Триггер

Всё, что у Рама есть сейчас — это вдох и выдох. В месте кремации в его сердце, где все мирские желания дотла сгорали, именно в этом месте раньше обитала Кали. Белый свет угрожал Её черноте. И эта угроза нависала и над самим брахманом. Кали гневалась, он чувствовал это слабо, но сомневаться не приходилось. Рам старался умилостивить её прилежной службой, потому как не видел других путей. Он начитывал мантры Кали, делал садханы Кали, пуджу и всячески славил Её. В больнице у Рама часто не было достаточного уединения и не хватало атрибутов, необходимых для прилежной службы. И что ещё страшнее — не было моральных сил, чтобы с Ней совладать и умилостивить Её. А в доме де Клера Рам получил возможность организовать себе небольшой алтарь поклонения Махакали. Причём для этого пришлось прибегнуть к помощи домработницы, в обход самого Кристиана. Рам предпочитал скрывать от британца свою самоотдачу Великой Матери. Кто знает, как тот отреагирует. Сейчас главное, чтобы Кали наконец пребывала в нём в состоянии мира. Забавно, но Маффин — кот де Клера, тоже беззвучно участвовал в пуджах, терпеливо высиживая от сих до сих. В общем, у Рама появилась своя паства. Хоть и не такая большая, какая была в Калигхате, но оттого более ценная. Это придавало сил. Ему нужна была поддержка, пусть и немая. Рам не был в мире не только с Тёмной Матерью. Рам не был в мире с самим собой. Таблетки де Клера делали с ним что-то невероятное. Если подумать, как будто становилось лучше. Как будто внутри навели порядок. Но это только видимость. Дубей обрёл необходимое спокойствие, улучшилось настроение, практически исчезли пугающие галлюцинации, но следом пропали и видения. Кали ощущалась скорее невесомым призраком, чем реальным Божеством. Её энергетика померкла. И это не радовало. Усилились головные боли и головокружения, Рам стал часто чувствовать себя смертельно усталым и сонливым. Он чувствовал себя чужим в собственном теле, и неизвестно, где скрывалась его истинная сущность. Рам не был в мире и с де Клером. Но, возможно, Рам ненавидел его не до конца искренне. Сколько бы проклятий в сторону британца он не посылал, Рам никогда всерьёз не думал о том, чтобы навредить Тиану. Прожив с ним бок о бок несколько месяцев, Рам чувствовал в себе частые опасения, как бы с Тианом не случилось чего-то плохого. Благополучие де Клера было напрямую связано со свободой. В общем-то, Тиан был неплохим человеком. Возможно, он был бы Лучшим человеком, награди его Бог импотенцией. Но этого не случилось. Рам с чистой совестью мог признать, что Кристиан был интересным собеседником, но ровно до того момента, пока взгляд британца безнадёжно не терялся в складках его одежды, зарождая в теле пугливые мурашки. Казалось, выпутаться из воображаемого плена смуглых бёдер — непосильная задача для британца. Рам молился, чтобы это наваждение отпустило Кристиана. Пока безуспешно. Вслед за страхом перед неизвестным, пришло знаменитое дубейское упрямство. Хотелось контролировать ситуацию, хотелось провоцировать. Испытывать страх перед мужчиной — не то, что заложено в его крови. И британцу не удастся загнать его в угол. Но ведь Де Клер мог как грабитель — войти без ключа. Однако он терпеливо выжидал. Что же его останавливало? Надеялся, что Рам будет готов ответить взаимностью? Подумать только! Кристиан, словно мудрый садовник, без устали ухаживающий за садом, прекрасно понимал, что за один день плодов не дождаться. Это кропотливый труд, медленный, требующий терпения и времени. От маленького всхода до того момента, как дерево одарит благодарностью — могут пройти годы. Вот только Рам вряд ли приличное плодовое деревце, он больше похож на церберу. Зрительно напоминал манго, но был ядовитым от корешков до кончиков листьев. Каково же будет смертельное разочарование главврача, когда так долго лелеемое деревце даст вкусить свои токсичные плоды. Утреннее солнце плавно скользило по горизонту, одаривая всю округу своим нежным светом, однако оно уже не грело. Оно тоже мёрзло, зябко кутаясь в серые облака. На улице было достаточно прохладно, отчего пожелтевшая трава на приусадебном участке была покрыта покалывающим кожу инеем. Пейзаж за окном в это время года приобретал настолько загадочный вид, что Дубея частенько непреодолимо тянуло на улицу. Он вышел из дома, не забыв накинуть тёплое пальто, ведь без него можно было простыть. Но так приятно было вдыхать прохладный воздух и отмечать малейшие изменения, что претерпевала природа. Она показывала свои самые спокойные и изящные стороны, каждый уголок был наполнен замерзшей тишиной и умиротворённостью. Пушистые ёлки стояли совсем зелёные — такие деревья не встречались в Калькутте от слова совсем. Британские растения вообще, словно из параллельной вселенной. Клён ярко-красный — ещё не сбросил листья, но стоял напыщенный, как будто на кого-то злился. А вот одинокий дуб и парочка близнецов вязов уже сбросили объёмную листву, обнажая свою первозданную суть. Рам почти бесшумно ступал по прелой траве в самых обычных мягких тапочках, уж слишком лень было переобуваться. Его взгляд был острым и сфокусированным. А его тело — напряженное, оно было как никогда готово усмирить Тьму. Он улавливал каждый звук, реагируя на необычные движения, но совсем странного не происходило. Охоте на теней снова суждено провалиться. Похоже, «мир фантазий» — как называл это де Клер, и сегодня останется неприступен. В небольшом прудике на приусадебном участке поселилась залётная утка. Она громко крякнула, перетягивая внимание на себя. Вряд ли она находилась в комфортных условиях. Вода в мелком пруду начала покрываться ледяной коркой, но утка упрямо не хотела покидать это место. Рам подошёл ближе, доставая горсть овсянки из кармана пальто, он насыпал ей немного, стараясь не напугать. Утка с удовольствием приступила к позднему завтраку, принимая угощение как само собой разумеющееся. Вообще, она должна была сама заботиться о своём пропитании и благополучии, но что-то в её маленькой головке явно работало не так. Де Клер умел привлекать к себе странных персонажей. Плескающаяся в пруду утка и кот, нетерпеливо нарезающий круги вокруг этого самого пруда, добавляли жилищу Кристиана непритворной живости. Небо, затянутое тёмными облаками, словно всколыхнулось зыбкой дрожью. И в его высоте закружились белые пушистые комочки, плавно, не торопясь, опадая на землю. В их падении не было ни шумной суеты дождя, ни порывистой неукротимости бури, ни вспыльчивости молний, ни раскатистого гнева грома. Только безмолвная красота. Пушинки падали, тут же растворяясь, едва коснувшись земли, будто их и не существовало вовсе. Хотелось отбросить все беды и тревоги и просто поднять голову, наслаждаясь этим чудом природы. И Рам не отказал себе в этой детской слабости, запрокинув голову вверх, глубоко вдыхая прохладный воздух. Он не заметил движения рядом, поддавшись волшебству момента, и глупо проморгал то мгновение, когда его уединение перестало быть укромным. — Мой сад никогда не был так прекрасен. — голос Тиана не разрушил ту атмосферу сказки, что кружилась вокруг. Напротив, он хорошо вписывался. Принц далёких северных народов — холодный и аристократичный. — Это из-за того, что с неба падает мороженое? — поинтересовался Рам, он раскраснелся от морозной прохлады, которая нещадно жгла его щёки. Вокруг Кристиана красиво игрались белые пушинки, отвлекая взгляд от виновника большинства проблем и спасителя в одном лице. — Ты хотел сказать снег? — Тиан подавил рвущийся наружу смешок. — Я хотел сказать, что сказал. Мне иногда кажется, что не помешает всегда иметь под рукой словарь иностранных терминов, чтобы мои слова наконец возымели вес. — Рам защищался, хоть и осознал неправоту. Он припомнил ещё более подходящее слово «снежинка», но уже упрямо не хотел признавать свою ошибку. Тиан выглядел до отвращения снисходительно, он явно не хотел сейчас спорить. Но и Рам смягчился, подчиняясь белоснежной красоте природы. Пламя внутри хорошо разгоралось от лёгких материй — сухая трава, исписанные листы бумаги, тончайший погребальный саван, слова. А вот невесомые снежинки хорошо этот огонь сдерживали, успокаивая его жалящее безумие. — Мороженое, так мороженое. — Тиан подозрительно довольный, должно быть, согласился бы, даже если Рам назвал бы это явление сахарной ватой. Любовь британца была глубока, как океан. Но так опасна. Она могла утопить в своих тёмных пучинах. — Сейчас это не важно, ведь у меня для тебя есть небольшой сюрприз. Тиан выудил из кармана два билета. Рам, привыкший к исходящей от Тиана опасности, напрягся. Кажется, это не предвещало ничего хорошего. Тиан уже однажды пытался затянуть Рама на какое-то мероприятие. Типа балета? Рам так и не пошёл. И сейчас не собирался ни на что соглашаться. Эта пафосная показуха британской элиты его не интересовала. Нет, возможно, Раму и понравилось бы представление, но точно не в компании главврача. Но Тиан такой упрямый, протягивал Раму билеты с таким видом, будто они могут доставить несомненное удовольствие. Рам смиренно принял сомнительное подношение, разглядывая строгие английские буквы, чернеющие на белой бумаге. — Калькутта? — Рам не мог поверить, в его руках были билеты на самолёт в Калькутту на его имя и Тиана. Это значит, что Рам свободен? Видимо, не совсем, раз Тиан решил увязаться следом. — Да, билеты на самолёт. Поедешь со мной? Я взял отпуск ради этого. — Вау… Я. Конечно! — сердце, преисполненное благодарности, распускалось, как лотос, принимая в себя все краски и звуки жизни. Тиану не требовалось громких жестов, чтобы Рам мог почувствовать доверие, британцу лишь достаточно быть внимательным к нуждам индийца. Тиан заслуживал того, чтобы всё добро, что он сделал, вернулось ему ответным добром и тёплым светом. Рам будет гостеприимным хозяином. И примет у себя британца с почестями. Но всё же с де Клером не может быть однозначности. Это всё равно, что смотреть на радугу, слыша раскаты грома. В глазах де Клера был вызов и обещание одновременно. *** Они прилетели в аэропорт Нетаджи, до Калькутты нужно ещё ехать. В просторных светлых залах курсировали толпы прилетевших туристов и местных жителей. Элементы индийской культуры сплетались с современным стилем high-tech, производя на Кристиана практически комичное впечатление. Инсталляции, фрески и скульптуры, отражающие уникальную культуру Западной Бенгалии, странно сочетались с передовыми технологиями. Рам был налегке, как будто в Великобритании его ничего не держало. Наверно, так и было. Тиан тащился с огромным чемоданом на колёсиках в одной руке и с кошачьей переноской в другой. Он уже успел пожалеть, что взял Маффина с собой, но кот не хотел мириться с отъездом хозяев, громко заявляя о своём возмущении. Причём казалось, что кот не хотел расставаться именно с Дубеем. Тиан не ревновал, он был солидарен, ведь с Дубеем расставаться действительно не хотелось. Рам выглядел расслабленно, а Тиан чувствовал, как каждая клеточка мозга напряжена и усиленно работает. Калькутта производила двойственное впечатление. От чёрного к белому и наоборот. И так по кругу. Прямо в аэропорту их встретили душные запахи специй и благовоний, позже Тиан узнает, что от этих запахов не скрыться нигде. Ими пропитана вся Индия. Буквально с первых шагов поразила крайняя бедность и бескрайнее богатство. Мужчины и женщины, с головы до ног увешанные золотом и разодетые в богатые ткани, чинно принимали помощь местных бедняков и инвалидов в грязных лохмотьях. Тиана тоже окружили "носильщики", изуродованные язвами разной степени тяжести, они надеялись подзаработать на хлеб. Или чем там они могли питаться. Мужчине оставалось только отмахиваться от них, кот истошно завопил, но его крики не испугали носильщиков, тараторящих на каком-то своём диалекте и желающих причинить помощь. Пришлось кинуть им деньги из внутреннего кармана рубашки, и только это отвлекло побирающихся бедняков от дальнейшего беспредела. Страшно было смотреть на прокажённых и вообще дышать с ними одним воздухом, не то что доверять им багаж. А вот Рам спокойно шёл дальше, его никто не трогал и не останавливал, хотя индиец тоже выглядел как человек, у которого есть деньги. Тиан не хотел терять Рама из виду, он всё ещё не мог отбросить опасения, что индийцу кто-то угрожает. В толпе людей невозможно было почувствовать себя в безопасности, постоянно казалось, что кто-то преследует и дышит в спину. Скоплениям людей в Индии были присущи липкие щупальца, проникающие под кожу. В Лондоне такого чувства не было никогда. Рам ни капли не замечал неудобств, его едва заметная грация большой кошки, стала просматриваться ещё сильнее. Когда они вышли из прохладного здания аэропорта, их встретило достаточно комфортное тепло, окутав умеренной влажностью, свойственной тропикам в зимнее время года. В общем, с этим можно было работать. — Да… Во истину: увидеть Калькутту и умереть! — в отличие от Рима и Парижа, создавалось впечатление, что в Калькутте можно было умереть далеко не от восторга, скорее от ножа в спину. — Ты хотел сказать Колкату? — Не хотел. Ты и сам неоднократно называл этот город Калькуттой. — Проклятый завоеватель. — Рам искренне улыбнулся и спорить не стал. — Это только аэропорт, настоящую Калькутту ты ещё не видел. И от этого утверждения Тиану стало не по себе. Калькутта будто сопротивлялась Тиану со всей искренностью ведьмы-девственницы. Но он, разумеется, не собирался зацикливаться на этой мысли. Оказалось, что такси, которое заказал Тиан заранее ко времени — не приехало. Он терпеть не мог, когда всё шло не по плану. После звонка оператору, выяснилось, что произошла ошибка, и такси приедет только через 2 часа. И они, разумеется, приносят искренние извинения. Тиан в конец разругался с оператором, он едва не искрил от негодования. В конце концов, это не единственная служба, предоставляющая услуги перевозки в Индии. Кристиан найдёт более ответственных людей. Чувство какой-то нежной заботы на лице Рама проявилось тихо, когда Тиан её совсем не ожидал увидеть. Когда всё шло под откос. Бури и ураганы у Рама глазах сменились теплым солнцем и лёгким ветром. В Дубее была скрыта сила, способная растопить лёд одиночества. Но именно эта сила могла быть и неукротимой, способной не согреть сердце, а выжечь его до неузнаваемости. — Тебе не обязательно всё время быть таким. — Каким? — сердце Тиана билось быстрее и резче. Он не знал, что случится в каждое следующее мгновение. Лёд либо выдержит, либо треснет прямо под ногами. — Всемогущим. — Рам придвинулся ближе. Так, что их мало что разделяло. Он быстро лизнул родинки под глазом Тиана и рассмеялся от своего маленького хулиганства. Сердце Кристиана замерло от неожиданности, пропустив удар. Де Клер реагировал заторможено, пораженный ничего не стесняющимся Дубеем. Это буквально тот же человек, который избегает простых прикосновений. А о публичном проявлении нежности, к тому же в Индии — не стоило и мечтать. Замешкавшийся Тиан не заметил, как легко удалось Раму отобрать у него переноску из рук. — Иногда надо расслабляться, Господин. Вон стоят такси. Сядем в одно из них. Рам указал на кучу канареечно-жёлтых такси, ожидающих пассажиров на парковке перед аэропортом. Небольшие забавные машинки в стиле ретро марки Hindustan Ambassador одним своим видом отправляли в прошлый век. «Король индийских дорог» — самое распространённое средство передвижения в Калькутте, но в самом обыденном часто кроются скрытые опасности. — Я не хочу ехать на каком-то неизвестном такси, я хочу ехать на том такси, которое я вызвал официально по телефону. Ты хочешь, чтобы нас ограбили? Но Рам уже не слушал, он вместе с Маффином (лишённым права выбора) направлялся к тому самому «неизвестному» такси, в котором сидел водитель совершенно бандитской наружности. Дубей как будто специально выбирал всё, что не достойно доверия. Кристиан хотел, чтобы Рам был в безопасности. Но оказалось, что в Калькутте всё неуловимо пронизано духом смерти. Перед глазами маячил его собственный карандаш, стойко сдерживающий шелковистые волосы Рама в небрежном пучке. Когда он успел его стащить? И как этот чёртов карандаш один справлялся с непредназначенными для него функциями? Вот у Тиана сейчас точно не было столько выдержки, какой обладал его собственный канцелярский предмет. Последнюю нервную клетку слизал Дубей своим порочным языком. *** Тиан не мог понять толком, как они доехали живыми. На улицах Калькутты невозможно плотный и активный дорожный трафик, который поражал своим хаосом и организованностью одновременно. Это просто не поддавалось его воображению и банальным понятиям о правилах дорожного движения и безопасности. Рикши, автомобили, люди, автобусы, трамваи, велосипеды, коровы — всё это проскальзывало буквально в дюйме друг от друга. Пожалуй, водить здесь он не смог бы. Нужно быть отбитым на голову. Де Клер был настолько впечатлён этим городом, что даже практически не обратил внимание на богатое убранство огромного особняка Рама. Оказавшись наконец в гостевой спальне, любезно предоставленной Рамом, Тиан смог расслабиться. Он не ожидал, что их культуры настолько разные и несовместимые. Премьер-министр Раджив Ганди назвал Калькутту «умирающим городом», местные говорят «город радости». Обе стороны были правы по-своему. Но Тиан пока сомневался, на чьей же он стороне. Калькутта — преступница и монашка. Днём она продаёт яркие платки, чтобы укутывать младенцев. Ночью раздаёт веревки, чтобы душить людей. На улицах бесчинствуют крайний голод и бесконечная сытость. Районы трущоб Чёрного города побеждают своим количеством величественные дворцы Белого города. Калькутта играла на контрастах. Представляла из себя эклектичное сочетание монументальных колониальных зданий, современных небоскрёбов, трущоб и древних индийских храмов. Калькутта яркая и экзотичная. Даже небо здесь не такое тусклое, как дома. Туманный Альбион нервно курит в сторонке. Тиан тоже не отказался бы от сигареты. Но он не страдал этой пагубной привычкой. Тиан вышел на балкон, чтобы глотнуть влажного воздуха. Дубей жил в богатом районе. Но Тиан успел насмотреться на ужасные картины бедности, какие не увидишь в Лондоне. Трущобы — настоящие лабиринты из маленьких «хижин», выстроенных из жести, глины, дерева и брезента. В маленьком жилище, по размеру явно не превышающем туалетную комнату, ютились многодетные семьи. На улицах, заваленных мусором, играли полуголые, иногда и вовсе раздетые дети, босые. Куски стройматериалов, камни и старые детали автомобилей — вот их игрушки. Кто-то мочился прямо на улице, кто-то, беря пример с обезьянок, выбирал вшей из спутанных волос друг друга. Чумазые, покрытые коркой грязи и пыли малыши вызывали сочувствие, но казалось, в их глазах ещё не угас огонь и живой интерес к миру. Дети постарше, лет 7-8ми, нянчили маленьких братьев и сестричек, они становились взрослыми слишком рано, теряя детство вместе с обрушившимися на них взрослыми обязанностями и тяжким недетским трудом. Здесь же, прямо на улице дети учились грамоте. Образование — их единственный выход из нищеты. Взрослые, чьи лица изрезаны ранними морщинами, знают о невзгодах не понаслышке. Но несмотря на это, казалось, эти бедняки не унывают. Семьи объединялись в дружные кучки, чтобы разделить пищу. Скромный обед для них — настоящий праздник, который объединял и придавал сил каждой бедной семье. Эти люди умели радоваться ярким краскам, музыке, маленьким успехам и семейной теплоте. Пожалуй, за чертой бедности учишься искать радость даже в таких, казалось бы, обыденных мелочах. Рам вновь появился на пороге его комнаты, когда Тиан успел с удобством расположиться в предоставленных апартаментах и уже начал скучать. Маффин после переезда никуда больше не хотел, и совсем не проявляя любопытства к новой обстановке, завалился спать в большом истошно-зелёном кресле. Тиан немного беспокоился о том, что в доме Дубея слишком много открытых пространств. Кот бывало гулял на улице, но никогда не уходил далеко. Однако не известно, как Маффин отреагирует на незнакомое место, вдруг его что-то испугает, и он убежит. Надо будет понаблюдать за его поведением. Но это позже, сейчас Тиана всецело интересовал Рам. Индиец едва не уронил поднос, с которым пришёл, и Тиан помог его удержать. Он поставил на небольшой резной столик поднос, на котором стояли тарелка с фруктами, два пока пустых бокала, штопор, и непочатая бутылка индийского вина Grover Zampa Syrah-Grenache La Reserve — значилось на чёрно-кровавой этикетке. Похоже, Рам пришёл мириться. За время совместной жизни с индийцем, Тиан видел и вспышки его гнева, и периоды дружелюбия, и редкие мгновения милости. Но что было очевидно — Рам не был готов подпускать к себе слишком близко. И тому виной были и сложный характер Рама, и пережитые потрясения. Поэтому Тиан старался не давить на него, хоть сдерживаться порой было просто невозможно. Рам красив в мелочах. В едва уловимой улыбке, в таинственном блеске глаз, в умении радоваться простым вещам. Его красота крылась не во внешней вычурности, а в глубине души. Рам был способен подарить тепло одним прикосновением, но жадно берёг каждое своё касание, отдавал их скупо. Его нужно было заслужить. — Радость пахнет Калькуттой. — воскликнул Рам с таким детским восторгом и непосредственностью, что Тиан искренне залюбовался его неиспорченной красотой в этот момент. Но Тиан мог бы поспорить с этим утверждением, ведь Калькутта душила запахом специй вперемешку с ароматами уличной пищи. А ещё она пахла химическими испарениями, испражнениями, гниющим мусором и, Тиан готов был поклясться, разлагающимися трупами. Всё же нужно было закрыть окно в такси, когда они проезжали район трущоб. — Я так ждал, когда наконец буду дома. И вот я здесь, и это невероятное чувство! Однако всё становилось таким неважным, когда рядом находится этот невозможный мужчина. Тиан уловил лёгкий запах алкоголя с примесью смородины, забродившей вишни, перца и ещё каких-то специй. Похоже, Калькутта пахла не только радостью. Рам принёс бутылку вина, но она ещё не открыта. Тиан ещё раз взглянул на Рама, и тут его вальяжная раскрепощённость стала предельно понятна. — О чём задумался мой завоеватель? — в его глазах свет искреннего счастья и тень неразрешённых сомнений. Рам подошёл ближе, впуская Тиана в своё пространство. — Я думаю о том, что ты слишком много выпил, — воздух между ними наэлектризован, их тела тянулись друг к другу, и прикосновение становилось неизбежным. Де Клер честно старался держаться, но проклятый Дубей выглядел как наваждение, как подарок. Руки Тиана скользнули вдоль спины Рама, жадные, оставляя после себя след жара. О Боже, Рам бросал вызов всему разумному и сдержанному в Кристиане. «Терпением вашим спасайте души ваши» строго наставляла библия в Евангелии от Луки. Кажется, душу Тиана уже не спасти. Он загорался с пол-оборота, ощущая подрагивающее тело под пальцами. — Я выпил совсем чуть-чуть. Для храбрости. — Рам говорил прямо в губы, и Тиан хотел попробовать, каково индийское вино на вкус. Вряд ли оно стоит дороже 15ти фунтов стерлингов. Но на губах Рама оно было бесценно. — Я хочу отблагодарить тебя. Рам в одном лишь тонком халате, и только неубедительный узел пояса стоял на пути Тиана, желающего изучить его тело в мельчайших подробностях. И в этом желании есть что-то первобытное, заложенное ещё до рождения. Рам тянулся к ласке, словно ища утешение и радость в каждом прикосновении. Но его руки неуверенные, шарили по плечам Кристиана, не смея двинуться дальше, он словно искал тепло и поддержку, которую может дать лишь близость Кристиана. Рам приглашал войти в его мир, разделяя с ним его чувства. А ещё Рам был достаточно пьян, чтобы не отвечать за свои поступки. Эта мысль отрезвляла. — Иди к себе, пока не поздно. Ты же знаешь, что я не смогу остановиться. — внутри Тиана бушевал океан чувств, который искал выхода, искал того, кто сможет принять его таким, какой он есть. И Тиан нашёл для себя гармонию в Дубее, несмотря на его сложность и хаос. — Я никуда не уйду. — Рам прошептал куда-то в шею Тиана, и он чувствовал это лёгкое нежное прикосновение его губ, словно невесомый поцелуй. Он чувствовал горячее дыхание индийца и его тяжесть в своих руках. В руках Тиана был целый мир. У Дубея подкосились ноги, но де Клер отреагировал быстро, поддерживая его слабость. — Ох, как раскалывается голова… — Дьявол, Рам! Чем ты думал! — воскликнул Тиан, Рам слишком беспечен, и совершенно не думал о себе. Алкоголь лучше не мешать с препаратами для лечения шизофрении, Тиана кольнуло запоздалое острое беспокойство. Каждое движение давалось Раму с трудом, а каждый шаг казался медленным и тяжёлым, Тиан помог индийцу дойти до кровати, и тот тяжело опустился в её мягкие объятия. На огромной кровати Рам казался хрупким и уязвимым. Его взгляд мутный и рассредоточенный, странно блестел ядовитой зеленью. Тиан осторожно убрал с его лица длинную шелковистую прядь чёрных волос. — Как всегда заботлив… — Рам говорил тускло, словно лишённый сил и энергии. — Глаза слипаются. Тиан обеспокоенно осмотрел Дубея, опасаясь за его здоровье. Этанол и нейролептики оказывали угнетающее действие, а при чрезмерном угнетении нервной системы возможна даже остановка сердца. Тиан проверил пульс, он оказался нормальным. Тремор конечностей и признаки удушья — отсутствовали. Похоже, что поводов для беспокойства не было, Раму всего лишь нужно было отдохнуть. Его дыхание замедлилось. — Спи, джани. Я так сильно люблю тебя. — но Рам уже не услышал слов Тиана, он мирно сопел, раскинувшись на разноцветных подушках. Тиан сбережёт его сон. *** Рам давно не чувствовал себя таким целым. Калькутта — его дом. Он чувствовал себя живым и полным сил. Каждый звук, аромат, цвет — становились невероятно яркими и насыщенными. Тиан спас Рама из такой беспросветной ямы, из который не каждый сможет выкарабкаться, оставаясь в здравом уме. Британец заслуживал признательности, вот только Дубей не знал, как её выразить. Де Клер и сам нуждался в спасении. Рам понял одну вещь — Тиан очень одинок, хотя и окружён людьми. Он привык контролировать всё вокруг. А с таким подходом долго не протянуть. Однако сейчас Рама больше беспокоила судьба брата, он намеревался снова попробовать доказать невиновность Раджа. Сегодня у него назначена встреча с семейным адвокатом. А ещё Рам договорился встретиться с Радхой Басу на нейтральной территории позже. Похоже, Видия уже была в курсе, что Рам вернулся в Калькутту. Просто не будет. Но надежды на изменения упорно не угасали. Рам помнил о предостережении Раджа, что в Калькутте небезопасно, но пока он не чувствовал опасности. Рам был наполнен необычным восторгом, искажающим истинную реальность, поэтому даже радовало присутствие британца рядом, ведь он может предупредить о чём-то подозрительном. Хотя его честно не хотелось накручивать, но де Клер уже искренне включился в его дела. А Рам привык не напрягаться там, где можно не напрягаться. Рам вместе с Тианом приехали в правовую фирму, они уже опаздывали на встречу, но Тиану стало плохо, поэтому они задерживались ещё сильнее. Мужчину преследовали симптомы, похожие на отравление, а лекарства помогали ненадолго. Странно, ведь они ели только в доме Рама, не употребляя уличную пищу — а от неё даже Дубей мог отравиться, не говоря уж о слабых желудках британцев, непривыкших к антисанитарии. Свежеприготовленный чатни, жареная самоса и горячие роти — заставляли желудок Рама урчать в предвкушении. Жаль, Тиан не разделял его энтузиазма. Но и он привыкнет со временем к новому меню. У Рама не было проблем с пищей, разве что вино вероломно. Вырезало из памяти Дубея целые сутки. Но Тиан объяснил этот эффект несовместимостью алкоголя с теми лекарствами, которые принимал Рам. Правда, это ни капли не объясняло, почему Рам проснулся в кровати де Клера. Думать об этом не хотелось. Нужно будет закончить с дурацкими таблетками вовсе, он больше не обязан соблюдать курс — так считал Рам, но Тиан был другого мнения. Пришлось бросить бедного британца в его страдании, хоть Дубей искренне ему сочувствовал. Оставив Тиана в уборной, Рам поспешил на встречу, но беспокойства не чувствовал, только уверенность. Терпкий аромат ладана пропитал каждый коридор и уголок этого оплота юридической мысли, создавая атмосферу духовности и умиротворения. Этот глубокий запах открывал завесу тайны древних времён и загадочных обрядов прошлого. Он непосредственно был связан и с ритуалами настоящего, но также туманно струился и проникал в будущее. Смолистое и древесное ощущение мудрости и чего-то, не поддающегося осмыслению. Люди сновали из кабинета в кабинет, занятые своими делами. И Раму тоже не терпелось вернуться к служениям в Калигхате. Хотелось почувствовать нужность. Хотелось включиться в былой ритм труда и самоотдачи. — Рэйтан? — Рам зашёл в нужный кабинет без стука, и не смог поверить увиденному. Глубокий вдох замер в груди. За широким столом восседал Рэйтан Вайш. Красивый, светлокожий и длинноволосый мужчина, задумчивый, увлечённый больше документами у себя на столе, чем внезапным гостем. И он точно не был похож на лучшего семейного адвоката Дубеев — толстяка Рамеша Бхаттара. Рэйтан взглянул на него, как в первый раз не глядят. Чёрные глаза поглотили, стоило только с ними схлестнуться. И Рам, вроде, и не выпит до последней капли, но что-то важное уже явно принадлежит не ему. Внутри Рама всё дрожало, и он не знал, то ли броситься обнимать его, то ли сохранять видимое спокойствие и сесть в свободное кресло напротив. — Мы знакомы? — в его взгляде проскользнуло удивление, а признаки узнавания как будто стёрлись. — Ах, Вы, должно быть, Рам Дубей. Опаздываете. Уважаемый Рамеш Бхаттар не сможет вести Ваше дело, он в больнице. И он попросил меня взять на себя ведение этого процесса. Вы не против? Рам не понимал, почему Рэйтан говорил такие вещи. Это же Рэйтан Вайш — друг, возможно даже больше, чем лучший. Тот самый пациент из Бедлама, больной то ли ОКР, то ли депрессией. То ли асур знает чем! И судя по всему, он ничего не помнит. Кажется, Рам сходит с ума. — Вы в порядке? — его холодный пристальный взгляд не выражал никаких эмоций, в голосе чистая вежливость и формальная необходимость. Рам, напуганный возвращением галлюцинаций, боялся, что Рэйтан ему мерещится. Сейчас ему нужно взять себя в руки и быть сильным ради брата. Рам с ужасом смотрел, как солью в воде растворялись его надежды на лучшее. Тело задрожало судорожно, больная пульсация в голове лишила зрения на мгновение, или на минуты? Единственный глаз заволокла тьма, и Рам слепо стянул повязку, цепляясь за неё, как за надежду обрести зрение, но боль в голове только нарастала. Не было надежды на спасение, только бездонный страх. Он превращал кровь в ледяную корку, парализуя сознание, а сердце билось в диком ритме. Ритме войны. И нет никакого выхода из этого кошмара. Но вдруг он почувствовал тёплое прикосновение. Согревающее изнутри. Зрение возвращалось неохотно, мутная дымка обретала очертания. Совсем рядом стоял Тиан, болезненно-бледный. Рам чувствовал, как холодный пот стекает по вискам. Он рассеянно мазнул по помещению взглядом, сосредоточиваясь на бледном лице Тиана. Его зрачки расширенные, чернющие, практически полностью сожрали голубую радужку. А руки британца вцепились в плечи Рама, как будто он боялся его потерять. — Рам! Что случилось? Расскажи, как ты себя чувствуешь? — Тиан пытался достучаться, но смысл его слов доходил до Рама неохотно. — Я… не знаю… Это Рэйтан Вайш… Наш адвокат. — Рам проговорил слабо, не веря своим собственным словам. Он смотрел на замершую фигуру Рэйтана и не мог его разгадать. Мужчина держался на расстоянии, наблюдая. — Но… — в глазах Кристиана скользнуло понимание, он перевёл изумлённый взгляд на адвоката, а потом снова на Рама. — Так вы знакомы? — Ты его видишь? — придвинувшись ближе, Рам глухо прошептал на английском Крисиану на ухо. Измученный и потерянный Рам, чувствовал, что это единственное, что его интересует. Ему нужно подтверждение, что Рэйтан не галлюцинация. И что он не сходит с ума. — Да… — Тиан не менее растерян, но он держался стойко, не выдавая лишнего волнения, чтобы оно не передалось индийцу. — Значит, всё будет хорошо. — к Раму постепенно возвращались спокойствие и сила. Это осознание поразило его мысли приятным покалыванием. Его дыхание, прерывистое и тяжёлое, постепенно становилось ровным и глубоким. Воздух перестал быть удушливым, наполняясь свежестью и прохладой. А мир обрёл чёткость и яркость. Это знак, совпадение или предвидение. Не важно. Главное, что Рам теперь знал точно — они со всем справятся.