Прощай...

Люди вокруг уже были значительно навеселе. Где-то издалека я слышала раскатистый смех отца и радостную болтовню тёти Клары. Я не хотела подходить к ним сейчас, хотелось найти Тревиса и пожаловаться на это и, чего уж скрывать, на свою несдержанность. Поискала его глазами и не нашла.  Вышла на веранду в надежде, что он там, но и веранда оказалась пустой. Неужели он так и остался в своей комнате? Очень странно, на него не похоже. Я решила пройтись по саду, пока я внизу, и если уже нигде не обнаружу друга, распивающего очередную бутылку шампанского, то поднимусь в его комнату.  Вечер был замечательный, и, несмотря на свое испорченное настроение, я наслаждалась свежим воздухом и звездным небом. Сад располагался за домом Соколенко и был огорожен забором где-то по пояс. Кое-где этот забор был оплетен очаровательно пахнущими розами, а очаровательно пахнущими розами, а кое-где открывал вид на искусственный ручеек, который тёк прямо вдоль забора со стороны сада. Я увидела его почти сразу, как повернула за дом. Увидела, но не сразу догадалась, что это он, не сразу поняла, что произошло. Потом я узнала щеголеватые брюки, которые высвечивались светлым прямоугольником окна. — Тревис, — позвала я. — Ты что тут делаешь? Я тебя обыскалась. Потом я увидела его приподнятую ногу, нахмурилась, уже чувствуя, что случилось что-то ужасное. А потом, когда заросли роз перестали скрывать моего друга, я увидела его полностью. Из его груди торчали два заточенных металлических штыря, которые его мама добавила в качестве декора к забору, руки раскинуты в разные стороны, спина выгнута. Я сделала ещё пару шагов к нему и зачем-то позвала: — Тревис..?  Он, конечно, не ответил. Непонимание, ощущение нереальности происходящего накрыло меня. Я подошла еще ближе и заглянула в его лицо. Голова его была закинута назад. Изо рта моего друга широкой струей текла кровь. Она попадала ему в нос, заливала глаза, окрашивала страшным цветом волосы. Вот тогда я заорала. Я кричала до тех пор, пока кто-то не сгреб меня в охапку и не оттащил от остывающего тела Тревиса. Я рвалась, орала, плакала, мимо меня проносились люди, кто-то завизжал, кто-то зарыдал в голос, кто-то кричал, чтобы вызвали скорую, кто-то звонил в милицию.. В конце концов, я выдохлась и разревелась на груди у той, кто держал меня. Я обняла за талию своего утешителя, а она прижала меня к себе, пряча от страха и боли творящегося вокруг хаоса. — Всё будет хорошо, Лини, — прозвучал над ухом голос нашей с Тревисом подруги Роуз. И я, уже не в силах воевать со своими чувствами, обняла её ещё крепче.