Fallen Angel

      Адель       Кажется, если в ближайшее время я не уберусь куда-нибудь подальше от этого злосчастного клуба, то со стопроцентной вероятностью вернусь и выбью все высокомерие, которое было в голосе того странного типа. Неужели он и в правду надеялся на то, что я соглашусь на его «не пыльную» работу? А как он разговаривал с Уиллом? Как будто он был всевышним созданием, которого все должны были беспрекословно слушаться.       В голове все мысли кипели.       Наглый, надменный тип с непомерными размерами эго. Бессовестный человек с иллюзией Бога у себя в голове.       Возможно, я и дальше всячески осыпала бы его всеми возможными проклятиями мира, но нет. Всё меняется, словно в одно мгновение.       Сильная мужская хватка появляется на моих волосах неожиданно настолько, что сначала я даже теряюсь. Пропускаю тот момент, когда могла что-то крикнуть, потому что как только выхожу из оцепенения, мой рот затыкает всё так же неизвестная мне ладонь. Именно поэтому мой беззвучный крик заглушается рукой.       Страх охватывает всё тело, но я заставляю себя делать хоть что-то: брыкаться, пинаться, упираться туфлями в землю, которые никак не упрощали моё положение.       Проклятье! На мне ещё и достаточно обтягивающее платье, сковывающее движения, а также распущенные волосы, за которые легко было схватиться. Будто высшие силы меня за что-то возненавидели и всё вышеперечисленное складывалось в одну весьма дерьмовую ситуацию, которая заставляла моё сердце биться с удвоенной скоростью.       Пока я безуспешно пытаюсь отбиться от рук, сильно сдавливающих все внутренности в районе талии, меня оттаскивают в какой-то переулок недалеко от входа в тот самый злосчастный клуб. Я делаю очередной рывок, но парень— насколько я могла понять— перехватывает меня поудобнее. Не получается. Он намного больше и сильнее меня. И неизвестно, чего хочет, ведь просто тупо утащил меня в темный переулок и сдавливает в крепкой хватке.       Взгляд в панике мечется к лишь одному моему спасению— выходу из переулка, откуда слегка видно свет фонарей. В голове бушуют мысли о том, как вырваться из лап этого мужика и успеть сбежать, и в итоге выбор останавливается на одном единственном плане. Но всё обрывается ровно тогда, когда в том самом выходе из переулка появляется темная фигура.       Я сразу даже обрадовалась, а в груди появилось мнимое облегчение.       Вот оно— моё спасение! У меня таки получится выбраться!       Но и облегчение исчезает, когда фигура начинает медленно, словно растягивая удовольствие от увиденного, идти к нам, не пытаясь даже как-то ускориться. Фигура подходит ближе ко мне— туда, где здания не скрывают лунный свет— и я замираю, уставившись на открытое моему взору лицо.       Я не знала его имени, то точно была уверена, что последние раз пять обходила около финиша именно его— вечного участника под номером два. Сегодняшний заезд исключением не стал. При виде моей растерянности парень в наглую и совершенно не по-доброму усмехается. Меня передёргивает и я вновь начинаю вырываться. Как уже можно было понять— безуспешно.       — Слушай, ты меня уже начинаешь откровенно нервировать,— будничным тоном говорит он мне. Его голос неприятный, омерзительный, грубый, надменный— будто я обязана подчиняться ему. Как бы не так!       Он кивает тому типу, который одновременно держит и затыкает мне рот, и тот перехватывает меня— заламывает руки за спину одной своей.       — Помоги..!— кричу я, как только ладонь исчезает с моего лица, но мой возглас обрывается, потому что второй рукой парень грубо хватает волосы, вновь оттянув меня чуть назад.       Я влипла. Конкретно.       — Долго ещё собираешься появляться на заездах?— спокойно продолжал беседовать гонщик под номером два. Его совершенно не трогало то, с какой силой меня одной рукой держат за волосы, а второй заламывают руки.       И теперь единственное, что я могла сделать— это передавать презрительным взглядом всю ту ненависть, которая пылала во мне огнем.       — Перейду сразу к делу. У тебя есть три дня на то, чтобы свернуть свою карьеру гонщицы и больше тут не появляться. Три дня. Я ясно выразился?— нагло диктует он свои условия.— Появишься на треке по истечению трех дней и сможешь есть только через трубку, понятно?!       — А больше тебе ничего не сделать? Или, может, еще ключи от байка подогнать в качестве приза?       Пока говорю, наблюдаю за тем, как полные презрения глаза уже испепеляют меня. Он на взводе. Но я не замолкаю и довожу мысль до конца и вновь пытаюсь вырваться или хотя бы ударить того, кто меня держит.       — Слышь, борзая больно?—одним быстрым движением в его руке оказывается складной нож, который в следующую секунду оказывается прижат моему горлу так, что мне приходится максимально поднять голову вверх, чтобы тот не впивался в мою кожу.— Дерзить будешь перед своими дружками. Еще что-то ляпнешь и я случайно могу подпортить твою довольно симпатичную мордашку.       Лезвие ножа вжимается в мою шею еще сильнее— практически разрезая кожу и пуская кровь, но тут со стороны раздается грубый мужской и отдаленно знакомый голос.       — Если не хочешь дырку в своей безмозглой башке, то мирно опускаешь нож от девушки, забираешь своего пса и убираешься нахер отсюда.       Я поворачиваю голову и замечаю Габриэля собственной персоной с наставленным на гонщика под номером два пистолетом.       Черт возьми, он-то что тут забыл? Неужто преследовал меня, потому что я ему отказала?       Несмотря на мой шок, я всё же чувствую облегчение от появления мужчины. Возможно ему даже удастся спасти меня.       Гонщик под номером два в смятении резко оборачивается и даже слегка заметно мнётся.       — Стой-стой, мужик!— опасливо чуть поднимает руки парень.— Мы всего лишь разговариваем с моей девушкой, да?       На последних словах он оборачивается ко мне. Видимо надеется, что я подтвержу его слова или хотя бы кивну. Но я всё так же продолжаю ненавистно пронзать его своим взглядом. Готова испепелить, если бы это было возможно. Он успел изрядно меня достать.       — Что-то не вижу, чтобы твоя "девушка" кидалась на твою защиту,— холодно хмыкнул Габриэль, не сводя опасного взгляда с гонщика и мужика, держащего меня.       Он говорит всерьез.       Он. Меня. Защищает.       Остаётся только вопрос: почему?       В звенящей тишине пустого переулка Габриэль вполне себе слышно нажимает на курок. Несмотря на то, что с виду пистолет находится в руке довольно расслабленно, указательный палец уверенно лежит на спусковом крючке. Кажется, что ещё секунда и прозвучит выстрел. Но это не успевает произойти.       Гонщик под номером два кидает ещё один яростный взгляд на меня, бегло и с пренебрежением оглядывая с ног до головы       — Вопрос о твоей карьере ещё не закрыт, любимая,— нехорошо ухмыляется он на последнем слове и едва заметно кивает амбалу, который всё это время заламывал мои руки за спину.       В следующее мгновение руки и сильная хватка пропадают с моего тела и я кожей ощущаю долгожданную свободу любого движения.       Парни ещё не успевают даже отойти от меня, когда в воздухе гремит выстрел. Оглушающий настолько, что я всеми силами борюсь со жгучим желанием закрыть уши руками и зажмуриться.       От неожиданного выстрела гонщик со своим приятелем вздрагивают и резво оборачиваются, пытаясь понять, куда был направлен пистолет. Габриэль продолжает прожигать их холодным взглядом, всё ещё направляя оружие вверх. Все поняли, что следующий выстрел будет направлен уже на парней.       Кажется, только это и послужило причиной тому, насколько быстро оба ретировались из переулка, оставляя нас наедине. Я же ощущаю жгучее облегчение от их ухода, но небольшой осадок всё же остаётся, потому что я всё ещё не одна. В нескольких метрах от меня свободно стоит Габриэль. Теперь уже я полностью завладела его вниманием.       — Зачем?— кратко выдаю я, наблюдая за тем, как он со спокойным выражением лица идёт ко мне.— Я могла справиться сама.       Ага, конечно, в тесном платье и туфлях на шпильке. Но перед ним не хочу показывать свои слабости.       — Девочка, ты походу не понимаешь, чем без моего вмешательства это могло закончиться,— уголки губ в наглую ползут вверх. Ему нравиться всеми руководить. Чтобы перед ним присмыкались и благодарили за всё.       Я не собиралась доставлять ему такого удовольствия.       — Это всего лишь угрозы. Он ничего не сделал.       Поднимаю плечами так, будто это происходит со мной каждый день. Словно я не пытаюсь скрыть дрожь тела.       Он ухмыляется:       — Он не успел. Это разница, девочка.       Да какая я ему, к черту, "девочка"?!       — Что вам от меня надо? По-моему, я ясно выразила свою позицию ещё в клубе на нашей "аудиенции",— постепенно начинаю закипать. Как же хочется наконец доехать домой, сходить в горячий душ и рухнуть на кровать, чтобы наконец забыться и ближайший десяток часов проспать в одном положении.       — Сейчас мы находимся в других обстоятельствах.       — Спасибо за помощь,— выдаю на одном дыхании.— Но я более чем уверена, что нам не по пути.       Разворачиваюсь, уверення в том, что поставила точку в его предложении.       — Как скажешь, должница,— прилетает мне в спину и по интонации не сложно понять, что обладатель фразы улыбается. Замираю на мгновение и непонимающе оборачиваюсь.— Знаешь, я могу списать с тебя должок за спасённую жизнь, если ты согласишься на подписание договора.       — Вам из принципа для этой сделки нужна я?— подозрительно прищуриваюсь, пока в голове крутятся шестерёнки, пытаясь взвесить все за и против.       Я с сомнением кошусь на хмыкнувшего от моего наивного вопроса Габриэля. Что-то внутри подсказывает, что если я опять откажу, то это будет наша далеко не последняя встреча.       — Вам точно в уплату долга за "спасённую жизнь" не надо деньги с пары моих выигрышей в гонках? Я получаю немало, поэтому это достаточно крупная сумма,— на всякий случай уточняю после пары секунд в немых раздумьях. Должен же быть хоть мизерный шанс на то, что у меня получится отвертеться от сделки?       Уголки губ Габриэля приподнимаются в усмешке:       — Девочка, ты правда думаешь, что я нуждаюсь в деньгах? По твоим расценкам, могу тебя уверить— денег намеренно и в твоих я уж точно не нуждаюсь. Но если ты согласишься на совместную работу, то и сама будешь получать немаленький доход. По крайней мере— достаточно больше, чем за выигрыш на гоночной трассе.       — Если я всё же соглашусь, то у меня будет возможность корректировки или добавления необходимых по-моему мнению пунктов?       Его телефон вибрирует и он, выудив тот из внутреннего кармана плаща, начинает изучать пришедшее уведомление, попутно кивая на мой вопрос. Что ж, либо ему плевать на меня и поэтому он даже не отрывает своего взгляда от сообщения, либо у него действительно важное дело, на которое он не срывается только потому, что я до сих пор не дала четкого ответа.       Тем не менее я понимаю, что он вовлечён не только в известие в телефоне,— которое заставило его едва заметно хмуриться— но и в наш диалог.       — Завтра за тобой заедет мой водитель и отвезёт к месту нашей встречи,— довольно резко заключает Габриэль, всё ещё концентрируя своё внимание на том уведомлении с телефона, хоть он уже и положил его на прежнее место. Замечаю, насколько быстро он завершает разговор, инициатором которого сам и был.      Вероятно у него большие проблемы, разрешение которых не терпит отлагательств.       Я лишь успеваю кивнуть, когда он разворачивается на месте и в пару шагов покидает переулок.       Он уходит туда, откуда и появился— в темноту. И только в тот момент до меня доходит, что он не спросил мой адрес.       

***

      Водитель Габриэля и вправду заезжает за мной на следующий день в десять утра. Вопрос о том, как он узнал мой адрес я не поднимаю. Лишь строю догадки и ищу доводы. Но всю поездку до места встречи молчу и лишь изредка ловлю на себе взгляд водителя в зеркале заднего вида.       Когда спустя минут пятнадцать я наконец выхожу и интуитивно направляюсь в сторону неизвестного мне офиса, краем уха улавливаю фразу водителя:       — Госпожа прибыла, входит в здание,— кратко, серьезно, лаконично. Так, будто он отчитывается. И на подсознании я понимаю, что на другом конце линии никто иной как Габриэль.       Как-как он меня назвал..? «Госпожа»? И в чем же причина столь "почтенного" обращения?       Я не сильно акцентирую на этом своё внимание и продолжаю идти вперёд. Кто-то же должен меня встретить? Подписание договора всё же больше необходимо для самого мистера «Все-должны-передо-мной-присмыкаться». Вероятно, бедного водителя обязали сообщать о каждом моём движении. Что ж, мило..       При входе в само здание меня, как ни странно, встречают и провожают в сам кабинет Габриэля. В моей голове всё крутятся мысли о том, кто же он, черт возьми, такой. Бизнесмен? Какой-то другой влиятельный человек? Пока мы здесь жили с Лиамом, я не сильно интересовалась политикой, поэтому не могла с точностью сказать, играет ли он какую-то значимую роль в ней. Во всяком случае, если бы он был связан с властями или правительством, то не пошел бы на заключение сделки с какой-то нелегальной гонщицей. И откуда тогда у него пистолет? С трудом верилось, что высокопоставленные люди постоянно носят с собой оружие в чуть-ли не свободном доступе.       Когда передо мной открывают дверь безымянного кабинета, я весьма натурально скрываю слабый шок. Это либо присмыкание перед самим Габриэлем, либо он раздал поручения относительно отношения ко мне, либо у них тут так было "заведено". Точного ответа я не знала, а на предугадывание тратить своё "драгоценнейшее" время не собиралась.       В кабинете Габриэля было достаточно блекло. Без преувеличений. Если бы я не знала точное время суток, то запросто могла утверждать, что утром или хотя бы днём тут и в помине не пахнет. Темная мебель, стеллажи и спокойные цвета всего остального. Никакой ненужной мелачёвки. Всё строго, грубо и минимально.       Сразу понятно, что и тип тут обитает не очень приятный.       Как только я вхожу в само помещение, а дверь за моей спиной с приглушённым щелчком закрывается, я наконец обращаю своё внимание на владельца данных апартаментов. Хотя, насколько я поняла, в его "власти" намного больше территории, чем я наблюдаю на данный момент.       Габриэль сидит за своим столом, разбираясь с парой документов, которые я могу заметить.       — Кхм-кхм,— наигранно покашливаю в кулак, обращая его внимание к себе.— Добрый день.       Не совсем охотно здороваюсь и это прекрасно слышно. Конечно, я планировала отсыпаться после недели гонок подряд минимум до обеда, а тут пришлось вставать в самую рань и переться к «Вашему Величеству» на аудиенцию.       — Приветики,— он всё же отрывается от своих бумаг и поднимается из-за своего стола, приветствуя меня в ответ таким тоном, словно только меня и ждал.       Я неподвижно стою на прежнем месте, когда Габриэль оглядывает меня взглядом и уголки его губ ползут вверх в ухмылке.       — Присаживайся, что ты как не родная,— насмешливо выдает он и я выполняю его просьбу, уже проклиная себя за вчерашнее согласие на сделку.       Как только я усаживаясь на достаточно удобный стул, у меня перед глазами появляется договор, уже полностью составленный Габриэлем. Или его очередным подчинённым-присмыкающимся, но это не столь важно.       — Ознакомься,— бросает он, когда я беру документ в руки и начинаю максимально внимательно вчитываться в содержимое.— Будут вопросы— задавай. Дополнительные пункты со своей стороны обсудим как только ты будешь согласна со всеми уже составленными.       Я кивнула, продолжая сосредоточенно изучать пункты договора. По его версии сделки я должна была согласиться на обучение некоторым физическим видам тренировок, необходимость которых я узнаю только в случае подписания документа. А также в пределах разумного проявлять подчинение, выполнять поставленные задачи и требования, прикладывать усилия для достижения запрошенного результата, оборвать все связи с близкими, семьёй, знакомыми и в случае заключения самого договора я не имела право дать "отворот-поворот" и просто уйти, так как буду обязана выполнять поставленные задачи и находиться под началом непосредственно самого Габриэля. Срок "обучения" чему-то не указан, однако в конце было четко прописано, какая сумма будет постапать на мой счёт каждый месяц— не маленькая, на минуточку— и какие последствия за собой повлечет мой отказ после подписания этой бумаги.       Если я это подпишу, то пути назад не будет.       Если и уходить, то только сейчас, потому что потом я не буду иметь право оборачиваться назад.       Но, кажется, я настроена решительно. Кажется..       — Меня смущает пункт о разрыве связей с родственниками и друзьями,— наконец произношу я.— Я не могу просто провалиться сквозь землю на неопределенный период времени и оставить всех в неведении.       Под "всеми" я имела ввиду Лиама. Мне важен только он. А я прекрасно осознаю, что если пропаду без предупреждения и не буду поддерживать с ним связь, то он просто сойдёт с ума. Я не смогу это пережить. Это будет равносильно предательству.       — Единственное, что ты можешь сделать, это предупредить их о своем отъезде и новой временной работе, во время которой ты не сможешь с ними видеться или слишком часто созваниваться. Если ты будешь успевать и у тебя будут оставаться силы, то вполне можешь звонить им раз в пару недель. Это максимум. Никаких подробностей. И это распространяется только на самых приближенных. Выбери пару человек, которыми дорожить больше всего.       Киваю. Больше мне не надо. У меня только один близкий человек, которого я должна буду поставить в известность.       Нахожу глазами другой интересующий меня пункт.       — Так полагаю, место, где я буду жить в это время, также нельзя раскрывать?       — Правильно полагаешь,— кивает мне Габриэль, откидываясь на спинку своего кресла.— Предоставленный мной дом будет служить и в качестве территории для тренировок, поэтому никто не должен о нём знать. Его местонахождение засекречено, но если вдруг ты живёшь с кем-то, то можешь сказать, что твой работадатель баснословно щедрый, поэтому оплачивает тебе номер в гостинице.       На последних словах на его губах вновь заиграла ее фирменная самоуверенная ухмылка.       — Что за самомнение..?— тихо, практически шепотом произношу себе под нос, бесстрастно продолжая изучать бумаги. Практически уверена, что он услышал, потому как в следующее мгновение краем уха улавливаю приглушённый смешок, замаскированный под кашель.       Буквально ещё через пару минут я отпускаю договор на стол перед собой, подняв глаза на Габриэля. Мы встречаемся взглядами. Всё это время он пытливо наблюдал за мной, явно что-то обдумывая, когда я пыталась продолжить изучение бумаг с максимально "пустым" лицом.       — Всё остальное меня устраивает. Хочу добавить пункт о выделении времени для полного или хотя бы относительного выздоровления в случае получения какой-нибудь травмы во время тренировок.       — Если тебе так будет спокойнее, то пусть. Но только на моё усмотрение. Ты же не думала, что я собираюсь изнеможать тебя до летального исхода или тяжёлого состояния?       Задумываюсь. По крайней мере это же лучше, чем ничего, ведь правда?       — Тогда уж надеюсь на ваше благоразумие. Хотя откуда бы оно у вас?— на последней фразе отвожу взгляд в сторону.       Габриэль скрещивает руки у себя на груди и пытливо прожигает меня взглядом. Я кожей чувствую его насмешку надо мной. Его забавляет моё хамство.       Что ж, наслаждайтесь, не подавитесь, как говорится.       — Не играй со мной, девочка,— с ехидной ухмылкой забирает он документы передо мной и делает озвученные мной правки.       Спустя ещё пять минут я уже ставила подпись на договоре, заново перечитав всё на всякий случай. А то мало ли.. Образ Габриэля как надменного мужика с кучей денег и разбрасывающем их направо и налево не внушал особого доверия.       — Когда я буду посвящена в суть вашего плана относительно моей работы?— поднимаю я глаза на него, откладывая его же импортную ручку в сторону.       Слышу тяжелый вздох с его стороны:       — Как бы сильно мне не хотелось провести в твоём обществе ещё несколько часов с подробным объяснерием всех деталей твоей работы, на сегодня я тебя всё же отпускаю,— хмыкнул Габриэль.— Отдыхай перед завтрашним днём, тем более тебе есть, чем заняться. Ну там объяснения перед близкими, сбор вещей и моральная подготовка к новой работе.       — Ну и слава богу,— усмехнулась я.— Ещё несколько часов в вашем обществе равны самому настоящему мазохизму. Я, знаете ли, ещё хочу жить долго и счастливо. Желательно, конечно, здравомыслящим человеком.       — Ты не особо похожа на мазохиста..— внимательно вглядывается он в меня, будто выискивая что-то. Я отчётливо понимаю, что он делает это специально. Пытается вывести меня из себя. Точно. Ему же нравится моё нестабильное состояние..       Я встаю из-за стола, понимая, что единственное моё дело в этом месте— подписание договора— наконец завершилось. Всё обговорено, поэтому я могу уйти. Мне ещё надо смириться с мыслью, что уже завтра я уеду от Лиама на неопределенный срок своей работы. А ведь я даже не знаю, как ему всё правильно объяснить.       — Зато вы вполне себе похожи на садиста,— выдаю через плечо, уже практически доходя до двери.— До завтра ещё можно успеть записаться к психиатру. Просто к сведению. Это, конечно, тяжёлый случай, но всё же лечится. Вы только не забудьте пощеголять своим состоянием и высоко должностным положением . Экстренную помощь окажут незамедлительно,— добавляю с явным сарказмом последнюю фразу, сделав небольшую паузу.       За моей спиной раздается заливистый смех. И либо он хорошо играет, либо ему действительно весело от моей наглости. По его смеху можно понять, насколько долго он сдерживал себя, чтобы тот не вырвался из него в момент моих слов.       Единственной моей реакцией на хохот Габриэля становятся закатывающиеся от раздражения глаза, когда я уже заворачиваю в коридор, ведущий к спуску в холл здания, и отчётливо улавливаю фразу, брошенную мне в спину навеселе:       — Водителя дождитесь, мадам!— между смехом бросил он.       Я всеми силами стараюсь абстрагироваться от его смеха, отдалённо доносящегося до меня, поэтому, не оборачиваясь, следую к выходу.       Осталось самое сложное.       Объяснить всё Лиаму.       

***

      Мой план провалился. С треском.       На момент появления в квартире Лиама все мои вещи были уложены в объёмную сумку, в то время как я сама сидела на своей кровати в напряжённой тишине, словно боясь пошевелиться. Я бесконечно долго прокручивала в голове все вариации моего рассказа и того, как вообще можно начать. Не могла же я просто подойти к нему, хлопнуть по плечу и сказать:«Слушай, мне надо будет уехать на неопределенный срок времени, потому что за всего один вечер в клубе я успела вляпаться в серьезные неприятности по самое не хочу. Мне, правда, нельзя будет тебе звонить чаще раза в пару недель, но ты всё равно не сильно переживай».       Я не хотела приносить ему боль своими словами.       Но понимала, что не могу всё в открытую вывалить на него, ведь всего пару часов назад поставила подпись на контракте между мной и Габриэлем. Подпись, перевернувшую мою жизнь. И я не знаю, смогу ли вернуть прежнюю версию себя, если вообще когда-нибудь закончу сотрудничество с ним. Казалось, что больше никогда не будет «как прежде».       Тем не менее, я упорно продолжала собираться с мыслями, пытаясь не акцентировать внимание на собранной сумке у моих ног и мелко дрожащих пальцах на руках.       Я должна быть собранной.       Я должна контролировать ситуацию.       Я должна..       Должна умышленно умалчивать перед своим самым близким человеком о некоторых вещах, дабы не выдать всю серьезность проблемы. И теперь, когда я могла признаться в этом самой себе, становилось только хуже. Он мог бы рассчитывать мои действия как предательство. Самое гнусное, что вообще было когда-нибудь в его жизни. И я не могла его винить в своем мнении.       Потому что виновата сама.       Потому что собственноручно поставила подпись на тех злополучных бумагах.       Дверь моей комнаты открывается и я вижу на пороге Лиама. Он встречается со мной взглядом и улыбается.       — Хорошо, что ты ещё дома, я хотел обсудить с тобой следующий зае..— взгляд парня скользит по комнате и останавливается на объёмной сумке у моих ног. Он резко замолкает, пока непонимающе хмурится.— Это что?       Он переводит взгляд на меня и его глаза встречаются с моими— полными боли от косвенного предательства.       — Меня не будет на следующем заезде,— кратко выдыхаю я, неотрывно следя за действиями друга. Как он медленно проходит в глубь комнаты— ближе ко мне.       — Я не про это спрашиваю,— отмахивается он.— Что это, черт возьми, такое? Что случилось за последние сутки, о чем я не знаю?       Он пытливо смотрит на меня и ждёт ответов. Но меня будто заклинило и я не могу выдавить из себя ни слова. Словно горло кто-то сдавил рукой и перекрыл доступ всем звукам.       — Я..— всё, что я успела настроить в своей голове на этот разговор с Лиамом и мою уверенность в нём, мгновенно исчезло. Испарилось. Будто всего этого никогда и не было. Моей подрагивающей решительности. Моей концентрации на разговоре.       Я поднимаюсь с кровати и становлюсь напротив друга. Он напряжён. Я напряжена. Это отлично ощущается. На коже появляются мурашки, но я их игнорирую. Мой взгляд панически нерешительно бегает по лицу Лиама.       Проклятье! Где же всё то, на что я себя настраивала последние несколько десятков минут?       Я жутко волнуюсь и мелкая дрожь вновь покрывает руки, когда я мнусь на месте. Лиам замечает моё мешканье и панику, именно поэтому его взгляд смягчается и он старается утихомирить своё возмущение моим молчанием. Хочет успокоить меня. Именно поэтому он осторожно кладет руки на мои плечи и мягко усаживает обратно на кровать, при этом расположившись возле меня.       — Что случилось, Адель?— вкрадчиво и медленно задаёт он очередной вопрос.— Прости за мою реакцию. Я не должен был так на тебя вываливать все вопросы.       Его ладонь успокаивающе продолжает поглаживать по моему плечу. И мне становится легче. Я могу выдохнуть. Поэтому я решаю сразу предупредить:        — Я не могу рассказать всё,— на одном выдохе произношу я и наблюдаю за обдумыванием этого всего в глазах Лиама.       — Хорошо,— просто соглашается он и я понимаю, что ему важно знать хоть что-то.— Говори то, что можешь.       Перевожу дыхание.       — Я в больших неприятностях, Лиам..— парень тут же напрягается и уже хочет подорваться с места, чтобы решить мою проблему, о которой ещё даже толком не знает. Поэтому я удерживаю его своей рукой на месте, пока он прожигает меня пытливым взглядом.— Но я уже нашла способ выйти из них.       А потом я пускаюсь в самые долгие и мучительные объяснения в моей жизни, потому что параллельно с речью необходимо прокручивать у себя в голове следующие слова. Потому что у меня нет права на ошибку. Не сейчас. Я не должна сказать что-то лишнее. Потому как Лиам тут же зацепится за неё и начнет копать глубже, пока не доберется до правды.       Лиам всё время моего рассказа сидит в напряжение. Я чувствую это не только рукой, которая всё также неосознанно сдерживает парня от необуманных действий в ту самую секунду. Напряжённость витает в воздухе, из-за чего мне даже кажется, что становится тяжелее дышать.       Я прекрасно замечала, как в течении моих слов кулаки Лиама неконтролируемо сжимались до побелевших костяшек, хоть он и старался практически сразу же вновь расслабить руки, потому как ловил на себе мой тревожный взгляд. Я хотела уберечь друга от необдуманных поступков на горячую голову.       Тем не менее, мне пришлось как можно быстрее закончить со всеми объяснениями.       Да. Мне надо было ещё разобраться с организаторами гонок. Отменить все запланированные заезды. Ведь я не знала, когда смогу вернуться к своей единственной отдушине, к своей страсти— скорости.       Лиаму пришлось смириться со всем сказанным мной. Как бы сильно он не хотел противиться. Больше всего его насторожило правило работодателя о неизвестном местонахождении в течении работы. Я смогла его слегка успокоить тем фактом, что могу с ним созваниваться. Не так часто, как хотелось бы нам обоим, но всё же. Ему было важно знать, что со мной всё в порядке. Поэтому он поклялся, что если хоть косвенно уловит в моем голосе потерянное состояние, то поднимет на уши всех своих знакомых, воспользуется всеми своими связями и, если надо будет, то привяжет даже правоохранительные органы, чтобы найти меня, забрать и увезти из того кошмара. А под конец напомнил, что я всегда могу к нему обратиться за помощью и положиться на него. Я была согласна с ним. Он— моя опора. Моя защита. И семья.       

***

      На следующий день меня провожает Лиам. Помогает разместить сумку с вещами в багажник и от меня не укрывается настороженность и серьезность во взгляде, который он бросает на водителя, приехавшего за мной ровно в то же время, что и вчера.       Только в тот момент, когда стою напротив друга, я полностью осознаю, что вот он— момент, когда я должна с ним попрощаться на неопределенный срок времени. Мы с ним не увидимся ни через пару дней, ни через неделю, ни через три. Только созвон по телефону пару раз в месяц.       — Мы же не будем говорить «прощай», да?— с надеждой и горечью в голосе произносит Лиам.       Я выдавливаю из себя грустное подобие улыбки:       — Нет, конечно,— и попадаю в его согревающие сильные объятия. Сердце болезненно сдавливает, а дыхание перехватывает. Чувствую проступившие на глазах слезы и всеми силами пытаюсь сдержать их. Я должна быть сильной, иначе как мне выносить всё то, что предстоит пережить в ближайшие месяцы?       Я не хочу уезжать. Я не хочу уезжать от него.       Но, тем не менее, я всё же сажусь на заднее сиденье машины, пока Лиам заботливо помогает закрыть дверь с лёгкой, но грустной улыбкой на лице.       Я смотрю на него, пока водитель садится за руль и заводит машину. Смотрю, пока машина плавно отъезжает, оставляя Лиама чуть позади. Смотрю, оборачиваясь назад, когда друг уже остался скрыт машиной и мне приходится смотреть через заднее стекло.       Он был моим всем последние несколько лет. Но сейчас меня посещает чувство того, что в моей жизни начинается новая важная глава.       И я позволяю забыть обо всём хотя бы на время дороги. Потому что потом с головой окунусь в новые задачи, новую рутину и новое общество.       

***

      Когда мы подъезжаем к загородному дому, я всё больше начинаю убеждаться, что Габриэль задумал по-тихому убить меня. Дом, вдалеке от даже небольших поселков; полная изоляция от всего живого, посреди леса на берегу озера. Да, он определенно хотел избавиться от меня. Неужели я настолько перегнула палку во время нашего разговора?       И я довольно скромно подметила, что это просто «дом». Это был коттедж. Огромный двухэтажный дом, обшитый деревом, с большими панорамными окнами и подсветкой. На участке, как я смогла мельком заметить, была также большая зелёная ухоженная территория, огражденная высоким забором под два метра. Первое, что я встречаю, выйдя из машины, это веселое лицо Габриэля. У него что, только два состояния в обиходе: собранное и «развлекательная программа для малолетних»?       Тем не менее, он, в отличии от меня, рад нашей встрече. Кажется.       — Добро пожаловать в твой дом на ближайший год, партнёр,— уголки губ Габриэля приподнимаются, когда он видит смятение на моем лице.       — Партнёр?— брови удивлённо ползут вверх.— По-моему, мы подписывали договор моей работе на вас, а не с вами.       — Это лишь формальности,— махнув рукой, выдает он.— И хватит этого официоза, зови меня по имени. Не чужие же люди,— на последней фразе подмигнул мне, Габриэль кивает водителю, всё это время смиренно не напоминавшему о своём существовании.       Я не оборачиваюсь, но прекрасно улавливаю хлопок двери автомобиля и то, как двигатель вновь приходит в работу.       — Ну что ж, пройдемся по территории дома?— развернувшись ко мне спиной, Габриэль решительно направляется к входной двери. Я же плетусь за ним. Ничего другого мне не остаётся.       Как позже оказалось, я даже с «коттеджем» помелочилась. Это чёртов пентхаус. Внутри дома меня ожидал довольно уютный и одновременно строгий интерьер. Сначала мы прошлись по комнатам, кухне и гостиной. Я ожидала, что на "этом" все.       Но ошиблась.       Затем мы направились в тренировочный зал, который по размерам походил на все просмотренные комнаты до этого вместе взятые. Часть пола была покрыта специальными матами, очевидно, для более "мягкого" приземления. Также Габриэль не забыл провести "экскурс" и по внутреннему содержанию зала. Несколько шкафов с оборудованием начиная от миниатюрных кинжалов и заканчивая довольно увесистыми и даже неподъемными автоматами внушающих размеров. Пуленепробиваемые жилеты, шумоподавляющие наушники для стрельбы, тысяча и одна цель с креплением, манекены, груша, бинты и ещё много всего, что перечислил Габриэль, но я не смогла сконцентрироваться на сложных названиях новых автоматов и кинжалах. При всей собранности мужчины я не смогла не заметить воодушевление, когда он указывал на всё новые и новые предметы в тренировочном зале, видимо, уже представляя, как я буду здесь проходить обучение.       — Также я уже дал распоряжения, чтобы тебе в комнату был доставлен ещё один шкаф со всем необходимым обмундированием: портупеи, ножны, крепежи и мелкое оружие вроде кинжалов и заточек. В общем, с этой мелочевкой разберёшься сама, не маленькая уже. Но, если всё таки возникнут трудности, то в библиотеке есть книги. В интернете не всегда есть точная информация относительно обмундирования и тому подобному.       — Библиотеке?— мои брови вновь поднялись.— Здесь ещё и библиотека есть?       — Ну естественно,— фыркнул Габриэль, а после слегка подозрительно оглядел меня.— Вы, мадам, сегодня поразительно туго соображаете. Что-то не так?       — То есть вы..— по одному красноречивому взгляду сразу вспоминаю, как он просил обращаться к нему и мгновенно поправляюсь:— ты думаешь, что библиотека, тренировочный зал, размером с квартиру, и несколько шкафов, полностью набитые оружием— норма для обычного жилого загородного дома? Сколько мне за это заплатить надо будет в итоге? Такое чувство, что я ещё больше буду в шоке с размера территории вокруг дома.       Габриэль коротко рассмеялся.       — Судя по твоей позиции, ты действительно будешь в бо́льшем шоке, когда ознакомишься со всей территорией,— улыбается он, отходя отприступа смеха.— И мы уже договаривались, что все расходы я беру на себя. Это было прописано в контракте, внимательная ты моя.       Мысленно ударяю по лбу и проклинаю себя. Как можно было забыть о том, что все траты покрывает он? Просто верх внимательности, Адель, супер. Теперь он думает, что ты такая же внимательная, как и собранная этим утром.       — И так, всё, расположенное на зелёной территории, рассмотришь в свободное время. А сейчас.. У тебя есть с собой спортивная одежда?— дожидается моего утверждающего кивка головой— Отлично, переодевайся, буду ждать у входа.       И скрывается из вида, оставляя меня в слабом отнесении. Действительно, что это со мной сегодня? Мысленно беру себя в руки и настраиваю на то, чтобы хотя бы в первый день не упасть в грязь лицом перед Габриэлем. Каким бы последним засранцем он не был, в какой-то степени он мой работодатель, требования которого я должна соблюдать, если хочу работать, а не выплачивать бешеную неустойку.       В течении следующих пятнадцати минут я успеваю найти свою комнату(что далось мне очень нелегко), на скорую руку вытащить пару вещей из сумки и переодеться. Я ещё не знала, чем мы будем заниматься точно, поэтому предусмотрительно надела серый спортивный тянущийся топ с небольшими рукавами и черные спортивные штаны.       Габриэль уже ждал меня. Сейчас на нём были черная майка и штаны. Просто, удобно. «Как раз для первой тренировки»— не могла не съязвить я у себя в голове, всячески сдерживая себя, чтобы это не прозвучало вслух.       Как только Габриэль оценил взглядом мою одежду, мы молча направились в глубь территории, плавно выходя к установленной на мелководье площадке. Возможно, она должна была исполнять роль подобия пристани для лодок или служила местом для разбега, чтобы нырнуть в реку, однако, насколько я могла понять, Габриэль собрался использовать площадку для тренировок на улице. Что ж.. Оригинально.       — Для начала надо поработать над твоей физической формой в целом,— задумчиво произнес Габриэль, ещё раз оглядывая меня пронизывающим взглядом с ног до головы и начиная разминаться. На интуитивном уровне я понимала, что он хочет от меня в данную минуту, поэтому с максимальной точностью старалась зеркально выполнять все его движения.— Набор мышечной массы и повышение выносливости— твои основные аспекты на ближайшее время, от которых в первую очередь зависит успех твоей работы в будущем. Не сможешь быстро и расточительно наносить удары и на тебя тут же нападут, а не сможешь удержать удар— не успеешь и глазом моргнуть, как сломают пополам. Для тебя такое недопустимо. По мере увеличения уровня твоей выдержки будем повышать время тренировок. Так что в твоих интересах сделать это наиболее быстро и эффективно, дабы не возиться с этим следующие полгода. Быстрее получить все необходимые навыки— быстрее начнёшь работать. Опять таки, это исключительно в твоих интересах.       Пока я впитывала всю произнесенную мужчиной информацию, разминка была окончена и мы плавно перешли к тому, что начали просто кружить по помосту, не отрывая глаз друг от друга. В его глазах была искра веселья, в моих— сосредоточенность. Обычно именно от таких "ветренных" на вид людей можно было ожидать удара в любую секунду. Несерьезность— главный отвлекающий маневр. И если я едва ли знала азы самообороны, это ещё не значило, что я смогу полноценно отразить неожиданную атаку. Тем более от такого человека, как Габриэль. Исходящую от него опасность я чувствовала на подсознательном уровне.       Да, он определенно опасен.       — Когда я буду посвящена в роль твоей деятельности и суть своей работы?— пристально следя за каждым движением человека напротив себя, наконец спрашиваю я то, что меня мучает последние дни.— Или мне не положено ничего знать до того момента, когда уже не смогу сбежать отсюда?       — Отчего же,— оскаливается Габриэль, с весельем наблюдая за моей серьезностью.— Засверкать своими чудесными пяточками ты можешь в любой момент. Другой вопрос: где ты возьмёшь деньги, чтобы выплатить неустойку?       — Это скорее вы сбежите от меня,— пытаюсь выдавить наглую ухмылку, всё также держа в поле зрения каждую мелочь.— Придется проходить курс у психотерапевта после моей работы, помяните моё слово.       Со стороны Габриэля слышатся смешки:       — Приятно, что ты так печешься о моем бюджете, но в этом нет необходимости, деточка. Но ты не переживай. На тебя моих нервов хватит. А если нет... Что ж, тогда и вправду придется оплатить курсы психотерапевта себе и всем моим подчинённым, контактировавшим с тобой. Они этого точно не выдержат.       На лице Габриэля ползет холодная ухмылка. Расчетливая. И я не могу улучить момент, когда в мгновение ока оказалась в его захвате. Его левая рука перехватывает меня поперек талии, а правая— на шее. Я мгновенно замираю. Просчиталась.       Он наклоняется к моему уху:       — Убита,— шепот срывается с его губ раньше, чем я могу хоть что-то спросить или как-то оттолкнуть его. В его голосе насмешка над моим положением, ведь он прекрасно видел всю мою собранность до этого. И я уже начала было думать, что он меня отпустит и начнет объяснять некоторые захваты, но вновь ошиблась. Габриэль вновь наклоняется ниже и тихий шепот в перемешку с холодной усмешкой срывается с его губ:— К твоему внимаю, господин Сицилийской мафии.       Застываю на месте, словно меня и в правду «убили». Три слова, прошедшие через меня, как пули. На вылет. Господин. Сицилийской. Мафии.       Габриэль прекрасно ощущает моё мешканье и онемение, поэтому решат дать мне время на осознание сказанного им. Самого главного, что он должен был произнести ещё до того, как предложить мне подписание договора. До того, как предложить мне сделку. До того, как вообще сказал организаторам гонок притащить меня к себе в клуб на "аудиенцию".       До всего.       Я бы не приходила. Ни в клуб. Ни на место подписания. Не приезжала бы в загородный дом, где если мне попытаются причинить вред, никто не узнает. Даже Лиам. Но только пока не пройдет пара недель. Когда он не дождется моего звонка и не услышит мой голос.       И либо Габриэль действительно думает, что у меня много родственников, либо пусть будет проклята моя интуиция на пару с глазами и он превосходный актер. Во всяком случае, легче от любого из этих вариантов не становилось. Факт оставался фактом. А его последние произнесенные слова до сих пор звенели в моих ушах.       Господин. Сицилийской. Мафии.       Я не могу в это поверить. Однако теперь всё действительно сходится. Отношение к нему всех подчинённых. Огромное влияние. Буквальное присмыкательство перед ним. Баснословные деньги на счету. Да, теперь всё сходится. Даже то, что раньше в край никуда не вязалось. И от этого становится ещё страшнее.       Тем не менее пока рой мыслей крутится и всячески атакует мой мозг, Габриэль снисходительно даёт мне время: отпускает из удушающего захвата и позволяет отступить от него сначала на пару сантиметров, затем на шаг, а после и на все десять. Кажется, я отскакиваю от него, как прокаженная, однако он на эту "выходку" лишь закатывает глаза, но всё также продолжает следить за всеми моими действиями.       Я почти благодарна ему за то, что он даёт мне время на переосмысление сказанного.       Да, я ему премного благодарна.       Особенно сейчас, когда он всё таки решил посвятить меня в тип своей деятельности.       Однако меня всё ещё приводили в дрожь его слова.       Глава Сицилийской мафии.              О Боже..       Во что я вляпалась..?       И самый главный вопрос, при возникновении которого я позволяю себе содрогнуться: как мне объяснить это Лиаму?       Понятно, что в ближайший год я физически не могу отб этом сообщить. Меня по рукам и ногам связывал контракт. Но после? Я же не могла прийти к нему и с порога заявить:«Слушай, я тут уже год с лишним работаю на мафию и вроде как стала её частью, поэтому ты мне сразу скажи, собирать мне вещички уже или подождать до первого убийства?».       Я мысленно поежилась. Даже в мыслях это звучало отвратно.       Но, с другой стороны, какой будет его реакция?       Гробовое молчание или шок? Полное отвращение или гнусное презрение в мою сторону?       Меня пугали все варианты до единого, проскальзывающие в моей голове. Они мне никак не помогали. Мне становилось ещё хуже.       Вскоре после того момента, как я буквально отпрыгнула от Габриэля, я смогла уловить щелканье пальцев у себя прямо перед лицом. Я чуть отпрянула назад, вздрогнув, и перевела взгляд на мужчину перед собой.       — Я, конечно, подозревал, что введу тебя в ступор своим признанием, но не до такой же степени,— на мой по прежнему ничего не понимающий взгляд он лишь приглушённо фыркнул и добавил:— Ты семь минут таращилась перед собой и игнорировала то, что я звал тебя по имени.       — А в вашей умной голове не возникло мыслей, насколько шокирующе могли прозвучать ваши признания? К моему счастью и вашему сожалению, я не каждый день становлюсь свидетелем таких откровенностей,— с нотками раздражения прошипела я, уводя взгляд в сторону.       Не могла себя пересилить выдерживать его пронизывающий до костей взгляд.       Габриэль лишь грузно выдохнул:       — Мне казалось, мы договарились перейти на «ты»,— неожиданно терпеливо напоминает он. Хотя я прекрасно видела, как ему не нравится моё обращение к нему.       — Об этом ты вспомнил, а о том, что в такие важные детали посвящать необходимо в первую очередь, ты не вспомнил? Или и вовсе не знал?— недовольно сощурилась я. От меня буквально волнами исходило яростное негодование.       И он это отчётливо уловил. Кажется, даже удивился моей грубости с ним, ведь в его представлении я должна была дрожать и жаться в угол от страха.       Собственно, именно это мне и хотелось сделать. Если бы он не вел себя со мной так по-хамски и, не побоюсь сказать, крайне "не пунктуально".       Меня это выводило из себя до покраснения кончиков собственных ушей, и я была уверена, что если он не сбавит обороты своих шокирующих новостей для меня, я вполне себе могла бы вцепиться в его лицо своими ногтями.       

***

      Собственно, в тот день он ещё раз десять выводил меня из себя до того же пугающе ярого состояния, что мне хотелось наткнуться на него. И я чудом сдержала себя после всего того, что вывалилось на мою голову.       Я считала себя мастером сдерживаний от убийства человека, который по конституции своего тела превосходил меня в двое.       День моего приезда в загородный дом не закончился на тех «шокирующих новостях». Тот день стал моей отправной точкой. На ней держалось всё.       Всё.       Начиная от моего эмоционального состояния и заканчивая будущим, которое не могло не волновать меня.       Габриэль был главой Сицилийской мафии.       И где-то в глубине души я понимала, что он станет причиной моей гибели. Моральной или физической.       И если бы я изначально знала все тонкости его планов касательно моей работы, то убежала бы от него ещё в клубе. Не стала бы даже приближаться к его "весьма скромной персоне".       Он собирался сделать из меня своё протеже. Такое же бездушное, хладнокровное и безжалостное. Я должна была за год стать его подобием— приспособиться к делам мафии и качественно выполнять свои заказы, тщательно отбираемые самим Габриэлем.       А заказами были убийства. Убийства обычных людей. Которые никак не отличаются от меня самой или от того же Габриэля.       И я едва сдерживала себя от приступов рвоты, когда с каждым разом всё больше и больше узнавала про свои обязанности по договору перед этим человеком. Он буквально требовал от меня убийства, а я должна была подчиняться его желаниям.       Потому что по договору я должна стать его протеже.       Потому что через год я стану совсем другим человеком, от которого не останется ничего от той меня, которой я являлась сейчас.       Целыми днями я посвящала себя тренировкам, которые так требовал Габриэль. Сначала рукопашный бой— виды блоков, защиты, атаки и всего того, что он знает сам. Затем, когда я по его мнению более-менее освоила основы ближнего боя, он стал вводить борьбу на ножах. Практически каждая тренировка заканчивалась однотипно— одобряющим взглядом моего надзирателя, усталостью в глазах, потом на лице, новыми синяками и мелкими порезами от неудавшихся попыток в ловле или перехвате ножа.       Но у меня не было возможности жалеть себя. Не было времени. Я просыпалась в шесть и бегала несколько кругов вокруг всей территории дома. Вот тогда-то я и смогла вполне оценить его масштабы. Заканчивала ближе к восьми и успевала лишь принять быстрый душ, заменить одежду, если это требовалось и схватить что-нибудь на перекус. Дальше шла разминка и базовые упражнения. Изучение материала по делам Сицилийской мафии, которые мне любезно оставлял Габриэль на разбор и анализ. Такой же быстрый обед, как и завтрак. А дальше тренировки с Габриэлем. Каждый день— оттачивание старых и усвоение новых приемов. Каждый день— новая тактика или выигрышный ход в борьбе. Отрыв, который поможет спасти жизнь.       Иногда он решал экспериментировать и следить за моим ходом действий— привязывал меня к стулу и ставил ситуацию так, чтобы она была наиболее реалистична. Моя задача была проста— освободиться в кратчайшее время и разобраться со всеми подчинёнными и своими лже-похитителями, которых приглашал Габриэль специально для моих тренировок.              Дальше занятия выходили на новый уровень— стрельба из оружия и комплексное использование огнестрельного оружия с рукопашным боем и ножами. Габриэль не щадил меня, как свою ученицу— требовалал полной отдачи и результата с абсолютно каждого нашего занятия. В свободное время, если такое вообще было, я должна была оттачивать меткость в стрельбе и метании ножей, практиковаться на маникенах и груше в ударах и изучать новые виды боевых тактик и сражений, все варианты отходов в экстренных ситуациях.       Это заняло у меня почти четыре месяца— изучение теории и практики в бою.       Дальше был ввод в действие.       У меня на рабочем столе, заваленном кипой бумаг и их анализами, всё чаще появлялись договора на поставки оружия. Габриэль непрерывно наблюдал за моим подходом к его требованиям и работе, оставляемой максимум на пару суток. Вскоре в моё распоряжение поступила небольшая группа отдельных лиц, где, по словам Габриэля, я должна была проявить организаторские, лидерские и прочие всевозможные качества, необходимые для идеально выполнения поставленной цели.       И спустя ещё месяц после моей практики в качестве недо-руководителя, я получила свой первый заказ.       Убийство.       Первый раз.       И, казалось, я не буду готова к этому моменту никогда. Даже через несколько лет.       Да, незначительный.       Да, я должна была всего-лишь "нажать на курок". Именно так видел эту ситуацию со стороны Габриэль. Не "ты отнимаешь жизнь у совершенно незнакомого тебе человека", а "просто нажмёшь на курок со снайперской винтовки".       Действительно. Всего-то..       И я никогда не забуду тот момент, когда даже через слой тканевых перчаток чувствовала сталь, отдающую холодом, под своими пальцами и переводила дыхание, настраивая прицел.       Парень выходит из здания и заворачивает за угол. Я замедляю дыхание. Понимаю, что это последние секунды его жизни. В моей голове лишь шум в перемешку с последними наставлениями.       «Делай всё на холодную голову»       «Он предатель. Не больше, не меньше. Запомни это, Адель»       «Он предатель»       «Предатель»       «Предатель..»       И я нажимаю на спусковой крючок.       Выстрел, который оглушает меня и не даёт здраво мыслить. Потому что я пытаюсь оправиться от шока и вида красной лужи, которая постепенно всё больше и больше образуется под головой убитого парня.       Я только что убила.       Хладнокровно.       Бездушно.       Безэмоционально.       Бесчеловечно.       А ведь я даже не знаю его имени..       Мои пальцы дрожат, когда они соскальзывают со спускового крючка и я прерывисто сажусь на колени.       Убила. Убила. Убила.       Все мысли мешаются в одно сплошное месиво, в котором невозможно разобрать всё происходящее. Внутри всё стягивается в один тугой узел, а к горлу подступает тошнота.       Я лишь успеваю слабо вскочить на ноги и сделать два шага в сторону, когда всё содержимое моего желудка оказывается наруже.       Меня выворачивает наизнанку ещё несколько минут, после чего я лишь вытираю рот рукой, отхожу на слабых ногах к оружию, которое осталось на том же месте, и начинаю разбирать его на составляющие, дабы уместить в свой рюкзак.       Стягиваю перчатки с всё ещё подрагивающих рук и запихиваю их в один из карманов. Натягиваю на голову капюшон и двигаюсь в сторону оживленных улиц, точно зная, что через несколько минут кто-то обнаружит тело парня за углом здания. Но это будет только когда я уже буду сидеть в салоне машины, которую вместе с водителем "вежливо" отправил за мной Габриэль.       

***

      Месяц спустя..       Ярко-красное платье из атласной, невесомой ткани струится по моему телу, изящно облегая на талии и в районе груди, а разрез на левой ноге, доходящий практически до середины бедра, при каждом шаге открывал вид на изящно оголенную ногу. Собственно, именно это и собирало на мне такое количество взглядов, что хотелось убежать или спрятаться под стол, но на деле приходилось, гордо подняв голову, следовать к своей цели.       Волосы, рассыпанные каскадом по моей спине, оказывали мне максимальную защиту— от взглядов на мои хрупкие плечи и нежную спину, полностью открытую благодаря шнуровке платья. Копна густых волос стала моим своеобразным щитом. Хоть каким-то.       Прохожу к бару и заказываю коктейль, отчётливо осознавая, что на мне сейчас находится несколько заинтересованных взглядов. В частности тот, который нужен мне. Поэтому лёгким движением перекидываю волосы со спины, сняв все щиты и дав доступ к изучению сложной шнуровки тонких атласных лент.       Во всяком случае, это именно то, что требуется от меня в данный момент.       Игнорирую позывы поежиться от того количества взглядов, которые так откровенно прожигают меня в данный момент. Хочется накинуть на себя толстое одеяло и закутаться в него с головой.       Но я не могу себе этого позволить.       Потому что это моё задание.       Привлечь. Увести. Задержать. Убить.       Поэтому я выжидаю ещё немного и слегка оборачиваюсь через плечо на него. Вернее в ту сторону, где он сидит. И, когда замечаю его пристальный взгляд на себе и полную концентрацию на всех моих движениях, позволяю себе легкую ухмылку.       Так, чтобы он это увидел.       Потому что этот спектакль для него. Он будет его последним.       Верхом моего удовольствия над удачей становится тот момент, когда с двух сторон от меня к барной стойке подходят двое мужчин в костюмах. И они явно не собираются делать заказ.       На моем лице появляется короткая усмешка, когда ни один из них ничего не произносит.       — Вам что-то от меня надо или просто захотели посмотреть?— насмешливо поднимаю я брови.— Если посмотреть, то могли бы попросить, я бы повернулась.       — Идём с нами. Тебя приглашают,— лишь коротко выдает один, не сводя с меня пристального взгляда.       Я поворачиваюсь к нему лицом и оглядываю.       — Что-то я не вижу у тебя в руках пригласительного билета.       — У меня есть несколько пригласительных,— произносит он со слабой полуулыбкой и достает из нагрудного кармана стопку крупных купюр, протягивая в мою сторону.— Всё тебе.       — И кто же приглашает?— переглядываю со стопки денег на лицо мужчины.— Неужели ты, красавчик?— не отрывая взгляда от него, делаю глоток коктейля.       — Увы, нет,— усмехается он.— Босс хочет с вами пообщаться.       На моих губах медленно расползается улыбка, ничего особо не значащая для мужчины напротив меня, но определяющая мою победу с сегодняшней целью.       — И где же он?       — Позвольте вас проводить.       Та ухмылка с его лица мигом исчезает, стоит нам только сделать шаг и развернуться в сторону его Босса.       Я направляюсь в сторону самодовольно ухмыляющегося Тома Дэвиса и на моем лице вновь расплывается победная насмешка.       Он не уйдет от меня живым и я буду последним, что он увидит.       

***

      Его рука самовольно лежит на моей талии и вместо того ярого желания стиснуть зубы и скинуть ладонь со своего тела, приходится всего-лишь строить миловидное лицо и возбуждение во взгляде.       О, Боги..       Я точно знала, что уже через несколько часов буду стоять под струями горячей воды и оттирать его прикосновения со своего тела. Даже если они были через одежду.       Его охрана остаётся внизу. Где, собственно, и продолжается вся клубная вечеринка. Но это только на руку. Легче скрыться. Легче улизнуть.       Когда дверь в номер, который он успел снять на эту ночь, открывается, Том любезно пропускает меня внутрь первой. И тогда краем уха я улавливаю щелчок двери, а после и замка.       Я поворачиваюсь к нему лицом, чтобы он мог потерять долю своей бдительности. С явной игривостью во взгляде наблюдаю за тем, с каким жадным видом он оглядывает меня с головы до ног.       Именно сейчас я подлавливаю зацепку в его взгляде, ставлю левую ногу на край кровати и плавным, невесомым движением пальцев ещё больше оголяю бедро, практически доходя до самой запретной точки.       — У тебя есть какие-то планы на сегодняшнюю ночь?— внимательно слежу за его возбуждённым взглядом, с жадностью пожирающем мой разрез и то, что до сих пор оставалось скрыто.       — Ты даже себе представить не можешь, какие грандиозные планы на ночь у меня в голове,— насмешливо бормочет он, и начинает снимать с себя пиджак, делая шаг в мою сторону.       В одно мгновение в моих глазах вспыхивает решительность, граничащая с безумием.В следующее моя свободная правая рука ныряет в разрез платья— прямиком к повязке на правом бедре— одним движением вытаскивает кинжал.       Эффект неожиданности.       Кто может ожидать от красивой девушки в платье, которая затащила вас в комнату на ночь, какого-то криминала? Никто.       Именно поэтому я пользуюсь удачливым моментом и, развернувшись на каблуках в одно мгновение, бросаюсь на господина Дэвиса с полными решимости глазами.       В моей правой ладони крепко сжата рукоятка холодного оружия, а в следующую секунду лезвие оказывается прямиком в мужском теле, совершенно неподготовленного с удару от хрупкой девушки.       — Тварь..— лишь успевает выдохнуть с полным презрением Дэвис, глаза которого при самом ударе показывали такое замешательство, что хотелось рассмеяться во весь голос, прежде чем схватиться за рукоять торчащего из своей груди кинжала.       Я с полным бесстрастием наблюдаю за тем, как из раны начинает бежать кровь, пачкая белоснежную рубашку мужчины, застегнутую только на пару пуговиц, а после и за тем, как тонкая струйка крови вытекает из уголка его рта.       Это становится последней каплей выдержки Тома Дэвиса, ведь он падает на колени перед женщиной, хватаясь за рану на своей груди.       Я же позволяю себе отступить на шаг, чтобы не запачкать свои туфли его кровью.       Кровью падали, не способной к состраданию и чувству жалости. Потому что ровно три дня назад на моем рабочем столе появилось его полное досье со всеми нежелательными подробностями.       Меня совершенно не трогает то, как он валяется на полу у моих ног, делая последние вдохи в своей жизни. Я не чувствую абсолютно ничего. Словно ледяная глыба, неспособная ко всем чувствам. Даже в тот момент, когда Дэвис издает последний глухой хрип и, наконец, замолкает.       Для надёжности и достоверности мне приходится подобрать длинный подол своего платья и аккуратно присесть возле тела, приложив два пальца к его венозной артерии.       Ничего.       Только после этого я могу выдохнуть, нацепить на своё лицо маску хладнокровия, вытащить из него свой кинжал и, аккуратно вытерев следы крови об пиджак Дэвиса, вернуть его в исходное положение, переступить через труп и направиться к выходу. Закрыть двери с тихим щелчком и аккуратно выскользнуть через главный вход из здания, со стороны незаметно наблюдая за отсутствием слежки.       А потом с безэмоциональный лицом скользнуть на заднее сиденье машины и всё же начать дышать.       — Как всё прошло, госпожа?— учтиво интересуется Марко, глянув на меня через зеркало заднего вида.       — Как всегда,— выдаю я, прикрывая глаза.— Минус один ублюдок, портящий жизни другим людям.