Бинхэ. Ло Бинхэ. С пика Аньдин.

      У Шан Цинхуа был аврал: он не успевал, в сущности, нихера, а горы свитков, которые высились до потолка на всевозможных поверхностях, в том числе на полу, закрывая солнечный свет, в рабочем кабинете и домике отдыха как бы подспудно намекали, мол, тебе, батенька, пиздец. Шан Цинхуа нужно было чудо, чтобы не потонуть и разгрести этот тихий ужас, от одного вида которого он был готов срывать голос в криках и рыдать взахлёб, но не мог себе позволить, потому что у него не было времени на истерики. К счастью, Самолёт Стреляющий в Небеса был творцом, Богом этого мира, и знал, где достать такое Чудо, которое сможет ему помочь…       …которое обладает ореолом главного героя и несёт в себе частичку наследия Небесных Демонов, не убиваемых, не потопляемых, не чувствующих усталости имбово-мерисьюшных терминаторов.       И как так получилось, что Ло Бинхэ стал учеником Аньдин, пика поставки, самого жалкого пика, учеников которого, да и Лорда тоже, ни во что не ставили и не упускали лишний раз отпустить насмешки, Шан Цинхуа мог объяснить только своей хронической заёбаностью, практически месячным отсутствием сна и вынужденной голодовкой, потому что времени на перекус — даже не на полноценный приём пищи, — у него не было.       Ничем другим это не объяснялось.       Святые небожители, он буквально выкрал протагониста из-под носа своего злодея, из-под носа забрызгающего его ядом при первой встрече Шэнь Цинцю, в полёте спикировав прямо над копающими землю детьми и выдернув Бинхэ за шкирку заношенных до дыр одежд, как котёнка.       Шан Цинхуа преисполнился тихой, тёмной уверенностью подраться со своим злодеем за право сделать протагониста своим учеником, если это прибавит ему хотя бы пятнадцать минут в сутки на отдых.       Но всё же Лорд Аньдин не являлся имбой и любимцем созданного им же мира (три раза «ха») и имел инстинкт самосохранения, а потому улетел — сбежал, да, он сбежал, потому что хочет жить, как бы жалко это не звучало — так же быстро, как и появился, оставив большинство Горных Лордов в крайне растерянной позе, сцепившихся, но уже явно объединившихся против него озверевших Шэнь Цинцю и Лю Цингэ — в неприличной, а свою ученицу — с приказом забрать всех оставшихся детей, которые не подошли другим пикам.       И когда наконец-таки не менее шокированная столь наглым и беспрецедентным произволом Система очухается от самоубийственной выходки пользователя и вычтет из его и так скудного баланса баллы крутости главного героя, Самолёт умрёт самым счастливым человеком, потому что хоть раз за всю свою никчёмную жизнь он попробовал чай, заваренный для него золотыми руками протагониста — это было лучшее, что он пил за всё время нахождения в ПГБД под гнётом стервозного голоса гугл-переводчика.       Возможно, — возможно? — Самолёт слегка чокнулся, двинулся крышей, заехал шариками за ролики, сошёл с ума, обезумел, впал в шизофренический припадок раз действительно выкрал своего сына.       Но.       Но.       Он так часто сходит с ума, что, кажется, это его привычное состояние. Самолёт попал в собственноручно написанный халтурный роман с кучей сюжетных дыр и порнухи во главе с гг-жеребцом, о каком ещё безумии может идти речь?       Преследуя свои корыстные цели по использованию ореола главного героя в качестве той самой двигательной силы сюжета, что поможет ему разобраться с логистикой и поставками на двенадцать пиков Цанцюн, Шан Цинхуа, по указке разбушевавшейся Системы, грозящей вычитанием 10 000 баллов и размахивающей перед лицом красными табличками с надписью ООС, как стриптизер труселями, заставит Ло Бинхэ страдать во благо родной секты. Во благо, но страдать.       А вот сбрасывать протагониста в Бездну, вопреки незыблемой константе им же прописанного сюжетного поворота, не будет.       Ло Бинхэ прыгнет туда сам.       Услышав страшные слова шицзуня о «закрытии годового отчёта», полудемон, внутренне содрогаясь, справедливо решит, что шансов выжить в Бесконечной Бездне среди тёмных тварей у него объективно больше, чем в сражении с возвышающимися до потолка стопками свитков.       И над Ущельем Цзюэди будет звучать лишь один, полный горечи и отчаяния крик: «На кого ж ты меня покинул, мой главный ученик! Мой сын!»       В Бездне Ло Бинхэ обретёт покой и душевное равновесие, придя к консенсусу с самим собой и полной гармонии со своим внутренним миром и рассудком.