Три фамилии. Фантомы

Мерцающий шар из чистого света подсвечивал красноватой тенью внутреннюю сторону век. Гермиона открыла глаза, щурясь, с трудом повела тяжёлой головой в сторону. Раздался металлический щелчок и свет исчез. Перед её взором, сквозь разноцветные круги, проступила мрачная гостиная на Гриммо. В кресло напротив опускался бледный Рон с делюминатором в руке. Гермиона выпрямилась на старом, пыльном диване, перво-наперво прощупала карман и не обнаружила там палочку. — Я забрал, — сказал Рон и глаза его были распахнуты широко, смотрели в одну точку, будто в трансе. — Всех студентов отправляли по домам, я затесался в толпу, чтобы найти тебя. Меня привёл сюда свет из делюминатора. Джинни сказала, Гарри отправил тебя подальше от Хогвартса, но я не понимал почему… — Ты забрал мою палочку? — Да… Ну, чтобы ты меня не убила, как увидела. Тебя, кстати, охранял Кикимер. Гермиона увидела у своих ног на полу обездвиженного домовика и нахмурилась. — Что ты с ним сделал? — Усыпил. Его усыпил, тебя разбудил. Я думал, что сделаю хорошее дело, вернув тебя на поле боя. Гарри нуждается в тебе, там такое началось… — Тогда отдай палочку и пошли отсюда, — Гермиона встала, осторожно взяла на руки Кикимера и переложила его на диван, отметив, что кто-то вылечил её руки, раны затянулись, оставив на ладонях только тонкие, покрытые кровавой корочкой царапины. — С Гарри я разберусь сама. — Нет, — запротестовал Рон. Гермиона фыркнула и перевела на него раздражённый взгляд, только теперь и поняла, куда так безотрывно и внимательно смотрит Рон. На её живот. — Ч-что? — заикаясь, спросила она. Она не раскрывала ему тайну, он не мог ничего заметить. Рон неверяще покачал головой. — Я подумал, что мне показалось, — заговорил он всё с той же потусторонней прострацией в голосе. — Потом присмотрелся — не показалось. Ты что, беременна? — Ты дурак? — усмехнулась Гермиона. — Конечно нет! — она стянула мантию на животе и ужаснулась, с какой внимательностью Рон следит за её действиями. Как будто действительно видит… Но… Когда-то заклинание доверия перестало работать для этого места, потому что Хранитель Тайны, Дамблдор, погиб. Если чары Снейпа иссякли сами по себе, то это может означать только одно… Гермиона опустилась на диван, у ног Кикимера, взглянула на время. Стрелки старинных часов Блэков, которые швырялись в проходящих увесистыми запчастями, показывали половину третьего ночи. Её не было в школе четыре с половиной часа, она спала тут себе преспокойно на диване, пока там шёл ожесточённый бой. В котором, без сомнения, погиб самый противоречивый и смелый директор Хогвартса — Северус Снейп. Гермиона научилась принимать смерть стойко. Она не расплакалась и даже не растерялась, всего лишь на минуту прикрыла глаза, вспоминая путь, который прошла с профессором за последнее время. Он научил её лжи, неохотно, даже болезненно, но эти знания стали ключевыми для воплощения их с Драко и Гарри плана. Он спас её от Лестрейнджа, вонзил меч в спину друга без колебания, чтобы сохранить Гермионе жизнь. Он помог ей спрятать ото всех её сына, тем самым сохранив жизнь и ему. Он вытащил её, Драко и Джинни из Выручай-комнаты, пожертвовав своим единственным оружием — ролью двойного агента. Он сделал всё, чтобы они смогли сокрушить Волан-де-Морта. Гермиона только надеялась, что он ушёл достойно, как полагалось настоящему слизеринцу с душой гриффиндорского льва. — Дай мою палочку, — нахмурившись, потребовала Гермиона, выныривая из странных, саднящих особенной болью воспоминаний. Рон покачал головой. — Теперь я знаю, почему Гарри отправил тебя сюда. И лучше, если ты останешься здесь. Там… Там Пожиратели, инферналы, дементоры, великаны и Сама-Знаешь-Кто. — Слушай, это вообще не твоего ума дело! Моя безопасность — не твоя забота. Всё, что от тебя требуется, это вернуть мне мою палочку! — Я всегда поступал так, как вы от меня требовали. И где я оказался? Совершил столько ошибок, сгубил всё, что имел… — Это к психотерапевту, — жёстко перебила его Гермиона. — Ты же знаешь, что я всё равно уйду. И если ты не вернёшь мне палочку, я трансгрессирую в гущу событий безоружная. Так лучше будет? Рон ничего не ответил, надулся, с большим трудом ворочая в голове тяжёлые мысли. — Ну и здорово, — поднялась на ноги Гермиона, собираясь уходить. Рон тоже встал, вмиг собравшись, поднял палочку. — Сомниа! — воскликнул он. Гермиона разозлилась, проклиная бывшего друга, но в сон не погрузилась. Заклинание отскочило от неё, как мяч от стены, врезалось в потолок и рассыпалось. Внутри родилось знакомое ощущение не своих эмоций. Их сын гневался на обидчика мамы. Рон потрясённо открыл рот. — Ты ему не нравишься, — объяснила Гермиона. — И мы уходим. Рон спрятал её палочку себе за спину, упрямо стиснув зубы. — Тебе там не место. — Драться со мной будешь? Палочку! — Я… Я опять буду виноват! — рассерженно скривился Рон. — Что ни делай — всегда всё не то! Да что вы все от меня хотите?! — Ничего, — просто ответила Гермиона. — Мы только хотели, чтобы ты научился думать своей головой. Ни головой миссис Уизли, старших братьев, ни нашими с Гарри. Но ты так этого и не понял, всё пытаешься быть удобным, угодить всем, показать, что поступаешь правильно. Правильные поступки не нуждаются в демонстрации, Рон, чаще всего они делаются в тайне и никто тебя за них не хвалит, а даже наоборот… Дай уже сюда палочку, пожалуйста. Рон низко опустил голову, растеряв всю свою браваду, протянул Гермионе её оружие, и плечи его сникли. — Наверное, я ничего из себя не представляю. Вот и вся загадка… Вы все нашли друг друга, стали взрослыми словно по щелчку пальцев, а я остался где-то на четвёртом курсе, в том периоде, когда всё было на своих местах. Когда мы были друзьями, а Малфой врагом. Джинни была влюблена в Гарри, он в Чжоу, а ты в учёбу. И всё было так… правильно. — Какой ужас, — улыбнулась Гермиона, забирая палочку. — Жуткие времена. Но ты не прав, не думай, что ничего из себя не представляешь, уж я-то знаю. В этом и проблема, если бы ты ничего из себя не представлял, то и спросу с тебя бы не было. Прощай, Рон. Гермиона покинула площадь Гриммо даже не обернувшись, понимая, что Рон не вернётся в Хогвартс. Он не сможет. Наверное, они попрощались навсегда. Она трансгрессировала с порога дома на Гриммо без подготовки и каких-либо мыслей о том, что её там ждёт, словно шла на урок из Большого зала после обеда. Но это было зря. Как только узкая темнота выпустила её из тугого обруча недалеко от хижины Хагрида, Гермиона остолбенела. Школа, что стояла столетиями и казалось ничто не поколебит и крошки в её стенах, дымилась в руинах. Над полями летали фестралы и гиппогрифы, нападая на сражающихся на земле Пожирателей. Члены Ордена и студенты мчались в замок под градом стрел, выпущенных кентаврами с лужайки у Запретного леса. Путь был долгим. Пожиратели вступали в схватку с волшебниками, защищавшими Хогвартс, вальсируя под ногами великанов и Грохха. Гермиона набрала в грудь побольше воздуха и ринулась в эпицентр событий, не понимая, что происходит, кто на чьей стороне, а самое главное — где Гарри. Она перепрыгнула через корчащегося на земле Яксли, продвигаясь к замку, он увидел её и заревел: — ТЫ-Ы! Гермиона на ходу обернулась, Яксли, сжимая окровавленную мантию на груди одной рукой, поднимался на ноги, мечтая вцепиться в горло предательнице. Но он не успел вооружиться, не успел сказать последнюю пафосную речь — Грохх, получив оплеуху от другого великана, сделал несколько роковых шагов назад, не глядя под ноги и с оглушительным хрустом наступил на Яксли. Гермиона вскрикнула и отвернулась, не желая видеть, что осталось под подошвой Грохха. К горлу подступил тошнотворный ком, она вспомнила смерть Скитер и в ужасе прошептала: — Бумеранг… В этот же момент её вдруг накрыло чем-то холодным и невесомым, как шёлк. Гермиона отпрянула в сторону и едва не вылетела из-под мантии-невидимки, но Гарри крепко ухватил её за спину. — Я знал, что ты вернёшься, — выдохнул он, выдавая что-то похожее на улыбку. — Не хотел, но знал… — Господи! — сдавленно пискнула Гермиона и позволила себе быстро его обнять, чтобы тут же отпустить и схватиться за колючие щёки. — Что происходит? Ты в порядке? Цел? А Драко и Джинни? — Да, да! Ты многое пропустила, — так же быстро заговорил Гарри, пока люди, звери, кентавры и великаны кружили вокруг, сражаясь не на жизнь, а на смерть. — Снейп погиб, он был хорошим человеком, правда, он отдал мне воспоминания, очень важные и… Они всё объясняли. Я потом тебе расскажу, ладно? Я подумал о пророчестве, это всё ерунда, серьёзно! Мама и папа были потрясающими, сильными и храбрыми, но мама не была дочерью Пожирателей, а папа — не таскал в себе всю жизнь осколок души Волан-де-Морта… — Что?! — Потом! Сейчас всё в порядке, правда, я умер и вернулся и вроде бы освободился… Боже мой, ну и лицо! Успокойся, Гермиона, это не бред, просто рассказывать долго… Я говорю это всё к тому, что мы не повторим их судьбу ни в жизнь, просто потому что мы… ненормальные. Они были нормальными, а мы совершенно другие, неправильные и у нас свой путь… Есть о чём поговорить, да? Много всего надо сказать. Ты хорошо себя чувствуешь? — его взгляд метнулся к её животу, но глаза его тут же едва из орбит не выпали, он не был готов к этому разговору и Гермиона подняла его лицо за подбородок. — Потом, мы тут… кажется нужны в бою. Примешь меня как союзницу наконец-то? Или снова усыпишь? Гарри искренне улыбнулся, сжимая её руку в своей, стянул мантию и, на бегу засовывая её за пазуху куртки, потянул Гермиону в замок. Их тут же разделили. Стоило только Гарри и Гермионе появиться на пороге Большого зала, как к нему ринулись двое Пожирателей — Долохов и Руквуд, а к Гермионе — Кингсли. Она отразила его атаку без возмущения, по страшной, укоренившейся привычке, по которой действовал и сам Кингсли. — Сдаваться придётся, не так ли, Гермиона? — спросил Кингсли в пылу схватки. — Расклад таков, что вы в меньшинстве, а Гарри с нами. Неожиданно, правда? — Вовсе… нет! — отсекая голову высунувшемуся из палочки защитнику из чистого света, рыкнула Гермиона. — Вы совершаете очередную ошибку, Кингсли, и тратите своё время не на того человека. — Это мы уже слышали… Только факты — вещь упрямая, — Кингсли пригнулся, пропуская над головой заклинание Гермионы, тряхнул головой и снова бросился в атаку. Гермиона выставила перед собой щит, но вдруг почувствовала, как её горло обхватывают сильные пальцы, а в нос бьёт отвратительный смрад. Щит растворился, Кингсли опустил палочку, глядя на то, как Сивый пытается придушить Гермиону. Толчок в его спину ударной волной заставил Гермиону пролететь вперёд, едва не угодив в объятия Кингсли. Гермиона вовремя затормозила и обернулась, Сивый лежал у её ног, Гарри тяжело дышал, глядя на поверженное тело. — Оставьте её в покое! — рявкнул он Кингсли, но ответа его не услышал, на него бросился Розье, и Гарри пришлось отступать. Гермиона обернулась к Кингсли. За его спиной Макгонагалл и Флитвик сражались с самим Волан-де-Мортом. — Лучше бы помогли коллегам, мистер Кингсли. — Проблемы, сестрёнка? — подлетел к ней Драко, утирая грязным рукавом окровавленный подбородок. — Ты в порядке? — схватила его за плечи Гермиона. — В полном! Палочка что надо, папа сбежал, а мама где-то тут, сражается то с нашими, то с этими, — он пренебрежительно кивнул в сторону Кингсли. — Джинни тоже где-то здесь, потерь не так много, как могло быть… Ты выспалась? — Мог предупредить! Дурацкая идея! — Ну я так Поттеру и сказал, но когда он кого-то слушал? Смотри-ка, боец хренов… Пойду помогу, что ли? Береги голову! Он бегло чмокнул её в макушку и ринулся к Гарри, на которого напал Розье и очнувшийся Сивый. Гермиона проводила его беспокойным взглядом, но отвернулась, потому что хотела увидеть кое-кого ещё… И увидела. Беллатриса сражалась с Джинни и миссис Уизли, насмехаясь над их магией. Она хохотала и отражала атаки почти лениво, вот её взгляд скользнул к Волан-де-Морту, она убедилась, что он в порядке и зачем-то оглянулась по сторонам. Гермиона встретила её взгляд без страха. Скулы Беллатрисы свело судорогой, она враз сразила Уизли ударной волной и, пока они поднимались на ноги, уже шла к Гермионе через весь зал. Гермиона встретила её выставленной вперёд волшебной палочкой, готовая к схватке, Беллатриса не заставила себя долго ждать и попыталась её обезоружить. Только между ними вырос щит, крепкий, звенящий от напряжения. Заклинание улетело в сторону, попав в Фреда и тот на пару секунд выпустил палочку из рук. Из-за спины Гермионы вышла запыхавшаяся Нарцисса. Беллатриса обомлела, приоткрыв алые губы в немом шоке, однако, быстро собралась и злорадно усмехнулась. — Семья против меня? Мне не привыкать! Авада Кедавра! Заклинание, отправленное в Нарциссу, не достигло цели, она увернулась, но Гермиона поняла, что Беллатрису нужно выводить из зала во избежание случайных жертв: разбрасывание смертельных заклятий направо и налево — это её безумство и сила. Гермиона попятилась, увлекая за собой Нарциссу и отражая смертельные атаки Беллатрисы. И казалось, что вдвоем им ничего не грозит, они справятся, потому что Нарцисса оказалась тоже не лыком шита, она не уступала сестре в мастерстве дуэли. Однако, Волан-де-Морт, заметив, что Беллатрисе нужна помощь, отправил к ним Нагайну. Уже в фойе Нарцисса сражалась с Беллатрисой в одиночку, а Гермиона отбивалась от змеи, с шипением и искренней, человеческой ненавистью, встающей на дыбы для нападения. Гермиона не могла её убить, она помнила, что в Нагайне заключён последний осколок души Волан-де-Морта. Если её тело разрушить чем-то, кроме меча Гриффиндора, осколок останется жив и, возможно, завладеет ближайшим живым существом, как было с Квиреллом ещё на первом курсе. Но меча у неё не было, а атаки Нагайны становились всё яростнее — уже дважды её ядовитые зубы промелькнули в миллиметре от руки Гермионы. — Меняемся, Гермиона! — крикнула ей Нарцисса, сбегая с смраморных ступеней, отражая через плечо атаки сестры. — Передохни, там всё не так страшно… Гермиона бегло ей улыбнулась и пошла на встречу Беллатрисе. Та опустила палочку. Казалось, будто они обе устали и даёт себе минуту передышки. — Зачем ты вернулась, идиотка? — спросила Беллатриса, подворачивая рваные рукава мантии. — Посмотреть, как Гарри победит Волан-де-Морта. Ты же чувствуешь, его поражение совсем рядом… Если бы ты могла справиться с этим наваждением, я бы помогла тебе, правда. Возможно мы никогда не заживём, как нормальная, счастливая семья, но мы могли бы дать друг другу шанс, разве нет? Один единственный шанс, в мире где нет Волан-де-Морта — это возможно. Беллатриса усмехнулась, поднимая палочку. — В мире, где нет Тёмного Лорда мне места нет… Сектумсемпра! — Протего! Гермиона отразила её заклинание и готова была защищаться снова, однако, Беллатриса так и замерла, с безумной улыбкой на губах. На секунду Гермионе показалось, что отбитое заклинание сразило свою хозяйку, но нет, оно рассыпалось у сводчатого потолка. Щит растаял и Гермиона увидела то, что остановило Беллатрису. Из её груди, так же как совсем недавно из груди Родольфуса, торчало остриё меча. С влажным лязгом кто-то вытащил меч и Беллатриса осела на колени, опуская потерянный взгляд к своей ране. Гермиона потеряла дар речи, всё случилось так неожиданно… Она смотрела на Невилла, его грудь тяжело вздымалась, а в опущенной руке сияла рубинами рукоять заветного оружия. Он медленно спустился и встал перед Беллатрисой, позволив ей разглядеть своего убийцу, затем повернулся к Гермионе. — Я сделал то, что должен был сделать сын Алисы и Фрэнка. Прости. Утирая слёзы с грязных щёк, он ринулся к Нарциссе, но Гермиона не обернулась. Она не видела, как он сражает Нагайну, отсекая ей голову одним ударом, она смотрела только на Беллатрису. Она уже не улыбалась. Прежде, чем завалиться на спину, она протянула к Гермионе окровавленные руки. Гермиона кинулась к ней, ведомая странной силой. — Т-т… Т-т… — пару раз попыталась сказать она что-то, пока Гермиона укладывала её голову на своих коленях. Оказалось, что Беллатриса боялась боли. Всю жизнь они причиняла её другим и превратила своё оружие в свой самый сильный страх. Подвывая, как маленький ребёнок, она смотрела на кровь, сочащуюся из продолговатой раны и дрожала, как лист на ветру. — Т-т… — снова прохрипела она, опуская руку в карман мантии. Удержать ношу не смогла, Гермиона подхватила у пола шкатулку, которую когда-то заводила для неё молодая Беллатриса, чтобы беспокойная дочь уснула. — Открыть? — спросила она, неведая, что ей движет. Мир вокруг замер, звуки битвы стихли и не было никого для Гермионы важнее, чем умирающая на её руках верная сторонница Тёмного Лорда. Беллатриса кивнула, подавляя стоны боли. Гермиона открыла шкатулку и повернула несколько раз механизм на боку, по пустому фойе разлилась знакомая, тонкая мелодия. Беллатриса перестала дрожать. Взгляд её стал осознанным, красивые черты расслабились. Она посмотрела на Гермиону, как будто видела в ней младенца, её таблетку от одиночества, её сокровище, так беспощадно украденное Дамблдором много лет назад. Холодная рука коснулась щеки Гермионы в прощальном жесте, оставляя на коже отпечаток невысказанных важных слов. — Т-т… Том… — сказала она на последнем вздохе и замерла навсегда. Неподвижный взгляд устремился в потолок, тело обмякло. Переливы мелодии из шкатулки продолжали звенеть в воздухе, пока Гермиона не закрыла ей глаза. Её слеза скатилась по подбородку вниз, и упала на лицо Беллатрисы, оставляя мокрый след на щеке женщины, которая никогда не плакала. Гермиона осторожно переложила тело на ступени и встала. Невилл и Нарцисса стояли у разрубленного тела Нагайны внизу, не в силах пошевелиться. Нарцисса закрыла глаза и лицо её скривилось в предвкушении рвущихся наружу слёз. Гермиона спустилась вниз, посмотрела Невиллу в лицо, но не нашла там сожаления. Он сделал то, что должен был и на что имел право. Не сказав ни слова, Гермиона прошла мимо него и вернулась в Большой зал. Здесь всё подходило к логическому завершению. Гарри и Волан-де-Морт остались в кругу студентов, преподавателей и Пожирателей вдвоём. Он говорил ему важные слова, которые так долго в себе хранил: про Лили и Снейпа, про Гермиону и Дамблдора, про себя самого и каждого, кто помог ему прийти сегодня сюда, чтобы всё закончить. Он просил раскаяния, но Волан-де-Морт только насмехался. Он ещё не знал, что его единственный друг мёртв, он был преисполнен мыслями о собственной значимости и думал о величии Бузинной палочки, которую заполучил, опередив Гарри. Но Гарри её не искал. Ему не нужна была непобедимая палочка, чтобы выполнить своё предназначение. Перед тем, как поднять свою из остролиста, он нашёл взглядом Гермиону. Она осталась у дверей, совершенно выпотрошенная эмоционально и ждала только одного — когда это всё закончится. Человек, не мечтающий о величии, ничего не теряет, когда становится слабым. Но тот, кто не умеет признавать ошибок и поражений, навсегда остаётся рабом своего величия. Волан-де-Морт закончил свою историю. Гермиона не боялась за Гарри. Не боялась даже тогда, когда из уст Волан-де-Морта вырвалось ужасное «Авада Кедавра». Она закрыла глаза, не желая видеть очередную смерть. Даже его смерть. Слишком много ужасов довелось пережить, теперь хотелось только тишины. Путь был слишком долгий… Гермиона открыла глаза только тогда, когда восторженный рёв победивших оглушил её. Гарри едва устоял на ногах, когда к нему бросились все, кто находился в зале. Гермиона развернулась и вышла на улицу, не желая участвовать в этом празднике жизни. Она спустилась по полуразрушенным ступеням главного входа и встала у парапета, глядя на восходящее из-за дымящихся полей солнце. Зажмурилась, позволяя его лучам впервые поймать самую важную улыбку на её лице. Гарри вышел к ней быстро, уж как ему удалось сбежать — загадка. Гермиона повернулась к нему и крепко обняла. Не так, как раньше, вечно будто в последний раз, прощаясь, а приветствуя — нежно и долго. — Всё? — спросил он, как только Гермиона позволила себе отстраниться. — Да. — Ни тайн, ни борьбы… — Только мы, ты же обещал. — Обещал, — кивнул Гарри, вытащил свою палочку, а затем и палочку Гермионы из ослабевшей ладони… — Где они? — вопрошал переполненный возбуждения мистер Уизли, выбегая первым на крыльцо главного входа. — Где Гарри и Гермиона? — Наверное, спрятались на время, им нужно перевести дух, — рассудила уставшая, но счастливая Макгонагалл. — Я знаю, где их искать, в Выручай-комнате! — завопил Симус, разворачиваясь к фойе. — Мы-то все их тайники знаем! Ребята, придется делиться вниманием! Кто-то побежал за ним на поиски Гарри и Гермионы, а кто-то остался на крыльце, пытаясь уловить этот парящий в воздухе момент полного облегчения. И только Драко и Джинни спустились к парапету, увидев на разрушенных камнях две волшебные палочки. Драко взял в руки обе — ту, что когда-то принадлежала Сириусу Блэку и ту, что сокрушила Лорда Волан-де-Морта. — Они не вернутся, — сказал он тихо Джинни. — Да, я знаю, — вздохнула она, оплетая его руками вокруг пояса. — Они расплатились с этим миром сполна. Эпилог. Окна Малфой-Мэнор дружелюбно подмигивали прохожим яркими переливами разноцветных лампочек гирлянд. На крыльце стоял садовый гном, искусно замаскированный под того, что ставят на своих крылечках маглы, и только подвижные маленькие глазки рассказывали о том, что этот гном — настоящий, просто обездвиженный. Миссис Уизли позвонила в дверь, сгрузив сумки у стены и поправила на голове гнома шапку Санта Клауса, украшенную розовыми бабочками. Уж не первая ли это магия Мэгги? Дверь открылась и на пороге появилась её любимая дочь. — Мам! — воскликнула Джинни так громко, как будто они не виделись несколько лет, а не недель. — Что ты тут делаешь? — Так встречают мать? — подбоченилась миссис Уизли, всё же позволяя дочери себя обнять. — Вы не отвечаете на письма, что мне остаётся? — Ох, мы… Мы наверное забегались, эта рождественская суета… — Где там мой ненаглядный зять? Пусть занесёт сумки, — миссис Уизли протиснулась в дом, снимая припорошенную снегом мантию. — Драко Малфой! Не прячься, я уже вторгалась в твои владения! Скорпи, Мэгги! Бабуля пришла! На лестнице загрохотали шаги и вот на площадку выбежали двое внуков миссис Уизли — восьмилетний Скорпиус, белобрысый и беззубый, и пятилетняя Мэги — гордость миссис Уизли, чьи гены побороли Малфоевскую бледность и подарили семье маленькую носительницу родового богатства — огненно-рыжих волос. — Бабуля! — заверещали дети в один голос. Миссис Уизли бросилась было их обнимать, но споткнулась о выставленные у дверей чемоданы. Чертыхнулась и воззрилась на дочь с недоумением, пока Скорп и Мэгги забирались ей на руки в эффектных прыжках. — Вы куда-то уезжаете? — Вообще-то да, — усмехнулся Малфой, вальяжной походкой спускаясь с лестницы. Он принял у Джинни тяжёлые сумки, запер дверь и проследовал в столовую. — И вы об этом знали бы, если бы оповещали о своих визитах. — Драко, — ударила его по плечу Джинни, принимаясь вытаскивать из пакетов гостинцы. — Вы бы знали о моих визитах, если бы читали почту, — усаживаясь в кресло-качалку с внуками на руках, ни капли не смутилась миссис Уизли. — С Рождеством, кстати. — О, взаимно. А почты у нас слишком много, вы же знаете. Но всегда можно отправить Патронуса с сообщением. — Я как-то не додумалась, — не скрывая насмешки, пожала плечами миссис Уизли. — Стара стала. А ну-ка, бандиты, рассказывайте, куда это вы собрались? — Скорп, Мэгги! — предостерегающе процедила Джинни. — Да ладно, любимая, твоя мама всё знает, — усмехнулся Драко. — Ничего она не знает, я не говорила! — Тогда почему подарков в её сумке не четыре, а семь? Джинни пересчитала свёртки на столе и взглянула на мать с новым интересом, прищурившись. — Мама… — Скорпи, Мэгги, поиграете пока наверху? Я к вам сейчас поднимусь, — пообещала миссис Уизли, ссаживая с коленей внуков. — Можете пока распаковать свои подарки, там есть кое-что волшебное. — Волшебное! — завопили хором дети и ринулись к столу. Джинни помогла им отыскать их именные подарки и дети умчались вверх по лестнице в свою комнату. Миссис Уизли встала, щёки её порозовели, она не ожидала, что зять так быстро раскроет истинную причину её визита. — Ну и что? — кинулась она в атаку. — Да, я знаю, куда вы постоянно пропадаете, вернее догадываюсь. У Артура в министерстве остались связи, он дружен с Кингсли — министром магии, между прочим, и я попросила узнать. Америка? Что вы там могли забыть, скажите мне на милость? — Следите за нами, Молли? — спросил Драко. — А даже если и так! — раскочегарилась миссис Уизли. — Я имею на это право! Сколько раз я вас спрашивала, слышно ли что-то от них? Хотя бы весточка, крохотное письмо о том, что всё в порядке? Десять лет молчания… А если они погибли? Мальчику в этом году исполнилось одиннадцать, все ждали его в Хогвартсе, мы были уверены, что они появятся! Но нет! Ребёнок не пошёл в Хогвартс, разве это не тревожно? Джинни и Драко переглянулись, без слов решая, что же делать. Миссис Уизли вытащила старый платок и промокнула глаза. — Я не знаю сколько мне осталось. Вы думаете, что это манипуляция, но рассудите сами, я не девочка, мы с Артуром много пережили… И всё, что я хочу до того, как покину этот мир, это попросить у них прощения. — Им не нужны извинения, Молли, — мягко сказал Драко, огибая стол. Он вытащил из шкафа старую книгу и вынул из неё письмо. — Гарри и Гермиона не хотят иметь ничего общего с этим миром, с этой страной — её магической и немагической частью. Но они счастливы. Вам будет достаточно письменного подтверждения? Или вы так и будете пытаться сесть нам на хвост, чтобы проникнуть в их убежище? Миссис Уизли потянулась к письму, как к сокровищу, которое искала полжизни. Трясущимися руками взяла обычный магловский конверт, с марками и печатью почтового отделения и узнала почерк Гарри на обороте, которым был выведен адрес. Мальчишечий смех из прошлого ворвался в её память, вперемешку со смехом Рона. — Могу прочитать? — спросила она с мольбой. — Читай, мам, — Джинни присела с ней рядом и успокаивающе погладила по руке. Письмо оказалось коротким. «Привет Драко, привет Джинни! У нас всё хорошо, не отвечали долго, потому что уезжали в отпуск, обычную почту не читали, но ваша сова нас нашла. Во Флориде солнце круглый год, мы до сих пор привыкаем встречать Рождество не среди снега, а среди песка и пальм. Приглашаем вас к себе, возражения не принимаются. И чтобы уж точно завлечь в нашу солнечную паутину, отсылаем фото. Обнимаем и ждем. Гарри, Гермиона и Сириус. P.S. Без детей не приезжайте, Сириус развернёт вас у порога. Он жутко соскучился. Миссис Уизли вытащила из конверта обещанное фото и жадно впилась глазами в знакомые лица. Мистер Грейнджер, Гарри, Гермиона, и их сын, совсем уже взрослый мальчик как две капли воды похожий на своего знаменитого дедушку, чьё имя он носил, сидели на пляже, мокрые и абсолютно счастливые. Сириус скорчил рожу, высунув язык. Фотография не двигалась… — Они… Ох, Мерлин, это так волнительно, — не в силах бороться с рыданиями, прикрыла рот рукой миссис Уизли, чтобы не пугать детей громкими возгласами. — Они такие красивые, а мальчик… Он так похож на Блэков! — И носит их фамилию, — подал голос Драко. — Они все поменяли фамилию, чтобы спрятаться от настырных репортёров, не дающих им покоя уже десять лет. И я надеюсь, вы сохраните их тайну. — Я не считаю, что это правильно! Их место здесь, в волшебном мире! Их тут ждут и боготворят! Их именами назван музей Второй Магической Войны, их волшебные палочки хранятся там как величайшие реликвии! Не может сын Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер ходить в магловскую школу, он должен знать свои корни, он должен знать свою историю, историю своих родителей! Они лгут ему? — Они ему не лгут, — успокаивающе тихо сказала Джинни. — Он знает о магии и это был его выбор остаться в Америке с родителями, а не возвращаться в Англию. Здесь всё ему чужое, мама. Всё и все. — Гарри и Гермиона отдали свой долг этому миру и этой стране, мы забрали у них всё, они едва ноги унесли, — добавил Драко. — И мы обязаны уважать их выбор. И вы обязаны, Молли. Смиритесь, они никогда не вернутся в волшебный мир. Миссис Уизли всё-таки зашлась безутешными рыданиями. Джинни принялась её обнимать, а сама взглядом попросила Драко подняться к детям. Драко так и сделал. Поездку к друзьям пришлось отложить до завтра, миссис Уизли осталась у них до утра. Весь вечер она то и дело возвращалась к больной теме отчуждения Гарри и Гермионы от своих корней. Ближе к ночи Драко устал это слушать, взял чашку кофе и вышел в апельсиновый сад. Снег припорошил скамьи в беседке, он взмахнул палочкой осушая деревянную поверхность и сел за невысокий столик, за которым больше десяти лет назад они с Гермионой мечтали о том, что будут делать, когда закончится война. И вроде всё закончилось хорошо, о таком они даже не мечтали… Драко вдоволь насытился извинениями волшебного сообщества, стал настоящим героем, спас маму от смерти и Азкабана, а отца в тюрьме ему даже разрешали навещать. У него появилась семья, самая лучшая на свете, он любил свою жену и чувствовал поддержку Джинни во всех своих начинаниях, обожал детей и боготворил каждый прожитый с ними день. Рон шёл на поправку, Джинни перестала плакать ночами о его судьбе. В больнице Святого Мунго ему помогли прийти в себя после пережитого стресса и больше он не пытался себе навредить. Вернулся домой и даже стал приезжать к ним на праздники, молчаливый, но с улыбкой на лице. Гарри и Гермиона остались с ними на связи и были счастливы там, на чужой стороне. Их дети прекрасно ладили и понимали друг друга с полуслова. До сегодняшнего дня Драко считал, что всё у них идёт замечательно, не жизнь, а песня, но сетования миссис Уизли потревожили в его душе мрачные мысли о том, что Гарри и Гермиона лишили Сириуса важной части его самого. Ведь его место здесь, да и их тоже… И сколько бы они не утверждали обратное, Драко слышал между строк в их словах неподдельную тоску по родной стране и миру, на алтарь которого они сложили свои головы когда-то. Он думал об этом всю ночь, вспоминая их тяжёлый путь, каждый прожитый день вместе. Думал, пока не окоченел, пока луна не спряталась среди туч. И только под утро выстрадал мысль, которая вернула ему душевное равновесие. Гермиона и Гарри попрощались с этим миром осознанно, а место Сириуса рядом с родителями и нет здесь никаких «но». В конце концов, потеряв что-то действительно ценное, они обрели то, что цены не имеет… КОНЕЦ