделанного тошнило, спать стало невозможно, потому что теперь если ему не снилась змея, пытающаяся, не слишком, между прочим, удачно сворачиваться перед в ужасе блеющим Эйвори в буквы алфавита, то снились объятья и поцелуи Драко, которых до невозможного не хватало. После таких снов Гарри чувствовал себя хуже и опустошоннее всего.       Он бы даже предпочел, чтобы ему каждую ночь снилось как Волан-де-Морт захватывает тело своего крестража и идёт убивать тех, кто ему дороже всех. Так на утро он бы мог напоминать себе, что вся эта боль, что он причиняет Малфою только для того, чтобы подобного не случилось, а не чувствовать, как сердце разрывается на части.       Дни переходили один в другой, но Гарри больше не различал между ними разницы: на автомате делал домашку, что-то отвечал обеспокоенным его состоянием Рону и Гермионе, совершенно не замечал придирок Амбридж, никак не реагировал на начавшую его преследовать Миртл, которая без конца завывала по поводу разбитого сердца Малфоя.       По счастью, делала она это только днем и когда рядом не было преподавателей, опасаясь навлечь на себя их гнев, так как вечера проводила с Драко — Гарри каждый вечер, разворачивая Карту, наблюдал, как тот приходит в её туалет и просиживает там часами, не двигаясь с места.       Дневник Гарри, уменьшив заклинанием до размера ладони, теперь всегда носил в кармане. Он никогда до этого не задумывался, почему Драко не поступит так же, раз с тайниками у него так не заладилось, но теперь понял — вся тяжесть груза переживаний и эмоций, выплеснутых на этих страницах была слишком невыносима, чтобы спокойно держать при себе каждый день. Хотелось куда-нибудь спрятать, сдать на хранение эмоциональный багаж, постоянно напоминающий о себе.       Но сейчас не было иного выбора — он не сомневался, что если выпустит дневник из рук, то Панси, которая теперь при каждой встрече неодобрительно хмыкала и кривилась, явно не одобряя его выбор, точно доберётся до дневника. Даже в спальнях Гриффиндора. И тогда он потеряет свой единственный козырь.       Прочитать последние записи он так и не решился — боялся, что не выдержит.       Единственное, чему Гарри теперь придавал значение — это занятия Окклюменции. Без лишних слов они со Снейпом продолжали тренировки снова и снова. Профессор больше не читал нравоучительных лекций, не вспоминал тот случай с Омутом памяти, только был более хмур, чем обычно, а в тот день, когда выхватил из разума Гарри воспоминание о разрыве с Драко и то, как Гарри всю ночь тихо заливал подушку слезами, произнес:        — Мне жаль, что так вышло, Поттер.        Гарри не знал, что на это ответить, вместо этого о задал вопрос.       — Скажите, сэр, что теперь меня ждёт? Зачем профессор Дамблдор… почему бы просто не убить меня? Или есть способ от него избавиться?              Лицо Снейпа стало нечитаемым.       — Я не могу сказать вам ничего более того, что уже имел неосторожность произнести, так как связан клятвами, которые нельзя нарушить. Но постараюсь сделать все, чтобы вам помочь.       Даже этот скудный ответ сказал о многом.             Незаметно подкрались экзамены, в школу приехала комиссия для рассмотрения вороха жалоб, наконец дошедших до надзорного органа в Министерстве. Амбридж горела, не успевая улаживать беспорядки, планомерно устраиваемые то в одном, то в другом конце школы всеми от учеников до привидений. Гермиона, не добившись ничего от Гарри, которому теперь эта история была безразлична, заставила предстать Ли Джордана перед комиссией со своими шрамами, а Панси и правда указала, где искать запрятанное перо.       К концу экзаменов Амбридж за превышение полномочий и неспособность справиться с должностными обязанностями, решением, наверное, очень удивленного таким раскладом, Фаджа, была была снята с поста директора школы, а её место заняла МакГонагл.

***

      Начались каникулы, от возможности не видеть Драко каждый день стало легче. Больше не надо было отвлекаться на посещение занятий и Гарри целыми днями лежал в доме на площади Гриммо, уставившись в потолок, пытаясь нащупать связь с Волан-де-Мортом и проникнуть в его сознание. Вылезал он из своей комнаты теперь только навстречу приходившему пару раз в неделю Снейпу, чтобы продолжить тренироваться с ним в Окклюменции.       Удивительно, что зельевар пошел на такое, учитывая что Сириус каждый раз закатывал ему сцену с криками, битьем посуды и обвинениями, что это из-за него Гарри в таком состоянии.       Друзья каждую неделю присылали письма, приглашая погостить в Норе или спрашивая можно ли им навестить его, но Гарри оставлял их без ответа, с Сириуса он стребовал обещание не приглашать их.       Где-то в середине июля объявился Дамблдор. Увидев тепло улыбающегося директора, который не давал о себе знать со дня своего побега из Хогварса, хотя очень был нужен. Гарри, забыв, что Сириус ему крестный, а не родной, почувствовал, что бить посуду в истерике у него в крови и не стал останавливать внезапно вплеснувшийся гнев.       Директор выдержал все обвинения стойко, спокойно взглянув из-под очков-половинок поинтересовался:       — А что бы это изменило, если бы я сказал тебе раньше, Гарри, мальчик мой.       Тихо, для себя, а не для него, Гарри произнес главную причину своей злости на Дамблдора:       — Было бы не так больно сейчас, терять все. Терять его, когда все зашло уже так далеко…       — К сожалению, есть вещи над которыми мы не властны, — сочувственно заметил директор и, достав палочку, принялся чинить заклинанием разбитые предметы.       Гарри с удивлением подметил, что Дамблдор держит палочку в левой руке, а взглянув на правую заметил, что кожа на ней почернела и сморщилась.       Заметив его взгляд Дамблдор кивнул:       — Да-да, это результат одной из не слишком удачных попыток изменить то, чего мы изменить не можем. Как ни пытайся ты влиять на чувства, не покорить тебе сие искусство…       Гарри оглядел масштаб беспорядков, что устроил в комнате и устыдился.       — Простите сэр, я не должен был говорить всего этого…       О, чего только не кричал сейчас Дамблдору о том, что думает о всех его тайнах, Волан-де-Мортовых крестражах и ситуации в целом.       — Не переживай Гарри, тебе надо было выплеснуть эмоции. Сколько ты держал это в себе, так ни с кем и не поговорив? Но теперь будет легче, — Дамблдор подмигнул ему.       Гарри обреченно вздохнул. Как же, станет ему легче…       Собравшись с силами он решился и задал главный вопрос.       — Профессор, у… у меня есть шанс перестать быть крестражем?       — Некоторые ответы кроются исключительно в нашем будущем и не доступны нам сейчас, — Дамблдор серьёзно глянул на него.       — Значит вы не знаете такого способа? — Гарри поник.       — Надежда, мой мальчик, я знаю, что у нас есть надежда.       Гарри хотелось бы чего-нибудь… менее эфемерного… И взгляд Дамблдора ему не понравился. Так не смотрят на тех, у кого есть надежда.       — Почему именно я?! — простонал Гарри, совершенно не ожидая ответа.       Но Дамблдор вдруг ответил. Да еще как! Пророчество! Неужели все это только из-за глупого пророчества, которое когда-то произнесла Трелони?! Неужели если бы его не было, то Темный Лорд и не взглянул бы в его сторону?!       Правда оказалась настолько обескураживающей, что Гарри просто упав в кресло, очень кстати оказавшееся позади, иначе бы он сел на пол, остекленевшим взглядом уставился перед собой не видя, не слыша и ничего не чувствуя до тех пор, пока Дамблдор не всучил ему руки кружку горячего чая и не продолжил свой рассказ.       — К сожалению, с этого дня, Северус будет занят… некоторой помощью в решении моих личных вопросов… — Дамлдор бросил взгляд на собственную руку, — и с началом учебного года не сможет заниматься с тобой. Надеюсь ты простишь мне этот эгоизм и позволишь взять его роль возьму на себя.       — Вам? — такого Гарри совершенно не ожидал, — разве с началом учебного года у вас, сэр, будет больше времени, чем у профессора Снейпа? Вы же директор!       — Я теперь на пенсии, Гарри, — тихо засмеялся Дамблдор, — не думаешь же ты, что Фадж примет меня обратно с распростертыми объятьями, после того как я сказал, что готовил против него заговор? Не переживай, на самом деле я всегда хотел сказать ему что-нибудь подобное и ни о чем не жалею. После краха Долорес Амбридж он, конечно, вычеркнул меня из розыска, но директором теперь будет Миневра. Давно пора было дать дорогу молодым.       Гарри, подумав о возрасте МакГонаглл, усомнился, что это можно так назвать.       — А сегодня, я хотел бы посетить с тобой одно место… — продолжил, как оказалось, уже бывший директор, — выйдем в ночь и пустимся в погоню за коварной обольстительницей, имя которой — приключение!       Директор сделал жест, приглашающий на выход и Гарри ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.       На вопрос о том, куда они отправятся, Дамблдор ответил:       — Видишь ли, я уже потерял счёт, сколько раз я произносил эту фразу за последние годы, но Хогвартсу опять не хватает одного преподавателя. Мы здесь для того, чтобы уговорить одного моего бывшего коллегу нарушить своё уединение и вернуться в Хогвартс.       После чего он трансгрессировал их в совершенно обычного вида городок и повел Гарри в направлении совершенно ничем не примечательного дома.       — Профессор, а почему мы не могли просто трансгрессировать прямо в дом к вашему коллеге? — пока они следовали по тёмной улице, поинтересовался Гарри, которому такой способ перемещения был в новинку.       — Потому что это было бы так же невежливо, как выломать парадную дверь, — сказал Дамблдор, — правила этикета требуют, чтобы мы давали возможность другим волшебникам не впустить нас в дом. Кажется у тебя есть… некоторые проблемы с этикетом или понятием личного пространства, Гарри.       Гарри устыдился, вспомнив как легко он залазит в чужие Омуты Памяти и дневники. И это он думал, что Плакса Миртл бестактно сует свой нос везде, а сам-то хорош!       Тем вечером он познакомился со старым новым профессором Слизнортом.       Дамлдор просто использовал Гарри как приманку, разменную монету, чтобы заманить тщеславного профессора в школу!       Заметив его недовольство происходящим, Дамлдор, к удивлению Гарри, раскрыл свои карты, сообщив, что Слизнорт некогда был любимым преподавателем Волан-де-Мортота, и наверняка может подсказать кое-то насчёт крестражей. Вот только он опаслив и так просто информацией не поделится, так что придётся Гарри лично завоевать его доверие, чтобы выведать секреты прошлого.       Гарри не знал радоваться ему, что Дамлдор, в котором что-то неуловимо изменилось, наконец-то не стал темнить и сразу сказал, что от него требуется или злиться — вообще был уверен что завалил СОВ и в школу возвращаться не планировал. А теперь…       Вновь оказавшись на площади Гриммо, Гарри первым делом отправился рыться в ворохе писем, которые он даже перестал вскрывать, чтобы отыскать результаты экзаменов. К его удивлению, оказалось, что сдал он все более-менее прилично, и если бы не слишком низкий бал по зельям — без присмотра Малфоя он опять скатился в успеваемости, то можно бы даже было пойти на аврора, как он когда-то хотел. Когда-то…       Несомненно за проходные баллы надо было благодарить Гермиону, которая, видя его состояние все последние недели перед экзаменами, заявив, что учёба это святое и даже когда все плохо бросать ее нельзя, наставительным тоном без устали повторяла ему темы, которые стоило вспомнить и просто вдолбила в его голову эти знания.       Когда пришло письмо из Хогвартса, Гарри насмешливо хмыкнул, обнаружив себя ещё и на должности капитана сборной Гриффиндора. МакГонаглл шутит? Ему вообще не до этого!       За учебниками он отправил Сириуса — встречаться в Косом переулке с друзьями не хотелось. Уж если он не может от них спрятаться, то хотя-бы максимально оттянет момент встречи.

***

      Стоило оказаться на платформе, заполненной учениками Хогвартса, как Гарри почувствовал удушающий страх встречи с Малфоем. Как он сейчас? Живет дальше? Злится на него? Ненавидит? Или все еще надеется все вернуть и как обычно сейчас заглянет в купе, чтобы поздороваться?       На день рождения Гарри получил от него письмо, но завидев знакомый почерк на конверте отослал обратно, а теперь очень пожалел об этом.       Время шло, мерный стук колес поезда вместо того, чтобы успокаивать только нервировал. У Гарри в голове пульсировала лишь одна мысль: «Хочу его увидеть». И не важно, что хотят они этого или нет, но увидят друг друга уже через несколько часов в Большом зале… Ведь увидят?       Голову посетила тревожная мысль — а если Драко нет в поезде? Что если он решил превестись в Дурмстранг или Шармбатон?       Да, так будет только лучше, но… что если в том письме Драко прощался с ним и говорил, что уезжает навсегда или что-нибудь такое? Что если Гарри больше никогда его не увидит?! Осознание такой возможности заставило подскочить, забыв, что именно этого он и добивался. Только в этот момент он понял НАСКОЛЬКО Малфой стал для него необходим. Ему срочно было нужно узнать, есть ли Драко в поезде, чтобы и дальше не надумывать. Просто узнать, что он здесь, что он в порядке! Просто взглянуть!       Он уже собирался отправиться на поиски, поддавшись нахлунувшим эмоциям, как какая-то девчонка заглянула в купе и передала ему и Невиллу свиток с приглашением в вагон Слизнорта.       Гарри печально вздохнул, вспомнив прошлый год — личный вагон? Вот почему в этом году все обычные вагоны полны под завязку — несмотря на его желание ехать одному и быть мрачным изгоем, в купе, оправдываясь отсутствием свободных мест и не слушая возражения Гарри, набились Рон, Гермиона, Луна и, собственно, Невилл.       Делать было нечего, пришлось отправиться в указанный вагон — отношения со Слизнортом надо было налаживать.       Оказалось, профессор решил собрать у себя всех, чьи родители некогда имели успехи на его занятиях.       Слизнорт рассказывал истории прошлого, расспрашивал приглашенных о жизнях их родственников, а Гарри, вместо того, чтобы следовать цели втереться ему в доверие, сжигаемый страхом больше не увидеть Драко, больше не мог ни о чем и думать. Он уже приметил среди приглашенных Блейза Забини, с которым Малфой общался — наверняка он в одном купе. Может просто спросить? Или не напоминать о себе, ведь Блейз точно потом передаст Драко об этом вопросе…       Вот уже все стали расходиться, а Гарри так и не решился… Глядя вслед удаляющемуся Забини, он вытащил из сумки Мантию-невидимку, которую, после случая с Амбридж и ОД, теперь всегда стал брать ссобой, и, набросив ее на себя, поспешил следом.       Дальше все было как в тумане — просто увидеть Драко через стекло двери оказалось недостаточно, не отдавая себе отчета в том что делает, Гарри проскользнул в открытую дверь за Блейзом и забрался на багажную полку.       Драко, уставший на вид и еще более бледный, чем обычно, хотя казалось куда уж там, растянувшись сразу на два сиденья, положил голову на колени Панси, которая принялась перебирать его волосы. Гарри с трудом сдержал завистливый вздох — вот бы на ее место!       — Ну что, расскажи что было? — с интересом поинтересовалась Паркинсон у Блейза.       — Сбор любимчиков, — пожал плечами тот, — Заготавливает себе избранный круг. Не по знаниям, а по фамилиям.       — И кто же среди избранных?       Пока Забини рассказывал, Гарри ловил на лице Малфоя эмоции, проскальзывающие при упоминании его имени — тот едва заметно хмурил брови и сжимал губы. Так хотелось обнять его, извиниться…       Невзирая на неудобную позу, которую Гарри боялся сменить, чтобы не издать лишнего шума, он все равно не хотел, чтобы поезд останавливался — вряд ли в ближайшее время ему светит снова оказаться так близко к Драко, мирно переговаривающегося о всяких пустяках с друзьями, все это время лежащего на коленях Панси. Взгляд его при этом спокойно блуждал по багажным полкам, так, что временами Гарри казалось, что тот смотрит прямо на него.       Но этого ведь не может быть — он скрыт под мантией, да и разве у него теперь есть шанс встретить в глазах Малфоя что-то кроме злости и боли…              Поезд остановился, все потянулись на выход. Гарри уже готовился облегченно выдохнуть, что ему удалось остаться незамеченным, но тут, только покинувший купе, Драко бросил друзьям, что догонит их позже, когда кое-что заберет из чемодана и вновь зашел внутрь. Он и в самом деле разложил чемодан на сидении и склонился над ним. Гарри не контролируя себя подался вперед, в безотчетном желании оказаться к нему поближе, почти свесился с полки.       Внезапно Малфой резко обернулся, а вспышка заклинания сковала Гарри, не давая возможности пошевелиться. Потеряв при этом равновесие он свалился с полки, Мантия сбилась где-то под ним, вновь делая видимым…       — Не ты ли говорил мне больше не приближаться, Поттер? — Драко склонился над ним, лицо его исказилось злостью, — а сам заявляешься прямиком ко мне, гремя дверьми и мелькая своими идиотскими кроссовками?!       Гарри не мог двинуть ни единым мускулом. Выражение лица у Драко было такое, словно он его сейчас ударит.       Что же… Пожалуй, именно этого он и заслужил! Гарри затаил дыхание в ожидании.       — После всего, что ты сделал, я бы так хотел тебя ненавидеть…       Вместо ожидаемого удара Драко нежно провел рукой по его щеке.       — Так хотел бы… но могу только любить…       Склонившись еще ниже, он накрыл губы Гарри поцелуем.       — Но ты ведь не изменил своего идиотского решения? — прошептал Малфой, а Гарри почувствовал стекающую по щеке слезу.       Это его или тихо всхлипнувшего Драко?..       — Знаешь, это я пожалуй заберу, — Малфой вытянул из-под Гарри Мантию, — ты все равно в ней слишком заметен, — с этими словами он покинул купе.       Гарри остался на полу, гадая когда его кто-нибудь найдет… Или он так и отправится в поезде обратно в Лондон? Снова не смог обуздать свое любопытство и теперь расплачивается. А тем временем вопреки сложившейся ситуации и всем планам сердце радостно билось в груди — он тут и еще любит!       Буквально через несколько минут Гарри почувствовал, как сила заклятья отпустила его, подскочив на ноги он увидел в окно стоящего на перроне Драко, который послав воздушный поцелуй и исчез, набросив Мантию-невидимку на себя.