Честь превыше всего

Три дня. Прошло 3 дня, прежде чем он не выдержал. Он едва ли мог простить себе тот факт, что не смог заткнуть свою гордость. *** В комнате стоит вонь похлеще, чем в зверинце. Весьма отторгающая часть довольно уютной комнаты, не считая кровати. Простыня присохла к коже намертво. Загрязненный своими же телесными выделениями, распятый на грязном матрасе, Аластор может разве что обдумывать свое положение. Моча жжет ссадины, угрожая занести инфекцию. Рубцы покраснели, разбухли.  Глаза слезятся от резкого запаха аммиака, и ему так стыдно. На каком-то логическом уровне Аластор понимает, что ему не за что стыдиться. Это Вокс поставил его в такое ​​положение! Запястья и лодыжки прикованы электронными оковами к столбикам кровати. Мало было браслетов, видимо. Как бы Аластор не дергался – он не мог сдвинуться с места. Суставы затянуты тютелька в тютельку, прям как под заказ, но связки тянет слишком сильно из-за недавних травм. Для маневра телом места нет. Если бы Аластор хотя бы мог свести руки вместе или приподняться, можно было бы попытаться вывихнуть большие пальцы и выскользнуть. Но это бессмысленно... он все равно не сможет покинуть комнату... В какой-то момент он видел сон, в котором оказался пойман в охотничьи узелки и пытался перегрызть себе ногу, чтобы вырваться. Прежде чем вконец истечь кровью, радио-демон проснулся растерянным и задался вопросом: почему бы не уйти - теперь, когда ничего не держит? Затем вспомнил, где находится и разочарованно вздохнул. Даже решившись на подобное, Аластор не достиг бы ровным счетом ничего. Даже если бы он смог дотянуться зубами до конечностей, то просто медленно погиб бы от кровопотери. Магия не поможет ему так быстро восстановиться. Вокс без труда размажет по стенам это регенерирующее тело. Больная мысль продолжает навязчиво лезть в голову и сопровождает через все испытываемое мучение. Аластор не понимает, длится ли это уже третий день или все же больше, сознательная память искажает восприятие. Иногда проскакивают смутные обрывки воспоминаний, но на первый план всегда выходит эта свинцовая, болезненная усталость. Не стоит сомневаться, что Вокс накачал его наркотиками после того инцидента с ножкой стула. Аластор ненавидит потерю контроля, связанную с дурманом, но он скучает по роскоши свободы от боли. Конечности болят от неизменной позы и безрезультатных попыток освободиться, нет возможности даже оторвать тело от пропитанной грязью простыни! Одно и то же положение, изо дня в день, вероятно у него уже проявляются пролежни и эта боль утомляет еще сильнее. Пожалуй, самым страшным было то, что, несмотря на все страдания и сопутствующие проблемы, желание не пропадает. Боль не дает сфокусироваться, но дурная жажда близости не угасает ни на минуту. Аластор уже не понимает, что ему чувствовать по этому поводу... Оставалось только проклинать Вокса и свою неосмотрительность, что когда-то он оставил его в живых. Недооценив то ли его целеустремленность, то ли одержимость... Глаза слезятся, улыбка судорожно дергается во время рвотных позывов, пока Вокс вливает в него бульон. Лыбится, как ребенок. Может быть, именно из-за наполовину синтетической демонической формы, его так мало заботят запахи и грязь. Вокс без тени дискомфорта трогает перепачканное тело. Либо он просто выработал массовую толерантность к подобному из-за своей тесной связи с Валентино и его порноиндустрией. Аластору, если честно, до лампочки. Телеведущий навещал его все три дня и вдоволь кормил мясным бульоном. Аластор пытался отказаться от еды, в ответ на что Вокс бил его электрическими разрядами, пока радио-демон не терял способность контролировать мышцы. Если Вокс пожелал кормить своего «питомца», он сделает это. В том числе насильно. И если вся эта картина в целом выглядела ужасно и мерзко - параллельно с этим пришло мизерное улучшение. Кормили его сытно, впервые с начала заточения чувство голода полностью удовлетворено. Даже несмотря на качественное питание тело все равно совершенно разбито... и электрошок Вокса абсолютно не помогает ситуации. Хотя даже эти шутки с электричеством были меньшим злом в отличие от характера предыдущих увечий. В ослабленном состоянии Аластору и этого было достаточно, чтобы потерять контроль над функциями своего тела. Аластор понимает - его вины здесь нет. Вокс все равно высмеивает пленника, будто тот никак не соберется с силами. Будто Аластор страдает недержанием. Безграничную ненависть к телеведущему уже давно нельзя было описать словами, но ее уровень все продолжал расти и расти. Аластор повернул голову набок и прижался щекой к матрасу, как только Вокс перестал держать за шею и убрал бутылку от губ. Аластор тут же пожалел об этом, поперхнувшись запахом, в то время как Вокс, хихикая, поглаживал его шрамы. От груди к животу, где с кожи коркой отслаивается засохшая сперма. — Долго еще будем играться, голосок? Прикосновение щекочет и заставляет внутренности встрепенуться. Омерзительная рука возбуждает нервы, несмотря на весь пакостный дискомфорт... — Ненавижу…тебя♪ — впустив в прерывистый шепот как можно больше яда, Аластор вздрогнул от чистого отвращения. Вокс, задумчиво мурча незамысловатый мотивчик, потянулся к члену Аластора. Олень еле сдержал стон, когда Вокс начал поглаживать ладонью ствол, вызывая незамедлительное твердение плоти. Между ног тут же прочувствовалось еще больше влажного тепла. Щеки горят от стыда, Аластору никогда ничего так не хотелось, как сохранить сейчас хоть крупицу собственного достоинства! Он больше не может этого вынести! — Иного я от тебя услышать и не ожидал, сладкий, но это не ответ на мой вопрос. — парировал Вокс и продолжил неторопливо играть с возбужденным членом. Уже появились первые капли, и Вокс размазал их по щели головки, вынуждая Аластора мило дергаться. Алые глаза сверкают ненавистью при виде напыщенной экранной улыбки. Веки плотно закрываются. Слова так и норовят сорваться с языка, но он все еще не готов. Вместо этого Аластор по привычке закусил нижнюю губу, в ответ на что прилетела резкая пощечина. На щеке остался мокрый след, от собственной спермы, видимо. Вокс ударил его той самой рукой, которой держал член. Глаза тут же распахиваются, уши прижались, Аластор уставился на теле-демона. Вокс делал так при каждом подобном случае, внезапно и неотвратимо. Аластор понятия не имеет, почему, но Вокс ни разу это не прокомментировал. Удар больше пугает, чем как-то вредит. Кожу слегка саднит, а к рвотным позывам добавилось головокружение. Вокс молча и внимательно наблюдал, как Аластор скривил губы и в попытках сглотнуть судорожный спазм в горле. Лучше не пытаться повторить действо после хлесткого предупреждения. Кое-как успокоившись, Аластор нашел в себе силы вытолкнуть слова изо рта. Хорошо, что Вокс держит руки при себе, пока что. —… р… развяжи меня…♪ Вокс скептически поднял бровь и наклонил голову: — Тцк, чтоб ты опять когти о мебель точил? Не лучшая идея. — …. Я не буду этого делать...♪ - Аластор сглотнул. Вся эта ситуация заставила щеки радио-демона залиться румянцем. Какое постыдное поражение. Вокс закинул ногу на ногу, положив когтистую руку себе на колено. — Оу, правда что-ли, голосок? Аластор коротко кивнул. Теле-демон озорно ухмыльнулся, настроение у него сегодня явно игривое: — Значит, не будешь устраивать погром? — …Не буду. ♪ - в голосе прорезался статический рык. — Не будешь ломать мебель на щепки? — Не буду! ♪ - отблеск неприкрытой ненависти в глазах Аластора так и говорит: «Я скорее тебя разорву». Это позабавило Вокса:  — Разломаешь на зубочистки? —.ιlГррр… Я ничего не разломаю!lι. ♪ - голос совсем исказился от раздражения. Вокс хлопнул в ладоши и рассмеялся. — Такой милашка! Как я могу отказать столь вежливой просьбе? - Вокс искренне восхитился упрямой манере соперника. Избитый, весь в разноцветных гематомах, без малого два дня лежащий в собственных продуктах жизнедеятельности, покрытый засохшей спермой, возбужденный до стоящего колом члена - но дерзости в тоне не убавил. — Слушай, красавчик, давай вот как поступим. Я тебя отвязываю и отправляю в ванную комнату освежиться, а потом покажу кое-что интересное, чем можно занять свои шаловливые ручки. Согласен? Рыжие уши недоверчиво дернулись, а брови нахмурились в подозрении. Аластор спросил так, будто есть возможность отказаться: — Что еще за «кое-что интересное»?♪ Вокс улыбнулся, они оба прекрасно осознают, что Аластор вынужден повиноваться. Повелитель медиа ясно видит это в затравленном взгляде напротив, даже если голос звучит уверенно. — Ничего такого, с чем ты не сможешь справиться — не беспокойся! - ох уж этот псевдозаботливый тон. Вокс поднял руку и щелкнул пальцами. Зеленый индикатор в кандалах сменился красным, они разжались и свалились с кровати. Аластор задержал дыхание от неожиданности. Вот так просто? Затем последовала попытка подняться с осточертевшего матраса. Вокс с удовольствием наблюдал, как дрожащие конечности раз за разом мешали приподняться худому телу. Аластор падал в изначальную позицию, но не сдавался. — Тебе помочь, детка? — Без тебя справлюсь!♪ - поступившее предложение вызвало яростное шипение и небольшой прилив сил, Аластор рывком принял сидячее положение. Одышка была такой, словно он пробежал марафон. Руки оперлись о кровать, чтобы тело не свалилось вновь. В местах, где грязная ткань намертво присохла к коже, появились новые разрывы и ссадины. — В ванной тоже справишься? Уверен? — услужливо тянет Вокс. Он знает, что издевательские комментарии будут стартовой командой для соперника. Кое-как встав на ноги с, железным молчанием и твердой решимостью Аластор начал свой путь по стенке до двери в ванную. Вокс театрально вздохнул, как бы выражая всю сложность в обращении с таким упрямым и проблемным пленником. Он восседал на стуле у туалетного столика, как король на троне, наблюдая как Аластор трясущейся походкой подбирается к своей цели с многочисленными паузами. Хоть тело и накренилось опасно пару раз, все же ему удалось дойти без падений. Прежде чем зияющая язвами спина успела исчезнуть за дверью, Вокс добавил: —  Не думай, что остался без присмотра только потому, что меня там нет. Дверь закрылась и послышался щелчок. Вокс достал смартфон, нужно проверить электронную почту. И вызвать уборщиков, комнате точно не помешает клининг. Вокс позаботился о том, чтобы Аластор не мог покинуть ванную, пока комната не будет полностью убрана. И о том, чтобы его олененок не потерял сознание и случайно не утонул. Кабели всегда наготове, если возникнет необходимость вмешаться. --- Как только Аластор наконец высунулся из ванной, он сразу заметил удивительную чистоту и свежесть в спальне. На кровати лежит новый матрас, постелено чистое белье, даже балдахин заменили. Пол и поверхности аж сверкают, словно их хорошенько отполировали. Лишь Вокс неизменно восседал на стуле, пристально изучая что-то в телефоне. Он даже взгляда не поднял, просто буднично сказал: — Иди сюда, голосок, садись на кровать. Когда ответа от Аластора не последовало, Вокс поднял глаза. Радио-демон прислонился к стене, дрожа, пока с рыжих волос на плечи капает вода. Прелестное зрелище - лицо выражает смесь смирения и страдания. Чудесные глаза с отвращением уставились на теперь чистое ложе. — Н...не там...♪ — наконец прошептал Аластор. Он все еще не понимает, чего от него хотят теперь. Но он знает, что не сможет вернуться в эту койку. Не снова! Вокс встал поднялся со стула и Аластор совсем вжался в стенку, пытаясь стать единым целым с обоями. Он судорожно выдохнул сквозь зубы, ощущая как воспаленные раны горят от контакта с поверхностью. Кожа пульсирует и болит, но глаза сфокусированы только на Воксе, что подходит все ближе. Его взгляд сбивает с толку, и это напрягает еще больше. Испуганный хрип вырвался из легких, когда Вокс внезапно подхватил Аластора на руки и понес через комнату. — Как пожелаешь, голосок. — прошептал мучитель в пушистое ухо. Аластор оторопел и оттолкнулся от широкой груди Вокса, отклоняясь подальше. Такой контакт для него слишком интимный. Вся эта притворная нежность являет собой лишь насмешку. То, как Вокс крепко держит его, как его рука нежно ласкает ногу в хватке. Все это кажется лживым, неправильным. Недопустимым. Небольшое путешествие закончилось для Аластора на туалетном столике, куда Вокс его осторожно усадил. Копыта же были пристроены на сидушку стула. Сидеть невыносимо. Рубцы на заднице и спине болят, одна лишь радость – это не кровать. Аластор ухватился руками за столешницу. Все вращается, в поле его зрения неистово пляшут цветовые пятна. Вокс, насвистывая песенку, рылся в одном из выдвижных ящиков. Возможно, таким образом ему дали время прийти в себя. Как только ящик громко захлопнулся, Аластор вздрогнул и  со стоном опрокинулся навзничь. Лопатки коснулись холодной поверхности зеркала, от чего по спине пробежались мурашки. Овальное зеркало наклонилось под тяжестью, словно спинка кресла. От этого стало только хуже, его тошнит. Аластор даже не подозревал, что можно быть настолько замученным и уставшим, но в тот же момент настолько напуганным и встревоженным, хоть стой хоть падай. Зрение зацепилось за какой-то предмет в руках Вокса и Аластор обеспокоенно навострил уши, это оказалась всего лишь расческа. Аластор хотел было сострить над Воксом в стиле совета по открытию парикмахерской, пока тот начал распутывать и расчесывать свалявшиеся волосы. Предпочтительней стала идея промолчать, не нужно подкидывать ублюдку идей. Пусть быть остриженным наголо и не самое худшее, что мог сделать с ним Вокс. Любопытно, почему он и в правду этого не сделал, когда расческа застряла в колтунах, образовавшихся от долгого лежания в не самых лучших условиях? Аластор изо всех сил старался вымыть волосы, но они были слишком грязными и спутанными, чтобы вернуться в обычное состояние. Ему не хватило сил и терпения, чтобы тратить время на беспокойство о внешнем виде; это не было приоритетом. Вокс, ничуть не смущаясь, вытащил из ящика распылитель. Аромат от средства нежный, цветочный и напоминает Аластору духи, только не такие приторные. Очевидно, жидкость имела иную цель, чем просто благоухание. Вокс распылял его на волосы и потихоньку прочесывал, сначала проходясь по самым кончикам волос и постепенно разглаживая пряди целиком. Капли средства падают на плечи, скатываясь по груди и спине, вызывая легкий дискомфорт от холодка. Вскоре расческа беспрепятственно скользила по всей длине волос, приятно массируя кожу головы. С прядей капает все больше и больше жидкости, почти медитативно успокаивая. Должно быть, он прикрыл утомленные глаза. Аластор понял это в тот момент, когда груди коснулось что-то холодное. Вокс хихикнул, когда олененок дернулся и посмотрел на него испуганными глазами. Ох, как же они красивы, даже несмотря на глубокие синяки от стресса и недостатка сна. --- Пока Вокс расчесывал рыжие локоны, Аластор совсем притих. Удивительно, насколько спокойно тот воспринимает процедуру. Фактически, Вокс расчесывал его немного дольше, чем это было необходимо, когда заметил очевидное расслабление. Ушки Аластора вновь оживились, выражение лица стало приятным и спокойным. Вокс почти с любовью скользнул взглядом обнаруженным ранее веснушкам. В какой-то момент ему все же наскучил процесс, и он тихонько отложил расческу. Аластор на это даже не отреагировал. Конечно, Вокс мог бы намеренно напугать его громким звуком, но не настолько же он мелочен! Поэтому настал черед ранозаживляющей мази. Демоническое исцеление Аластора теперь действует крайне медленно, посредством магических браслетов. Вокс уже осмотрел руки и шею. Пальцы выглядят просто идеально после бездействия, а синяки на шее почти полностью исчезли. Запястья же в более плачевном состоянии из-за кандалов, да и браслеты дополнительно пережимают суставы. Их исцеление займет больше времени. По его оценкам, раны затянутся через пару дней, если их не тревожить. Для заживления спины Аластору потребуется больше времени, раны инфицированы, но это не страшно. Если возникнет необходимость, можно добавить антибиотик в питье. Вокс взял мазь и нанес ее на царапину на груди Аластора. Прикосновение к коже заставило рубиновые глаза распахнуться, Аластор отпрянул. Воксу пришлось ловить его за плечо, чтобы олень не свалился в бок. Страх был так ему к лицу, что Вокс сладко промурлыкал: — Ты ж мой сладкий, упадешь же. Аластор выглядит сокрушенным и растерянным. В глазах читается недоумение, он совершенно не понимает мотивов поведения Вокса. И при этом ощутимо страдает, ведь он всегда ненавидел прикосновения. Пусть Вокс и понимает, что течка перевернула все с ног на голову: Аластор никогда бы так быстро не расслабился в подобной ситуации, если бы не его очаровательная физиологическая уязвимость. Аластор может сколько угодно отрицать это: хочет он или сопротивляется, нежно или грубо, возбуждающе или рутинно – его тело жаждет этих прикосновений. Вокс как следует позаботился о повреждениях спереди. Олененок переносил эту процедуру с растущим негодованием и отвращением, чей уровень неуклонно возрастает в алых глубинах его глаз. Вокс явственно чувствует, как в нежном запястье участился пульс. Видит, как сужаются глаза и сжимаются челюсти.  — Голосок, наклонись и прижми свою головушку к моей груди. – тон уговаривающий, но, по сути, это приказ. У олененка другие планы. Явно посмелевший и пришедший в себя, радио-демон оживился. Видимо, Аластор решил, что хватит с него сострадательной заботы. — Еще чего…♪ — выплюнул олень, замахиваясь на потянувшегося к нему теле-демона. Нет, Вокса эта возня совсем не смутила, он едва ли обратил внимание на мельтешащие руки без когтей. Конечности настолько тонкие и изящные, что Вокс без труда сжал лодыжки одной рукой и дернул ноги в сторону под злобный визг Аластора. Тело соскользнуло со столешницы и он хорошенько приложился затылком об зеркало, цепляясь руками за столик в поисках опоры. — Дурной ж ты сучонок! -  второй рукой он схватил Аластора за запястье. Мазь сделала его немного скользким, Аластор отчаянно дергался, пытаясь вырвать руку из капкана чужой хватки. Делать это, наполовину лежа на узком туалетном столике, очевидно бесполезно. — Кто обещал себя хорошо вести? - в ответ Вокс одергивает несчастную руку так, словно их задача разломать ее к чертям собачьим. — Я обещал не громить комнату, тупорылый ты показушник!♪ Вокс вызвал один из кабелей, пустив хороший такой электрический разряд через извивающееся тело. Аластор вскрикнул от боли и задергался, на что Вокс ответил с мрачным смехом: —  Ха-ха-ха~ забавно, блять. Все еще надеешься на какой-то мизерный шанс? Глупый звереныш. Аластору казалось, что каждый нерв выгорел до тла, ни одна мышца в теле более не контролируется мозгом. Из горла вырвался отчаянный вопль, и наконец электричество перестало поступать. Он рухнул на столик как марионетка с перерезанными нитями. Во рту привкус металла, ноздри заполнил запах озона и чего-то сгоревшего, не хотелось думать, чего конкретно. Резкий рывок за волосы вернул его в вертикальное положение. Нет другого выбора, кроме как трястись и смотреть на злобную рожу. — Теперь ясно, почему твоя маленькая одноглазая служанка всегда пишет о тебе как о цундере - Вокс несколько раз размашисто приложил Аластора головой о зеркало, оно аж задребезжало. Уши заложило гулом, взгляд поплыл, изо всех оставшихся сил Аластор старался не прокусить себе язык. Как только это прекратилось, и он ссутулил плечи и старался не двигаться, тяжело дыша. Вокс же продолжил свою болтовню дежурным тоном: — Радуйся, что я считаю очаровательными твои стервозные заскоки. Но пора бы уже взять себя в руки! Упоминание о Ниффти словно что-то надломило внутри. Чувство было похоже на болезненную тоску по дому, охватившую весь разум. И вспышку параноидального ужаса. Вокс, знает о небольшом хобби его горничной! Что еще это проклятое существо знает о нем и его близких?! Кровь с шумом хлынула в голову, а сердце бьется так сильно, словно вот-вот сломает ребра изнутри! Когда Вокс прижал голову Аластора к себе, словно не было этой потасовки, тот ничего не сделал. У него нет сил повторять этот нелепый перфоманс. Он лишь тяжко дышал в ткань костюма, пока Вокс нежно перебирал его волосы в месте, где сам же их ранее и вырвал. Голова раскалывается, возможно, она буквально расколота. Но эта мигрень ничто по сравнению с охватившим его ужасом и нервной тряской. — Не волнуйся, милый голосок, ты еще научишься контролировать свой характер. И если понадобится, я буду рад вбивать в тебя урок снова и снова - пока он не застрянет в твоей упрямой башке! Когтистая рука покинула волосы и переместилась на шею, удерживая. Аластор чувствовал, как вторая рука втирает прохладную мазь ему в спину. Он оставался совершенно неподвижным, пока Вокс тер его воспаленную плоть и мокнущие рубцы. Закончив, и теле-демон снова откинул его назад. На его лице лучилась чистая радость. — А теперь, раз ты такой послушный, я покажу, что можно делать своими ручками. Как и обещал. - Вокс поднял правую руку Аластора и притянул ее к своей промежности. Олень ощетинился и вздрогнул от нежеланного прикосновения. Вокс приспустил штаны, освобождая эрегированный член и опустил на него чужую руку.  Аластор отвел глаза в сторону, совершенно разбитый, и только пробормотал: — Мне плохо…♪ — Вижу. Ты так бледен, ничем не уступаешь нашему адовому монарху. Красавчик. — сладко воркует в ответ Вокс, поправляя слабую хватку Аластора. — А теперь сосредоточься – я не буду объяснять все дважды. *** В конце концов, он может огрызть себе руки, смутно подумал Аластор, наблюдая как Вокс кончает в очередной раз от выученных действий. Уже потерян счет, сколько раз это случилось. Вокс продолжает поправлять пальцы, объясняя, где и как нажимать. Где и как следует гладить. Аластор сжал хватку на чужом члене, проглаживая крупную вену подушечкой большого пальца. Пульсирует. Пока он ласкает головку, проходясь пальцами вдоль щели и слышит стоны Вокса, ему кажется, что голова находится на глубине 10 000 лиг под водой. Словно он не здесь, а просто вынужден смотреть на гадкую порнографию. Возможно, хуже всего было то, насколько сильно он сам возбужден. Бедра скользят по растекшейся смазке, а источник этой ненавистной влаги жаждуще подергивается под хвостом. Член Вокса, внушительный и твердый, лежит в его руке, пока влажная дырочка сжимается вокруг пустоты. Аластора подташнивает, в какой-то момент действительно чуть не вырвало, но, видимо, всего этого безобразия все еще недостаточно. Когда экраноголовый выродок обхватил член Аластора и надрачивал ему, массируя яйца и играя с крайней плотью, стало так приятно! Движения уверенные, опытные, знающие…  Но сколько бы оргазмов от него ни требовал провести Вокс, этого просто недостаточно! Внутри все еще зудит это омерзительное желание – глубоко в животе. Зуд, который просто невозможно удовлетворить. Собственные вздохи кажутся излишне громкими. Аластор почти восторженно заскулил, когда Вокс обхватил его руку и сжал ею оба их члена, помогая поверх своей. Рот наполнился слюной, горячая сперма выплеснулась ему на живот. Задыхаясь, Аластор откинул голову назад, горячее дыхание струилось из его легких. Он почувствовал, как Вокс прижался телом ближе между его широко раздвинутых ног. Ткань пиджака неприятно соприкоснулась с воспаленной кожей. Рука теле-демона собственнически схватила его за бедро и осталась там. Затем, в оцепенении, Аластор почувствовал, как большой палец протолкнулся в приоткрытый рот и прижался к языку. — Как же охуенно… — услышал он над собой рокочущий голос Вокса. Слезы скатились по пылающим щекам Аластора, вторя струйке слюны, когда Вокс опустил его челюсть ниже, вдавливаясь в язык. Тело блестит от пота и жара, Аластор даже поймал себя на мысли, что Воксу-то приходится терпеть все это в костюме... Нет! Он не хочет видеть этого урода обнаженным! Он НЕ хочет чувствовать его кожей к коже! Нет, он... Поток мыслей прервался рукой на бедре, что переместилась и раздвинула ягодицы. Два пальца легко скользнули в его гладкую дырочку. — Ммнх! ♪ …хмх… ах-ах~♪, - глаза зажмурились, и он выгнул спину, скуля, требуя большего. Лопатки впились в поверхность зеркала, а бедра дернулись. Лоа, ему нужно больше! Нутро предвкушающе распалено, член снова встал, когда пальцы Вокса задали устойчивый ритм. Аластор отчетливо слышит, как отчаянно он хнычет и пронзительно скулит, но не может это остановить. Желание горит внутри него, вместе с болью и чрезмерной стимуляцией. Рассудок уже сдался этой суматохе ощущений и противоречий. Нужно еще глубже! Даже на ругательства Вокса ему уже абсолютно плевать. — Блять, детка! Твоя мокренькая дырка меня прям засасывает ~ Держу пари, ты готов каждому показать задницу, лишь бы выебали, не так-ли? Лишь бы вставили? Аластор вцепился в край стола и все еще чувствуя фантомное ощущение в пальцах толстого, пульсирующего члена , которого он касался мгновения назад. Он с всхлипнул, когда пальцы Вокса разошлись внутри него ножницами. Ничего он показывать не хочет! Ему просто нужно~  Сказал он это вслух или нет, но Вокс рассыпался в красочных ругательствах над ним и знойно прогудел: — О, сладкий! Я тебя так выебу, что ходить не сможешь! Так, что даже спустя сутки твоя задница будет чувствовать мой хер внутри! - Вокс убрал пальцы и приподнял бедра скользкие бедра оленя, немного меняя угол наклона тела. Аластор почувствовал, как головка прижимается к краям его ануса, живот взволнованно затрепетал при мысли, что этот огромный член вот-вот разорвет его к чертям. Глаза, рот, задний проход: уже ото всюду что-то течет. Аластор готов сойти с ума. Одним мощным толчком Вокс вогнал себя в Аластора под его визг и собственный стон, сжав когти на талии. Много! Слишком много! Ошеломленный, Аластор хватает ртом воздух, пока Вокс прижимает его к себе за шею на короткое мгновение. Молча телеведущий стаскивает радио-демона со столика и прижимает спиной к стене, удерживая на весу за бедра. Угол проникновения сильно изменился, гораздо глубже и шире, чем могли ощущаться пальцы ранее. Он полностью внутри. Не справляясь с ощущениями, Аластор рыдает. Слишком поздно пытаться сохранить видимость гордости. Слишком заполненным, жаждущим и поверженным он чувствует себя сейчас. Кое-как Вокс закидывает его руки себе на плечи, вынуждая повиснуть чуть-ли не на собственной шее. Блядская пародия на нежность. Твердость стены и жжение ран исчезли в ярком шуме, пронесшемся в сознании, когда Вокс вытащил и снова вогнал член в разгоряченное тело. Оглушительная вспышка в нервах. Глубокие фрикции затрагивают то самое место, которое заставляет терять голову. И он потерял. Утонул в позыве забыть обо всем и требовать большего. В боли, в нервах, в грязном порочном и насильственном желании. Комнату наполнили шлепки плоти о плоть наряду со стонами Вокса и сбивчивым плачем Аластора. Запах секса стал настолько густым, хоть на куски режь. Запах возбуждения и пота смешался с горьким парфюмом Вокса и нежным шлейфом бальзама в волосах Аластора. Омерзительное, грешное, страшное сочетание. Он не справляется, все перемешалось в кипящее варево сигналов. Кожу захватил лихорадочный озноб, оставленный без внимания член болит, зажатый между их животами, хвост судорожно вжался в стену. Рубашка и пиджак Вокса впитывают пот с разгоряченных тел, что облегчает скольжение друг по другу. При очередном глубоком толчке Аластор почувствовал нарастающие по всему телу спазмы. Разрядка выбила из него разум подобно выстрелу в голову, когда он судорожно сжался всем нутром вокруг Вокса. Тот прорычал что-то неразборчивое, сбиваясь с ритма и догоняя собственный оргазм серией ускоренных рваных толчков. Скомкав ткань рубашки в руках по треска в костяшках, Аластор судорожно всхлипывает в плечо Воксу в попытках отдышаться, пока внутри с пульсацией разливается чужое семя. Так глубоко, так по-собственнически. Голова кружится от ощущений, пока спираль желания наконец медленно затихает в животе. Постепенно пустой животный восторг угас, ужас вновь развернулся в черепе. Кожа липкая, пот и сперма неприятно остыли на ней. Внутри этот отвратительный чужой жар. Пока Вокс вытаскивал свой уже вялый член из Аластора, этот процесс словно длился декадами лет. Словно само время размякло и текло как плавленое желе. Как только трясущееся, обмякшее тельце Аластора усажено на туалетный столик, Вокс выскивает носовой платок и дежурно вытирает им свои руки и член, прежде чем небрежно бросить тряпку в Аластора. Едва он застегнул штаны, послышалась мелодия. Вокс вытащил свой телефон, быстро осмотрел экран и ответил на звонок. — Вал, погоди немного, я тебе сейчас перезвоню. - затем он повесил трубку и повернулся обратно к Аластору, который до сих пор не сдвинулся ни на дюйм. Опустошенный взор заплаканных алых глаз уперся куда-то перед собой. Вокс критически осмотрел его сгорбившуюся фигурку, затем подошел ближе и за волосы приподнял голову, заставляя смотреть в глаза: — У меня сейчас нет времени на тебя, Аластор – поэтому предупреждаю: без глупостей. Ты проглотишь эту назревающую внутри тебя истерику, а затем приведешь себя в порядок и ляжешь спать! Мы поняли друг друга, голосок? Аластор с ледяной ненавистью проклял проницательность Вокса. О да, он бы сейчас с удовольствием наделал глупостей! Что-нибудь радикальное – внутри кипит гремучий коктейль из гнева и несправедливости, ему невыносимо сильно хочется отплатить всем и всему за эту боль. Эта ярость сворачивается внутри, готовая взорваться от неосторожного слова или движения. Раскатистое рычание его волн поднялось из груди и прорезалось из горла, пока он смотрел в глаза Воксу со всем презрением, на которое был способен. Кулак сжал рыжие волосы грубее, когда Вокс угрожающе заполнил комнату треском статики:

 ҉ Мы поняли друг друга!? ҉

Короткие кивки дались тяжелее всего из произошедшего за этот трижды проклятый день. Удовлетворенный этим, Вокс отпустил его, и, бросив последний изучающий взгляд, развернулся и вышел из комнаты. Щелчок возвестил, что дверь вновь плотно закрыта, оставив Аластора наедине со всеми своими сомнениями и ненавистью.