i. 지쳐버린 난 tonight
Сонхун
запутался. Слишком много того, что он не в силах принять, осознать и оставить в своей голове. Всё это кажется неправильным, чужим и неприятным. Именно поэтому сейчас он сидит в ледяной ванной и тупо смотрит в заплесневелый потолок, выбрасывая из себя все ненужные мысли как мусор, который больше не пригодится. Протекающий кран и капающая вода давно перестали беспокоить, старая съёмная квартира, которая стоила копейки, давно уже стала родной. Его уже не волнует что-то из того, что происходит в его жизни. Сонхун
устал.
— Сонхун-а, — тихий голос заставляет повернуть парня голову, сталкиваясь с целым океаном в тёмных глазах напротив. И Сонхун давно погрузился в него с головой, не боясь последствий. — Вставай, заболеешь.
Сонхун хотел бы, правда. Но сил больше нет, он беспомощно смотрит в
любимые глаза напротив, грустно улыбаясь, как дурак. Он хочет так много сказать, но слов не осталось, во взгляде лишь маленькая надежда на то, что тишина сможет всё разъяснить. Что его Сону не больно слышать в ответ тишину.
Больно.
— Пожалуйста, — блондин переплетает свои горячие пальцы с ледяными. Такими же, как и сам Сонхун. — Пожалуйста, милый.
Голос предательски ломается, показывая Сонхуну, что на самом деле чувствует Сону, когда смотрит на него. Сонхун
жалкий. Он хочет исчезнуть, утопиться прямо сейчас в этой ледяной воде, чтобы перестать расстраивать последнего человека, который вызывал в нём хотя бы какие-то чувства. На сердце остаётся новый шрам, который даже некуда поместить — место для белёсых меток давно закончилось не только у Сонхуна, но и у Сону.
— Прости, — Сону снова поднимает взгляд, больше не скрывая ту боль, которую чувствует от того, что его любимый человек разрушает себя каждый чёртов день, не веря уже даже в спасение. Глядя на это
хочется жить.
Сонхун молча поднимается, так и не сказав и слова. Из ванны он вылезти сможет, а с того дна, на котором оказался, — вряд ли. И Сонхун искренне не хочет, чтобы солнечный лучик, который сейчас держал его ладонь в своей, тонул вместе с ним. Просто Сону упрямый, не слушает.
— Я же говорил не купаться в одежде, тем более в такой холодной воде, — Сону качал головой, накидывая на плечи парня белое пушистое полотенце. — Давай заварим чаю с мёдом.
И пусть никакого мёда нет, он всё равно скажет это. Просто потому что Сонхун любит гадкий чёрный кофе, а их отношения давно перестали быть такими сладкими, как у других. Они никогда и не были такими, утопая в сигаретном пепле и горьком желании умереть.
— Пойдём покурим, — Сонхун шепчет, заглядывая в глаза Сону, который сейчас с невообразимой нежностью вытирал полотенцем его волосы, мокрые от воды.
А Сону не может отказать. Просто потому что это попросил
Сонхун. Блондин улыбается, кивает и уводит Пака подальше от сырости, которой пропитана ванная комната. Лучше в гостиной, подальше от места, где обычно Сонхун пытается оставить все свои плохие мысли. Пытается кануть в пустоту и закончить свою жизнь.
Её жалкое подобие.
— У тебя какие?
— С ментолом, а твои?
— Яблочные, — Сонхун крутит в руках пачку, подцепляя две сигареты. Прекрасно знает, что у Сону любимые с яблочной кнопкой. Он любит вишнёвые слойки, зелёный чай, утренние рассветы и дешёвые романы. И немного больше Сонхуна, который не вписывается в его маленькую изящную историю.
Сону закуривает, ощущая приятный дым во рту, отдаёт свою голубую дешёвую зажигалку парню, который улёгся на его коленях. Лампа еле заметно мигает, а ветер тревожит занавески.
Где-то на периферии сознания Сонхун чувствует тёплую ладонь своего солнечного луча в тёмных волосах. Хотя Солнце не должно находиться во тьме, чтобы не погаснуть. Это отходит на второй план.
Вечность бы так лежать. Смотреть в любимые глаза, замечая в них своё отражение. Гостиную постепенно окутывает дым от сигарет, который не в силах уйти в маленькую форточку, которую парни приоткрыли на едва заметную щель. Кажется, туда даже маленькая ладошка Сону не пролезет. И пусть.
— Давай уедем, — Сонхун тянется рукой к щеке своего парня, оглаживая её. А тот не против, ластится навстречу. — Далеко-далеко, где есть только ты и я.
— Ты такой романтик, — Сону откидывает голову на спинку дивана, начиная рассматривать потолок. — Куда поедем?
— Ты всегда хотел поехать во Францию, правда? — блондин коротко кивает. — Или рванём в Голландию… А хочешь в Германию?
— Главное с тобой, — Сону устраивается рядышком со своим парнем и обнимает его, уткнувшись в плечо. — Уедем далеко-далеко.
И плевать, что они еле находят деньги на пачку сигарет, в холодильнике повесилась мышь, а Сонхун остаётся в ледяной ванной, потому что они не могут позволить себе счёт за оплату горячей воды. Это так и остаётся в воздухе никем не озвученным, но каждому понятным. Главное, что они любят друг друга, остальное уходит на второй план.
— И заведём кота, — Сонхун улыбается, смотря с нежностью на парня рядышком. — Серого.
— А ты мне на что, котёнок?
— А я хочу собственного кота, — Сонхун поджимает нижнюю губу, показывая напускную обиду на своего парня.
— Значит, будет кот, серый. Или рыжий, как ты захочешь, — Сону целует аккуратно в подбородок, заставляя улыбнуться.
Сонхуна натурально кроет от такого Сону. Он домашний, сонный, тихий. Его хочется обнять и защитить, хотя обычно в их паре всё происходит ровно наоборот. Сонхун влюблён в такого Сону, который целует его мягко, утыкается носиком в его плечо и говорит с ним о всяких мелочах, которые они даже вряд ли смогут осуществить когда-нибудь.
Сону счастлив видеть такого Сонхуна. Он искренне улыбается, смотрит на него не пустым взглядом, не режет вены в их ванной или не стоит на балконе в одной футболке, выкуривая полпачки сигарет с ментолом. Сонхун говорит всякие глупости, которые возникают в его голове, разрезает давящую тишину своим приятным тихим голосом, который так любит блондин. Сону так любит Сонхуна, что до звёзд перед глазами. До бабочек в животе.
До собственных похорон под плинтусом с пылью.
ii. 물들어 버린 city lights
— Ты был похож на маленькую фею тогда, — Сонхун тепло улыбается, вспоминая их первое свидание. — В белой рубашке, с венком на голове… Честно, я не удивлюсь, если сейчас ты признаешься мне в том, что на самом деле сбежал из волшебного леса прямо ко мне.
Хотя тебе следовало остаться в нём, а не падать в объятья ужаса и неопределённости.
И, честно, всё равно, что прямо сейчас Сону сидит перед ним на коленях и обрабатывает очередные порезы, которые всё ещё кровоточат. Боль должна была отрезвлять, но делала Сонхуна напротив опьянённым. И снова они делают это в ванной. Просто потому что аптечка здесь. Это место хранит в себе слишком много неприятных воспоминаний. Хранит в кровавых пятнах, которые не оттираются от плитки на стенах и холодного пола, в вечно сыром воздухе, в слезах Сону, которые кажется уже смешались со всей водой, которая постоянно есть в этой ванной.
— Конечно, котёнок, — Сону тоже улыбается, потому что всё равно любит этого дурака до безумия. Любит и боится
потерять.
— Ты тогда ругался на меня за то, что я сорвал цветы и сплёл венок для тебя, но я правда не смог удержаться, — Сонхун гладит по волосам Сону, посылая целый табун мурашек по всему телу от таких холодных прикосновений. — Сплёл бы тебе ещё сотню таких венков.
— Мне и одного хватит, Сонхун-а, — Сону слишком любил растения, чтобы вот так срывать их. Он правда берёг это, потому что хотелось видеть живые цветы, а не мёртвые.
Хотя бы что-то должно было быть наполненным жизнью.
— Зря ты так, лисичка, — Сонхун вздыхает и немного шипит от очередного прикосновения Сону к порезу. Нужно будет поставить щеколду на дверь ванной.
— Не больно?
— Всё хорошо, Сону.
Но блондин всё равно дует на ранки и покрывает их поцелуями, плюя на неприятный привкус перекиси и лёгкое пощипывание на губах. Он
опять не уследил. С Сонхуном происходит что-то, что он боится рассказать ему. Порезов всё больше, они всё глубже. Сону боится не успеть.
— Посмотрим «Виноваты звёзды»?
— Посмотрим, — Сону поднимается, убирает аптечку и берёт Сонхуна за ледяную ладонь, утягивая его на их единственный диван. Они будут целоваться весь фильм, Сонхун в очередной раз напоёт свой любимый саундтрек, а Сону расплачется в конце. Ради таких моментов и стоит жить, стоит бороться, стоит надеяться.
И всё правда происходит как всегда, только теперь Сонхун плачет вместе с Сону. И непонятно от чего — от фильма, который знает наизусть, или из-за своих запутанных, как густая лесная чаща, мыслей. Сону обнимает, утыкается своим маленьким носиком в плечо Сонхуна и поглаживает того по спине, пытаясь унять его слёзы, забывая о своих мокрых дорожках на щеках.
— Что такое, котёнок?
— Я вспомнил, что очень люблю тебя, — Сонхун жмётся ближе к Сону, мимолётно даря ему солёный поцелуй в уголок губ.
— Я тоже люблю тебя, — «до безумия и саморазрушения, до ночных истерик и прокуренных лёгких, до первых порезов на собственных руках».
— Это другое, понимаешь, — голос становится всё тише, а руки за спиной Сону сильнее цепляются за его домашнюю серую футболку, — Ты словно луна, которая освещает тёмное небо. Но твой свет шаг за шагом закрывает моя темнота. Я не хочу, чтобы ты утопал в этом вместе со мной.
— Я давно уже пошёл ко дну с тобой. И я буду идти до конца.
— Нельзя, Сону, — Сонхун целует ещё раз, но уже в нос, потом в лоб, в висок… усыпает поцелуями всё лицо парня напротив.
— Слишком поздно возвращаться назад, Сонхун-а, — просто так сложились звёзды.
Сону прикрывает глаза и позволяет парню напротив целовать его вперемешку со слезами, просто потому что это успокаивает, дарит кислород лёгким, заставляет сердце биться.
Сонхун выбирается из крепких тёплых объятий, когда за окном начинает светать, а Сону окончательно утопает в царстве Морфея. Он бесшумно скользит по полу, который обычно подводил и скрипел в ненужный момент, но в этот раз удача на стороне Пака. Он накидывает на себя лёгкую чёрную ветровку, которая явно не подходила для раннего апрельского утра, но к чёрту это всё сейчас.
Проснувшись, Сону понимает, что его котёнка нет рядом. Первая мысль, которая возникает в голове — проверить ванную. Он подрывается с места, распахивает дверь и видит пустоту, которая встречает его распростëртыми объятьями. Блондин смотрит на телефон Сонхуна, оставленный ещё вчера на стиральной машине, достаёт сигарету и думает, что скоро щеколда на двери не помешает ему самому. Становится слишком трудно наблюдать за своими жалкими попытками помочь. Предохранители Сону окончательно слетают вместе с его здравомыслием, потому что он без понятия где ему искать Сонхуна.
Только бы не в больнице. Только бы живой. Окурки один за другим летят вниз через маленькую форточку в их ванной. Блондин сидит так ровно до того момента, пока дверь в прихожей тихонько не скрипит, а в квартиру не заходит улыбчивый Сонхун, пряча что-то за спиной. Сону моментально тушит сигарету и выбрасывает её туда же, куда и предыдущие, подрывается к Паку и крепко обнимает его, утыкаясь куда-то в шею.
— Лисёнок, ты чего? — Сонхун неловко обнимает и поглаживает по спине, стараясь успокоить парня, который стоит чуть ли не в слезах перед ним.
— Я подумал, что больше не увижу тебя.
«Живым» осталось висеть в воздухе недосказанным.
— Прости, мне нужно было подождать, пока ты проснёшься, — Сонхун немного отодвигает от себя Сону, а тот смотрит на него стеклянными глазами, в которых сейчас эмоций больше, чем порезов на руках Пака. — Лучше смотри.
Венок. Чёртов венок из каких-то непонятных жёлтых цветов, которые явно не росли пока что на улице. Сонхун одел его на голову Киму, который стоял и хлопал глазами, потихоньку осознавая ситуацию.
— Я же обещал тебе сотню венков, вот первый, — Сонхун аккуратно целует в нос Сону, который начинает на глазах расцветать, словно главный цветок в этом подобии венка.
— Дурак, — Ким смеётся и порывисто обнимает парня, отгоняя все плохие мысли прочь. — Ты где такие цветы достал в середине апреля?
— Купил.
Да, купил. К чёрту, что нет денег даже на пачку сигарет, он лучше не покурит неделю, чем заставит Сону думать, что он чувствует себя плохо. Сонхун так любит Сону, до одури, ради него он готов сплести не сотню, тысячи венков.
iii. 잊혀지지 않는 말
Они познакомились рядом с универом Сону три года назад. Ким, который, к слову, тогда был брюнетом, заметил какого-то парня около главного входа, который отрешëнно курил, явно дожидаясь кого-то. Всё бы ничего, и Сону был готов пройти мимо, если бы не заметил в руках знакомую до покалывания в кончиках пальцев пачку с любимыми сигаретами. В кармане лёгкой куртки не к месту ютились дешёвые, к тому же неприятные, ментоловые, которые уже хотелось сломать и выкинуть из-за их противного вкуса. Именно по этой причине, или по той, что парень, курящий у входа в универ, был слишком красив, Сону подошёл к нему и остановился, обращая внимание на себя.
— У вас не найдётся лишней сигареты? — брюнет явно чувствовал себя не на своём месте, спрашивая о таком впервые у незнакомого человека, но отступать было поздно.
А Сонхун похлопал глазами, разглядывая парня перед собой, подметил, что он очень милый, и, не упуская возможности, приблизился немного ближе.
— Может, найдётся, — он улыбнулся, делая глубокую затяжку, — а, может, и нет.
И поцеловал, выдыхая дым прямо в губы. Сону перестал понимать, что происходит, ещё в тот момент, когда Сонхун улыбнулся, потому что он понял, что
попал на эту улыбку. Он улыбнулся сквозь поцелуй и не стал отстраняться, прикинув, что такой шанс бывает раз в жизни. Поэтому отстранился Сонхун.
— Понравилось? — Сонхун улыбался, отходя на шаг от Сону, который всё ещё находился в некой прострации после неожиданной близости с незнакомым парнем. Его натурально повело.
— Кажется, пора бросать курить, потому что я больше не смогу взять что-то в руки кроме этих сигарет.
И под этими сигаретами он подразумевает губы Сонхуна, которые вновь ложились на фильтр.
— Марка называется Пак Сонхун.
— Ким Сону запомнит и постарается не забыть об этом.
— А кто сказал, что я позволю забыть? — Сонхун улыбнулся и утянул Сону в ещё один поцелуй вместе с сигаретным дымом. И непонятно от чего кружилась голова — может быть это сносило крышу от Сонхуна, а может от его чертовски сладких, на удивление, поцелуев.
Но это было так давно, что покрылось паутиной и пылью в их общих воспоминаниях. Никто больше не вспоминал об этом, а желание напоминать о своём существовании у Сонхуна пропадало. Может, смерть Джейка от глиобластомы, а может его отчисление из универа постепенно начинало вытеснять желание жить куда-то наружу. Может, сам Сонхун хотел этого ещё до череды этих событий.
Может, может, может.
iv. 왜 또 힘들어져만 가는지
Сонхун откопал какой-то дешёвый роман из маленькой библиотеки Сону и уже несколько часов читал его, не издавая ни звука. Блондин готовил что-то непонятное из остатков лапши быстрого приготовления и порошковой овсянки. Свистел чайник, но никто этого похоже не замечал. Вода вся выкипит.
— Интересно? — Сону задаёт вопрос в пустоту, потому что Сонхун не отрывает взгляда от книги. Удивительно, он редко читает. — Кажется, у меня в лёгких поселились светлячки.
Сону всё-таки снимает чайник с плиты и заваривает для себя чай, а для брюнета гадкий чёрный кофе. Парень ставит горячую кружку рядом с рукой Сонхуна, надеясь, что тот всё же вернётся в реальный мир и заметит это.
Ким садится на пол около дивана, чтобы рука дотянулась до кофе Сонхуна. Он берёт отвратительные ментоловые сигареты со столика и закуривает. Пепел стряхивает прямо в кружку парню.
— Зачем ты сделал это? — Сонхун смотрит на Сону немного обиженно и подаёт голос впервые за несколько часов. Он наконец откладывает книгу, возвращаясь к реальному миру. Сбежать не получилось.
— Соскучился, — парень пожал плечами и сделал очередную затяжку, вытряхивая пепел на этот раз в свой чай. Отличное сочетание, если тебе уже безразличен вкус того, что ты пьёшь.
— Светлячки в твоих лёгких скоро умрут, если ты будешь так много курить, — Сонхун усмехается и отпивает кофе. Горько. А ещё пепел неприятно оседает на языке. — А я всё ещё должен тебе девяносто девять венков.
— Дак ты слушал! — Сону улыбается и заползает на диван к брюнету. Прямо в ледяные объятья. По рассказам, так ощущается смерть.
Лампа еле заметно мигает, Сону ощущает фантомное тепло от бессмысленной подобной падению на дно любви, а Сонхун пьёт кофе с пеплом, будто так и должно было быть.
Всё в их отношениях противно и гадко. Этот чёрный кофе, пепел, порошковая овсянка и ментоловые сигареты. Возможно, они сами.
v. 늦었지만 미안해
Сону просыпается в пустой постели и подрывается с места. Его накатывает чувство дежавю, только в этот раз он чувствует, что дома не один. Он не может быть один. Сонхун не оставил бы его одного.
Парень с камнем на сердце и кошкой, которая скребла до кровавых царапин его душу, заходит в ванную. На полу лежит вырванная страница из книги, которая частично промокла, в уголке виднеется номер 99. Нарисован немного кривой венок и обведено слово «прости».
В форточку дует ледяной ветер, подхватывая осколки души Сону, которая только что разбилась на миллионы осколков. А может это кошка наконец разрезала её. В ванной выключен свет, но парень прекрасно видит, как вода имеет красный оттенок, а грудная клетка Сонхуна больше не двигается.
— Лжец.
Сону в очередной раз закуривает дерьмовые ментоловые сигареты, потому что никто кроме Сонхуна не покупал ему яблочные. В ледяной воде лежит бездыханное тело, и Сону думает, что в этот раз не успел. Проснулся слишком поздно.
И лучше бы не просыпался.
