имперсонат

Ворвавшись в гостиную через портретный проём Полной Дамы, Гарри, Джинни и Рон рухнули на диван, возблагодарив Мерлина за то, что с уроками на эту неделю было покончено. — Итак… Чем займёмся перед ужином? — спросила Джинни, глядя на своего парня с нескрываемым голодом в голубых глазках и игривой улыбкой на лице. — Есть пара задумок, — ответил Гарри с лукавой ухмылкой и кивнул в сторону лестницы. Рон закатил глаза и едва не вздрогнул (в конце концов, Джинни всё ещё приходилась ему сестрой), когда парочка взбежала по лестнице и скрылась из виду. Со вздохом он медленно вышел из гостиной Гриффиндора. «Гарри с моей сестрой заняты чёрт знает чем, а у Гермионы свои проблемы с Малфоем», — подумал он, сворачивая за угол и врезаясь во что-то или, скорее, в кого-то. В Паркинсон. — Смотри, куда прёшь! — крикнула слизеринка, поднимаясь с пола и не глядя на Рона, продолжила идти, бурча себе под нос. Рон смотрел, как Паркинсон уходит, немного озадаченный, и был уверен, что она ведёт себя так только потому, что у неё ПМС и ей нужны маггловские таблетки, о которых постоянно болтал Дин. Рон попытался отойти от коровы, но путь ему преградила какая-то стена, казавшаяся совершенно невидимой. — Что за хрень?! — услышал он восклицание Паркинсон, которая также врезалась в преграду, и, обернувшись, увидел, как она врезала кулаком по воздуху. Уизли был более чем озадачен причиной их застревания между парой невидимых стен — в конце концов, единственным разом, когда случалось нечто подобное, была развеска проклятой омелы чертовым Дамблдором на Рождество. — Так-так, похоже, кто-то застрял в моей маленькой ловушке, — гоготнул черноволосый Пивз, висящий в воздухе вверх тормашками, одетый в яркую нелепую одежду, включающую, но не ограничивающуюся шляпой с колокольчиком и ярко-оранжевым галстуком-бабочкой. — Пивз, что ты, чёрт тебя дери, наделал? — кричала Пэнси изо всех сил после дня, проведённого в плаче. — Немедленно отпусти меня и Уизела! — Не могу, мисс Паркинсон. Видите ли, Дамблдор выступает за межфакультетское единство, а я лишь вношу свою лепту в это занятьице, — ответил полтергейст, паря вокруг неё. — Что, чёрт возьми, значит «вношу свою лепту»? — требовательным тоном поинтересовался Рон, сделав пять сердитых шагов в сторону места, где только что был полтергейст. Пивз посмотрел на него с озорством в глазах. — Что ж, видите ли, в эту ловушку могут попасть только два человека противоположного пола, принадлежащие конкурирующим факультетам и страстно ненавидящие друг дружку. — Понял… — начал Рон, сделав глубокий вдох в попытке не потерять самообладание. — Теперь, раз уж мы тут застряли, что нам надо сделать, чтобы выбраться? — Ну… видите ли, я не очень хорошо продумал план… — Пивз замялся, Паркинсон, до этого бросающая взгляды на Уизли, теперь принялась вместе с Роном смотреть на полупрозрачного человека, ставшего причиной всех их бед. Слизеринка нетерпеливо постукивала ногой, приговаривая: — Очень жаль, что ты этого не предусмотрел, а теперь отпусти нас, — под конец скрестив руки на груди в раздражении. Пивз ухмыльнулся, прекрасно понимая, что теперь, сидя в ловушке, студенты в его власти и что им придётся исполнять его прихоти, ведь в случае отказа стены начнут сжиматься вплоть до выполнения его призрачного желания. Рона и Паркинсон ждали большие неприятности.

º¤ø, ¸, ø¤º°º¤ø, ¸.

Блейз во дворе замка пребывал в царстве иллюзий, мечтая о той странной когтевранке, привлёкшей его внимание. Как вдруг в него врезалась чья-то нога, и дыхание Забини мигом сбилось; на него что-то упало. Полумна Лавгуд развлекалась: собирала желуди, которыми кидалась в Крэбба и Гойла, с решением сделать из них новое ожерелье, но в тот момент, когда, отступив назад, споткнулась, то приземлилась прямо на причину своего же падения. Глаза Блейза цвета океана широко распахнулись от боли, но, увидев, кто именно на него рухнул, он испытал самый приятный сюрприз за всю свою жизнь. — Лавгуд, — задыхаясь, произнёс он в попытке восстановить дыхание. — О, здравствуй, Блейз, — ответила Полумна, немного подавленная тем, что все собранные желуди разлетелись в разные стороны. — Что случилось? — спросил змей, наблюдая за тем, как нахмурилась девушка, и быстро сел, усадив когтевранку себе на колени. — О… ничего страшного, — улыбнулась она, вставая с парня, и он поднялся вместе с ней. — Я только думала сделать себе новое ожерелье, чтобы надеть его в воскресенье на свой день рождения, но желуди рассыпались. Забини чуть не улыбнулся, вспомнив, как мило она смотрела на свои руки; потом понял вдруг, что она говорила про свой день рождения… в День святого Валентина. — Погоди, твой день рождения в День святого Валентина, Лавгуд, — уточнил парень, следя за каждым её движением. Блондинка кивнула. — Да. Мне исполнится восемнадцать лет в воскресенье, четырнадцатого февраля, без семнадцати минут три пополудни, потому что именно в это время я и родилась. Забини фыркнул и бросил взгляд на ожерелье, которое держал в правой ладони, затем — снова на Полумну. — Могу ли я подарить тебе что-нибудь пораньше на день рождения, Лавгуд? — спросил он, идя рядом с ней, на что когтевранка кивнула. Стоя позади неё, Забини медленно перекинул длинные светлые локоны Полумны через левое плечо, чтоюы они не мешались; она вздоргнула, когда он попросил её расслабиться и закрыть глаза, а после надел на девушку ожерелье из пробок. И напоследок дотронулся губами до её шеи. Она пискнула, открыв серые глаза в недоумении, когда Блейз сделал это, и опустила взгляд, поняв, что её предыдущее ожерелье снова с ней. Блейз и сам не мог поверить в реальность своих действий, когда прекрасная блондинка повернулась и взглянула на него с тёплой улыбкой. — Спасибо за подарок, — сказала она, когда Забини, кивнув, уже повернулся, чтобы было уйти, но Полумна схватила его за руку. Слизеринец растерянно смотрел на неё, пока она приближалась, и сердце её бешено колотилось. — Твой день рождения в мае, верно? — спросила она. — Откуда ты знаешь? — недоуменно ответил вопросом на вопрос Блейз, понимая, что единственным человеком, знающим дату его рождения, был Драко. Двадцать второго мая. Полумна улыбнулась, встала на носочки и прошептала ему на ушко, что это была лишь удачная догадка, после чего поцеловала его в губы. Блейз ответил, как только ощутил касание, и, обхватив ладонями тонкую талию Полумны, стал целовать её с такой страстью, о которой не подозревал сам. После долгого медленного поцелуя она отстранилась и с улыбкой сказала: — Заранее с днём рождения, Блейз, — Лавгуд оторвала руки от его шеи, тогда как его лишь крепче обхватили девушку в попытке удержать. — Думаешь, после такого я позволю тебе вот так просто уйти? Ох… я так не думаю, — воскликнул слизеринец, чмокнул Полумну в лоб, и она захихикала. — Что ж… рано или поздно тебе придётся отпустить, ужин же через десять минут начнётся. Она смутно догадывалась о времени по заходящему за горизонт солнцу, по вдруг возникшему из-за отсутствия студентов на территории безлюдью, и это совсем не было на неё похоже.

º¤ø, ¸, ø¤º°º¤ø, ¸

Гермиона направилась в Большой зал без какого-либо желания забегать в гостиную Гриффиндора после того, как мадам Пинс вышвырнула её из библиотеки за безделье (она только и делала, что смотрела в пространство, не выполняя домашнее задание и не читая книгу). Войдя в помещение, девушка заметила Крэбба, Гойла и Булстроуд, ожидающих начала ужина за соседним столом, тогда как за гриффиндорским сидели толстяки Уизли со своими подружками, а близняшки Кэрроу куда-то пропали. Когтевранский стол был уже переполнен (впрочем, как и всегда; когтевранцы всегда любили приходить на ужин за минут десять до его начала), тогда как Пуффендуйский, как ни странно, был пуст — единственный в зале. Сев на своё место, Гермиона со вздохом подумала о Драко и о поцелуе, который так и не удалось разделить. Думая о том же, Драко шёл на ужин из гостиной Слизерина, вспоминая тот момент, когда чуть не коснулся своими губами Гермионы Грейнджер, и мечтая навеки спрятаться от неё где-нибудь очень далеко. Повернув за угол, Малфой заметил большую группу пуффендуйцев, окружавших что-то. Из любопытства, как и подобает старосте, он отправился на разборки, по пути отталкивая с дороги других студентов, и остановился, обнаружив стоящих грудь к груди и кричащих кому-то над их головами Уизела и Пэнси. Слизеринец не удержался от ухмылки, увидев, как Пивз хохочет над парой разгневанных студентов. — Я же говорил вам двоим, вы просто должны сделать то, о чём я вас попросил, и тогда я отпущу вас, — хмыкнул Пивз, поглядывая на Малфоя, пока тот с весельем на лице смотрел, как Пэнси и Уизли бросали друг на друга полные отвращения взгляды. — Я не прикоснусь губами к её мерзотной коже! — завопил Уизел, в то время как Пэнси устремила на него злобный взор. Он покраснел пуще прежнего, когда Паркинсон ответила: — Как будто мне захочется прикасаться к твоей отвратительной бедной коже — думаю, что НЕТ! Драко начинал надоедать спор, потому он спросил у Пивза, чем должны были заняться эти двое ради освобождения. В ответ услышал, что они должны были поставить засосы друг другу на шеях. Малфой подошёл к Уизелу и Пэнси так близко, как это только было возможно из-за невидимых стен. — Ну, за дело, — сказал он им, скрестив руки на груди с ухмылкой, — у нас нет столько времени, а из-за вас пуффендуйцы пропустят ужин. — Но Дракепусенька… — попыталась поспорить Пэнси, но гриффиндорец прервал её, прижавшись слегка открытым ртом к её шее, и начал посасывать кожу, заставляя кровеносные сосуды лопаться. Парню потребовалось немного времени, чтобы оставить на её коже ярко-красный кружок — не более тридцати секунд. Он отстранился и с ухмылкой рассмотрел метку на шее Паркинсон. Пэнси прикрыла веки, когда Уизли посасывал её кожу, заставляя мир и толпу вокруг исчезнуть, и прикусила нижнюю губу, чтобы с языка не сорвался стон. Когда он отстранился, она коснулась метки и заметила его ухмылку. Повернувшись к пуффендуйцам, слизеринка сказала, что они могли бы уже «сейчас же отправиться на ужин, чёрт возьми» и встретила взгляд Драко, который кивнул, не нуждаясь в её объяснениях, прочитал смысл её взора и ушёл. Паркинсон повернула к Рону голодные глаза и, ухмыльнувшись, набросилась на его шею, обозначая свою территорию. Невидимые стены рассеялись, и она заставила гриффиндорца ворваться спиной в какой-то пустой класс; тем вечером пара так и не дошла до ужина.

º¤ø, ¸, ø¤º°º¤ø, ¸.

Проводив взглядом отвернувшуюся от него Гермиону, Драко подошёл к своему столу и занял место рядом с Невиллом Долгопупсом, сидевшему возле своей девушки Гринграсс. Малфой закатил глаза, а затем обратил внимание на только что вошедших в Большой зал: Блейз Забини обнимал Полумну Лавгуд, явно не заботясь о вдруг возникшем во время ужина молчании среди остальных. Все с недоумением наблюдали, как один из самых сексуальных слизеринцев был взят «полоумной когтевранкой». — Так это, наконец, случилось? — с ухмылкой спросил Малфой, глядя на новую пару, сидящую напротив него. — Кто-то наконец-то приручил зверя в тебе, Блейз. Удачи с Лавгуд. — Заткнись, — фальшиво улыбнулся ему Забини и быстро сменил тему вопросом. — Где Пэнс? — Она, походу, трахается где-то с Уизелом, — угрюмо пробормотал Драко, заставив Блейза поперхнуться едой. — Чего?! — он кашлял, пока Лавгуд гладила его по спине, без толку повторяя сказанное только что Малфоем. — Ага, думаю, я верно расслышал, — пробормотал мулат, тряся головой в попытке выкинуть из головы образ Уизли и Пэнс, занимающихся сексом. — Ты мне лучше расскажи, что у тебя с Грейнджер — ты уже пригласил её на свидание? Драко опустил взгляд в свою тарелку. — Не хочу говорить об этом. — Ты ей нравишься. Ты же знаешь об этом, да? — мечтательно воскликнула Полумна, хотя как кто-то мог умудриться быть одновременно и мечтательным, и взволнованным, Драко не понимал. Малфой поднял голову и посмотрел на девушку с замешательством в серых глазах. — Ты о чём, Лавгуд? — спросил он. — Она меня ненавидит, сегодня только и делала, что кричала и оскорбляла меня. — Она грубит не просто так, — перебил Долгопупс, повернувшись к Драко, который сидел слева от него. — И почему же, Долгопупс? — фыркнул слизеринец, ловя взгляд гриффиндорца, который вторгся за его стол и разрушил его святыню. Вполне вероятно, что Невилл Долгопупс сейчас спасался бы бегством, если бы не зелье, которое близнецы Уизли дали светловолосому парню сегодня утром. И бегства не случилось, Невилл лишь ухмыльнулся, сообщив кипящему от злости Малфою, что сегодня «праздник для гриффиндорцев». — Какой ещё чёртов праздник, — спросил Драко, вспомнив слова Гермионы, сказанные ей на кухне во время обеда. — А вот этого… этого я тебе сказать не могу, — наконец произнёс Невилл, обращая внимание на младшую Гринграсс. В тот момент Драко больше всего на свете хотелось избить Долгопупса за то, что он так же, как и Гермиона, ходил всё вокруг да около, и Малфой в итоге со стоном стукнулся головой об стол. Блейз посмотрел на страдающего лучшего друга, закатил глаза и щёлкнул пальцами в попытке привлечь внимание Невилла. Когда ему это удалось, он спросил: — Сколько хочешь за информацию? — Денег не надо, но… Мне не помешала бы помощь в том, чтобы убрать Дафну из моих с Асторией волос, — сказал Долгопупс, окинув взглядом стол Слизерина и заметив, как старшая Гринграсс пялится на него взглядом, полным ненависти. — Договор! — воскликнул Драко, вскинув голову, прежде чем Блейз успел принять предложение. — Что ж, — ответил Долгопупс, поднимаясь вместе с Асторией, — сегодня у нас «День пародий на слизеринцев», — и он ушёл, позволив своим словам висеть в воздухе вокруг слышавших его змей. — Вот почему Грейнджер и все гриффиндорцы вели себя сегодня по-другому, — весело сказал Забини, приподнимаясь, — они вели себя как мы, — перед уходом из Большого зала с причудливой Лавгуд под руку он заявил, что позаботится о Дафне. Малфой смотрел на гриффиндорский стол и наблюдал за поведением студентов, пока все остальные слизеринцы не разошлись по гостиным, пока гриффиндорцы тоже не ушли, и пока он не остался в полном одиночестве.

º¤ø, ¸, ø¤º°º¤ø, ¸

Позже, той же ночью, Драко с Гермионой, в качестве главных старост школы, обязаны были встретиться для полуночного обхода. Малфой ждал гриффиндорку у главной лестницы и вздыхал, наблюдая, как время идёт всё быстрее. — Где она, чёрт возьми? — пробормотал он себе под нос, начав шагать из стороны в сторону. — Она здесь, — холодно ответила Гермиона, прислонившись к ближайшей скрытой тенью стене. Сердце слизеринца заколотилось, когда он увидел, как она оттолкнулась спиной от каменной кладки и подошла к нему. — Ну что, готов к обходу? — спросила она, на него даже не глядя. Драко кивнул, начав идти по сумрачному коридору. Они держали наготове палочки, чтобы словить любого незадачливого студента, вышедшего за пределы гостиной. — Итак… — начал он. — Я наконец-то узнал, какой сегодня праздник. Грейнджер подняла голову, в её глазах цвета кофейной гущи отразился шок. — Что! Кто тебе сказал? — Не волнуйся о том, кто мне сказал… Итак… Пародии на Слизеринцев, да? — Ага, — ответила Гермиона, заглядывая в класс, который должен был быть пустым, чтобы проверить, так ли это. — Скажи мне, кого ты изображала, — попросил Малфой, заходя за ней в кабинет и закрывая за собой дубовую дверь учебного класса на третьем этаже. — Отказываюсь, — ответила Гермиона, когда Драко непринуждённо уселся за преподавательский стол. — Не скажу. — Хм-м… тогда позволь угадать. Ты не была Гойлом или Крэббом, ими, должно быть, были близнецы Уизли, или, лучше сказать, толстые близнецы Уизли. Шрамоголовый притворялся Блейзом, потому что Блейз — молчун, а Поттер сегодня мне не больше двух слов выдал… Уизел, должно быть, был Паркинсон по вполне очевидным причинам. Значит… остаюсь только я, — предположил Малфой, в то время, как гриффиндорка примостилась на столе из красного дерева. — Ага, остаёшься только ты, — согласилась она. — Хорошую я работу проделала? Парень ей улыбнулся. — Да, да, хорошую. Он поднялся с места, взял её ладонь в свою, и они покинули пустой класс, не сделав и десяти шагов, прежде чем слизеринец замедлился и замер с выражением лица, говорившем о какой-то внутренней борьбе с собой, которую он, судя по всему, проигрывал. — Что не так, Драко? — спросила Гермиона с беспокойством в голосе, протягивая руку и слегка касаясь его лица, пока он смотрел на неё. Малфой сглотнул, продолжая глядеть на неё, казалось, готовясь заговорить. — Я… я… я должен тебе кое-что сказать… то, что беспокоит меня уже очень давно, — тихо прошептал он. Грейнджер вернула на лицо слизеринскую ухмылку, хотя день уже истёк, и вновь упёрла руки в боки. — Дай угадаю, — сказала она, — ты любил меня столько, сколько себя помнишь, и это убивало тебя, потому что ты никогда не мог меня заполучить, а всё, чего бы тебе хотелось, так это того, чтобы я стала твоей. — Как… как ты узнала? — спросил он дрожащим голосом, будучи ошеломлённым. Гермиона обняла его за шею, её губы были в паре сантиметров от его губ. — Скажем так, одна маленькая пьяная птичка мне напела, — прошептала она, придвигаясь ещё ближе. Громкий стук прервал их мгновение, и Малфой застонал, прижавшись лбом к её лбу, отчего она захихикала. Отстранившись от него, девушка с лёгким раздражением подошла к следующей по коридору двери, распахнула её… и застала Дафну Гринграсс с Кормаком Маклаггеном, которые занимались всякими кроличьими делами. — Бог. Ты. Мой. — Воскликнула Гермиона, прикрывая рукой повреждённые от увиденного глаза и отворачиваясь, чтобы поскорее закрыть дверь. На этот раз настал черед Драко разразиться смехом, стоило ему подумать о том, как быстро Блейзу удалось позаботиться о старшей Гринграсс ради Долгопупса, пока шёл рядом с девушкой, которая была ему дорога как никто другой, к портрету. — Думаю, на сегодня с меня хватит патрулирования, — заявила она, явно обеспокоенная тем, что только что видела, в ответ слизеринец фыркнул. Гермиона начала было отходить от него, но Драко не дал ей так просто уйти. Схватив её за левую руку, он притянул девушку к себе, обхватил другой рукой её талию и, наклонившись, впился в губы гриффиндорки нежным, но в то же время и страстным поцелуем. Малфой провёл свободными пальцами по её карамельным локонам, и его фантазии воплотились в жизнь за секунду: она не отстранилась, но позволила своим глазам закрыться, и из её груди вырвался довольный вздох. Медленно, крайне медленно он приоткрыл рот, и гриффиндорка последовала его примеру. В конце концов, нежная страсть сменилась желанием вдохнуть. — Так давно хотел это сделать, — со вздохом сказал Драко, его глаза всё ещё были закрыты, и он не заметил, как щеки Грейнджер залились румянцем. Гермиона играла с его волосами, руками обвивая его шею, пока говорила: — Так что мы теперь? Друзья или как? — Нет, мы не друзья, — ответил Малфой, открывая глаза и глядя в медовые, которые смотрели на него снизу вверх. — Я хочу большего. Она улыбнулась. — Правда? Тогда просите, мистер Малфой. — Хорошо. Мисс Грейнджер, не окажете ли вы мне честь стать моей девушкой? В голосе Драко зазвучала уверенность, и Грейнджер показалось жестоким оставлять его в подвешенном состоянии, так что она задумчиво ответила: — Ну… Не знаю, мне не очень нравится встречаться со слизеринцами, — сказала она с паузой, — но я готова дать вам шанс, если вы пойдёте со мной на день рождения Полумны в воскресенье. — С радостью составлю вам пару, — ответил Драко, его улыбка была ослепительнее любой другой, которую ей приходилось видеть. — Что ж, тогда увидимся в воскресенье… парень, — сказала ему гриффиндорка и поцеловала Малфоя в губы, прежде чем уйти через портрет к башне Гриффиндора. Драко в оцепенении и с непривычно широкой улыбкой на лице спустился обратно в подземелья, вошёл в гостиную и прошел прямо в свою спальню. А затем сразу же лёг спать, думая о том, что воскресенье придёт очень нескоро.