Демоны Изуны

Шутку брата Изуна оценил. Обряженный в розовое кимоно Тобирама смотрелся смешно, но вместе с тем и очень-очень соблазнительно. Сам бы Изуна до такого восхитительного бесстыдства не додумался. Старший брат, на взгляд Изуны, вёл со своим Сенджу очень странную игру, так что наверняка Изуна сказать не мог, предпочёл бы Мадара обрядить Хашираму Сенджу в женское кимоно или сам так вырядиться для Хаширамы*. Однако и то, и другое Мадаре едва ли светило; его противник был сильнее. Противник самого Изуны тоже превосходил его по силе. Пусть и на самую малость, но эта малость была заметна - немного быстрее, немного рассчётливей, немного лучше движения в бою, - это делало победу над Тобирамой Сенджу для Изуны чем-то сродни историям из некоторых романтичных сказок: красивые фантазии, но, увы, далёкие от реального положения вещей. Эта победа Изуне не принадлежала. Тобираму подловил ему старший брат, взял в плен, опоил наркотиком, упаковал в красивое кимоно и преподнес Изуне в подарок на двадцатилетие. Определённо, самый лучший подарок в жизни Изуны. Изуна плавно опустился на футон, прилёг, устроившись за спиной Тобирамы. Решившись, прижался вплотную, так, что горячее дыхание ложилось Тобираме на холку. Не веря своему счастью, некоторое время лежал так, млея, прижимаясь, ластясь об желанного Сенджу, словно большой кот в человеческом обличии. Тобирама на его активность реагировал шумными вздохами, но не более. Он лежал рядом с Изуной, не шарахаясь, восхитительно покорный и расслабленный. Изуна так не смог. Изуну сжигали заживо собственные демоны. С каждым новым касанием хотелось всё большего... и большего. Первые робкие прикосновения быстро сменились страстными поцелуями и откровенным лапаньем. Никогда ещё в жизни Изуна не снимал с другого кимоно с таким энтузиазмом. Тобирама его активности ничем не помогал, но и не препятствовал. Горячий, покорный, возбуждённый и расслабленный, он сейчас представлял собой сияющий пик затаённых желаний Изуны. Изуна совсем помешался. Он чувствовал себя так, будто угодил в собственное гендзютсу, свою самую стыдную и жаркую иллюзию. На бледной нежной коже Тобирамы уже проступили первые следы действий Изуны - ярко-розовые засосы и парочка тёмных, почти чёрных синяков в местах, где Изуна засосал нежную белую кожу слишком сильно. Держать себя в руках не осталось сил. Он прижался вплотную, снова впиваясь в Тобираму губами, оставляя на Тобираме новые метки, и без предупреждения, без всякой плавности действий скользнул пальцами партнёру меж ягодиц, надавил, вошёл пальцем. Тобирама под ним дёрнулся, попытался заехать Изуне локтём по рёбрам, но одурманенный то ли наркотиком, то ли иллюзией Мадары, то ли всем вместе, он был слишком медленным. Изуна увернулся, немного отстранился, но не прекратил. Его бы сейчас с Тобирамы не удалось согнать и катаной. Демоны внутри Изуны совокупляли Тобираму во всех возможных позах. В реальности Изуна спятил. Кажется, он шептал извинения в беловолосый затылок, покрывая поцелуями всё, до чего только мог дотянуться. Извинялся за то, чего изначально делать не планировал, но не cмог удержаться... Извинялся без конкретики, десятки раз... за положение Тобирамы, за то, что пользовался его положением, за то, что не признался в чувствах, как подобает, за то, что это у них происходит так... за свои следы на коже Тобирамы, за новые отметины... за отсутствие смазки, за недостаточность прелюдии... Извинялся, проталкиваясь в тесного горячего Тобираму, который немного дрожал под ним и тихо хрипло стонал. Мозги у Изуны отказали напрочь. В себя он пришёл, ещё будучи в Тобираме, слишком плотно вцепившись в Тобираму, наверняка причиняя боль, слишком сильно прижимая к себе. Изуна ослабил хватку, с холодным ужасом осознавая, что натворил. Старший брат подсунул ему сладкую игрушку: захваченного в плен Сенджу, которым Изуна нездорово одержим. Подсунул без злого умысла, надеясь на рассудительность Изуны.... Изуна осторожно погладил Тобираму по предплечью. Тот даже не отреагировал, не дёрнулся, ничего не сказал. Наблюдать последствия своих действий было страшно, но осмотреть Тобираму прямо сейчас было абсолютно необходимо. Изуна осторожно отстранился, ещё раз мягко погладил партнёра по предплечью. Только сейчас он заметил, что Тобирама лежит, уткнувшись носом в подушку, вовсе не напряжённо, а расслабленно. Изуна медленно перевернул его на спину, подмечая и здоровый румянец на щеках, и белесые капли на футоне и руке Тобирамы. У Изуны настолько поехала крыша от возможности получить желаемое, что он забыл заботиться о партнёре, но тому, очевидно, было очень даже неплохо. Тобирама позаботился о себе сам. * * * * Видеть брата в селении врага было чем-то запредельно ненормальным. В первое мгновение Тобирама подумал, что это очередная иллюзия, поэтому не стал выбираться из тёплых объятий противника. Насчёт реальности оных у Тобирамы также имелись значительные сомнения. Реальным здесь, наверняка, было только его невезение. Тобираме дважды не повезло: возвращаясь с миссии, не повезло встретить Мадару на спорных территориях, и не повезло попасться в его гендзютсу. Гендзютсу глава клана Учиха применял редко, но иллюзии Мадары не зря славились сложностью и многогранностью. Предаваться похоти с ненавистным Изуной было далеко не самым безумным, что Тобирама увидел. Гораздо хуже была та часть иллюзии, в которой Мадара победил и убил Хашираму. Новая картинка: солнечное утро, Тобирама в объятиях Изуны, раздвинутые сёдзи с монами веера Учиха, их старшие братья вместе на пороге комнаты. Всё же, как бы хороша ни была иллюзия, она не способна достоверно передать некоторые тонкие моменты. Хаширама улыбался ему, улыбался улыбкой мечтательного идиота. Такая его улыбка всегда ощущалась по особому, в такие моменты чакра брата неуловимо менялась. Даже будучи превосходным сенсором, Тобирама не мог описать это изменение, - не рост, не уменьшение, не искажение, - просто чувствовал. Тобирама предпочёл бы, чтобы нынешнее было очередной иллюзией Мадары, но его накрыла суровая реальность. Он тут лежит на одном футоне с Учихой, голый, сладко потрахавшийся с кровным врагом. - Ты свободен. По итогам переговоров мы заключили мир. - жизнерадостно возвестил Хаширама. Тобирама посмотрел на старшего брата скептически. Свежие засосы на шее Мадары более чем ясно сообщали о том, в какой плоскости велись переговоры о мире.