грех и/nd nähe

ㅤㅤㅤㅤㅤ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ за деревянным обшарпанным окном давно уж смоленая, тëмная ночь, и только маленькая горящая свечка на табуретке разбавляла этот мрак. скрипя старенькой койкой, николай пыхтел над спиной клауса, а клаус - над периной. легкие, но резкие толчки пронзали его исхудавшее тело, и он, стараясь быть как можно тише, кряхтел и обрывисто скулил, сбивая дыхание. приглушенно рыча и вздыхая, николай обхватил покрепче торс немца, а немец - мягкую подушку. и только тогда, словно этакая лампочка загорелась у ивушкина во лбу, он вдруг приподнялся, ускоряя движения и хватая левой мозолистой рукой немца за темные пряди, грубовато и резко помазал губами по тонкой скуле, вцепляясь в ягодицы и не переставая толкаться. – хочу, чтоб ты молился. - пробуравил николай, толкая клауса к другому краю кровати, из которого хорошо видно красный угол избы. зрачки клауса будто бы настиг яркий свет - до того они казались напуганными - высматривая в темноте маленькую иконку, на которую падал тусклый лунный свет, у клауса заслезились глаза. – ч.. что? - он выпрямился, громче задышал. – помолись за нас, грешников, говорю. – николай улыбнулся, насмехаясь тем самым над порой проявляющейся набожностью клауса, который, поджимая и до того тонкие губы, глядел на него через плечо, а потом обиженно отвернулся. уста его задрожали, взгляд с полу поднялся к иконке, что глядела на него будто свысока, укоризненно и осуждающе, и клаус непроизвольно свел брови домиком. николай сзади не унимался : то ускорялся, то совсем замедлял движения. по виску ощутипо потекла капля пота, но клаус все же не ослушался требования и скрестил ладони воедино, жалобно подав голос. – господи.., иисусе христе, сын.. божий.. - он шептал смято, порой прятал взгляд от иконы, всем нутром чувствуя, как святой смотрит на него и хмурит брови. – помилуй.. помилуй! - николай, как на зло, еще грубее прежнего сокращает толчки. клаус падает животом на простыни, таким образом выставляя ягодицы вверх и елозя коленями, пока в конце концов не сжимая их воедино, сотрясаясь всем телом и снова смотря на икону, словно раб какой на чьем-то ковре. – помилуй меня, грешного.. - клаус громко, протяжно и похотливо заскулил, не выдерживая столь быстрых толчков, закрывая лицо ладонями. – сын божий.. помилуй меня грешного.., о, раба непотребного..! – он снова заходится громким мычанием, изнемогая от ощущений внутри себя и в конце концов срывается на два смятых стона. николай, улыбаясь на выдохе, поднимает его за живот спиной к своему животу, удерживая немца стоя на коленках. клаус теряется, шмыгает носом и раскрывает рот в немом стоне. глазницы его, кажется, расширяются и он не может толком ничего сказать, сгибаясь пополам и не падая обратно только благодаря руки николая. впрочем, не особо-то его хочется нахваливать, учитывая то, что именно из-за его особенно грубого толчка немца чуть не сложило напополам. клаус сдовит брови, жует губы, щурит глаза. у него дергаются морщины на лбу и алеют щеки, и все тело в каком-то немом ужасе начинает жутко подрагиваться, пока ягер все ж таки не заходится наконец воплем, впиваясь ногтями в запястья николая, что сжимают немцев торс крепко-накрепко прижимая к себе, словно прибивая гвоздями. клаус кричит его имя, из его глаз брызжут слезы, он кряхтит и обрывисто стонет, не успевая за неистовыми толчками. – не могу! я больше.. больше не могу-у! - немец всем телом содрагается, дрет николаевы запястья - точно красные останутся следы. и извивается, выгибая спину и сводя в порыве ноги, вот-вот наровя излиться, но николай гнет свое : – можешь, кому сказал! - он хватает клауса за его чертову гусиную шею, да так, что у немца толком не получается дышать. ягер шипит, хватается двумя ладонями уже за ту, николаеву руку, что в тиски сжимает ему горло, и рычит в унисон с русским, словно зверь какой. лишь тогда находит в сумраке икону, смотрит на неë в упор. – зри блуд твой.. - он срывается на пару гортанных стонов – и прежние твои блудные путаницы! - кричит, словно бесов из себя гоня. и тогда николай отпускает, медленно толкаясь. ягер снова падает на простыни, шмыгает в запястья носом, прячет раскрасневшиеся щеки от иконы. тихонько выдыхает : – помилуй.. меня.. грешного. - и срывается на протяжный, смятый скулеж, как только николай изливается прямиком внутрь. ㅤㅤ