Does everybody in the world have to die?

Сказать, что ночь выдалась отвратная, это будто совсем ничего не сказать. Дог отсиживался в каком-то подвале, где воняло сыростью и плесенью, с потолка свисали нити паутины, а с труб, проходящих по потолку подвала, капала холодная вода. Плечо и бок саднили, спина горела огнем, будто по ней прошлись огромной тату-машинкой, оставляя чернильный росчерк, который никак не хотел заживать. Негромко рыкнув, мужчина запустил палец в пулевое отверстие на плече и подцепил ногтем застрявшую там пулю. С громким звоном она упала на пол, оставляя небольшое темное пятно крови, а затем за ней последовали еще несколько пуль. Со спиной дела обстояли сложнее, еще две пули он смог достать, но одна, засевшая под лопаткой, оказалась вне досягаемости. Фыркнув, мужчина уселся на грязный матрас, валяющийся около дальней стены, и приложил к ранам какую-то тряпку, зная, что на следующий день от этих следов останутся только небольшие белые шрамы, которых по всему телу уже было не счесть. Немного расслабившись и уставившись в темноту подвала, Дог задумался. Как он пришел к этому? Буквально уничтожив элитный отряд спецназа, растерзав приманку, с помощью которой его хотели поймать, он оступился на одном из бойцов. И почему же это произошло? Он и сам не понимал. Этот мужчина... Он был другим. От него как-то по-другому пахло, он чем-то отличался. Злость и испуг в его глазах были неподдельными, как и у многих жертв, пострадавших от рук бывшего чемпиона, но убить его, казалось, было невозможно. От других людей разило резкими запахами, от кого-то корицей с яблоками, от кого-то цветами, он встречал запахи жженой резины, мокрой шерсти, выпечки и хвои, ароматы дразнили чувствительную слизистую, поднимая волну злобы и гнева, хотелось уничтожить его источник, чем обычно мужчина и занимался. А тут появилась едва ощутимая нота клубники, смешанная с легким запахом оружейной смазки, странный тандем, больше вызывающий удивление и желание разобраться в этом хитросплетении, а не желание уничтожить на месте. Клубнику Дог любил. Очень давно, еще когда он был подростком, обычным человеком, его родители выращивали ее на заднем дворе дома. Грядка была небольшая, всего три ряда зеленых кустиков, но ягоды были настолько вкусные и сочные, что зачастую мальчишка даже не дожидался окончательной спелости, и трескал их бледно-розовыми. Мама тогда ругалась, ведь после таких вкусняшек могло стать плохо, но Джорел, вроде так его раньше звали, лишь опускал глаза и виновато улыбался. Перед глазами промелькнули улыбающиеся лица родителей, а потом грядка, которую он помнил будто из прошлой жизни, окропилась кровью. Ему так и не сообщили, что случилось с его семьей, но ажурные зеленые листочки клубники, на которых уродливыми черными пятнами запеклась кровь под солнцем, он запомнил надолго. А потом все будто в тумане - вот на него смотрит его же фото в личном деле, “Джорел Деккер”, гласит подпись под фото. Служба в армии, отправка в зону военных действий, ранения и долгая реабилитация, повторные вылазки, уже более серьезная травма и прохождение государственной программы реабилитации. Вот после этого и началась свистопляска с запахами, бесконтрольными вспышками гнева и мощнейшей регенерацией. Его спасло именно обострившееся чувство собственной безопасности, ибо подосланный врач, безумно воняющий раскаленным асфальтом, сжимал в руке шприц с непонятной жижей, которую хотел ввести под видом физраствора. Дог прекрасно помнил этот быстрый перехват подрагивающей руки, причем, он так сжал чужое запястье, что послышался хруст костей, а шприц упал на пол, закатываясь под койку. Врач заверещал диким голосом, что сильно ударило по ушам и в один миг военный скрутил тому шею. Тело мешком рухнуло на кафель, и спустя лишь пару секунд, в коридоре раздался звук тревоги. Все эти воспоминания тоже будто подернулись пеленой - длинный коридор, врачи, вооруженная охрана... Мужчина шел напролом, оставляя за собой горы трупов, растекающуюся по белоснежному полу кровь, и мертвую тишину. Что было дальше, он уже особо и не помнил, улицы, клубы и подпольные бои, все смешалось в один комок воспоминаний, из которого сложно было вытащить что-то отдельное. Особняком стояла последняя стычка на улицах Лос-Анджелеса, но это было буквально вчера. Сейчас же надо было отдохнуть, восстановить тело и разобраться с последней пулей, которую всадил тот ненавистный блондин. Склонив голову, мужчина прикрыл глаза и вскоре задремал, а шума его дыхания не было слышно из-за капающей с труб воды.