Любить как неродного

Полтора года спустя... Осень в Голландии всегда радовала своих жителей и туристов яркими красками, мягкой погодой и пусть не греющем уже, но ласковым солнышком, а в сочетании с пряничными домиками, узкими мощеными улочками и пышными цветниками на окнах старинных домов, вообще походила на декорации к доброй сказке. Эта неделя особенно выделялась на фоне других дней в году в Амстердаме. 31 октября, шутка ли. Красивей тут только на Рождество. Каждый владелец кафе, магазинчика или книжной лавки старается украсить свой уголок тематическими приблудами, традиционными для этого праздника. Резаные летучие мыши гирляндами свисают с потолков кафе, на входе в булочную стоит метла, украшенная цветами папоротника, свечи и икебаны из разноцветных листьев и сухостоя, и тыквы, тыквы, тыквы... Маленькие и огромные, круглые и вытянутые в грушу, бледные и ярко-оранжевые с весёлыми или злостными прорезями глаз и рта. Тыквы на подоконниках, в витринах магазинов, свечи в виде тыковок в кафе на столиках и меню в ресторанах, вложенное отдельным листом в папках, предлагающее клиентам отведать и тыквенный суп, и тыквенный пирог, и латте с тыквой, и даже тыквенное мороженное ярко оранжевого цвета, посыпанное печеньками в виде черепрв. Да, это не их праздник. Да, они не католики. Но видеть всю эту красоту и старания людей, готовящихся к Хеллоуину, украшаюших свой город и свои дома чертовски приятно. Почему не позволить себе маленькую радость созерцать прекрасное? Когда вечер опускается на этот сказочный, красивый и толерантный город Европы, а огни фонарей под старину зажигают свой свет, то город похож на нечто нереальное и неземное. Со всех сторон слышен весёлый смех, запах глинтвейна и пунша, кофе с корицей или гвоздикой и кардомоном и душистой выпечки. Площадь Дам заполняется многочисленной разношерстной толпой и администрация города из кожи вон лезет, чтобы организовать для своих горожан и туристов нечто неповторимое и запоминающееся. Здесь, среди молодёжи и глубоких пенсионеров, не нужно прятаться или скрываться. Тут можно быть самим собой и просто быть счастливым, держась открыто за руки или целуясь у всех на виду. Тут все имеют равные права на жизнь, на счастье, на любовь. В этом сказочно красивом городе можно гулять по большим площадям или маленьким улочкам, сидеть в кафе или стоять на мосту через Амстел и любоваться отражением ярких огней в глади воды, или стоять у парапета на набережной небольшого канала пить какао или вино*, не боясь, что тебя забьют до полусмерти тяжёлым ботинками лишь за то, что ты любишь. Денис Сазонов выполнил свое обещание. Через две недели он забрал Вадима из больницы и ещё пару месяцев ставил его на ноги дома. Когда Вадик окреп, с него сняли все гипсы и синяки сошли окончательно на нет, когда шрам на губе затянулся, а ребра перестали болеть, и только пересекаюшая бровь полоса напоминала о произошедшем тогда, в русской провинции, Денис посадил Вадима напротив себя на кухне и сложил руки в замок на столе. —Мы уезжаем отсюда. — сказал он твёрдо и неотрывно смотрел на брата. —На море? — обрадовался Вадька. —Нет. Не на море. Мы уезжаем жить в другую страну. Навсегда. —А какже море? —Там до моря рукой подать. Будет тебе море хоть каждые три месяца. —Подожди. Куда мы уезжаем? — только сейчас до Вадима дошли слова брата. —В Нидерланды. —Как...? —Я выставил твою квартиру на продажу. Есть покупатели. Я ждал, когда ты окончательно восстановишься и откладывал этот разговор. —А твоя работа? —Там филиал нашей фирмы. Ещё была возможность уехать в Лондон, но там погода дрянь, в Амстердаме климат получше. Единственная загвоздка — это язык. Но язык можно выучить, а погоду в Лондоне не изменить. —Я... А моя учёба? — Ты будешь учиться в Амстерламской академии искусств. Правда не с этого года. Этот год мы посвятим изучению языка. Мне проще, у нас там на фирме половина из России и есть переводчики. Тебе нужно будет за год освоить голландский разговорный. Ну, на английском там тоже говорят, так же как и на немецком и французском. Но для поступления нужен официальный язык, также как и для дальнейшего получения гражданства. — А.. Но.. Где мы там жить то будем? —На вырученные от этой квартиры деньги мы можем себе позволить приличную квартиру аж в самом центре города. Да и накопления у меня есть. Машину ещё продадим. И моя зарплата тоже нехило подрастёт там. — Денис жутко нервничал, но виду старался не показывать. Что если Вадим категорически не захочет переезжать и все его труды и мытарства напрасны? —Мы уедем отсюда навсегда? — тихо спросил Вадик. — Ты сможешь приезжать сюда на каникулы или в гости к друзьям... —Вместе? Навсегда? —Да, малыш. Вместе и навсегда. Вадим рванулся в табуретки и прыгнул на колени брата, крепко обняв его за шею и уткнулся носом в ухо. — И нам не нужно будет больше скрываться и прятаться. И мы можем пожениться... —Да, детка. Все, что ты захочешь. — Денис чуть не прослезился от облегчения, крепко держа в своих объятиях такое любимое и такое родное тело. —Я люблю тебя, Денис Сазонов. — Вадим прислонился лбом ко лбу брата и потерся носом о кончик носа. —И я тебя так чертовски сильно люблю, Вадим Сазонов. — эхо отозвался Ден. —Я согласен. Хоть завтра, хоть сейчас. —Ох, я так рад, что все не зря... —Пойдем в спальню. Я хочу тебя до не возможности. — и Вадим впился в податливые губы брата страстным поцелуем. Осознание новой, счастливой жизни доводило их до исступления. Зная, что это только начало, что теперь они свободны, поднимало все ощущения на новый уровень. Эту ночь они почти не спали, занимаясь любовью и шепча друг другу свои признания . Вадим на пике шептал, что любит и его слезы счастья текли по щекам, а Денис клялся, что сделает все, чтобы Вадька был счастлив, каждый день, каждый час, каждую минуту рядом с ним. Им предстоял большой переезд: бюрократическая волокита, оформление всех виз и документов, продажа крартиры тут и покупка там.. Но это все было настолько мелко и не важно по сравнению с тем, что они имели взамен. Ведь теперь они могут быть свободны от предрассудков зашоренного общества, людской глупости и откровенной жестокости. Теперь они будут вместе и навсегда!