поощрение

— Закончили! — Выдыхает Минхо, обводя команду взглядом, — Вы отлично постарались, молодцы, теперь домой. Все разом выдыхают, оседая на пол в попытках перевести дух. Перед камбэком всегда так: все работают безостановочно; Чан вообще не ночует дома, предпочитая поспать час-два на диване в студии и сразу взяться за работу, как проснется; дэнсрача не вылезает из зала, пока Минхо, оклемавшись первым, не выгоняет младших; Сынмин, Чанбин и Джисон в другом танцевальном зале оттачивают пение под танец, и не дай бог кто-то собьется… Отдыхать дают Чонину. Нет, он, конечно, тоже работает на износ, но Чан и Минхо лично следят, чтобы тот оказывался в общежитии раньше 12 ночи и спал, когда ближе к 3-4 утра возвращались все остальные. — Хён, мы сбиваемся в том месте какой раз…я не могу понять, из-за чего. — Тихо говорит Феликс, импровизируя названную часть руками, чтобы тот понял, о чем он. — Да я не знаю! — Кажется, выходит слишком резко и зло. — Окей, спокойной, вернемся к этому завтра? — В ответ он получает игнор, — Хён? — Хён, Хён, да что ты заладил, — Хван встает на ноги, — у нас же закончилась тренировка, так что тебе надо от меня? –Хёнджин… — Предупреждающе говорит Минхо. — Что, Минхо? Что? Не я запорол эту часть в сотый раз, а Феликс, почему он вообще попал в Дэнсрачу, я блять не понимаю! — Хван Хёнджин, ты перешел черту. Он не виноват в твоей вспыльчивости и усталости. — Минхо смотрит прямиком в глаза младшего. — Ты сейчас успокаиваешься и мы расходимся по домам. Завтра съемки, и именно поэтому мы закончили раньше, чтобы все выспались. — Я не поеду домой, окей? Поезжайте, отдохните, я вас не держу. — Я сказал все едут домой. — Железно звучит голос Чана. Он сразу, не церемонясь, влезает в разговор, как только видит, что ситуация набирает обороты. — Я сказал, что останусь тут, или мне на английском сказать? Старшие раздраженно выдыхают. Ночевал Хёнджин сегодня в здании Компании. * Съемки прошли относительно неплохо. Да, было пару моментов с техникой или общими запарами, но относительно все было неплохо. Только одному человеку пришлось сильно задержаться. Как объяснили, его момент не засняла камера. Как обещали, все доснимут быстро. Как выяснилось, вернулся Феликс домой на добрых четыре часа позже. Уставшего младшего Минхо чуть ли не собственноручно переодевал и клал спать, напоследок получив лишь пару слов. «Походу, я и вправду не должен был быть в Дэнсраче» * Камбэк. Каждодневные съемки, интервью, выступления. Феликс устал. Все устали, думает он, но про него пошли и слухи в интернете, и видео в тик токе, и статьи в фэйсбуке, и волнения сокомандников. «Феликс уставший.» «Разрешите мальчику отдохнуть» «Наш солнечный мальчик заслужил отдых!» «Разве?» — Думает Феликс. Его считают — считали, по крайней мере — плохим танцором, который не может быть в дэнсраче. Значит надо тренироваться больше. Поэтому никто, даже Хёнджин, остановить его не в силах. Говоря о самом Хване…он хотел поговорить, извиниться, крепко обнять и нежно целовать каждый участок кожи своего мальчика, параллельно шепча, какой он молодец, как хорошо танцует и сколького он достоин, однако за почти два месяца этого не удалось ни разу: его избегали. Хёнджин также извинялся перед старшими, на что от Минхо получил мягкую улыбку и слова, что не злится, но вот извиниться перед Феликсом он обязан, а от Чана — небольшую поучительную лекцию и поддерживающие объятия, пока он тихонько плакал от обиды и усталости. * Сегодня долгожданный выходной. Стоило попахать после камбэка еще дополнительный месяц, и им наконец-то выдали выходные. Даже Чан, который, похоже, был выжат, спал практически весь день. Вообще спать или как минимум лежать старались все кроме Феликса, который в очередной раз… * Хёнджин тихонько заходит в practice room, еще у дверей услышав знакомый ритм. Феликс дотанцевывает связку, резко оседая на пол. — Умничка, — Хёнджин садится к нему, давая обмякнуть в своих руках, по себе зная, как после усердной тренировки трудно напрячься, чтобы даже просто посидеть, — что такое? — Сразу же, как только он замечает слезы и тихий скулеж. — Больно, — Феликс пытается свернуться в позу эмбриона, однако старший не позволяет, с полуслова поняв, что Ликс говорит о спине, — ну Хён, ну дай… Феликс капризничает, — Хёнджин понимает — прекрасно зная, что да, легче станет, если он ляжет в желанную позу, но это делает только хуже, усугубляя саму болезнь. — Не-а, давай, солнце, на бочок, сейчас я возьму лекарство. Лекарство положил туда Хан еще давно, как только у Минхо начались проблемы с коленом, а потом выяснилось, что Феликсу оно тоже подходит, поэтому его запасы теперь пополняют и поддерживают два горе-любовника — Хёнджин и Джисон. — Хён-а, ты меня любишь ведь? — Тихо интересуется Феликс, пока старший подготавливает шприц и лекарство. — Конечно, — он мягко целует его в плечо, не брезгуя тем, что Ли весь соленый из-за усердной тренировки. — Я весь мокрый и грязный, Хён, хватит… — Тихо возмущается младший, смущаясь от такого интимного, по его мнению, действия. — А ну чш, — Хён мягко смеется, а затем возвращается к набору антибактериальных салфеток, чтобы взять одну, — я сейчас протру салфеточкой, а потом буду колоть, хорошо? Мне взять тебя за ручку? В ответ тихое угуканье, на что Хён улыбается и делает все вышесказанное. — Вдохни и на выходе я введу шприц, хорошо? — Феликс послушно вдыхает и выдыхает, чувствуя неприятную боль по всей спине от лекарства, которое медленно вводит Хён, — все, все, ты молодец, солнышко, горжусь тобой. — Я хочу домой и спать, — опять капризничает, — к нам домой, не в общежитие. У тебя есть ключи от нее? Эту квартиру на верхнем этаже многоэтажки Сеула они купили еще около года назад, так никому и не рассказав об этом. Это студия, но она довольно просторная, с панорамным окном и видом на город. Ремонт у нее светлый — как нравится Феликсу — с некоторыми акцентами на черные вещи – как нравится Хвану. — Да, есть, поедем туда? — Да, — младший разворачивается к Хвану и кладет голову на коленки, сжимая губы в бантике в требовательной манере, на что тот опять улыбается, — эй! — Ты такой милый, солнышко. — Воркует старший и впивается в губы настойчиво, с неприкрытой любовью. * Из машины Хён несет Феликса на руках, не боясь, что на подземной парковке их сфоткают или заметят: соседи и так знают, с кем живут в одном доме, и максимально уважают их личное пространство, временами даже закрывая их от ненужных взглядов; папарацци сюда не пускают, ведь это жилье повышенного уровня, куда зайти можно только по карточке. Феликс благодарен: он чувствует себя любымым, защищенным и уверенным в сильных руках, что так бережно несут его в их квартиру. Зайдя в квартиру, Хван опускает парня на тумбочку и развязывает ему шнурки, чтобы снять кеды; знает, что наклониться лишний раз будет неприятно. — Хён, а ты мог бы… — Феликс запинается: такое говорить, даже перед хёном, все еще смущает его. — Да, котенок? Что я мог бы? — Феликс прячет поалевшие щеки в изгибе шеи Хёна, — Ну коть, я не пойму, чего ты хочешь, если ты не скажешь, — он аккуратно отрывает веснушчатое личико от себя и нежно целует в губы, — это всего лишь я, все хорошо. — Мы можем вместе принять душ? — Конечно, — он опять целует личико напротив, — я рад, что ты здесь и что ты доверяешь мне свои желания. * После совместного душа, Хёнджин высушил волосы Феликса, закутал его в мохровое полотенце, взял на руки и отнёс на кровать в их спальню. — Всё, солнышко, грейся. Может, сделать тебе чаю? — предложил Хван, целуя младшего в лоб. — Да нет, спасибо. Мне и так очень жарко после ванны, — Ликс высунул кончик языка, словно собака, и закатил глаза. Хёнджин рассмеялся. — Ну, хорошо, как скажешь, милый, — парень лёг на вторую часть кровати и притянул своего возлюбленного к своей груди. — Ты так усердно трудишься. Я очень тобой горжусь, Ликси. От этих слов на губах Феликса расцвела тёплая улыбка, а внутри как-будто разлилась банка густого мёда. — Коть, тебе точно не холодно? Я чувствую, что ты дрожишь, — спросил Хён, крепче прижимая того к себе. — На самом деле, есть немножко, — на губах Ёнбока проскочила хитрая улыбка, которая осталось вне поле зрения старшего. — Что ж, — Хван начал понимать, к чему тот клонит, — Тогда нужно тебя хорошенько согреть. В следующее мгновение, Ликс оказался под Хёнджином, а после он почувствовал обжигающие губы на своих. Шатен углублял поцелуй, проникая языком в чужой рот, параллельно гладя того по щеке. Феликс удовлетворённо промычал в поцелуй, но после отстранился. — Хёнджин, ты знаешь, — он слегка закусил нижнюю губу и посмотрел на него помутневшим взглядом, — Этого недостаточно. Хван широко улыбнулся, улавливая настрой своего парня. — Милый, а с чего ты взял, что я собирался закончить на этом? Всё только начинается, — за этими словами последовала россыпь поцелуев по всей шее, ключицам, а после груди блондина. Ёнбок отвечал на действия старшего приглушёнными стонами и закатыванием глаз. — Хён… Потихоньку парень спустился дорожкой до живота нижнего. — Ты мне доверяешь? — такой, казалось бы, глупый и наивный вопрос, но в то же время очень важный для них обоих. — Да, конечно, доверяю, — Феликс посмотрел на того, полными возбуждением и любви глазами, продолжая тяжело дышать. Хван поцеловал лобковую область Ликса, после чего лизнул кончиком языка его уже вставший орган. Это действие вызвало разряд и мелкую дрожь в теле Ёнбока. — Прошу, не дразни меня. Уловив реакцию парня, Хён начал посасывать чувствительную порозовевшую головку, на что получил одобрительный скулёж-стон. Вобрав в свой рот почти весь половой орган Феликса, Хёнджин старался активнее работать языком, наращивая темп, периодически заводя член за щеку. — Мг, ах… Хён, Хён, — Ликс поддавался бёдрами навстречу горячему рту Хвана. — Что такое, малыш? — парень вытощил изо рта член. — Не… не останавливайся, прошу, — проскулил младший, не зная куда деть свою красное и мокрое от перевозбуждения лицо. — Как скажешь, милый, — шатен вновь принялся за дело. Феликс почувствовал, как жар приливает к его паху, а внизу всё сильнее начинает сводить судорогой. — Хён, я сейчас, м-м… Старший понял и начал ещё быстрее двигать головой, доводя Ликса до пика. С громким стоном Феликс излился в рот Хёнджину, а тот проглотил горячую жидкость, выпуская член изо рта с пошлым хлюпом, вытирая остатки семени в уголке рта. — Боже, малыш, тебе понравилось? — Хван навис над лицом Ёнбока и принялся целовать его в уголки глаз, в которых скопилась влага. — Да, это было… Даже не знаю какое слово подобрать, — Ликс всё ещё пребывал в послеоргазменной неге. — Я очень рад, что тебе было хорошо, Ликси, — Хёнджин вновь притянул парня к себе, вдыхая аромат его персикового шампуня и целуя в макушку.