Бог и его создание

      Шэнь Цинцю застыл в дверях. Веер с щелчком раскрылся, пряча большую часть его лица. Только глаза — встревоженная ветром листва с узким зрачком — намертво приклеились к фигуре в темных одеяниях, разительно контрастирующих с рядом стоящей Цинь Ваньюэ. Та наморщила прелестный носик, глядя на Мастера Сю Я вполоборота и тонко ухмыльнулась, сверкая самодовольством и ядовитой злобой.       Три года пролетели перед глазами словно один миг, и перед его взором предстал возмужавший Ло Бинхэ.       Шэнь Цинцю захотелось сесть.       Вот прям там где стоял — да хоть в лужу. Он бы не обратил ни единого внимание, даже будь его одежды перемазаны грязью и слизью. Все его хваленое хладнокровие вмиг испарилось, стоило лишь пересечься малейшим взглядом.       У Шэнь Цинцю сжалось сердце. Его плечи дрогнули и опустились, заставив Лю Цингэ обратить на него внимание.       Глава Байчжаня нахмурился, переведя взгляд на смутно знакомого юношу перед ним. Ему не понравилось его выражение лица — на губах играла легкая, самодовольная ухмылка, а глаза, что были чернее ночи, без всякого стеснения или робости вцепились в Шэнь Цинцю. Лю Цингэ захотелось встать между ними, оградить от хищного взгляда, но повисшие в воздухе обвинения всё ещё набатом звучали в голове.       Старый Хозяин Дворца сложил руки в замок, внимательно оглядывая обвиняемого. Затем он обратился к заплаканной Цю Хайтан:       — Спасибо за дополнения, госпожа. Ваша история очень нам помогла, — заклинатель прочистил горло, — в уличении преступлений уважаемого Главы Пика Цинцзин.       Обвинения в убийстве целого поместья, обучения у мошенника У, сговоре с демонами, жестоком обращении с учениками и, как вишенька на торте, развратности — у Шэнь Цинцю заболела голова. Какого черта?       Он ненавидит Самолета.       Ло Бинхэ старательно строил несчастную мордашку, привлекая внимание сердобольных дам. Даже Цю Хайтан, несмотря на слезы, покраснела, встретившись с юношей взглядом. Толпа, собравшаяся вокруг них зашепталась ещё сильнее, но Шэнь Цинцю едва ли мог уловить о чем те говорят. Он знал, что обвинения — правдивы, и от этого было хуже. Оригинальный Шэнь Цинцю был плохим человеком с тяжелым прошлым, совершивший немало преступлений и Шэнь Юань до сих пор не мог определится что чувствует по этому поводу — отвращение или сочувствие. Скорее всего, все вместе.       Но Шэнь Юань, черт возьми, не готов нести ответственность за чужие действия, ага-спасибо-не надо. Но вот…       Самолет — прозвище осело горьким привкусом на языке; Шэнь Юань подавился слюной по взгляде на главного героя; а мог ли он вообще его так снова называть? — смотрел с такой затаенной ненавистью, что Шэнь Цинцю невольно начал вспоминать все свои косяки, отказываясь верить, типа, ну come on: ничего такого плохого он же не сделал???       Ну, расстались на не очень положительной ноте, — а кто бы вообще в здравом уме добровольно прыгнул в Бездну — немного почмырил Самолета, когда до него доперло, что Ло Бинхэ ведет себя слишком жалко и вцелом ругал на чем свет стоит, но они все в одной лодке! На поводке Системы! У него не было выбора, алё!!!       Хотелось возмутиться, мол, че ты теперь на меня так смотришь, знаешь ведь почему я это сделал, но тяжелый взгляд мигом остудил его планы — язык неповоротливым слизняком взгромоздился во рту, не желая двигаться и извергнуть из себя хоть какое-то слово. Потому что Самолет, кажется, не играл; ликующий злорадный взгляд из-под густых ресниц не мог быть наигранным, спасибо, да, Шэнь Цинцю провел много времени в тушке злодея и успел запомнить все косые зырканья в свои сторону. Знает, как они ощущаются — словно липкий пот, который все никак не можешь смыть, и в эти моменты хотелось вскинуться и проорать что-то в духе: «я не Шэнь Цинцю, меня оболгали!!!» и, вероятно, упасть замертво на первом же слове; потому что Система.       Опять же — Система.       Всегда она.       Когда Старый Хозяин Дворца дал слово Ло Бинхэ, — бедному, считавшемуся при смерти мальчишке, которого из зависти чуть не погубил собственный учитель — Шэнь Цинцю уже отсчитывал сколько ему осталось прожить, потому что ну блин. Он очень смутно представлял что будет, когда вернется Ло Бинхэ, и даже не думал что Самолет — жалкий, вечно ноющий о тяжкой судьбе главного героя Самолет; автор мира, номинальный Бог, от которого остался лишь титул — будет его пытать, но сейчас все, во что он верил медленно трескалось.       Шэнь Цинцю было страшно. А вдруг?..       А вдруг посмеет?       Читать про Бездну и побывать в ней совершенно разный опыт. Может, хрупкого автора она сломала.       А может, он очень хорошо играет.       Хотя его надежда и малейший оптимистичный настрой истончались с каждой секундой. С каждым словом, с каждым шепотом передающимся из толпы. Но избежать он ничерта не мог — Система выскочила перед его глазами, покрытая рябью и с пятью восклицательными знаками, и судя по лицу Самолета он тоже получил двусмысленные сообщение-намек.       Его не хотели отдавать, но Шэнь Цинцю вышел добровольно.       Ло Бинхэ впился в него напряженным взглядом.