Три фамилии. Фантомы

— Ту-ту! Поезд «Ну когда же это закончится?» прибывает со станции «Рай» на станцию «Ад», — Драко очень похоже сымитировал голос диктора вокзала. — Пожалуйста, будьте внимательны и не оставляйте свои вещи в вагоне. Они с Гермионой трансгрессировали перед открытыми воротами школы и с каким-то обречением и долей здорового безразличия смотрели на заснеженные башни замка. — Поторапливайтесь, — крикнул им профессор Флитвик, утопавший по колено в сугробе. Он и ещё несколько преподавателей придерживали дементоров, пока прибывали ученики. Гермиона первая побрела по тропинке, волосы её быстро занесло крупными снежинками и даже тёплая шапка не спасала уши от колючего холода. Две недели, проведенные в Малфой Мэнор можно было назвать прекрасными. Она отлично позанималась, закончила перевод сказок Барда Бидля и нашла-таки подсказку, оставленную ей Дамблдором. Знак, мелькнувший на его надгробном камне в полночь, оказался точной копией небольшого рисунка над названием одной из сказок в книге — той, что о трёх братьях. Гермиона внимательно изучила каждое слово и собиралась выяснить истинную предысторию легенды в школе, потому что в библиотеке особняка не нашлось ничего о сказках. Помимо этого она прекрасно провела время с Драко, беседуя с ним вечерами по душам, и даже однажды выбралась на прогулку с Беллатрисой. Они прошлись до ближайшей магловской деревни в сухой, безветренный вечер, и разговаривали о квиддиче. Беллатриса тоже никогда не играла, считала достоинство популярного спорта преувеличенным и говорила, что предпочитала проводить время с большей пользой в школе. Гермиона удивилась, насколько её собственное мнение совпадало с мнением Беллатрисы и снова погнала от себя назойливую мысль о их улучшающихся отношениях. Всё, что ей нужно было от Беллатрисы на самом деле — это информация о крестраже и защита на время игры в Пожирательницу. И об этом не стоило забывать. Она рассказала Гарри в ту же ночь про Тайну, хранившуюся глубоко под землей в сейфе самой верной соратницы Волан-де-Морта, и он согласился с Гермионой — речь определённо шла о крестраже. Гарри предупредил, что на некоторое время пропадёт из её снов, чтобы выяснить побольше, и попросил в очередной раз вести себя осторожно. Гермиона пообещала. Она на самом деле чувствовала себя прекрасно, как будто какая-то неведомая раньше внутренняя сила берегла её. И это невозможно было объяснить словами, но всё, за что бы не бралась Гермиона, у неё получалось. Она без проблем приготовила Сыворотку Правды, между делом рассказывая Драко сказку о Трёх Братьях, и даже села за уроки. Год оказался настолько необычным, что Гермиона впервые за семь лет учёбы не могла вспомнить ничего из пройденного материала за полугодие. Но на каникулах она взялась за восполнение пробелов, и закончила с таким успехом, что играючи сдала пробный тест по Трансфигурации уровня ЖАБА. Её переполняла энергия созидания, а в душе поселилось тёплое, уютное чувство, защищавшее её в первую очередь от собственного отчаяния. Казалось до победы рукой подать. Дневник, кольцо и медальон уничтожены. Скоро Гарри выяснит, как пробраться в Гринготтс, и с ним всё будет хорошо — Гермиона знала это наверняка. Сыворотка Правды почти готова, осталось подождать две недели до завершения лунного цикла, и Винки расскажет о пятом крестраже, спрятанном у неё под носом в Хогвартсе. Останется только Нагайна и седьмой осколок, запертый внутри тела самого Волан-де-Морта, и это совсем не пугало. Раньше — очень, теперь совсем нет. Гермиона поделилась своими чувствами с Драко и он посчитал её блаженную веру в лучшее немного странной. — Я тоже думаю, что у нас всё получится, но не считаю убийство Нагайны и Волан-де-Морта мелочами, не требующими особого внимания, Гермиона, — осторожно пояснил Драко перед отъездом в Хогвартс, когда они пришли в мастерскую за Сывороткой. — Я тоже так не считаю, — возвела к потолку глаза Гермиона. — Но мы хотя бы точно знаем, как выглядят эти два осколка, это не блуждание в темноте, как раньше. Я просто радуюсь мелочам. — Вот видишь, сама назвала их мелочами, а говоришь… — Ой, да ну тебя, — отмахнулась Гермиона, перелила содержимое небольшого котла в чистую стеклянную бутыль, закупорила крышку и вручила Сыворотку Драко. — Вам не угодишь. Я чувствую небывалый внутренний подъем и пытаюсь вас приободрить, а вы считаете меня сумасшедшей. — Именно так я считаю, — кивнул Драко. Гермиона обиделась и до самого возвращения в школу с ним больше не разговаривала. По прибытии глупые обиды тут же позабылись. Гермиона вернулась в свою спальню в башне Гриффиндора, больше не желая ни от кого прятаться. Вещи Джинни уже лежали на кровати и то, что она так спокойно и открыто навязалась ей в соседки значило, что за каникулы желание Джинни обнародовать свою поддержку школьным изгоям только укрепилось. Драко пока об этом не знает, а как узнает очень расстроится. Он рассказал Гермионе о Серене. Теперь она понимала, почему он не хочет пускать Джинни в мир Волан-де-Морта и Гермиона полностью его поддерживала. По-человечески. А вот рассуждая логически, понимала — Джинни нужна им, как доказательство выполненной работы, порученной Волан-де-Мортом. Но в любви логике не место, Драко имел право защищать Джинни и Гермиона не собиралась прыгать выше его головы. Она строила планы на вечер пока переодевалась, прикидывала в какой библиотечный раздел нырнуть, чтобы найти информацию о трёх братьях из сказки. Маги знали, каждая магловская сказка — это адаптация давно позабытой истинной истории, а уж волшебные сказки тем более. И братья тоже жили когда-то на земле, и несомненно были волшебниками. Как это поможет им в борьбе с Волан-де-Мортом Гермиона пока не понимала, но собиралась выяснить. Вечером она спустилась в фойе и села на нижнюю ступеньку лестницы, поджидая Драко. Мимо сновали студенты, Гермиона чувствовала на себе уже подзабытые за каникулы ненавистные взгляды, но ни один из них не достигал цели. Она не прилагая усилий абстрагировалась от внешнего мира. Достала перевод сказки о трёх братьях и в сотый раз погрузилась в чтение. — Поговорим об этом? — Драко появился за её спиной, а через секунду уже сидел рядом, заглядывая через плечо в её записи. — Не сегодня. Пойдёшь со мной в библиотеку после ужина? — Пойду. Джинни не видела? А, вопрос снимается… Гермиона оторвалась от чтения и проследила за его взглядом. Джинни вышла из Большого Зала, заметила их и, бегло оглянувшись по сторонам, прибавила шагу. — Что она делает? — нахмурился Драко, поднимаясь на ноги. — Привет, — поздоровалась Джинни. — Я вас искала. — Тебе лучше бы не появляться рядом с нами, — напомнила Гермиона, отметив заинтересованные взгляды когтевранцев. Они остановились в дверях Большого зала и тихо переговаривались, поглядывая в их сторону. — Плевать, — нахмурила брови Джинни. — Что случилось в Рождество? Рон исчез, а потом явился сам не свой, я никогда его таким не видела. — С чего ты взяла, что мы знаем что-то о твоём братце? — разозлился Драко. — Я не права? Знаете. И расскажите мне. — Ничего мы тебе не расскажем. У него спроси, если так интересно. — Это мой брат! — обожгла Драко взглядом Джинни. — Я буду переживать за него в любом случае, даже если он совершает ошибки! И меня пугает его состояние, он молчит, а ночами плачет, как ребёнок. — Какая жалость, — фыркнул Драко. Джинни разочарованно покачала головой и обернулась к Гермионе. — Ты тоже ничего мне не расскажешь? — Я… Гермионе пришлось замолчать, потому что предмет их спора появился в дверях Большого Зала собственной персоной. Загнанный взгляд потухших карих глаз быстро заметил троицу, Рон расправил ссутулившиеся плечи и испуганно замер, а потом рванул к ним со всех ног. — Гермиона! — крикнул он издалека. Оттолкнув Джинни, он крепко схватил её за руку. — Надо поговорить… — Руки! — зарычал Драко, выхватил палочку и, закрыв Гермиону собой, оттеснил Рона. Тот набычился, уткнулся лбом в его лоб. — Не лезь, дерьмоед. Что бы ты там себе не надумал, я по-прежнему считаю тебя последним ублюдком! — Мне от этого ни жарко ни холодно, твоё мнение не имеет значения, — зашипел Драко угрожающе. — Да что происходит?! — сердито взвизгнула Джинни, влезая между братом и своим парнем. Гермиона спустилась с лестницы и встала перед Роном, гордо задрав голову. — Никаких разговоров. Хочешь помочь — держись подальше и не порть нашу игру. — Но я… — Нет, — решительно перебила его Гермиона. — Заткнись и слушай. Прощения тебе не будет, искупления никто от тебя не ждёт. Займись собой, наведи порядок в голове, тебе это по жизни пригодится. А нас оставь в покое. — Ты даже не выслушала, я хотел предупредить, что Белые Маски… — Я сказала нет! — рявкнула Гермиона и голос её эхом прокатился по пустому фойе. Разговоры в Большом Зале смолкли, послышались звуки отодвигаемых скамей и меньше чем через минуту в коридор высыпали старшекурсники с разных факультетов, профессор МакГонагалл и брат с сестрой Кэрроу. Гермиона отошла к Драко, Джинни потерянно переводила взгляд с них на брата и обратно, а Рон сжимал от злости и бессилия кулаки. — Опять? — сурово поджав тонкие губы, Макгонагалл быстрым шагом пересекла фойе. — Что мне сделать, чтобы вы перестали выяснять отношения в стенах этого замка? — Изолируйте от нас этого урода, — посоветовал ей Драко. — Следите за словами, мистер Малфой! Мистер Уизли, вы хотите что-то сказать? Или мне стоит прислушаться к совету отмеченного Знаком Отличия? — Рон покачал головой, словно у него шею свело и опустил взгляд в пол. — Мисс Уизли? И вы туда же? — обратилась к ней МакГонагалл. — Может у вас есть для нас объяснение? — Есть, — задумчиво сказала Джинни и голос её окреп. — Это не объяснение, скорее заявление. — Хватит, иди отсюда! — Драко ухватил её за локоть и толкнул к брату, но она отскочила от него и гордо расправила плечи. — Я хотела сказать, — повысила голос Джинни так, чтобы её слышали все присутствующие, — что сделала свой выбор и больше не намерена этого скрывать. Мне интересен призыв отмеченных Знаком Отличия образумиться. Я — чистокровная волшебница, борьба сломлена и мне будет безопаснее с победителями. — Джинни встала между Драко и Гермионой в полной тишине, помедлив, взяла за руку Драко. — Я делаю выбор в пользу чувств и здравого смысла и хочу, чтобы все об этом знали. Рон закрыл лицо ладонями, плечи его судорожно вздрагивали. МакГонагалл ошеломлённо хлопала глазами, растеряв всю свою строгость, а Амикус и Алекто довольно разулыбались. Гермиона искоса взглянула на белого, как лист бумаги, Драко, на Джинни, чьи щёки залил алый румянец, и безнадёжно прикрыла глаза. — Концерт окончен, — сказала она громко, когда в толпе учеников поднялся рассерженный гул. — Мы можем идти, профессор? Не дождавшись ответа, Гермиона подхватила Джинни под руку и все втроем они развернулись обратно к лестнице, так и не поужинав. Тяжёлое молчание Драко, виноватое Джинни и задумчивое Гермионы — в таком состоянии они и дошли до Выручай-комнаты. Драко затормозил перед услужливо возникшей в стене дверью, покачал головой. — Я… Мне нечего сказать, — хрипло выдавил он. — Я же предупреждала, — попыталась звучать убедительно Джинни, но на самом деле она сама боялась содеянного. — А я не предупреждал? Не просил тебя так не поступать? Ты не представляешь во что вляпалась. — Представляю. И если хочу быть в курсе всего происходящего, то больше не должна прятаться. Я устала от ваших тайн, устала вздрагивать каждый раз, когда хочу сказать вам хоть слово, а мимо проходит первокурсник, устала оглядываться и… — Мне нечего сказать, — повторил Драко. — Я буду в библиотеке. Развернувшись, он покинул коридор не обернувшись. Джинни перевела слезящиеся от волнения глаза на Гермиону. — Пошли, кое-что расскажу, — спокойно сказала Гермиона и потянула ручку двери Выручай-комнаты вниз. Она усадила Джинни на диван, села рядом и погладила её по колену. — Я не могла поступить по другому, — принялась объясняться Джинни и по щекам её потекли долго сдерживаемые слёзы. — Я хочу быть частью этой борьбы и не только. Если Драко всерьёз намерен поквитаться с Роном, я хочу быть в курсе и остановить его вовремя. — Он уже поквитался. Джинни напряглась, испуганно распахнув глаза. — Как? — Он сделал то, за что его сложно винить. Открыл Гарри глаза на истинное лицо Рона, поставил их друг перед другом и рассказал нашу историю посредством воспоминаний. — И? — напряжённо спросила Джинни, заламывая пальцы. — Рон перешёл все границы, Джинни, — вынуждена была признать Гермиона. Она старалась чтобы её тон звучал сочувственно, но никакого сочувствия не испытывала. — Я понимаю, он твой брат и ты переживаешь за него. Я тоже не желаю ему зла. Но ни для меня, ни для Гарри его больше нет. Ему придется с этим смириться, а он никак не может. Джинни провела по бледному лбу дрожащей ладонью. — Они ему не навредили? — спросила она со слезой в голосе. — Физически нет. Джинни снова расплакалась и, словно стыдясь своих слёз, быстро вытирала щёки рукавом. — Он очень любил вас, правда. Поверь, Гермиона, я знаю о чём говорю. Предпочёл бы всей нашей семье вас двоих без колебаний, если бы пришлось делать выбор. Любил так сильно, что не заметил, как эта любовь стала больной. Рон тяжело переживал ваше сближение, ревновал вас друг к другу, пытался справиться с собой и иногда у него даже получалось. Но после мнимой смерти Гарри все его старания пошли насмарку. Я не оправдываю его ни разу! Но пожалуйста, не сомневайтесь, когда-то он действительно очень вас любил. — Я знаю, — грустно улыбнулась Гермиона. — Когда-то так и было. Я надеюсь, что он всё же сможет найти своё счастье самостоятельно, а в истории золотого трио поставлена жирная точка. Но я хотела поговорить с тобой о другом. — Ну да, я понимаю, — всхлипнула Джинни. — Будешь утверждать, что я не должна была высовываться и объявлять себя вашей союзницей, но я же объяснила… — Я хочу рассказать, почему Драко так противится твоей открытой игре. Джинни перестала плакать и закивала. — Я знала, что дело далеко не в переживаниях за мою жизнь. — Это и есть основная причина, не сомневайся, но у его страха есть предыстория и зовут её Селена Яксли. — Яксли? — вспомнила знакомую фамилию Джинни. — Да, племянница Корбана Яксли. В прошлом году, в начале лета всем стало известно, что Волан-де-Морт действительно возродился. Пожиратели расправили крылья и стали набирать новых сторонников. Само собой, первыми претендентами стали дети и родственники нынешних Пожирателей. Чистая кровь, воспитание, взгляды на волшебный мир — хорошая база, прекрасные будущие солдаты. — Они встречались? — взволнованно спросила Джинни и тут же себя одёрнула. — Глупости… Не важно, мы ведь тогда не были вместе. — Я не знаю, встречались они или нет, — пожала плечами Гермиона. — Драко неохотно говорит об этом, мне пришлось постараться, чтобы вывести его на разговор. Благо, я сейчас в боевом расположении духа, — усмехнулась она. — Да, я заметила… И? Эта Селена, она ведь должна быть примерно нашего возраста, да? — Да, она твоя ровесница, но в Хогвартсе не училась, можешь не напрягать память. Она находилась на домашнем обучении, это частая практика в старинных чистокровных семьях. И, что немаловажно, она была неплохим человеком. Не поддерживала идеи превосходства чистокровных над маглорождёнными, не рвалась в ряды Пожирателей, но шла на поводу у семейных ценностей и была призвана в штаб Пожирателей, как потенциальная будущая соратница Волан-де-Морта. Там они и познакомились с Драко, у них дома. — А он мечтал присоединиться к Сама-Знаешь Кому, — помогала рисовать картину Джинни. — Очень мечтал, ты права. На почве расхождения взглядов они и сблизились, впервые Драко с интересом слушал противоположное своему мнение от кого-то, кого считал ровней. Но ему удалось убедить Селену попробовать. — Попробовать что? Метка — это навсегда. — Ты же понимаешь, он верил в идеи Волан-де-Морта, восторгался его силой, мечтал отплатить верной службой за промахи отца и делал это искренне. По крайней мере ему так казалось. И вместе с тем он отчаянно нуждался в ком-то светлом, в друге, в союзнике, в близком человеке, но вместо того, чтобы последовать за Селеной, он перетянул её на свою сторону. — Она мертва, да? Конечно мертва, ты для того и рассказываешь мне это, чтобы провести параллели с нашей историей. — Возможно она и жива. Дело в том, что мы этого не знаем. В день, когда Драко и Селена должны были получить Метки, она исчезла. Просто не явилась на церемонию посвящения и никто не знал, где она, даже её дядя Яксли. Драко решил, что она испугалась и сбежала, передумала, но после встретил её в своём же доме. — Не понимаю… Гермиона выдохнула. Рассказ давался ей легко, а сейчас почему-то стало очень грустно. Так грустно ей не было даже после рассказа самого Драко, а тут вдруг настигла такая раздражающая слезливость, что Гермиона даже слегка на себя разозлилась. — Этим людям не чужды простые человеческие инстинкты, в том числе в удовлетворении таких потребностей, как секс. За то время, что я провела в Малфой Мэнор, они несколько раз устраивали себе вечера физической разрядки, напивались и приглашали женщин — они называют их нимфами, хотя от греческих богинь в этих женщинах нет ничего. Это сломанные души, я не знаю, что с ними происходит, но они не помнят ни своих настоящих имён, ни прошлого. Они красивые и безвольные, марионетки, куклы с единственной задачей в жизни — ублажить по требованию солдат Волан-де-Морта. И Селена стала одной из них. — Но как?! — ужаснулась Джинни. — Драко считает, что это дело рук Волан-де-Морта. Может быть ему противна любовь как чувство в принципе? Я не знаю. Но он почувствовал, что Драко влюбляется, что Селена для него важна и сломал её. А потом насмехался, предлагая Драко не стесняться и воспользоваться услугами новоиспечённой нимфы. Наверное тогда он впервые и увидел истинное лицо Волан-де-Морта. Он отнял единственное мелькнувшее в судьбе Драко светлое пятно, просто потому что так захотел. Потому что мог. — И она пропала? — Да, появилась на вечере всего однажды и исчезла. Думаю, её привели специально, чтобы показать Драко. — Но подожди, — Джинни с завидным упорством пыталась найти здоровое объяснение произошедшему. — Ты сказала, что она племянница Яксли. Ни какая-то предательница крови или как там нас принято называть? Ни маглорождённая, а чистокровная волшебница и близкая родственница верного слуги Сама-Знаешь-Кого. Разве её дядя не оскорбился от произошедшего? Не возмутился? Он сделал хоть что-нибудь? — Нет, — просто ответила Гермиона. — И это подтверждает нашу с Драко теорию — значит такова была воля Волан-де-Морта. Против его воли Яксли никогда и слова не скажет, он действительно ему предан. — Бред! — фыркнула Джинни, тряхнув волосами от возмущения. — Невозможно быть такими… Такими! — А ты говоришь, что понимаешь во что вляпалась. Не совсем понимаешь, Джинни. — А Драко пытался её отыскать? — настойчиво избегала разговора о своей персоне Джинни. — Да, в меру своих возможностей пытался, но не нашёл. Я думаю её уже нет в живых и вот тут наши мнения с Драко расходятся. Он считает, что её убрал Волан-де-Морт, а мне кажется это слишком мелкая для него задача. Я думаю, что её убил сам Яксли, чтобы стереть позор с фамилии. Возможно с разрешения Волан-де-Морта, но инициатива была его. Он способен на такое, я видела своими глазами как он убивает — в этом человеке нет ни капли сострадания. Джинни замолчала надолго, уставившись перед собой в одну точку и сама не замечала, как нервно обрывала бахрому на диванной подушке. Гермиона дала ей время, чтобы хорошенько переварить услышанное, а сама размышляла о словах Джинни — насколько хорошо Драко искал Селену? И стоит ли им с Гарри помочь ему, когда закончится война? Или это будет неуместно? Можно ли такой сломленной душе вообще помочь или это такой же необратимый процесс, как болезнь Алисы и Фрэнка Долгопупсов? Когда Джинни заговорила, Гермиона уже блуждала мыслями далеко от их изначальной темы разговора, пришлось тут же вспоминать на чём они остановились. — Всё равно не понимаю, — сказал Джинни хмуро. — Причём тут я? Не могу сказать, что наша с Драко история такая же. Я никогда не позволю сотворить с собой такое, я не размазня какая-нибудь и знаю себе цену. — Эй, не говори так, — удивилась Гермиона настроению Джинни. — Селена не виновата в том, что произошло. Винить жертву насилия в совершенном над ней насилии нельзя, Джинни, запомни это раз и навсегда. Никакие слабости или действия Селены нельзя ставить ей в вину. — Я… я вовсе не это… Мерлин, как же сложно, — спрятала лицо в ладонях Джинни. — Было время когда ты мечтала о таких сложных отношениях. — Да, и ты была права… Надо было влюбиться в Невилла. — Мы не выбираем в кого влюбляться, — Гермиона приобняла Джинни за плечи и та положила голову ей на плечо с тяжёлым вздохом. — Приготовься, ты сделала свой выбор, теперь придётся столкнуться с последствиями. — Если вы будете рядом, я справлюсь, — неуверенно сказала Джинни. — Я тоже так думала. *** Первая неделя в Хогвартсе после Рождественских каникул закончилась вылазкой в Хогсмид. Гермиона, Драко и Джинни сидели в баре «Три Метлы» за самым отдалённым столиком у окна. Их окружали простейшие защитные барьерные чары и заклинание Оглохни. После первого покушения Белых Масок на Джинни Драко взял в привычку ограждать их от мира барьером и Гермиона считала, что это разумно. Джинни легко отделалась, она смогла отбиться от нападавших, только немного испугалась. Их было всего двое, да и вредить по-настоящему они, кажется, не планировали, только припугнуть. Зато Гермиона точно выяснила, что Рон не был под Маской в день её погребения. Он рассказал об этом Джинни, когда пытался предупредить об опасности. Ходили слухи, что Белые Маски всерьез задались целью расправиться с Гермионой и Драко, и считают это своей главной целью. Гермиона не позволила Рону предупредить её неделю назад, но он сделал это через Джинни. Гермиона совсем их не боялась. Она по-прежнему чувствовала себя неуязвимой, эта уверенность очень раздражала Драко и пугала Джинни. Джинни вообще в последнее время слишком пристально приглядывалась к Гермионе, как будто не решалась завести с ней какой-то очень важный разговор, но что-то для себя отмечала. Гермиона не считала своё настроение странным. Разве плохо, что она перестала бояться? Страх загнал её в угол, едва не погубив жизнь, а теперь она была готова дать отпор каждому посягнувшему на её безопасность и искренне этому радовалась. Ведь она обещала Гарри. За соседним столиком в баре сидел Рон. Он не мог их слышать, но видел. Рон возомнил себя телохранителем Джинни и Гермионы, постоянно ошивался поблизости после нападения на сестру, и высматривал в лицах студентов врага. Иногда Гермиону это раздражало и она просила Джинни сбежать от Рона подальше, а иногда позволяла ему чувствовать себя причастным и соглашалась на его безмолвную роль телохранителя. Сегодня Гермиона как раз находилась в благосклонном настроении и Рон уселся за соседним столиком с бутылкой сливочного пива, искоса наблюдая за сестрой. — Значит, Дары существуют, — подвела итог их беседы Джинни, отвлекая Драко от испепеления её брата взглядом. — Теоретически, — поправила Гермиона. — Если трое братьев из сказки это действительно Певереллы, то велика вероятность, что существуют и особенные магические предметы, чья сила превосходит привычную для нас магию. — Непобедимая палочка, мантия-невидимка и воскрешающий камень, так? — Да, — подтвердила Гермиона. — С мантией-невидимкой всё понятно, я не подвергаю сомнению её существование, да и история знает сотни рассказов об особенных волшебных палочках, чья мощь превосходит обычные. — Жезл Судьбы, например, — вставил Драко. — Есть много названий, я проследила историю именно так называемой Бузинной палочки и она теряется где-то в Ливии. Палочка несет за собой кровавый след, ведь стать её истинным обладателем можно только убив предыдущего владельца, но нынешний её владелец неизвестен. — Хватило мозгов не кричать направо и налево о своём сокровище, — невесело усмехнулась Джинни. — И Дамблдор хотел, чтобы Гарри узнал о Дарах, так? — уточнил Драко. — Ну, если я правильно прочитала его знаки… Впрочем, я пока Гарри о Дарах не рассказывала, он не выходит на связь. Драко и Джинни переглянулись. — Давно? — спросил Малфой. — Три недели. А что? — Ну… Э-м-м. Ты уверена, что с ним всё в порядке? — Конечно, — возмутилась Гермиона. — И что же тебя так убеждает? — Я просто знаю и всё, хватит об этом. Гермиона уставилась в окно, злясь на Драко и Джинни за их излишнюю паранойю. Она знала, что с Гарри всё хорошо. Была уверена в этом так же, как в нынешнем времени года, но не могла объяснить друзьям откуда у неё эта уверенность. Это их немного пугало. Вдруг мысли о Драко и Джинни из головы Гермионы вылетели пулей. Она увидела за окном человека, которого меньше всего ожидала увидеть в Хогсмиде, да и вообще когда-нибудь в жизни снова. По глубокому снегу, сквозь метель, шагал высокий мужчина с кудрявыми чёрными волосами. Острые скулы, стоячий воротник чёрного пальто, фарфоровая кожа — Решлок Ульмс ни капли не изменился за два года. — Ну надо же! — воскликнула Гермиона, хохотнув. — Вы только посмотрите! Ульмс прошёл мимо бара быстро, Драко и Джинни не успели его как следует разглядеть. — Что за хмырь? — сощурился Драко, привстав и протерев окно от конденсата рукавом. — Твой старый друг, магдектив Рэшлок Ульмс, — Гермиона вскочила, подхватила пальто со спинки диванчика, и сняла защитный барьер. — Очень интересно, что он здесь забыл. — Какой ещё магдектив? — спрашивала Джинни, спешно одеваясь следом за Гермионой. Драко начал объяснять ей свою историю знакомства с Ульмсом уже на улице, но Гермионе пришлось их поторопить, чтобы оторваться от Рона и поспеть за магдективом. Они перешли на бег и вскоре увидели высокую худощавую фигуру на холме у Визжащей хижины. Он остановился посреди запорошенной снегом тропы, сунул руки в карманы и стал покачиваться с пятки на носок, явно поджидая кого-то. Гермиона подобралась как можно ближе к месту встречи Ульмса с неведомым человеком, спряталась за разросшимся деревом с двумя широкими стволами, и присела на корточки, чтобы её голова не выглядывала из-за сугроба. Драко и Джинни догнали её и присели рядом, Гермиона тут же приложила палец к губам, заранее призывая их к тишине, но сама испуганно ахнула, когда перед Ульмсом трансгрессировала Долорес Амбридж. Гермиона закрыла рот влажной перчаткой и обратилась в слух, отмахнувшись от дёргающих её за оба рукава друзей. — Добрый день, — вежливо поздоровался Ульмс своим необычным бархатным голосом. — Погода отвратительная, не так ли? — Не важно, — обрубила его Амбридж. — Давайте скорее информацию, нас не должны видеть вместе! — Почему же? Я не из воинствующих протестантов, и не из Пожирателей Смерти. Кого бы вы не опасались, общение со мной едва ли вам повредит. — Вы славитесь тем, что достаёте информацию, которую люди обычно пытаются скрыть, дружба с вами это пятно на моей репутации, — процедила Амбридж полубрезгливо, полураздражённо. — Ах, не льстите себе, — усмехнулся Ульмс. — Дружба с вами скорее омрачит мою репутацию, нежели вашу, и славно, что в наших взаимоотношениях ею и не пахнет. — Хватит! — рявкнула Амбридж и её низенькая фигура затряслась от гнева. — Я вам заплатила и хочу услышать, что вы там раскопали! Где мой медальон?! Драко и Джинни задёргали Гермиону за рукава с такой силой, что вот-вот норовили раздеть, но она сконцентрировалась на разговоре, чтобы не упустить ни одну деталь, и не обращала на них внимания. — Бога ради, уймитесь, он не ваш и никогда вашим не был, — заговорил Ульмс быстро, чётко и жёстко. — Никакого отношения к фамилии Селвинов он не имеет, эта вещь принадлежала Салазару Слизерину, настоящая драгоценность, не имеющая никакой мыслимой цены. Очень интересно, откуда у вас этот медальон? Насколько мне удалось выяснить, последним его владельцем была Меропа Мракс, ни кто иная, как мать Лорда Волан-де-Морта. Следовательно, после её смерти истинным наследником медальона стал её сын. Неужто вы обворовали нашего нынешнего очаровательного лидера? А так с виду и не скажешь, что за неказистой жабьей физиономией скрывается мятежная душа смелой девчушки. Кто бы ни украл медальон с вашей толстой шеи, этот человек знал, что делал, владел всей той информацией, которую я вам рассказал и сдаётся мне, медальон этот не так прост. Прекратите поиски, идите домой и придумайте себе новую легенду о чистокровном происхождении. Ульмс договорил и расплылся в победной улыбке, пока Амбридж хватала ртом воздух от шока, выпучив и без того навыкате глаза. Амбридж попятилась, едва не споткнулась, наступив на собственную мантию, и побежала со всех ног вниз по холму. Гермиона выскочила из своего укрытия, чувствуя как подпрыгивает до самого горла сердце. — Что вы наделали! — закричала она. Ульмс развернулся и мастерски справился с удивлением, прищурился, вспоминая Гермиону. — А, мисс Лестрейндж. Ну конечно, можно было догадаться… Я сказал лишнего? — Вы идиот, — процедила Гермиона. — Беспринципный и безмозглый! — Я всего лишь выполняю честно свою работу, за которую получаю неплохие деньги. Не принимаю ничью сторону и далек от ваших подковёрных игр, однако, мистеру Поттеру навредить не хотел. Если хотите догнать очаровашку с бантиком, то поторопитесь. Передавайте привет Избранному и мои искренние поздравления с воскрешением, — он натянуто улыбнулся и трансгрессировал. Гермиона обернулась к окаменевшим с нелепо разведёнными руками Драко и Джинни. — Чего мы стоим? Бежим! — закричал Драко и первым рванул вслед за Амбридж. Гермиона никогда не бежала так быстро, а уж побегать ей в жизни довелось. Несомненно, Амбридж с перепугу забыла, что может трансгрессировать и помчалась в Хогвартс на своих двоих. Гермиона затормозила на повороте так резко, что всё-таки упала и с размаху ударила себя по лбу. — Стойте! — крикнула она. — Трансгрессируем! — Я не умею, — сквозь тяжёлое дыхание едва выговорила Джинни. — Жди здесь, — велел ей Драко и помог Гермионе встать, а в следующее мгновение их поглотила знакомая тёмная теснота. Они появились у ворот с вепрями прямо перед дементорами. Гермиона тут же создала Патронуса, Бродяга вырвался из её палочки в могучем прыжке и демоны расступились, издавая протяжные завывающие стоны. Пса практически не было видно на фоне снега, но работу свою он выполнял. — Что мы будем делать? — спросил Драко. — Если она доберется до Снейпа или Кэрроу, нам конец. Всему конец, Гермиона! А она бежит именно к ним! — Я знаю. — И?! Гермиона ничего не ответила. Напряжение натянулось внутри как тетива, казалось, если её сейчас кто-то коснётся, то сердце разорвёт плоть и вырвется из груди как стрела. Ветер трепал её волосы, поднятая рука с волшебной палочкой дрожала. Вот на фоне лютой бури появилась фигура… — Открывай ворота, — велела Гермиона. — Что ты задумала? — Открывай! Драко повиновался и подвернул рукав, оголяя Метку. Ворота за спиной растворились. Амбридж приближалась, с безумной улыбкой и покосившимся бантиком, она уже увидела Гермиону и вынула палочку. — Экспеллиармус, — не дрогнувшим голосом сказала Гермиона. Патронус растаял, палочка Амбридж полетела через пространство и угодила в вытянутую ладонь Гермионы. Она тут же сделала шаг назад и ворота сомкнулись перед её лицом. Амбридж некоторое время по инерции всё ещё бежала к ним, успела схватиться за железные прутья, глядя на Гермиону с триумфом, абсолютно счастливая… — Я всё поняла, мерзкая глупышка. — Она прижалась лицом к железной преграде. — Всё-ё. Вам конец, слышишь? Я буду сидеть в первом ряду, когда тебя поведут на казнь. Ох, как я буду смеяться! — Боюсь, это я сейчас в первом ряду, — тихо сказала Гермиона, делая ещё один шаг назад. — Прощайте, Долорес. Тёмные фигуры в капюшонах уже обступили низенькую женщину за спиной, а она всё ещё не понимала, где прокололась. И только когда из-под балахона появилась рука с длинными пальцами, сплошь покрытая струпьями, и ласково развернула к себе Амбридж, она, наверное, поняла. Драко отвернулся, а Гермиона смотрела. Смотрела до конца.