No man is an island

Боль. Первое, что он ощутил — это боль. Она была повсюду. Голова, лицо, спина, ноги… Но особенно — ребра. Ребра болели жутко. И сильнее всего в том месте, где он точно знал, ребра у него нет. То ребро забрали миллионы лет назад, чтобы создать ему вторую жену. В глазах было черно, и он не мог их открыть… что вообще произошло? Адам помнил только, как он кричал на эту ебаную демонскую шайку, потом резкая боль и…залитое слезами лицо Лют. Черт, Лют. Он знал, что умирает. Знал, смотря в ее испуганные глаза и слушая ее отчаянный крик. Лют никогда не плакала перед ним. Он никогда ее такой не видел. И этот ее вид — просто разбил его к чертям собачьим. Пожалуй, видеть ее такой, было даже хуже, чем умирать от рук этих ублюдков. Но, стало быть, он не умер во второй раз. Тело болит, скорее всего, от побоев и порезов. Значит, он не мертв. Умирает? Адам попытался открыть глаза и веки слабо, но поддались, однако ему так и не удалось что-либо разглядеть. Слишком темно и мутно…где он вообще? Лют забрала его на небеса? Блять…так они все-таки проиграли этим ебанатам? Просто пиздец… Люцифер и его отродье победили его. Его и армию лучших девочек! Ну, суки, они еще заплатят. Заплатят за то, как ему сейчас херово. Заплатят за смерти девчонок. И за слезы Лют — тоже. За ее оторванную руку — в особенности. Он попробовал встать и чуть не вскрикнул от боли. Согнувшись пополам, первый в мире человек, хрипло заскулил и провел рукой по бокам, там, где все жгло от боли. Тепло и мокро…кровь. Он истекает. Конечно, его же почикали ангельским оружием, он долго будет регенерировать. Если вообще — будет. Закусив губу, Адам медленно, стараясь двигаться так, чтобы не напрягать ни одну жилку на теле, приподнялся и сел. Точнее, снова согнулся, но уже в более прямом положении. Его замутило, но рвотный порыв удалось сдержать. В боках резко стрельнуло, но он даже не вскрикнул, только плотнее сжал зубы. Он первый, блять, человек, не такую хуйню еще доводилось терпеть. Не будет он хныкать от такой фигни. Сделав несколько глубоких вдохов, он поднес ладонь к лицу и тыльной стороной, которая не была запачкана кровью, протер глаза. Взгляд все еще плыл, но он хотя бы начал различать очертания комнаты. Темно-красные тона…ха, необычно. На небесах он ни разу не видел подобного интерьера, там все время преобладали белые, синие и золотые оттенки, а тут…нет, серьезно, и кто из ангелов решился на такое? Он с усмешкой уж начал было подумывать, что он дома у Лют. Но стены ее квартиры были серыми, никак не черными. Он был у нее на прошлой неделе, не сделала же она ремонт? А хотя, кто ее знает…может, могла бы. Он попытался позвать ее. Выкрикнуть имя. Но с губ сорвался только свистящий хрип. Ясно, значит, пока не может. Адам осторожно, на пробу, свесил ноги с непомерно огромной кровати и поставил их на пол. Опять попытался встать, но голова тут же закружилась, отчего он рухнул вперед, прямо на пол, всем своим израненным телом шлепнувшись на жесткий ковер. Вот тут уж, пожалуй, он мог бы и закричать, но даже ругнуться сил не было. Крылья тяжелые, как свинец, ощущались так, будто были не его. Они давили на спину всем своим весом. Безжизненные. Их тоже порезали? Оперившись ладонями в пол, он попытался подняться, но постепенно просветляющийся взгляд зацепился за пальцы. Измазанные кровью… … Алой кровью. Не золотой. Он с ужасом уставился на них, не понимая, откуда взялась красная, человеческая кровь. Тот цвет крови он потерял, когда умер и попал в Рай. И что это…выходит…он снова человек? Адам осторожно сел и поднес пальцы к лицу, принялся рассматривать фаланги и при близком осмотре ужаснулся еще сильнее. Под слоем крови, пальцы его, до самой ладони — были темно-серыми. Почти черными. Будто он измазал их в пепле. Но это не было пеплом. Он вытер пальцы о ковер, но на нем остались только красные полосы от крови. Никакой черноты… Что. Блять. Мать. Вашу. Он еще раз яростно потер пальцы. Тер до тех пор, пока они не начали болеть, но чернота так и не исчезла. Что. За. Хуйня. Бок вновь стрельнуло, и он опустил туда взгляд. Отвращение и ужас сковали его. Рваные раны сочились алой кровью. Но это было еще не все… Обернувшись назад и посмотрев на постель, на которой он лежал, он увидел не только испачканные кровью простыни, но и ворох золотистых перьев. Его перьев. Вот почему крылья такие тяжелые…он их теряет. Вид перьев вперемешку с кровью, будто на кровати разделывали большую птицу, заставил его судорожно отвернуться и запустив пятерню в крыло, выудить оттуда ворох перьев. Он вытащил их так легко, так безболезненно, отчего стало тошно. нетнетнетбытьнеможет Адам провел рукою над головой — нимба нет. Куда делся нимб? Когда он успел его…? И маска! Только сейчас он осознал, что маски на нем нет. И он абсолютно голый. Прижавшись головой к кровати, он хрипло задышал, попытался позвать… Лют. Сэру. Эмили. Хоть кого-нибудь. Но из горла вырвался только сиплый хрип: — Где я…где… — Адам! Ох, черт возьми, Адам! Зачем ты снял бинты?! Я же только что… Этот голос…этот звонкий, мелодичный голос он узнал бы, даже если бы у него поехала крыша. Люцифер. Он повернул к нему голову, мутным взглядом окинул беспокойное лицо и почувствовал, как рот у него перекосился в угрожающем оскале. Этот ублюдок…тварь…ебучий Люцифер… — Ну же, ложись обратно, — Люцифер оказался рядом и попытался дотронуться до него, но Адам нашел в себе силы, чтобы отпихнуть его руку, — …Адам? — Не…трогай…меня…блять… Горло жгло, слова проходили туго, словно он глотал раскаленное железо, но будь он вечно проклят, если бы не сказал ему это. Он не хотел, чтобы этот ублюдок его трогал. Он не хотел его помощи. Не хотел быть здесь. В Аду. Он понял это только сейчас — он в Аду. Девочки оставили его, думая, что он умер, но даже такие серьезные раны не смогли отнять жизнь у первого человека. Он регенерирует. Медленно, но раны заживут. И ему не нужна помощь Люцифера в этом. — Я должен обработать твои раны, слышишь? — Дьявол смотрел на него со смесью раздражения и сочувствия, — Я смазываю их своей кровью, без нее, ты снова… Ангельской кровью? Так вот, как он лечится…нет. Ему не нужна помощь, не нужна его чертова кровь, у него самого…! Нет…у него теперь красная. Человеческая. Нимба больше нет, крылья теряют силу, пальцы почернели… Нет. Нет, этого не может… — Адам… — вздох Люцифера — вынес ему приговор, — твое падение случилось всего пару часов назад, и твоя трансформация в демона сейчас… У него слуховые галлюцинации. И визуальные. Точно! Это все ему только кажется! У него горячка, или что там бывает, когда находишься при смерти? Он сейчас в Раю, а это все не по-настоящему, всего лишь трюки болезненного разума, вот и все. Он не в Аду. Он не пал. Он не мог пасть. Он, блять, Адам. Первый человек, первая душа, попавшая в Рай. Невозможно, чтобы он стал демоном. Он не совершал ошибок! Ну, не так много, уж точно! Он не заслужил…! — Адам… — Не…трожь…меня! Он отшатнулся от протянутой руки, отполз назад и прижался спиной к стене, его вновь замутило, взгляд поплыл, а от резкой боли в спине и ребрах, он сдавленно зашипел. — Адам, не шевелись! Раны раскрываются, ты сейчас истечешь…! — Пускай! — крик вырвался вместе со сгустком темной крови, — Пл-плевать…кха…лучше я сдохну еще раз, чем…! Он едва успел поднести руку ко рту, чтобы зажать его, как его стошнило кровью. Просочившись сквозь пальцы, она бурным потоком закапала на ковер, отчего Люцифер издал испуганный возглас. Но человеку было плевать. Ему не хотелось быть здесь. Нет, он не принадлежит этому месту! Может, если он умрет еще раз, то сможет вернуться в Рай? Он должен вернуться! Ну же, пусть этот уебок его добьет! Но Люцифер, по какой-то неведомой причине, принялся лихорадочно затаскивать его на кровать. От прикосновений его холодных, тонких пальцев, Адаму хотелось кричать, но с полным ртом крови он не мог этого сделать, как и отпихнуть Дьявола в сторону. — Да не шевелись ты! — Люцифер старался прижимать его осторожно, пока судорожно проводил поспешную перевязку, — Дай мне закончить! Он почувствовал, и увидел, как к бокам приложились бинты, смоченные ангельской кровью, и хотел было завопить, хотел неистово и отчаянно врезать по демонской роже, сказать — не трогай меня, не хочу, чтобы хоть капля твоей сущности в меня просочилась, пошел на хуй, отъебись, я, сука, Адам, а ты — ничтожество, ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу! Но все, что вырывалось из его кровоточащей глотки — это слабые хрипы. Все, что могли его руки — это судорожно держаться за скользкие, кровавые простыни. Все, что он мог видеть перед собой… Непроглядную тьму. Он чувствовал, что теряет сознание, ощущал, как с каждой секундой, силы покидают его, а в боках разливается раздражающее нутро тепло. Он знал, что лечится. Что Люцифер лечит его кровью. Слышал, как тот судорожно говорил ему, что ему не стоит сопротивляться, а лучше попытаться поспать. А он не хотел спать. Не хотел вырубаться прямо вот так. Голым, склизким от крови, своей и его. Слабым и беспомощным. Но желания тела были сильнее, чем остатки разума. И как бы Адам не старался, а не закрыть глаза и не отключиться, у него не вышло. Последним, что он услышал, был голос. Не Люцифера. Не его издевательский внутренний. А полузабытый, давний, такой болезненный для него и такой родной. — Поспи, Адам, ты устал… Это был голос из далеких воспоминаний. Голос, звучавший в садах Эдема. Голос его второй жены. Это был голос Евы.

***

— Что…что значит, вы ее не нашли? Адам смотрел на Серафимов, таких величественных, таких красивых, таких белоснежно чистых и не мог подобрать слова. Лилит исчезла. Он не видел ее уже очень, очень долго. Не знал, сколько именно, но ощущалось, как вечность. Он даже не понял, как это произошло. Они говорили о правилах, предписанных им Богом и Ангелами, и Лилит вдруг заявила, что не хочет следовать всему, что они им заложили. Не хочет следовать воле мужа. Адам не мог ее понять. Как это, не хочет? Его создали, что бы он был главным на Земле, а ее создали его женой — помогающей и слушающейся его во всем. Таково было их предназначение. — Лилит — ты моя жена. Ты должна меня слушаться. Ты не можешь не подчиняться! — нервно воскликнул он в самом пике их спора. И тут, лицо его прекрасной, как у Ангелов, жены, перекосилось от ужаса, и она бросилась от него прочь. Адам даже не успел что-либо сообразить, как тоненькая фигурка Лилит уже исчезла за горизонтом. Он за ней не последовал. Думал, что она просто хочет побыть в одиночестве. Лилит часто говорила, что хочет побродить по саду одна, без его компании. Он не мог понять, как это — одна? Когда их создали как пару, вечно обязанную быть вместе. Во всем и всегда. Но она выглядела такой…поникнутой, что он позволил ей это маленькое желание, лишь бы она возвращалась к нему и смотрела на него своими красивыми, чистыми, как водная гладь, голубыми глазами. Его прекрасная жена Лилит. Которая пропала. — Мне жаль, Адам, — вздохнула Сэра, одна из тех, кто непосредственно отвечал за создание Земли, — Нами были допущены ошибки в создании Лилит, которые, боюсь, мы уже не в силах исправить…нужно было следить за ней лучше…но тебе не стоит волноваться, мы дадим тебе другую жену, ту, которая будет тебя слушаться. — Другую…жену? — Адам недоуменно качнул головой, почувствовав внезапное головокружение, — А что…а что будет с Лилит? — Это уже не твоя забота, дитя, — строго произнесла Сэра, но тут же, на ее лице появилась добрая улыбка, — лучше подумай о том, как хороша будет твоя новая жена. Мы назовем ее Евой. Красивое имя, не так ли? Но я не хочу новую жену, я хочу вернуть Лилит… Чуть было не сказал Адам, но вовремя остановился и прикусил язык. Он не должен этого хотеть. Не должен перечить воле Создателей. Он творение Божье и его Ангелов, он не может не хотеть чего-то, что хотят они. Если они говорят, что ему нужна новая жена, то так тому и быть. Новая жена. Его Ева. — Красивое, — сдержанно согласился он, испытывая смешанные чувства радости и беспокойства, — вы ее уже создали? Когда она появится в саду? — О, Адам, — Сэра загадочно улыбнулась, — мы решили создать Еву иначе, чем Лилит. Чтобы она получилась послушной и верной тебе, мы создадим ее из твоей частички. Она будет твоей половиной. Адам и Ева. Прародители человечества. Сэра звучала очень довольной, по блеску в ее серебристых глазах, он понял, что она знает, о чем говорит. Его даже не смутили слова — «прародители человечества», он и не вспомнил, что точно так же говорили про него и Лилит. Теперь — Адам и Ева. Будто никакой Лилит никогда не существовало. — Из меня? — он опустил взгляд на свое тело, с сомнением покачал головой, — А как…? — Тише, дорогой, — Сэра поднесла палец к его губам, а затем ласково погладила по щеке, — Сейчас все увидишь. Может быть немного больно и неприятно, но я тебе не наврежу, хорошо? Мужчина уверенно кивнул. Он всецело доверял Ангелам и Богу — своим создателям. Своим отцам и матерям. Он никогда не скажет им — нет. Никогда не ослушается. Он не исчезнет, как Лилит. Он вдруг ощутил резкую боль, отчего испуганно охнул, но не закричал и не дернулся — потому что боль прошла так же внезапно, как и появилась. Он завороженно смотрел за тем, как рука Сэры проходит под его разрезанную плоть, как она копошится у него внутри и что-то пытается достать, и чувствовал, разве что, только легкое покалывание, вроде того, как Лилит ногтями царапала кожу его головы, когда гладила его. Чуть неприятно, но не так уж и больно. И с большим удивлением наблюдал, как Сэра вытащила что-то длинное и белое, а потом, легким взмахом руки, разрез у него затянулся, оставив после себя небольшую, ровную полоску. Как след от ногтя на мягкой кожице персика… — Вот и все, — Сэра показала ему эту длинную вещь и со знанием дела произнесла, — это — твое ребро, Адам. Та часть тебя, из которой будет создана Ева. Он едва успел дотронуться до ребра, как Сэра и остальные Ангелы отошли в сторону и принялись творить, веля ему не смотреть, и он послушно отвернулся в сторону. До него доносился нескладный шепот Создателей — те говорили, что нужно добавить, что подправить, но он ничего не понимал в их словах, только волновался. Положа руку на грудь, туда, где билось его человеческое сердце, Адам не мог понять, отчего же оно так громко стучало? Откуда это волнение и…страх? Но чего ему бояться? Что новая жена тоже исчезнет? Оставит тебя? Нет, не оставит! Сэра сказала ему, что больше они не ошибутся. Ангелы ошибок не совершают. А Лилит…она сама виновата. Это она решила уйти. Это ее вина. — Можешь повернуться, Адам. Он отогнал от себя ненужные мысли и сделал то, о чем его просили. И обернувшись, не смог сдержать удивленного возгласа. — Познакомься с Евой. Твоей женой. Ева выглядела совсем не так, как Лилит. Конечно, он понимал, что она не будет на нее похожа, но все же, вид новой жены его удивил. Она была меньше него, ее голова находилась примерно на уровне его грудной клетки, волосы у Евы были длинные, но доходили только до середины бедра, а не как у Лилит, у той были до самых пяток. Лицо было другим. Более…мягким? Круглым? Глаза и волосы…они были такого же цвета, что и у него самого. Конечно, она же его часть…разумеется, у нее тот же цвет глаз и волос, а еще кожи. Она была удивительно…прекрасной. И знакомой. Будто он уже ее знает. — Адам, — и голос у нее был сладкий, как нектар. — Ева… Он даже удивился своему голосу. Он тоже, внезапно, стал звучать мягче, а сердце застучало с новой силой, и он понял, что на сей раз, причиной этому не были страх и волнение, а нечто другое, похожее на то, когда он впервые увидел Лилит. Только сильнее. — О, Адам, — Ева подбежала к нему и обняла, прильнув щекой к его груди и руки сами обняли свою жену в ответ. Так, как это и должно было быть с Лилит, но никогда не было. За все время, что он был с первой женой в Эдеме, они никогда не обнимались так крепко и отчаянно, словно пытаясь поглотить друг друга. Вернуть часть себе. Так вот, что имела в виду Сэра, под половинками одного целого? — Видишь, Адам? — Сэра улыбнулась, прочитав его мысли, — Вас всегда будет тянуть друг к другу. Потому что вы — одно целое. Адам и Ева. С вас начнется человеческий род. Прижимая к себе Еву, такую теплую, такую маленькую, мягкую Еву, Адам ощущал ничего, кроме бесконечно затапливающего счастья. Он был счастлив. Как никогда. И это беззаботное счастье длилось до тех пор, пока не вернулась Лилит. Вместе с Ангелом, с которым он однажды встретился. И пока эти двое, не склонили Еву к греху, разрушив все то райское счастье раз и навсегда.