Я тобой заболею

Погодка сегодня добивала. Солнце палило безжалостно, казалось, с четырёх утра, и духота стояла едва выносимая. Конечно, можно было бы оставаться весь день в квартире, с кондиционером, но было одно отягчающее обстоятельство — у его альфы случился непредвиденный выходной.  В целом это здорово, когда так, Андрей обычно очень любил проводить время вместе, тем более в последние годы, когда у них сплошная работа-работа-работа с разъездами и дэдлайнами, и такой подарок судьбы, как остаться вдвоём, они с Мишей почти никогда не упускали. Теперь же работы поубавилось, потому что Андрею пришлось слегка поменять образ жизни. По настоянию врачей и собственному изматывающему самочувствию в первом триместре он замедлился, засел в основном дома. Андрей в плане заботы о здоровье и так был — стал с годами — вполне себе ответственным, он соблюдал рекомендации гулять там типа на свежем воздухе, не скрючиваться по полдня за компом, не дёргаться, вот, на концертах, а точнее, вообще пока пожить без них. Андрей считал, что он делает всё возможное вообще. Уж куда лучше? Ну да, вот все эти «не нервничайте, вам теперь нельзя смотреть ужастики» и диеты странные с увеличенным количеством зеленых яблок — вот это он откровенно слал нахуй, ибо бред какой-то. И как же его заебало, что его альфа всё это нахуй почему-то не слал. Горшок вообще вдруг сделался таким праведником, что аж зубы сводило. Причём праведность эта касалась, разумеется, Андрея, а сам он мог и коробку конфет за раз сожрать, и прогамать весь день, и пивасика на пятничный вечерок взять. Себе. Себе одному, любимому. А чё такого, и правда, ему ж можно, это ж не у него пузо прогрессирует, а всё остальное разваливается по-тихому. Нет, так-то он об Андрее заботился, очень заботился, Андрей бы даже сказал слишком. Вот взять даже это же самое пиво — ну что такого, если Андрей глоточек бы сделал? Так нет же, Миха так глаза выкатил, будто Андрей попросил что-то вроде «расчлени меня». Обидно было до слёз, а со слезами у омеги и так сейчас дела очень и очень просто обстояли — моргнул и они тут как тут — и Миша из кожи вон лез, чтобы поправить сложившуюся ситуацию, но блин. Вот что он предлагал? Пожарить гренки в сливочном масле, которые Андрею так у Татьяны Ивановны понравились? Сгонять в местную забегаловку за шашлыком, который Андрей вчера ночью вымаливал? Размять пяточки, плечи, шею? Набрать успокаивающую ванну? Да хрен ему, это всё не то, это всё уже было! А вот пива глоток, пива у Андрея вот почти три месяца не было.  Короче говоря, во всём было виновато пиво. Ну и ещё мишкина гиперопека, чёрт бы её побрал, неведомо откуда взявшаяся. Альфа контролировал каждый шаг, боясь оставить Андрея одного, альфа подкладывал какие-то полезные — неинтересные совсем — сладости Андрею под нос, альфа не позволял стоять на балконе и вдыхать сигаретный дым от соседа сверху, альфа унюхивал, считывал все эмоции и бросался выяснять, в чём проблема, а проблема, может, была просто в банке сгущёнки без открывашки, и Андрей, может, сам хотел это решить! Что он, немощный какой что ли? И что он, сам не знает, что ему можно, а что нельзя? Вот он уверен был, что от баночки пива ещё ни один беременный человек не пострадал. Ну, оно понятно, что нельзя, но ведь Андрей не собирался на регулярной основе, да и вообще, может, ну половину бы только выпил или только вдохнул бы, да и когда так неимоверно сильно хочется…  Спрятавшись в тенёк небольшого парка, к счастью украшавшего их район, Андрей сразу почувствовал облегчение. Когда ему удалось собраться для выхода из дома без привлечения мишкиного внимания, он ещё тревожился, когда, окрылённый игрой в беглеца, выпорхнул из подъезда и перевёл телефон в авиарежим, он уже не мог сдержать свою ехидную лыбу, а когда уж он преспокойненько купил себе баночку светлого нефильтрованного, и никто ему и слова не сказал — наконец-то! — тогда вообще, он чуть с ума не сошёл от предвкушения. Андрею казалось, что его аж потряхивает всего, как волнительно это и как же сладко, достичь заветного, и он, не долго думая, свернул с главной аллеи на какую-то узенькую тропинку, а потом ещё и ещё на одну, чтобы забраться в самый дальний уголок у крошечного озерка, усесться там прямо на травке, под деревом, вот так, чтобы никто не видел и никто над душой не стоял. Пшикнуть ключиком на жестяной крышке, прикрыть глаза от наслаждения, поймать губами сначала немножко пенки… глотнуть…  И в следующее мгновение понимать, что дурацкие рыдания уже рвутся наружу, и их никак не остановить. Андрей судорожно выудил телефон из кармана, врубая обратно связь, и ему даже не пришлось сквозь влажную пелену на глазах искать нужный контакт — на него сразу же обрушился вызов от мужа.  - Ми-миша, - он проблеял так неожиданно жалобно, аж стыдно стало, но его голос, его гормоны, да и вообще всё его тело, похоже, совсем жило свою отдельную жизнь, так что он уже ничему не удивлялся.  - Ты где? Что случилось? Мы всех угандошим, ты только не переживай, - как можно быстрее протараторил Мишка, и даже сквозь невидимые волны сотовой связи было ясно, какой же Горшок сейчас взвинченный. Тут Андрею тоже могло бы стать стыдно, повторно, но Мишка сам его довёл, если бы не он со своим пивом, и если бы не пиво это…  - Миш, я… я пива купил, - Андрей зашмыгал носом, пытаясь держать себя в руках, иначе на его плач сейчас весь парк сбежится, - И… и оно…  - Ты где, Андрей? Куда ты делся, ё-моё? Ты почему недоступен? Я чуть не поседел тут, ты какого хуя устроил?  - Ты и так седой, - выпалил Андрей первое, что пришло в голову, а потом поспешил возмутиться: Не перебивай меня! Я тебе рассказываю, а ты! Вот из-за тебя всё так и есть, вообще не слышишь меня! - Андрюш, - Миша экстренно смягчился, перекрывая своим мягким голосом андреевы всхлипы, и истерить становилось всё труднее, - Андрюш, любимый, скажи, пожалуйста, что случилось, где ты? - В парке я, у дома, - ещё немного посомневавшись, стоит ли выдавать своё ловко придуманное убежище, Андрей буркнул и залипнул взглядом на бултыхающийся в озере кем-то брошенный полиэтиленовый пакет, - Дышу свежим воздухом.  - Я щас буду, не выключай геолокацию, хорошо?  - Хорошо, - тихо проговорил Андрей, невольно съёживаясь от предстоящего разговора. Ну да, и правда, и чего он устроил, это надо так? Не по шестнадцать им уже, чтобы друг от дружки бегать, да он и в шестнадцать так с Мишкой не поступал. А у Мишки и нервишки шалят, и сердечко чувствительное, и вообще… любит Мишка его, заботится, идеальным альфой и отцом быть хочет, а Андрей… пива Андрей хотел, как будто нет ничего на свете важнее! Пива! Вот же дебил престарелый, да что это такое вообще! - Вот ты где! Ну чего ты, всё же хорошо с тобой, да? Сладость моя, - Миша нашёл его так быстро и так заполошно дышал, грохнувшись перед Андреем на колени и обхватив сразу руками андрееву голову, что Андрею так совестно стало, что он, казалось, плакал теперь уже из-за этого.  - Никакая не сладость, - выдал он сквозь трясущиеся губы, - Я тебя, вон, чуть до инфаркта не довёл, дурак совсем! Ой, Миш, ну я всё уже, всё, не знаю, что у меня вместо мозга, там явно размякло всё и вытекло во сне, я не знаю…  - Ну так это у тебя давно уже, ё-моё, как там говорят? Старость не радость, - на таких серьезных щах проговорил Миха, что у Андрея даже мокрые дорожки на щеках за одну секунду высохли — да какая ещё старость?! И только глянув на мишкино лицо, уже нежно улыбающееся, до Андрея дошло — он шутит.  - Прости меня, Миш, - Андрей обхватил мишины руки, хоть так поглаживая альфу в ответ и ощущая, как его от мишиных ласковых пальцев по волосам и щекам и от мишиного терпкого, ещё с на адреналином намешанного запаха развозит до состояния желешки, - Ты меня так заебал, честное слово, я решил, что без тебя хочу. И что пива хочу, понимаешь, пиздец как хочу, вот прям что помру сейчас, а ты же бы мне запретил. Опять бы яблоки свои совать начал, - он инстинктивно поморщился, - Мерзкие! - Да чего это они мерзкие-то? Хорошие, ё-моё, зелёные, тебе врач такие назначил… - Не назначил, а рекомендовал! - Да какая хуй разница? Чё он сказал, ё-моё, то и ешь! А чё с пивом-то, кстати? Чё случилось? - Да пиво, блин… пиво невкусное совсем оказалось. Прикинь? Моё любимое. Понимаешь, да? Глубоко вздохнув, Миша плавно опустился на пятую точку рядом с Андреем и сгрёб того уже в настоящие объятия — крепкие, но не слишком, а то вдруг вредно, на себя уложил, но без покачиваний, а то помнит, как Андрея штормило. Идеальные, в общем, объятия, такие, как надо, и чего Андрею от них убегать приспичило? Непонятно.  - Блин ну это… - начал Мишка, тоже устремляя свой взор вдаль, тоже на напоминающий лебедя пакет, наверное, - Это, ё-моё, блин… А может, чё другое тогда хочешь? Я пока бежал, лавку с мороженым чуть не опрокинул. Там всякое у них есть, и трубочки, и стаканчики… Хочешь? - Хочу, - прошептал Андрей и завозился, устраиваясь поудобнее, а веки у него потяжелели почему-то, слипаясь — с Мишкой так хорошо, так спокойно, в сто раз лучше пива ебаного.