записка в шкафчик

В жизни Хёнджина было всё стабильно: учёба на художника-иллюстратора в приличном университете, друзья, хорошая подработка. Всё прекрасно. Напрягал только один конкретный момент, которого нельзя было избежать, учитывая его внешность. Куда бы ни пошёл, всюду за ним следовали восхищённые вздохи и возгласы: «Какой красивый», «Видела того парня? Как думаешь, у меня получить привлечь его внимание?». И много чего другого — не всегда лестного, но такие высказывания вырывались из ртов завидовавших лиц. Вообще Хёнджина это бы не волновало, если бы люди, жаждущие заполучить его словно ценный трофей только из-за внешних данных, не приставали с разговорами и расспросами. Он старался вежливо намекать, отказывать в общении, иногда и прямым текстом посылал излишне настойчивых личностей, однако в большинстве своём они руководствовались только своими корыстными желаниями завести с ним знакомство, поэтому продолжали докучать ему лишь одним своим существованием. К примеру, одна из его одногруппниц, решившая, что одного короткого диалога, по-видимому, достаточно для начала их «отношений», каждый божий день доставала его с вопросами об их несостоявшихся «свиданиях». Тогда-то чаша терпения переполнилась. Нет, он ей не грубил — хотя мог бы и очень хотел, говоря честно — просто доходчиво объяснил, что к чему на самом деле. К счастью для него самого, вокруг них собралось немалое количество других студентов, желающих посмотреть на развернувшееся зрелище, поэтому разлетелась новость о том, что ненужные знаки внимания не желательны, если кто-то не желал оказаться в немилости у главного красавчика параллели. Стоило отметить, что абсолютно все на потоке — не только его направления — ещё в начале обучения решили объявить Хёнджина главным идолом великолепной внешности, даже если по его меркам он был вполне обычным, просто умел грамотно преподносить то, что дала природа. Из-за этого его персона обросла всевозможными слухами и домыслами, особенно о его личной жизни. «Хёнджин наверняка встречается с какой-нибудь красоткой. Ставлю десять тысяч, что он не хочет разбивать сердца бедным студенткам горькой правдой, поэтому и не афиширует это!» «Да сто процентов у него есть девушка, такой привлекательный парень точно не холостяк» И ведь главное, что доказательств у этих высказываний нет, не было и, самое главное, не будет. Почему? Всё очень просто, если бы люди не были слепыми и недалёкими — слава всему, что они были такими — то заметили бы, куда был направлен взгляд Хёнджина каждый день уже на протяжении почти двух лет обучения. Бан Чан — вот предмет его ежедневного воздыхания, учащийся на факультете музыкального продюсирования, состоящий в команде по плаванию их университета. Крепко сложенный парень с шикарной фигурой, на которую залипали не только девушки, но и, чего уж от греха таить, немало парней. А какая у него улыбка и красивые глаза. Добрый, отзывчивый, забавный — у него было много качеств, за которые его невозможно не полюбить. Такой вот человек нравился Хёнджину, и совершенно точно это не была какая-то обворожительная кокетка. Жаль только, что он не был смелым, чтобы признаться объекту своей симпатии в чувствах, а тут ещё всё это ненужное внимание к нему заставляло его сдерживать себя. Только его близкие знали о настоящих мыслях и нежных чувствах.

***

Конец второго курса выдался более тяжёлым, чем первого, что было очевидно даже самому недогадливому. Особенно тяжело приходилось активистам, спортсменам и другим несчастным, принимающим участие в подготовке мероприятий. Не стоит забывать о зрителях, желающих прогулять надоевшие пары или пришедших поддержать свою друзей или одногруппников. Говоря о поддержке, по мнению самого Хёнджина, организаторы соревнований в край забылись и ставили даты так, чтобы ему приходилось в срочном порядке придумывать очередную глупую причину, по которой он вынужден уйти с пар. Благо, что учился он хорошо, так что преподаватели снисходительнее относились к таким явлениям. «Тут явно замешано твоё природное очарование» — так говорил Чанбин, его близкий друг, который учился на одном направлении с Чаном и являлся главным источником новостей о нём. О, стоит отметить то, что соревнования могли проводиться в выходные дни в самое раннее время — это вообще вишенка на торте. Благоразумный человек предпочёл бы спокойно отоспаться субботним утром. Делал ли это Хёнджин? Нет. Ехал ли он даже в самую дальнюю точку города или иногда в пригород, чтобы просто посмотреть на заплыв Чана? Да, ещё как. Жалел ли об этом? Нисколько. Как бы ему не хотелось выспаться, но позалипать и поддержать объект воздыхания важнее для его душевного равновесия. Собственно каждый день ему удавалось мельком увидеть своего «ненаглядного», как выражался Чанбин, на коротких перерывах и обеде в столовой, но из-за столпотворения не было нормальных возможностей как следует рассмотреть его. Нет, не то чтобы он не желал подойти поближе и, может даже, ну уж в самом невозможном случае, заговорить. Да только о чём и, самое главное, как? О погоде? Слишком банально. Об учёбе или хобби? Неплохие темы, да только проблема в том, что мозг Хёнджина отказывался нормально функционировать, когда объект симпатии оказывался на расстоянии около двух метров. О смелости и говорить было нечего, потому что она испарялась подчистую. Так что он просто продолжал тихонько наблюдать и томно вздыхать, как девица. — Что опять завис и глядишь в одну точку? — раздался внезапный вопрос прямо над ухом. — А? Что? — Хёнджин вздрогнул от неожиданности и поднял взгляд на друга, сидя за обеденном столом в столовой и смотря снизу-вверх. — Я говорю, чего зеваешь? — Чанбин сел напротив. — Уставился на свой бедный салат и вздыхаешь тяжело. Ох, неужто задумался о своём суженом-ряженом? — Умолкни. — А если серьёзно, долго ещё будешь издалека слюни пускать? — Кто это тут слюни пускает?! — Громкий возглас на мгновение привлёк внимание сидящих в отдалении студентов. — Я лишь восхищаюсь, всего-то. Взгляни вокруг, я не один такой. — Уже тише добавил Хёнджин. — Ну да, заливай дальше. Даже самые преданные фанатки не посещают каждое соревнование где-то в глуши, чтобы просто полюбоваться на оппу, поверь мне. К тому же, не думаю, что все они влюблены в него так, как ты. — Тогда они не преданные фанаты, — возразил Хёнджин, — и вообще, ничего я не влюблён! Нет у меня никаких чувств, не-а. Чанбин на это высказывание лишь многозначительно ухмыльнулся и продолжил смотреть ему прямо в глаза. — Ч-чего это ты так пялишься на меня? — Дурак ты, — по-доброму усмехнулся тот. — Отрицаешь очевидное, при этом так заворожённо рассказываешь о том, как Чан помогал упавшему парнише собрать его разлетевшиеся тетради или как очаровательно он выглядел на прошлой неделе. — Я… — Тсс, — Чанбин приложил палец к его губам, — добрая фея крёстная Бинни поможет своему непутёвому другу наконец обрести смелость. — С чего это ты решил стать феей крёстной? И почему сейчас благодетель заиграла у тебя в заднице? — Почему так грубо? — он показательно прислонил ладонь к груди и разочарованно вздохнул. — Прекращай придуриваться. — Ой ладно. Меня просто достало, что ты уже почти два года пускаешь слюни по Чану, ничего не предпринимая. И нет, то, что ты остаёшься одним из его верных фанатов и активным участником группы поддержки, не способствует улучшению ситуации от слова совсем! Не понимаю, почему ещё не заметил, что ты от него без ума? — Люди слепы и глупы… — Кроме него? — Он в особенности слепой, за столько времени не заметить меня! — Мы отошли от темы. У меня идейка появилась, как помочь тебе, не беспокоясь за трату твоих нервных клеток и об отключении твоих умственных способностей около Чана. Хёнджин посмотрел на него укоризненным взглядом, не решаясь комментировать последнюю сказанную фразу. — Почему мы вообще обсуждаем это в столовой? — Он огляделся вокруг. — Повезло, что вокруг нас никто не сидит и людей сегодня мало. — Поздно ты спохватился, но не суть. — Чанбин хлопнул в ладоши, вновь обращая внимание друга на себя. — Так вот, как насчёт подкладывать в его спортивный шкафчик записки, где ты будешь писать все свои сопливые мысли, скажи же, что я гений? Правда ведь? — Скажу, что ты явно пересмотрел дорам. — Эй, я вообще-то стараюсь ради твоего же блага. Ответом был тяжёлый вздох. — А ну, отставить хандру! Смотри: ты кладёшь анонимные записки, может, намекаешь на свои чувства, а после я узнаю реакцию из его разговоров с друзьями, как самый настоящий шпион. — Да уж…гениально. — Сам посуди, это ведь явно лучше, чем просто наблюдать? Захочешь — признаешься через записку, захочешь — останешься анонимным воздыхателем, делов-то. — Тоже верно, — воодушевлённо сказал Хёнджин, — ты гений, Чанбин. — Я же говорил, — тот горделиво вздёрнул нос, — только нам понадобиться помощь нашего хорошего знакомого, но это я возьму на себя.

***

Как жаль, что Хёнджин не знал всей правды, хотя стоило бы ему увидеть, каким сияющим взглядом на него смотрят, всё стало бы понятно. И что Бан Чан тоже питал к нему нежные чувства, и что тот боялся признаться, кто бы не испытывал страх? Хван Хёнджин был популярной фигурой (не то чтобы он сам не был), столько разных слухов и мнений ходило вокруг. А бедный Чан вбил себе в голову, что главный красавец с факультета художественных искусств никак не может быть заинтересован в нём, слишком заурядном парнише. Правда, как говорили его друзья, Минхо и Джисон, тот слишком принижает себя. Да, учился он прилично для спортсмена, вынужденного пропускать учёбу из-за тренировок или соревнований. Да, тоже имел небольшую фанатское сообщество, что поддерживало его почти на каждых соревнования. Ключевое слово — почти. Никто не посещал абсолютно все его заплывы, кроме Хёнджина. Хотя тот и мог некоторые пропустить, но на девяноста девяти процентах тот точно был. Не то чтобы Чан специально выискивал его в толпе. Вовсе нет. Как можно было не заметить светлую макушку среди зевак? Сказать по правде, Чан не знал, когда обычная заинтересованность переросла в то состояние, когда при одном упоминании объекта обожания дыхание спирало, ноги подкашивались, а мозг и вовсе переставал генерировать адекватные мысли вместо спутанной каши. Пересекались они не настолько часто, разве что в столовой, но чем-то он успел его покорить, может не столько своей невероятной красотой и очарованием, сколько трепетным отношением к искусству и свои работами, которые выходили из-под его рук. Уж слишком они цепляли за душу любого, кто их видел, ощущались как нечто сокровенное. И ведь он не останавливался на достигнутом: совершенствовал техники рисования, пробовал разные материалы и не боялся выходить за рамки, пробовать новое. И упорный труд и старания оправдывались: картины удостаивались наград во многих конкурсах, выставлялись в некоторых галереях, владельцы которых стремились поддерживать юные дарования. В довершении всего шёл характер. Чан был одним из свидетелем той сцены, когда Хёнджин высказал надоедливой девушке всё, что думал, и поразился, насколько изящно Хван послал её далеко и надолго. Он был сильной личностью, в которую Чан безбожно влюбился и совсем не возражал против такого расклада событий, несмотря на свой страх признаться в чувствах. Сидя на скамейке под деревом около кампуса, он не заметил, подкравшегося Минхо, что решил напугать его эффектом неожиданности, схватив за плечи. — Бу! Не ожидавший этого Чан чуть не упал со скамьи, схватившись за сердце. — Какого чёрта, Минхо?! Ты решил меня в могилу свести?! — Не понимаю, о чём ты, — Ли неоднозначно хмыкнул и пожал плечами, — сам виноват. Сидишь весь такой задумчивый, погрузился в свои мысли. Я между прочим звал тебя несколько раз. Тебе разве не пора на тренировку? — Да? — Он бросил взгляд на телефон, чтобы посмотреть время, — ох, блять, я опаздываю! — Конечно опаздываешь, как хорошо, что у тебя есть я, что всегда помнит время твоего пребывания русалочкой. — Да ты заебал со своей русалочкой! То, что я быстрее всех плаваю из нашей команды, не делает меня русалкой. — Делает. Бан Чан тяжело встал с насиженного места, тяжело вздохнув, и сразу поспешил к бассейну, где уже через 10 минут должна была начаться тренировка. Минхо, решивший, что его компания явно не помешает, последовал за ним. — Так что…- осторожное начало диалога. — Что такое? — Чан знал, какой вопрос последует, но, как говорится, надежда умирает последней. — Пойдёшь на выставку? — Ха… — Чего тяжко вздыхаешь? — Минхо вопросительно изогнул бровь, — хотя чего это я спрашиваю? Естественно ты пойдёшь! Там же будут работы твоего ненаглядного. Если раньше Чан смущался всякий раз, когда друзья подкалывали его, то теперь это не вызывало неловкости. Ну влюбился, ну с кем не бывает? — Пойду я, чего пристал, раз знал ответ? — Скучный ты, уже и пошутить нельзя. — Если не заметил, то я спешу на тренировку. Их диалог мог выглядеть странно для сторонних наблюдателей, поскольку парни просто напросто бежали в сторону бассейна, переговариваясь по пути о какой-то выставке. — Заметил я, не слепой, — Минхо сделал небольшую паузу, — не против, если мы с Джисоном присоединимся? — Знаешь же, что не против. Неужто в вас проснулась любовь к прекрасному? — Нет, хотим поугарать с тебя, не беспокойся, это тоже своего рода искусство. — Кто бы сомневался… Выставка прошла как всегда прекрасно. Было выставлено много работ от талантливых студентов, но внимание Бан Чана несомненно приковали работы Хёнджина, которого, к его счастью или огорчению, не было на мероприятии. Минхо и Джисону доставляло удовольствие наблюдать, как Чан с восхищением рассматривал и нахваливал картины, пытаясь понять некий скрытый смысл и то, каким способом и материалами они были написаны.

***

Прошла очередная неделя. Всё было как и всегда. Будни тянулись невообразимо долго, а выходные пролетали в мгновение ока. Таким образом вновь наступил четверг. День тренировки у команды по плаванью. Разговоры в раздевалке не утихали. Повсюду звучали жалобы на преподавателей, просьбы одолжить лекции и прочие бытовые вещи, пока не раздался звонкий голос тренера, объявляющего о начале тренировки. Через пару минут в помещение вошла фигура, которую в любое другое время здесь никогда не видели. То был Хёнджин, почему-то кравшийся на носочках и боязливо оглядывающийся по сторонам, будто кто-то за ним наблюдал. Целью его был, без сомнений, шкафчик Бан Чана. — Не могу поверить, что я это делаю… — из его рта вырвался жалобный стон. Подходя ближе, он достал ключ, которым можно было открыть шкафчик. Откуда он у него? Хороший вопрос, ответом на который может послужить лишь одно имя — Ли Феликс, человек откуда-то знающий всё и про всех, а также способный достать даже ключи от шкафчиков спортсменов. — Не ожидал, что ты решишься на что-то подобное, Джинни. — Это всё благодаря моему удару под его прелестную задницу, — как же без остроумного комментария Чанбина, — без должной поддержки, он бы продолжил дальше слюни пускать. — Эй, я вообще-то здесь стою. — Так, наконец ты решил действовать, да? — Ну, да? — Больше уверенности! Твоя австралийская рыбка ждёт тебя! Хёнджин тяжело вздохнул, закрыв лицо руками, в то время как Феликс с Чанбином дали друг другу пять, с трудом сдерживая смех. — Поможешь или продолжишь ржать? — Кх, конечно помогу. Ключ достать будет легче лёгкого. — Каждый раз поражаюсь, насколько легко тебе доверяют люди. Фраза брошенная Чанбином вызвала добрую усмешку у Феликса. — Я и сам не знаю. Все сами решают, доверять мне или же нет. Большинство, конечно же, делают это, потому что знают меня. — Точняк, — Чанбин щёлкнул пальцами, вспомнив какую-то деталь, — ты же у нас социальная бабочка. — Как ты достанешь ключ? — Хёнджин решил не тянуть и спросил интересующий его вопрос. — Всё просто: подойду к вахтёру и договорюсь с помощью слов. Вуаля, ключ наш. — Умный ты, а если ключ назад потребуют или заметят, как ты его передаёшь? — Вы совсем забыли, что на вахте сидит старик Ким, а он мне доверяет, как родному внуку. Если скажу, что ключ нужен навсегда — он отдаст навсегда. — Жестоко пользоваться доверием бедного старого человека… — Я и не буду, просто отдам ключ, когда вы дела свои любовные решите. Наступило минутное молчание. — С чего ты решил, что это будет быстро? — Я и не говорил этого, но так и будет. Чуйка. И вот Хёнджин здесь: стоял посреди раздевалки, выискивая взглядом нужный шкафчик. Завидев его, он ускорил свои движения, поспешно открыл и уложил свой небольшой презент в виде шоколадного молока и короткой записки с пожеланием успехов в учёбе и на соревнованиях. Ничего криминального. Откуда-то раздался резкий звук, из-за чего сердце Хёнджина замерло и будто бы упало в пятки. Тело напряглось, дышать стало трудно от мыслей, что скоро его раскроют. Однако ничего такого не произошло. Никто не вошёл в помещение и не увидел это зрелище. Выдохнув, Хван поспешил выйти, предусмотрительно вновь закрыв шкафчик, и быстрым шагом направился прочь с территории университета. Тренировка закончилась раньше обычного, поэтому обрадовавшиеся студенты решили воспользоваться случаем и стремительно направились в раздевалку. Открыв свой шкафчик, Чан не ожидал увидеть приятный сюрприз в виде шоколадного молока и милой записки.

«Дорогой Бан Чан, слишком официально блин, надеюсь, ты хорошо питаешься и следишь за своим здоровьем (не засиживайся допоздна за созданием музыки, хоть она и прекрасна). Успешной учёбы и удачи на соревнованиях (хотя я знаю — ты всех уделаешь;>)

Искренне твой поклонник,

Хейтер баклажанов»

Чан явно не ожидал, что у кого-то хватит ума и смелости не только написать записку, но и положить её в закрытый шкафчик. Стоп, что? Как кто-то умудрился открыть его? Ни у кого, кроме него и вахтёра Кима, не было ключа. Разве что он не дал тому, кому бы доверил. На ум приходил лишь один человек. — Что? Зачем ты меня позвал? Мне ещё кучу проектов доделать надо. Ли сидел перед Чаном на скамейке недалеко от выхода из университета. Благо, ему удалось успеть подловить его, пока этот хитрый ангелочек не успел уйти домой. — Успеешь всё, — строго произнёс он, скрестив руки на груди, — выкладывай, зачем тебе ключ от моего шкафчика и для кого ты его взял? -Хм? — Ответом был недоуменный взгляд, — не понимаю, о чём ты… — Феликс. Под тяжёлым взглядом Чана вся выдержка улетучилась. — Ну для твоего поклонника взял я ключ, ну по доброте душевной согласился помочь влюблённой душеньке. Что такого? — А что если эта влюблённая душенька затевает что-то плохое? — Исключено. Я хорошо знаю этого человека, ему и его чувствам можно доверять. — Не скажешь, кто это? В ответ была хитрая улыбка. — Хитрый засранец… — Ты меня обожаешь. — Не отрицаю. Даже не намекнёшь? — Неа, сам догадывайся. — Как?! В университете полно людей, которые ненавидят баклажаны! — А вместе с тем, что этот инкогнито обожает тебя, круг сильно сужается, не так ли? — Верно, но не буду же я к каждому подходить и спрашивать: «Хей, ты случайно не ненавидишь баклажаны?». Ты себе это так представляешь? Феликс засмеялся во весь голос, согнувшись пополам и держась за живот. Чан смотрел на него ничего не понимающим взглядом. — Не волнуйся, этого делать не придётся. Томись в ожидании и строй догадки. В нужный момент я помогу из-за кулис. — Как… — Ну, мне пора! Пока! Чан так и остался смотреть на удаляющуюся фигуру Феликса и, хмыкнув себе под нос, тоже решил направиться домой, чтобы обдумать случившееся.

***

Вторая записка обнаружилась в шкафчике на стопке аккуратно сложенных вещей, как и в прошлый раз, после тренировки спустя пару дней после соревнований между университетами. В этот раз в комплекте была ещё и шоколадка. Текст как всегда был приободряющий и отчего-то вызвал тепло в душе.       «Снова я, ха-ха.

На соревнованиях ты был великолепен, у меня никогда не возникало сомнений в тебе и твоих способностях. Шоколадка для поднятия настроения после тяжёлой тренировки. Файтин!

Вновь твой фанат,

Хейтер баклажанов»

От этого прозвища он начал хихикать себе под нос, вызывая у Чонина, другого члена команды, взгляд полный непонимания. — Ты наконец с ума сошёл? — М? Неа, просто записка милая. — Как жаль, а я уж подумал, что мои слова про старость оказались правдой. — Не дождёшься. Чонин бросил взгляд на записку и, заметив подпись анонима, засмеялся на всю раздевалку, привлекая внимание других парней. — Прекрати ржать! Ему кое-как удалось успокоиться. — Есть догадки, кто же этот баклажаноненавистник? На лице Бан Чана расцвела широкая улыбка. — Лишь предполагаю…

***

Это был полнейший кошмар. Профессор Кан всегда придумывал изощрённые задания, желая, чтобы студенты с разных направлений помогали с ними друг другу, но в этот раз превзошёл даже самого себя. Написать картину, основываясь на музыке, которую ещё никто не слышал, то есть нужно было обращаться к ребятам с музыкального за помощью, чтобы те поделились наработками. С этим проблем не должно было возникнуть. Ключевое здесь «не должно было». Но возникло. Чанбин, будучи хитрожопым от природы, наотрез отказался предоставлять ему свои демо, чтобы выручить друга. Зато посоветовал обратиться к Бан Чану. «Он точно не откажет, тем более тебе» — сказал да ещё с таким заговорщическим видом. Явно что-то не договаривал ему, судя по весёлым искоркам в глазах. — Дам я тебе его номер. Поверь, он не откажет. — Почему ты думаешь, что он позволит услышать свои песни, которые ещё никому не давал оценить? — Это Чан. — Обоснованно. Что ж, попробую. — Наконец ты стал смелым. — Я бы сказал отчаянным. Не хочется других просить.

***

Джинни: это номер Бан Чана?

Чан-чан:

да

кто беспокоит?

Джинни: хван хёнджин. с художественного. может слышал, у нас тут необычное задание

Чан-чан:

ах, да

слышал

но разве чанбин не может тебе помочь

прости

слышал, что вы друзья

Джинни: чанбин зажмотил свои демо

Чан-чан:

ахах

да

он такое может

Джинни: не мог бы ты помочь мне? раз уж ты знаешь, в чём суть

Чан-чан:

конечно!

с удовольствием

ты…мог бы прийти ко мне в студию?

Джинни: ох да, я приду! в понедельник вечером? или в другой день

Чан-чан:

в понедельник самое то

приходи по этому адресу ******

***

Хёнджин уже минут пять стоял перед дверью на лестничной площадке, не решаясь позвонить в дверной звонок или чего уж там постучать. Глубоко вдохнув, он занёс руку над заветной кнопочкой и нажал, прикрывая глаза. По ту сторону двери разнёсся звон и послышались торопливые шаги. Дверь открылась. — Ох, привет, — Чан стоял с удивлённым видом, будто не ожидал его здесь увидеть. И чёрт подери, он выглядел так уютно и по-домашнему, что Хёнджин был готов расплыться лужицей прям там, на пороге. Пришлось собрать всю силу воли в кулак, чтобы не опозориться. — Привет, могу я войти? Чан внезапно осознал, что до сих пор не пустил гостя в квартиру, которая по совместительству также была и студией, и отошёл в сторону пропуска Хёнджина внутрь. По творческому беспорядку можно было понять, что времени на уборку у будущего продюсера было мало. Хотя это сейчас волновало его меньше всего. — Ты будешь чай или кофе? Или может сока? — Нет, спасибо, наверное, стоит сразу приступить к делу. «Так, пока что держусь хорошо. Главное — не забывать дышать» — внутренние мысли были явно интереснее, чем то, что выходило из его рта. Чан лишь кивнул и молча повёл его в маленькую звукоизолированную комнатушку, где расположилось всё оборудование, а после протянул наушники Хёнджину, удобно расположившемуся в кресле за столом. — Надеюсь, тебе понравится. Хотя это всего лишь черновой вариант, я ещё его не отшлифовал. — Ах, не переживай. Вся твоя музыка — рай для моих ушей. Последняя фраза осталась без каких-либо комментариев. Наушники были надеты. Спустя пару секунд началась мелодия. Нежная и плавная, но вместе с тем сильная и волевая. Жаль, что она так быстро кончилась, по мнению самого Хёнджина. В голове родилось несколько идей для задания. Все были невероятны, но окончательный выбор он решил оставить на потом. — Как тебе? Стянув с себя наушники, Хёнджин повернулся и застыл не в силах сказать ни слово. То, с каким сверкающим взглядом на него смотрели, выбило все мысли из головы. — Это… — наконец, с трудом сглотнув, он смог высказать своё мнение, — это невероятно. Ты и вправду самый талантливый человек, которого я знаю. Твоя музыка берёт за душу и не отпускает. Хёнджин смотрел прямо в глаза напротив не в силах отвести взгляд в сторону. На лице Чана выступил предательский румянец, вынудивший его поспешно отвернуться. Осознав сказанное, Хван расширил глаза, и теперь уже ещё щёки заалели. — Думаю, я могу скинуть трек тебе, для удобства, — сказал Чан, неловко потирая шею. — Буду благодарен.

***

— То есть, ты хочешь сказать, что был у него дома, сидел в его рабочем кресле за его столом, послушал песню, сказал такие смущающие вещи и просто ушёл?! Чанбин пригласил его к себе, чтобы обсудить ту ситуацию уже когда Хёнджин закончил с выполнением задания и даже получил высший балл от придирчивого профессора Кана. — Заткнись, это так тупо… — Конечно тупо! Вы оба ведёте себя, как глупые влюблённые школьники. Сил на вас не напасёшься! Хёнджин с тяжёлым стоном опустил голову на стол, продолжая думать о том вечере понедельника, породившего ещё больше мыслей в его маленькой голове.

***

— Вы собираетесь хоть что-то сказать? Минхо и Джисон, сидящие на диване, смотрели на Чана, расположившегося в кресле, немигающим взглядом. — Скажите уже что-нибудь! Вы меня напрягаете! Первым сдался Джисон. — Такие неловкие… — И такие идиоты. Слова Минхо были резкими, но правдивыми. — Не в бровь, а в глаз. — Да вам двоим надо в лицо тыкнуть фактом того, что оба безбожно влюблены в друг друга! Когда ты уже перестанешь тянуть резину и признаешься?! — Феликс сказал ждать его помощи в нужный момент. Джисон заинтересованно посмотрел на Чана, — Феликс так сказал? — Да. Вы знаете, к чему это он? Послышался тяжёлый вздох. — Тогда нам придётся ещё немного потерпеть эту мыльную оперу с двумя слепыми идиотами… Вопрос Чана остался без ответа.

***

Прошло ещё полторы недели. Больше записок в шкафчике не появлялось. Хёнджин был слишком занят выполнением заданий от преподавателей, решивших, что нагрузки за весь семестр было маловато, поэтому теперь ему приходилось бегать туда-сюда, чтобы успевать хоть что-то. — Иногда мне кажется, что у вас не преподы, а на голову больные психи, — возмущался Чанбин, — ты даже не успеваешь нормально поспать, что уж говорить о твоём любовании Чаном. — Аргх… За всё это время они с Чаном могли разве что переписываться, спрашивая об успехах. Ему льстил искренний интерес к его работам. Даже если общение происходило по переписке, это не отменяет того факта, что прогресс был. — Вы буквально олицетворение словосочетания «идиоты в любви»! Как я раньше не замечал? — Мне нужно оскорбиться или нет? — Хёнджин выгнул бровь в непонимании, глядя на Чанбина. — Тебе нужно действовать.

***

Ещё одна неделя осталась позади. Парни направлялись каждый в свою аудиторию на занятия, как вдруг перед ними предстала до ужаса забавная сцена: девушка на полторы головы ниже Бан Чана прижимала того к стене и чуть ли не кричала. — Да как ты не понимаешь, я люблю тебя! Только тебя! — Может ты для начала отойдёшь, прошу… Юноша выставил руки перед собой, мягко отталкивая девушку от себя, но та всё настойчивее напирала на него. — Я не могу принять твои чувства, пойми. — Разве я многого прошу? Дай мне всего один шанс! Ты обязательно увидишь всю мою искренность! Всего одно свидание! Чан не успел сказать что-либо ещё, как девушку оттащили вовремя подоспевшие Минхо и Джисон. К ней тут же подлетели её подружки и стали уводить девушку подальше от парней. — Любуетесь зрелищем? Чанбин и Хёнджин, внимательно наблюдавшие за развернувшимися действиями, вздрогнули, услышав вопрос позади них. То был Феликс, подоспевший прямо под самый конец. — Чего такой хмурый, Джинни? Расстроился, что мужика твоего вот-вот уведут? — Ничего подобного! И нет никакого «моего мужика»! — громко фыркнув, Хван повернулся и продолжил свой путь к нужному кабинету. — Уууу, кто-то совсем не в духе, да? Уводят твоего любимого, а ты даже признаться не можешь, какая жалость! — Чанбин подхватил поддразнивания Феликса, идя рядом с Хваном по другую сторону. — Да-да, вот бы ты ему признался, у вас всё взаимно и бац — мир и любовь. Все счастливы. — Прекратите! Как я ему признаюсь, если даже у той девушки шансов не было?! — Может потому что она совсем не заботилась о чувствах Чана? — Или то, что даже толком и не призналась, а лишь требовала от него взаимности? — А смысл мне признаваться, если у нас совершенно точно не может быть всё взаимно? Резко остановившись, Хёнджин развернулся и вперил взглядом следовавших за ним Чанбина и Феликса. Те громко и тяжело вздохнули, обменявшись понимающими взглядами, а после возвращая их на стоящего перед ними юношу. — Скажи честно, ты дебил? — С утра им не был. — А по тебе не скажешь. Бери руки в ноги и давай признавайся. — Как?! Тут настала очередь предприимчивого Феликса, который продумал великолепный план, как свести двух идиотов, от и до. И вот пробил час финальной части. — А как тебе вариант с невероятно красивой мини-картиной, который ты нарисуешь своими талантливыми ручками, в комплекте с запиской? Изложишь свои чувства на бумаге, как делал до этого. — Я не уверен… — А мы уверены, так что вперёд! Уведут его — глазом моргнуть не успеешь! Эти слова отрезвляюще подействовали на Хёнджина, который всем телом встрепенулся, настроившись на цель — признаться Чану.

***

Войдя в раздевалку по окончании очередной тренировки, Бан Чану хотелось лишь побыстрее переодеться и поспешить перекусить в какой-нибудь кафешке. Однако что-то глубоко внутри него трепетало от нетерпения, словно ожидая чего-то. Чёртов Феликс. Прислал сообщение всего с одним словом. ликси♡: жди. Что вообще означает «жди»?! Чего ждать? Чудо какое-то? Голова была наполнена разными мыслями, но озарение пришло быстро. Внутри открытого шкафчика по традиции на аккуратно сложенных вещах лежала маленькая записка и картина, она ведь не может быть от того, о ком он подумал, ведь так? Совсем небольшая. На ней был изображён Чан. В образе русалки с тёмно-синим хвостом и изящными плавниками в окружении бесчисленных сокровищ. Поразительная работа и до боли знакомый стиль написания. Шестерёнки в голове начали крутиться, пытаясь донести одну важную мысль. Руки потянулись к аккуратно сложенной бумагой, медленно разворачивая её. Перед глазами предстал уже ставший родным почерк.       «Чан, Не знаю, уместно ли будет писать такое, боже не верю, что пишу это. Ты мне нравишься, безумно. До дикой трясучки рук, аж мысли путаются. Твоя музыка — моё главное вдохновения. Ты сам моё вдохновение. Целиком и полностью. Не найдётся слов, чтобы я смог описать всё то, что происходит внутри меня уже на протяжении почти двух лет. Большой срок, не так ли? Надеюсь, тебе понравилась моя картина? Она была создана с мыслью о тебе и под твою музыку. Не будь обременённым моими чувствами. Меня не обидит даже если они невзаимны. Мне лишь хочется, чтобы ты знал о том, насколько сильно нравишься мне.» Без подписи. Но она уже и не нужна. В голове больше не осталось мыслей, только бы успеть к нему.

***

Хёнджин сидел в небольшом парке недалеко от университета, наслаждаясь вечерней атмосферой. Мало людей, фонари, освещающие тропинки. Одним словом — романтика. Наверняка он уже обнаружил его подарок. — Ух, лишние мысли прочь, — горько усмехнувшись, Хёнджин поднял голову к небу, — по крайней мере картина должна понравиться. Остальное неважно. Прикрыв глаза, он подставил лицо лёгкому ветру, наслаждаясь атмосферой. — …джин! Кто-то звал его? Неважно. Сейчас ему надо было разгрузить голову от ненужных мыслей. — Хёнджин! О, это уже ближе. Интересно, кто же его искал? — Хах…ха… — тяжёлое дыхание раздалось прямо рядом с ним, — наконец нашёл. Ну и запрятался ты! Хёнджин резко распахнул глаза и вскочил со скамьи, чуть ли не сталкиваясь с парнем. — Чан?! Что ты тут забыл? — Это ты? Ты всё это время писал мне записки и клал их в шкафчик? Именно этот вопрос заставил терпение лопнуть, глаз задёргался, а слова сами вышли из рта. — Да, это я, блять. Я твой тайный поклонник воздыхатель и прочая романтическая дребедень, я устал уже сдерживать свои чувства. Ну почему ты такой тугодум? А Чан смотрел на него широко открытыми глазами, вообще не понимая, реальность это или сладкий сон. Так уверенно бежал сюда, узнав о местонахождении Хёнджина от Чанбина, думал — прибежит и признается, а теперь безбожно тупил, не в силах вымолвить и слова. — Чего вылупился? Целуй давай. Терпение Хёнджина подвело его уже во второй раз, но Чан вовремя пришёл в себя. Острожно взял ладонями лицо парня и аккуратно прижался губами к чужим, сминая их в нежном поцелуе. Для них казалось, что весь мир исчез и остались только они вдвоём. Медленно отстранившись спустя несколько мгновений, которые показались обоим слишком мимолётными, Чан заглянул в сияющие глаза Хёнджина, что счастливо ему улыбался. — Я не дождусь ответа на своё признание? — Ты мне нравишься, — было сказано Чаном, крепко обнявшим Хвана за талию и уткнувшегося тому в шею. — Что-что? Я не расслышал, — слегка глумясь произнёс Хёнджин. — Ты мне нравишься! Я так долго боялся признаться, подумать только — всё было взаимно! — Мы с тобой просто глупые и пугливые. — Это точно… Столько мучиться, а в итоге всё было так очевидно. Не считая ключа от твоего шкафчика, план зависел от меня. Ну, может и от твоей догадливости. — Ключ? — Чан слегка отстранился, чтобы заглянуть в лицо парня. — Так вот с чем Феликс помогал? — А? Он один из главных инициаторов, каков хитрец. Не удивлюсь, если они с Чанбином это всё придумали ещё давно. — Было бы совершенно не удивительно. Ещё Минхо с Джисоном наверняка подсобили. — Спустя несколько секунд Чан внезапно произнёс. — Как на счёт вечернего свидания в кафе? — Немного неожиданный вопрос, не думаешь? — В самый раз. — Что ж, тогда пойдём. Подарив друг другу ещё один поцелуй и держась за руки, парни направились в кафе, располагавшееся недалеко от парка, по пути рассказывая друг другу о всевозможных вещах, которыми хотели поделиться ещё давно.

***

— Я же говорил, что всё сработает. — Феликс, заткнись! Я же ничего не слышу! — Вы оба! Помолчите! Минхо лишь тихо стоял, наблюдая, как два влюблённых человека признаются друг другу, и совершенно не обращал внимания на перепалку между его парнем и Феликсом с Чанбином. Похоже их гениальный план и впрямь удался.