Честь превыше всего

Свернувшись в углу, Аластор повторил ранние действия. Закрыть глаза и прикрыться локтем, чтобы избежать раздражающего света. Уже одно это привело его к важному наблюдению. Пока Вокс в комнате - свет стабилизирован... это намеренно. Мигание мешает спать и провоцирует нервозность. В моменты избавления от этой пытки лампой, он понял, как расслабляюще иметь постоянный свет. Конечно, омрачает ситуацию обязательное присутствие Вокса, но каким бы отвратительным ни был контакт во всех отношениях, у него есть и преимущества. Ему не хочется физически приближаться к Воксу, но так можно согреться. Теле-демон не теплее органических существ, но другого источника тепла в камере попросту нет. Даже если это вызывает тошноту и нестерпимый зуд кожи. Даже если невыносимо вести с ним разговор. Аластор всегда был общителен, нравится ему это или нет. Ему было по душе временное уединение на расстоянии, которое предполагает деятельность радиоведущего, но чаще он предпочитал найти себе кампанию. Аластор никогда не считал себя сторонником полной изоляции. А что теперь? Он отрезан от своей частоты вещания и чувствует невыносимое одиночество. Общение с соперником, как бы оно ни раздражало, облегчает скуку. Вокс все еще придерживается собственных правил…. на данный момент... Ситуация бебебе, но он обязан с ней совладать. Еще неизвестно, помогает ли ему ограниченное количество еды или вредит. Фрукты не вызывают у него прям внутреннего подъема, но хотя бы утоляют голод. Аластор воспользуется предоставленными крупицами информации. Его мерзейший старый приятель пообещал, что будет приходить каждый день. Если это правда, есть и светлые стороны в этой неприятности: посчитать ход времени его заточения, возможно вытянуть из Вокса еще что-нибудь занятное. Нужно как можно больше выяснить о своей тюрьме и о ее недочетах. Может этот высокомерный говнюк проболтается о чем-либо? Аластор позволил себе устало выдохнуть… ему еще предстояло выяснить, где находится злополучная камера и имеются ли у нее слепые зоны… А может их и нет — в конце концов, это владения Вокса. Морально-волевые ресурсы тают с каждым щелчком света клятой лампы, а количество требуемых контроля проблем только растет. Как долго он сможет скрывать свою уязвимость от Вокса? Сидя у него на коленях, греясь о телесное тепло. То, как Вокс покачал коленями, вынуждая бедра теснее прижаться к чужим... Аластор проклинает себя за то, как от одной мысли об этом во рту скапливается слюна, как свербит неуместное ощущение внутри. Эти тошнотворные тоска и потребность, от которых сбивается дыхание и пульсирует... проблема ниже поясницы... Зарычав, он отругал себя за подобные размышления – они не помогают! Он беспокойно поерзал, пытаясь сильнее сгруппироваться. Лучше сосредоточиться на боли Вокс хорошо постарался.   *** Аластор быстро сообразил, что пока он не закончит есть – Вокс не покидает комнату. Каждый раз новый фрукт, каждый раз в количестве одной штуки. Аластор быстро его съедает, слезает с колен, Вокс уходит. Когда Аластор попробовал растянуть действо на полчаса и лишь время от времени откусывать по кусочку, Вокс не возражал. Ничего не произошло, кроме привычных издевательств. Не имело значения, как сильно Аластор пытался поддеть Вокса – тот все воспринимает с вопиющим спокойствием. Аластор не пытается нападать - Вокс не распускает руки. Решая таким образом проблему переохлаждения, радио-демон пытался абстрагироваться от факта наличия рядом Вокса. Думать о нем не как о раздражающем сопернике, а представлять его эдаким обогревателем или не особо удобным креслом. Мысленное упражнение дается нелегко, так как этот надоедливый ящик не может молчать. Его самодовольная болтовня пропитывает комнату, словно удушающая вонь - отвратительно! Она словно физически оседает на коже, хоть сдирай заживо. Даже после ухода Вокса нервозность не исчезает. С другой стороны, тело продолжает требовать контакта. И вот это уже по-настоящему кошмарное испытание: упаси Лоа протечь настолько, что на штанах Вокса останутся следы. Доходит до опасного балансирования на самом острие. Когда тело подрагивает от волнения и вздох удовольствия застревает в горле. Желание опереться о широкую грудь спиной – бороться с этим уже в край утомляет. Лишь упрямая ненависть к Воксу до сих пор не дает спуску потребности. Попытки напасть наказываются побоями, не слишком радикальными. Кости все еще целы, ожогов от удара током нет. В основном страдает гордость. Честно говоря, Аластора удивляет то, насколько хорошо Вокс держит себя в руках. До сих пор не ясны мотивы... Их битвы в прошлом были жестокими и яростными, дело никогда не ограничивалось первой кровью. Аластора беспокоит факт того, что характерное импульсивное насилие в данный момент куда-то испарилось. Что происходит в голове Вокса? Спустя время ему предложили больше еды за новую плату... Конечно, это  по-прежнему унизительно, но все же… к чему все это? В первый раз все прошло не так уж и плохо. Гроздь винограда, которую уже нельзя есть самому. Аластор вынужден позволить Воксу класть по одной виноградине себе в рот. И избавлять эти самые пальцы от сока собственным языком. Оооох, вся решительность мира не сравнима с той, что потребовалась Аластору для выполнения условий и для отказа оставлять на чужих пальцах следы зубов. Он справился. Вокс не хочет, чтобы питомец кусался. Проклятия и брань медленно курсировали по кругу в несчастной рыжей голове. Гроздь солидная – сорт превосходный. Вокс, конечно же, ухудшал ситуацию. В этот раз вместо издевок звучала похвала, Вокс нарочито ласково вел разговор. Как с глупеньким домашним животным. Одна лишь фантазия о хрусте костей и реках крови помогает стерпеть подобное. В отличие от подрезанных когтей и удаленных рогов - зубы все еще целы и угрожающе остры. Вокс сразу обозначил, чем обернется пускать их в ход. Хотите на чистоту? В настоящее время не стоит пытаться вредить Воксу. Если дверь открывается лишь его силой — убивать его будет самым неразумным решением. Аластор НЕ неразумный. Как только сеанс унижения подошел к концу, Аластор чувствовал моральное истощение. К горлу подкралась тошнота. Кожа неистово чешется, а губы онемели. Его сейчас вырвет. Он едва смог собраться с силами, чтобы бросить уходящему Воксу в спину незамысловатое оскорбление. Столь невыносимо агрессивное нарушение личных границ... Однако после нескольких часов отдыха он пришел в выводу, что игра стоит свеч. Приятно есть больше. Выводы прокручивались в голове. Вокс не делает ничего, что могло бы представлять реальную угрозу. Телеведущий пускал в ход только насмешки, пришлось терпеть пальцы и когти Вокса на своих губах и языке. Да, омерзительно, но не больно. Вот бы еще откусить парочку фаланг, было бы неплохо... Решено, в следующий раз Аластор примет условия предложения еды, если они останутся безобидными... Не стоило соглашаться.  Вторая порция, если Аластор позволит Воксу гладить себя. Это подозрительно смахивало если не на утверждение радио-демона в статусе животинки, то на домогательства точно. Аластор замешкался, поднимая расчетливый взгляд на Вокса. … —  .ιlι В каком месте ты собрался меня гладить? ιlι.  — скептически спросил он, шумя радио-статикой. Его частота стала напряженной, негармоничной и скрипучей. Время от времени от Аластора звучат отрывки музыки или шум, отражающий негативное беспокойство, но большую часть времени ему удавалось сдерживать их до низкого рычащего гула. Это только ещё больше позабавило Вокса. На вопрос радио-демона он рассмеялся, содрогаясь обоими телами. Движение пробежало по разгоряченному телу Аластора. Он прикрыл глаза, перебирая в голове простые числа, чтобы не выкинуть ничего лишнего. Насмешливый голос заполнил уши оскорбительной фразой: — Хочу гладить тебя по твоей милой шерстке, конечно же! Аластор собрался с духом, глубоко вздохнул... уши и прическа... сможет ли он это выдержать? Да-да, сможет... если не повезло, возможно, его предплечья и икры, покрытые темным пушком. Можно перетерпеть, если уж за хорошее поведение Вокс отведет его в другую комнату. Ту, из которой получится сбежать... По крайней мере, по заверениям Вокса, обещанные апартаменты будут явно лучше этого карцера. Мебель сама по себе вполне может послужить оружием, в противном случае хотя бы даст выиграть время для побега. Все что подвернется под руку обязано сработать против врага. Вокс, похоже, еще не заметил течку Аластора, пусть дальше так все и остается. — Только шерсть? — уточняющий вопрос. Пока Вокс придерживался четких договоренностей – беспокоится не о чем, верно? — Только шерсть, мой милый олененок. — терпеливо подтвердил телеведущий обманчиво беспечным тоном. — Очень хорошо. — хладнокровно сказал Аластор в ответ на презренную кличку и мысленно приготовился к очередному вальсу унижения и отвращения. Тело бросает в жар, но он должен справиться. Его вздрагивали от напряжения, пока он ожидал неминуемого прикосновения. Аластор аж затылком чувствует злобную ухмылку позади себя. — Ну так развернись, милашка~ .-!♪!-. Звук заевшей пластинки отскочил от кафельных стен. — Что, прости?! — выпалил он в отчаянии, прежде чем смог остановиться. Вокс раздраженно вздохнул. — Что слышал. Я не собираюсь выкручивать себе руку, чтобы погладить тебя. Так что побудь хорошим питомцем и повернись так, чтобы сидеть лицом ко мне! Аластор вздрогнул. Прежний пыл мгновенно угас. Получится ли в таком положении скрыть свое состояние...? Это рискованно. С другой стороны, ужас и негодование уже сбили возбуждение. — Это проблема? — протянул Вокс, понимая, что Аластор даже не шелохнулся. Радио-демон облизнул губы, все еще покрытые остатками фруктового сока, прежде чем наполнил голос насмешкой: — Проблема? Глядеть на мерзость, что ты бесстыдно зовешь лицом - это всегда проблема.♪ Вокс хмыкнул, в руке материализовалась вторая гроздь винограда, которую он расположил возле своей головы. Аластор проследил краем глаз за виноградом. Он ужасно голоден и знает, что фруктоза будет крайне полезна... Просто потерпи шерудящуюся в волосах руку... Хотел бы Вокс этого так сильно – уже бы сделал без всяких правил... Но нет, презренный теле-шут настоял на согласии – по какой-то причине. Аластору решать – принять условия или нет? В чем больше выгоды? Гордость и отвращение... он не мог позволить себе отступить из-за таких пустяков! Финалом является побег! Черт, постоянно приходится напоминать себе об этом! Пусть Вокс думает, что у него все под контролем, потом это станет не важно! Аластор развернулся промеж чужих колен, стиснув зубы. Это выглядело совсем уж неловко, но Вокс терпеливо ждет, пока Аластор займет нужную позицию. Олень постарался отклониться как можно дальше от второго демона и с ненавистью уставился в цветущий ухмылкой экран. Вокс выглядит максимально довольным, Аластор чувствует вскипание клокочущего в груди гнева. Он едва смог сдержать дрожь, когда Вокс впился когтями в скальп и причесал взлохмаченные красные пряди. — Какой шелковистый мех! — низко прогудел Вокс от удовольствия, и Аластор напрягся. Когти подкрались к одному из встопорщенных ушей, неторопливо почесывая. Аластор почувствовал желчь в горле. О, Лоа! Он хотел бы оторвать себе ухо! Кожа покрылась волной мурашек, а прикосновения Вокса обжигали дискомфортом… и чем-то еще, что затруднительно описать…. Тяжело, но пустая улыбка и ледяной взгляд все еще на лице. Он справится! Немного облегчал положение дел тот факт, что его не заставили прижиматься к чужой груди и позволили сохранить дистанцию. Поза до тошноты интимная, открытая, но признаков возбуждения на теле не проявилось. Вокс все разглядывал сидящего напротив демона, то лицо, то тело, пока поглаживал голову и уши. Легкое незнакомое покалывание распространилось от кончиков ушей до кончиков пальцев, словно слабый разряд молнии. Аластор задержал дыхание и заглушил в горле стон. Лоа!? Как долго это будет продолжаться? Действо только началось, а он уже тает. Ох, когти Вокса возле его ушей! Это так... так! Аах~ Вдохи стали поверхностными, частыми. Чем дольше это продолжается, тем сильнее плывет взгляд, теряя фокус. Голова слегка наклонилась вперед, глаза неумолимо желали закрыться. Скоро – еще немного. Ему просто нужно продержаться еще немного. Вокс так близко – его тепло, его пальцы в волосах – Аластор сейчас сгорит от этих противоречивых ощущений. К губам прижалась прохладная ягода, рот автоматически раскрылся, ее проталкивают дальше и прижимают к языку. Алые глаза растерянно распахиваются. Когда они успели закрыться? Вокс смотрит на него, расплывшись в счастливой улыбке. Выглядит как самодовольный искуситель, пока Аластор машинально пережевывает и глотает сладость. Его щеки пылают от гнева… не от смущения…. Нет, он не смутился! Нет на это абсолютно никаких причин. И только радиоведущий подумал о том, что не следует прижиматься к ласкающей руке Вокса, как разряд прокатился по телу прямо в область промежности. .ιl Ааах!♪ Что- Вокс победно усмехнулся, когда Аластор хрипло простонал и выгнул спину. Мягкий пушок в паху приятно щекотал когти, пока он потирает основание, вытягивая из оленя все больше этой греховной музыки. Телеведущий жадно закусил губу, пока его разгоряченный взгляд бродил по Аластору. Олень в испуге открыл глаза, в прелестных рубинчиках плещется паника. Олень попытался отползти, но Вокс по-хозяйски вцепился рукой в ​​красные локоны и продолжил агрессивно массировать гениталии Аластора, заставляя оленя заикаться и трястись. Ну что за зрелище? Аластор шире раздвинул ноги и его пенис полностью встал. —  Нет… ах – стой! Отпусти меня!♪ — отчаянно взвизгнул Аластор, но Вокс лишь сильнее надавил на чувствительное место между мошонкой и членом. Радио-демон выкрикнул что-то невразумительное и подпрыгнул на месте. — Ты мне хвостиком виляешь, грязный зверек? — …эээ…ха…ааа, ублюдок… АХ! ..н…не…. ааа~♪ Так, а вот это уже похоже на попытку ударить, кабели незамедлительно пришли в движение. Вокс наслаждался этой схваткой. Его соперник отчаянно извивается, сдерживаемый кулаком в волосах и затянувшимися на запястьях проводами. А как развратно он трётся о колени Вокса. Так вкусно! Воксу пришлось глушить собственный стон. Эта страстная паника до одури возбуждает. Статический вопль Аластора стал тревожным звоночком, но глаза уже затмила жаркая похоть, и Вокс продолжил доставлять ему непрошенное удовольствие. Черт, олень стал таким мокрым! Вокс чувствует, как смазка стекает на его когти и впитывается в ткань брюк. — Такой чувствительный? Бедняжка, так жаждешь ласки. Давай, отдайся ей полностью! – чужеродное статическое рычание ободряюще раскатилось по помещению, пока Вокс начал снова медленно массировать ухо Аластора одновременно с настойчивым надрачиванием. — Стой… ааа… В- вокс нн ааа аа… н- не надо…♪ Слишком великолепная картина! Эти отчаяние и страх в глазах Аластора, пока собственный член стоит колом в чужой руке, а из задницы льет как из крана. Вокс не выдержал и сменил позу, придавив оленя к полу. Сладкое хныканье, невольно слетающее с этих соблазнительных губ, слышалось Воксу пением ангелов. Он лукаво усмехнулся, прижавшись бедрами к Аластору, дополняя ощущения собственным возбуждением. Бедняжка Аластор, не рассчитывал поди на такое предательство со стороны собственного тела! Вокс наслаждался каждой секундой! Наблюдать за тем, как беспомощно лежит под ним соперник, разрываемый между отвращением и желанием – все сто баллов! О ад, он хочет видеть больше страданий в этих глазах! Это чувство слишком пленительно! — Ха-ха, ну же, Аластор! Думал, я не знаю – какая ты нуждающаяся сучка? Что не вижу твои жалкие попытки потрогать себя? Ты же прям нарываешься на член в задницу! Оооох! Будь послушным олененком, и я, возможно, вставлю тебе. — слова лились бурным потоком, пока он продолжал дразнить Аластора. Улыбка последнего искажалась в безумный оскал всякий раз, как олень вспоминал о своей глубокой ненависти к Воксу. И при этом, видно невооруженным взглядом, как сильно эти стимуляции нравятся Аластору. Словно его тело в отрыве от разума прямо кричит, чтобы его использовали! Эрекция Вокса стала уже невыносимо твердой, и он знал, что Аластор чувствует ее сквозь прижавшиеся к нему брюки.  — Ты… ааа… мерз…. Ах! Мерзавец! Хм… аааа… отпусти, ах…иди на...! ♪»  Над таким забавным сопротивлением остается только посмеяться. Руки ритмично массируют ухо и залитую смазкой промежность, пока Аластор выгибается всем телом с жаркой одышкой. — Смелее, отдайся этому. - сладко мурлычет Вокс и с растущим вожделением видит, как глаза Аластора засверкали влагой. Олень отвернулся, улыбка кривилась в муке, но он продолжал попытки сопротивления. Стон с его губ прозвучал почти как рыдание. — Сволочь…♪, — выдавил Аластор между вздохами. Реберная клетка ходит ходуном, Вокс чувствует загнанное в ней сердце, как бьющуюся в западне птицу. Олень под ним заскулил настолько сдавлено, что у по спине пробежала приятная дрожь. — Что такое, сладкий голосок? Я просто глажу тебя по шерстке, как и обещал! — знойно рычит он, крепко сжимая хвост. Аластор выгнулся, прижавшись к промежности Вокса. Глаза в отчаянии закрылись. Мольбы перемешались со стонами и всхлипами. Как же так? Аластор мысленно метался между отчаянием, ненавистью и жаром, сглатывая обильную слюну. Он не хочет так, но не может вырваться из-под нависшего над ним Вокса. Рука на его гениталиях столь нежелательна – но в то же время такой приятна! Эрегированный пенис Вокса чувствуется таким большим, а его собственная мокрая дырочка судорожно сжимается, жаждет чего-нибудь внутри! Эти бесстыдные пальцы все ходят вокруг да около. Аластор рыдает от стыда, ведь он жаждет большего! Он хочет эти пальцы внутри себя, хочет насыщения, удовлетворить это неудержимое желание глубоко внутри! Аластор рыдает, пока Вокс изуверски сладко подбадривает его своим голосом. — Да, вот так, детка! Ммм… Да, наслаждайся! — ОСТАНОВИСЬ!♪ …убери! Нет! Хм… ах♪… ааа – аа-а… – алые копытца беспомощно скользят по плитке, когда он шире разводит бедра и трется возбужденным членом о Вокса, как продажная девка. Губы умоляют прекратить, спина выгнута, в низу живота нарастает горячее напряжение. Грязь... какая грязь, но он запрокидывает голову назад и опять выгибается. Вокс держит так хорошо и так крепко. Запястья так больно прижаты кабелями к плитке. Оно близко! Он чувствует это! Спираль удовольствия туго закручена в животе и мышцы стонут в спазме. Он снова прижимается к горячему возбужденному телу напротив. Сперма горячо выплескивается на живот и грязные штаны Вокса. Телеведущий оставил Аластора лежать в изнеможении, вынул член из штанов, задыхаясь, и вскоре кончил сверху. Аластор с отвращением увел голову набок, чувствуя чужую сперму, заливающую собственные живот и промежность. Он хрипит и закрывает глаза, лишь бы не смотреть на Вокса. Их перемешанные семенные жидкости липко остывают на коже, словно пригвоздив его тонной камней к полу. Холод... шок - тело немеет и содрогается... что...? Что он наделал? Вокс поднялся с колен, посмеиваясь, и заправил член обратно в штаны. Каблуки его дорогих туфель стучат по полу, но Аластор не открывает глаз. Голова кружится, снова подкралась тошнота. — Ты ж мой хороший! Ты ж моя умница! Давай, ты заслужил подкрепиться! Внутренности скрутило, как только Вокс попытался протолкнуть виноградинку ему в губы. Аластор сдержал всхлип и отвернулся. Повержен. Повержен и разбит. После отказа продолжать трапезу, Вокс только хихикнул и аккуратно положил гроздь винограда на тяжело вздымающуюся грудь Аластора. Кабели наконец-то отпускают измученные руки. Прощание так и искрится злорадством: —  До скорой встречи, сучка! Надеюсь, завтра нам снова будет так же весело! Хлопок закрывшейся двери взорвался громом в ушах Аластора, которые моментально прижались к голове. Он продолжил лежать неподвижно. Молча уставившись в стену. Старался не думать. Свет снова мигает, и в уголках глаз он почувствовал что-то похожее на слезы. Тело остывшее и грязное. Сперма засохла на коже... Отвратительно... Его глаза прошлись по ноющим запястьям. Помимо браслетов, теперь там красуются алые рубцы. Кожа пульсирует, воспалившись от давления проводов. Недостаточно... он недостаточно сопротивлялся. Ему не следовало соглашаться. Мысли кружились вокруг истощенного разума. Постепенно руки вернули свою чувствительность. Кафель под спиной такой холодный. Помехи трещат, шум наполнил голову, и внезапно Аластор в ярости вскрикнул и бросился на бок. Прижал ноги к телу и закричал. Его тупые ногти впились в кожу, оставляя ссадины на ногах. Эмоции были слишком ошеломляющими, чтобы их разобрать. Он продолжил наполнять темницу страданием. Визг и стремительный рев, чередующий разрушение и смерть, заполнял пустоту комнаты, пока не стало еще жарче. Тишина. Рваное дыхание и гул сердцебиения. Когти медленно отцепились от многострадальной плоти. Тело обмякло, свалившись обратно на спину, взгляд упал в белую пустоту. …виноград… разбросанный, как бусины, по маленькой комнате. Сладкий приз. С энергией, которой Аластор никогда раньше не знал, он ошалело подтянулся, схватил гроздь и ударил ею о стену. Еще несколько виноградин укатились по полу, Аластор рухнул, задыхаясь. Лицо облепили свисающие пряди... отмыться... ему нужно стать чистым. Словно одержимый, он вбивает сжатые кулаки в плитку. Кровь и боль. Костяшки жжет и нещадно режет. Он озадаченно остановился, увидев багровые полосы на плитке. Сознание отвлекается на другую боль, от падения... Отмыться… Он медленно ползет к крану. Под струей ледяной воды пальцы немеют. Отмыться… отмыться… отмыться… Все стынет и леденеет. Но это хорошо... Слишком холодно, чтобы думать. … Он падает на бок. Ни на что не смотри. Почему?.. Виноград. Судорога сдавила горло, он наклонился вперед, рвота выплеснулась на белый кафель. Горько. Рвет уже просто желчью, но никак не остановиться! Тошнота выбивала последнее. В конце концов он смог лишь кашлять, пищевод словно изрезали иглами. В воздухе разлилась вонь секса, рвоты и спермы. ... и сладкого винограда.   ***   Аластор не прикоснулся к винограду, как бы ни сводило желудок. Он едва мог смотреть на это. Когда Вокс подошел, он не поднял глаз: — Уходи.♪  Дорогие туфли стучат по плитке. — Но пора кушать, мой милый зверек! — радостно возразил Вокс. Аластору все равно. Он больше ничего не сказал. Через некоторое время Вокс пожал плечами, если судить по шуршанию ткани, и промурчал: — Ладно, голосок, подождем. У меня достаточно времени. Радио-демон не реагировал на присутствие телевещателя, молчал. Вокс ушел. … Так продолжалось изо дня в день. Пришел Вокс. Аластор отказался контактировать. Вокс ушел. Запах винограда разбавился сладковатой гнилью. Тело не ничего не чувствует. … Он затерялся и снова пришел в сознание. Его желудок стянут. В венах зудит кровь. Одиноко. ...так тихо и одиноко... Уши повернулись в сторону открывающейся двери. Дорогая обувь. Глянцевый черный лак. Вздох. Затем Вокс сел на пол. Не трогал, ничего не говорил. Просто сел неподалеку. Аластор закрыл глаза. ... иное тело... он слышит шум вентиляции экрана Вокса. Так жарко и так холодно одновременно! Он ничего не хочет... Ложь…. Вокс все еще там. Аластор медленно подполз. Свернулся возле живого тела и закрыл глаза. Так голоден... по компании. Когти так приятно перебирают волосы, кожа горит от этих прикосновений. Его дыхание стало горячим и прерывистым. Голова кружится. Но ощущение другого существа поблизости такое желанное. Шею потревожила непродолжительная острая боль, теперь и он совсем ослаб. Глаза Аластора почти закрылись от внезапной всепоглощающейся усталости. Веки остались приоткрытыми, размывая мир вокруг. Тело стало непомерно тяжелым, все плыло как в завесе. Голова взлетела в воздух, дверь открылась. Глаза закрылись... темнота… затем снова свет. Ничего не кажется знакомым. И ничего не беспокоит. Веки снова закрылись. Аластор не знал, идет время или нет. Но он чувствует тепло. Запах мыла и шум льющейся воды. Теплой. Он чувствовал невесомые прикосновения к коже. Пахнет мылом. Влажно. Тепло и звучит голос... Вокс? Не имеет значения. Он так устал... Брызги воды. Мягко…. Сухо. ... а затем снова летит. Сил нет, чтобы бодрствовать. Цвета кружатся, слишком яркие и размытые. Слишком напрягают. Хочется спать. Когда Аластор очнулся, Вокс все еще был рядом. Когти расчесывали его красные волосы. Мысли стали разборчивыми. Все еще пахнет мылом. Нет той ужасной вони, приправленной сгнившим виноградом. Аластор понял, что прислоняется к груди Вокса. Мягкий вдох и выдох, так ты все же из плоти и крови?.. Как много в тебе живого тела? Отвращение вновь вспыхнуло в туманной голове. Он почти обрадовался тому, как его кожа покрылась мурашками от прикосновений. Это было приятное чувство, первое после пучины оцепенения и безразличия, что он испытал ранее. Он зашевелился в обьятиях Вокса, попытался уползти. Вокс лишь смешливо фыркает и тянет обратно к себе на колени. — Проснулся, принцесса? ...тсс...тсс. Успокойся. После минимума движений Аластор снова ощутил безумную усталость. С его губ сорвался тихий утомленный звук, Вокс зашуршал тканью костюма. — А ну-ка, давай. — тихий призыв  и в нос ударяет сладкая кислинка, прежде чем к губам прижимают ломтик мандарина. Такой красивый цвет. Он открывает рот. Приятно. Вкус резкий и бодрящий. По маленькому ломтику за несколько раз и, прежде чем он успел что-то обдумать, фрукт исчез. Изнурение все еще топило Аластора. Сознание еле-еле возвращало хозяина в реальность. Он все еще в маленькой комнате. Свернулся на коленях у Вокса. Кровь и гниль исчезли с пола. Он чист. Он пахнет мылом. Его тело снова чистое. Даже волосы вернули привычную шелковистость и гладкость. Вокс осторожно почесал кожу головы, волосы слегка распустились. Насколько мог судить Аластор, его когти снова стали тупее. Похоть все еще там, такая же омерзительная, как и в самом начале его заточения. — Так, голосок, мне кажется, ты уже в порядке. Если больше не хочешь есть - я ухожу. Аластор почувствовал, как его собственные пальцы сжимают подол пиджака. Он нуждается в обществе хоть на каком-то уровне. Он так скучает по своим частотам. Сотни и тысячи каналов, от которых его отрезали. Шум мира всплывал в уголках памяти, такой естественный и привычный. Голову убивала эта страшная тишина. Даже когда он изолировался на период течки, он никогда не был по-настоящему одинок, он всегда мог слушать эфиры. И сейчас Вокс его единственный собеседник в течение нескольких дней. Это было ужасно. Тело тоскует... и его разум тоже... хоть и по другим причинам. Вокс ухмыльнулся и поднял бровь: —  О? Все еще голоден, зверек? Аластору пришлось несколько раз сглотнуть, прежде чем из его горла вырвалось резкое: — Укрась это место своим отсутствием! — прохрипел он, отстраняясь от Вокса так, будто тот есть нечто ядовитое. Вокс хихикнул в ответ: — Вот это мой олененок! — с энтузиазмом произнес он, демонстративно смахивая несуществующую пыль со своего тщательно сшитого костюма. Аластор лишь фыркнул и поморщился от улыбки телеведущего: —  Увидимся завтра, голосок~