Раны на двоих

***

Макс сидит на новеньком удобном диване в своей гостиной, попивая очередную банку ред булла. В помещении горит тёплый, уютный свет — атмосфера дома. Макс одет в повседневную одежду — спортивные штаны и футболку. Рядом с ним, одна справа, другая слева, его две кошки — Джимми и Сасси. Макс мягко гладит каждую из них, периодически переключая внимание с одной на другую. Перед ними, у стены, на журнальном столике стоит большой плоский телевизор, на экране которого идет запись гран-при Японии. Звуки моторов и комментарии звучат на заднем фоне, но в комнате царит расслабленная атмосфера. Кошки кажутся спокойными и довольными вниманием своего хозяина, пока на экране не появляется Шарль Леклер. Абсолютно каждый на питлейне знал, что значит Япония для Формулы-1, и уж тем более, что это значит для Шарля.

***

Макс почти никогда не смотрит записи гонок, но в этот раз что-то заставило его сделать это. Он прекрасно понимает, что одно дело ехать и видеть перед собой только трассу, другое — смотреть со стороны на все болиды и слышать командные радио. 44 круг, Сайнз получает сообщение по радио «одна позиция до подиума». — Какого черта? — неожиданно для себя Макс хмурится и почти вскрикивает, — это просто немыслимо! Командное радио Шарля предательски зашипело. Ты должен пропустить Сайнза вперёд. Мы боремся не между собой, а против Норриса. 46 круг, на прямой Шарль открывает крыло и пропускает Карлоса вперед. — Блядь, да они из него верёвки вьют! — Макс швырнул пульт от телевизора в противоположную сторону дивана, напугав Джимми и Сасси. В комнате повисла тишина.

***

Так что же значит Япония для Шарля и для всей Формулы-1? Это рана, которая никогда не затянется. Рана, сформировавшая чувство долга и возложившая непосильную ответственность на того, кто так сильно хотел побеждать. В 2014 году в Японии произошёл мощный тайфун. В пятницу и субботу тренировки проходили при солнечной погоде, но в день гонки ожидалось приближение урагана к трассе в Сузуке. Чарли Уайтинг, гоночный директор Формулы-1, предлагал перенести гонку на более ранний момент, однако этот вариант был отклонён, чтобы не разочаровать зрителей. Чтобы они не пропустили гонку. В воскресенье в Сузуке начался дождь, и гонка стартовала за автомобилем безопасности. Даже при таком режиме Маркус Эрикссон не смог удержаться на скользкой трассе и выехал на гравий. Пелотон двигался за сейфти-каром в течение девяти кругов, но, когда дождь ослаб, гонка продолжилась в обычном режиме. Все пошло не так с самого начала. В это время дождь снова начал усиливаться. Даже до этого момента лидерам не всегда удавалось оставаться на трассе, а теперь условия становились ещё хуже. На 13 круге до финиша «Заубер» Адриана Сутиля вынесло в отбойник на выходе из седьмого поворота. Маршалы тут же вывесили жёлтые флаги, а за повреждённой машиной выехал эвакуатор. Менее чем за минуту в том же участке трассы произошло и ещё одно происшествие: «Маруся» Жюля Бьянки съехала с трассы. Автомобиль неуправляемо скользил по мокрому гравию, где гонщик уже не мог контролировать его движение. Бьянки не смог избежать столкновения с эвакуатором, двигаясь со скоростью 123 км/ч. Носовая часть машины проникла под корпус эвакуатора, а удар пришёлся на шлем пилота. Небо предупреждало, но никто не послушал. Бьянки потерял сознание и с травмами головы был максимально оперативно доставлен в госпиталь. Несколько месяцев врачи боролись за жизнь пилота, однако 17 июля 2015 года его не стало.

***

Для всей семьи стало это ударом. Жюль был не просто друг, он был частью этой семьи. Брат Шарля был его лучшим другом, а сам Бьянки стал негласным авторитетом и наставником для Леклера. Насколько было больно? Настолько, что этот улыбающийся мальчик с тех самых пор с гордостью и любовью носит шлем с именами Жюля и Отца, настолько, что каждый год демонстрирует архивные фотографии с «крёстным отцом автоспорта», настолько, что искренне говорит, как ему не хватает его. Отец Шарля и Жюль — два человека, которые повлияли на его становление, как гонщика. Два самых близких человека. Так насколько это было больно? Настолько, что Жюль Бьянки ездил под номером 17, а Шарль Леклер — под номером 16.

***

В тот день все понимали, что гонка для Шарля будет тяжёлой, по традиции он вышел в шлеме Жюля, и каждый знал, что Шарль должен быть на подиуме. Только у Скудерии были совсем другие планы. Глупо объяснять — общественность взорвалась, когда был отдан приказ пропустить Сайнза вперед. Возмущены были все, неудивительно, что Макс, увидев гонку со стороны, так разозлился. Он знал, что произошло что-то неладное, да и сам Чеко в кулруме напряжённо говорил о том, что Шарль был хорош. Теперь всё стало ясно. В тот день Леклер получил гонщика дня, само собой, но испытал ли он радость от этого? Его никто не видел после финиша, Шарль скрылся в паддоке почти моментально. Япония никогда не прощает.