Судьба/Торжество после гибели

———

      Как только король захватил Дуролипонте, тут же начались толки, кто будет новым лордом города, представляющего из себя практически высшую ценность для любого рыцаря и знатного господина.       Владелец города в раннем средневековье обладает властью короля, получает тысячи людей под свое командование, а соответственно и баснословное богатство и возвышение до высших кругов аристократии.       Все шестьдесят с небольшим рыцарей собрались в широком зале крепости под светом горящих фонарей, празднуя и напиваясь.       Шум. Гам.       Лорд Линдума обладал самым большим желанием, ведь обладая властью над двумя городами означает удвоить богатство — оправдывал он свою заслугу боевой доблестью, умением руководить, а также тем, что первым предложил штурмовать город.       Крики. Споры.       Король же не внимал ему, думая о том, что его верный щитоносец больше этого достоин, в силу первенства клятвы и боевых заслуг.       — Молчать! — Король прекратил шумную возню жадности, и обратился к щитоносцу. — Вистан, ты первый поклялся мне в верности, первый встал на службу и единственный взял огонь дракона на себя! Желаешь ли ты этих земель?       — Мой король, — Вистан, что сидел за столом рядом и со спокойной улыбкой пил вино, встал. — Взять на себя город — значит перестать служить вашим щитоносцем.       Перешептывания.       — Для меня нет большей награды… — Вистан положил руку на сердце и склонил голову. — ...Чем продолжить служить вам. Я отказываюсь от вашей милости.       — Вистан это заслуга, а не…       — Однако, помимо меня есть один достойный, кто шёл смело и храбро. Я рекомендую сэра…

———

От первого лица — Вистан

      Прошла неделя. Под светом небольшого фонаря у реки.       Январь кончается, а мы за две недели захватили Дуролипонте и Дуробриву, где сейчас набираемся сил, принимаем рыцарей, что судорожно приходят клясться в верности новому королю…       Волшебный меч, Калибурн, полностью сломал теорию средневековой войны, когда основным военным действием являлась осада. Снести стену, прорваться и раздавить — вся тактика победы нашего короля.       Догадываюсь, что Мерлин начала наставлять Пендрагона, уча его королевской доле; он стал увереннее, начал привыкать к главенству, хватка на мече стала крепче, а взгляд взрослее.       Шух-шух-шух.       Мне это не нравится.       Если дух короля окрепнет под её влиянием, то какое место займу я в сердце короля? Я уже могу считаться его другом, но вернейшим вассалом… Его харизма победоносца и сильнейшего рыцаря Британии обеспечит ему сотню вассалов, готовых умереть за него.       Дуролипонте. Соблазнительная крепость, холодный и непреклонный отказ от которой требовал погружения в состояние чёрно-белого мира.       Шух-шух-шух-шух.       Единственная радость, рыцарь, который владеет городом, стал моим должником и «другом» — с него всегда можно спросить, а мой авторитет бескорыстного защитника короля возрос, и ко мне ластятся, словно мартовские кошки, рыцари и дворяне.       Нет, если играть в придворного, то необходимо поменять тактику, но как же это сделать?       Шух-шух-шух.       Сэр Эктор, сэр Кей, с ними стоит поддерживать хорошие отношения; первый станет коннетаблем, высшая военная должность, Артура, второй же сенешалем, управителем двора и королевских владений, по сути хранитель казны. Но они не могут войти в сговор против короля…       Ланселот должен скоро объявится, вполне может быть, что после битвы при Эборакуме, сильнейший рыцарь после короля, но предатель, его любовная история — это то, с чем можно поиграть.       Но он слишком бескорыстен.       Шух-шух-шух-шух.       Моргана ле Фэй, вторая колдунья после Мерлин, даже наравне с ней, любимая сестра Артура, как минимум, до своего предательства, и будущая мать Мордреда — прекрасная компаньонка для заговора.       Но по истории она объявится лишь после основания Камелота или во время женитьбы короля…       Плеск воды.       — Вот доспехи короля и заблестели! — я смотрю на труды моих рук. Чистка доспехов — занятие оруженосца, коим можно считать и щитоносца, пусть он и несёт родовой герб.       Насмешливый голос послышался из-за спины: — Собака радуется, что вылизала ботинки хозяина дочиста?       Не став оборачиваться и постепенно погружаясь в медитацию, поприветствовал: — Мерлин, я всегда рад слышать твой тонкий голосок.       — В этот раз не кидаешься с ножами, подлец? — Мерлин подошла на шаг ближе, и от нее повеяло сладкой земляникой и сиренью.       С искренним раскаянием я спросил в ответ: — Как же я могу кинуться с ножом на девушку, чей поцелуй бесцеремонно украл?       — Это была не я, а моя кукла! — она сидела еще шаг, а тонкий слух, что начал улучшаться после каждого применения Алого Пса, позволял рассчитать вес, с которым она наступала на траву.       — И в этот раз ко мне пришла твоя кукла? — в моем голосе слышна улыбка.       — К такому зверю нельзя прийти самой… — едва успела договорить, как её миниатюрную талию обняли мои руки.       Мягкая ткань мантии была тонкой и позволяла рукам чувствовать гибкую талию и биение сердца Мерлин.       Возвышаясь на голову я наклонился к её лицу и почувствовал дыхание: — Эта кукла снова кушала ягодки с мёдом?       — Куклы тоже любят сладости, — Мерлин проговорила с игривостью, а мои губы почувствовали её улыбку.       — Тогда пусть эта прекрасная кукла поделится вкусом со мной…       Едва я потянулся поцеловать, как Мерлин отвернулась и прошептала мне на ухо с насмешкой: — Если кукла так прекрасна, то почему ты не смеешь посмотреть на неё?       Кончиками пальцев я провел от ее талии, до шеи, по щекам, нежным, как лепестки цветущей розы: — Я боюсь, что если увижу очи любимой куклы, то моё дыхание замрёт и я умру…       Молчание.       Как бы ни была прекрасна Мерлин, без полной медитации «Чёрного озера и Белого неба» я не посмею взглянуть ей в лицо.       О её мистических глазах мне рассказал отец, видевший, как она одним взглядом очаровала вражескую армию и воины начали убивать друг-друга.       Мерлин прервала молчание голосом тихого возмущения: — Если ты боишься смерти, то как можешь называть куклу любимой…       Единственная причина, по которой Мерлин играет в любовную историю — любопытство, которое я сумел возбудить в ней.       Я потянул глубокий капюшон, что скрывает её лицо и прикрыл мистические глаза ладонью.       Если я не взгляну, то интерес Мерлин угаснет, если взгляну, то есть риск, что медитация не выдержит силы очарования и я окажусь в её власти…       Я приоткрыл глаза и увидел её лицо с молочно-белой кожей, пунцовыми устами, маленькими острыми ушами, за которыми заправлены серебристые неровные локоны волос.       Хриплым голосом ответил ей: — Ты права, не могу.       Только моя рука ушла от тускло-розовых глаз, как я не отводя глаз коснулся её губ в целомудренном поцелуе.       Её зрачки заблестели и залились цветом спелой малины…       Дыхание замерло, сердце забилось в судороге, мышцы задрожали, но ум, утопающий в похоти и едва держащийся за долю спокойствия, приказал телу расслабиться.       Я обнял её талию крепче, чем она может выдержать и углубил поцелуй.       — Мхм ммм мнн!       Её маленький язычок начал неумело двигаться, а веки прикрылись, но зрачки замерцали ещё сильнее.       Чёрно-белый мир начал обращаться в тона розового и красного…       — Умммм!       Она застонала мне в рот, когда я прикусил зубами её нижнюю губу и сладкая капля крови напомнила моменты обращения в Алого Пса…       Черный сменился серовато-красным, белый покрыли розовые облака…       Её ягодная слюна с медовой кровью были нектаром по сравнению со всеми людьми, что я был вынужден съесть.       — Мм мхнн мнн!       Но её язычок терял свою силу с каждой минутой нашего длинного страстного поцелуя, а я уже поддавался очарованию, как она закрыла глаза и расслабилась в моих руках.       Мы закончили поцелуй, и я заметил с улыбкой: — Твой подбородок снова весь в слюне, кажется, кукле нравятся неряшливые поцелуи.       — Хааа! Хааа! Хааа!       — Эта кукла не умеет задерживать дыхание… — Мерлин была красная и щекой упиралась в мою ладонь.       Мои глаза закрылись, а губы поцеловали остренький подбородок, покрытый слюной со сладкой кровью…       — Ты пришла за поцелуем, Мерлин? — тон обрел небольшую серьёзность. — Или тебе понравилась моя прана, суккуб?       — А есть разница, хи-хи… — Мерлин начала игриво с глупой улыбкой, но замерла, как будто поняла свою ошибку, и поправилась. — То есть это кукла, а не я!