Грешница

      — Но бывают и такие ритуалы, где закипает кровь и слышны томные вздохи. — Голос Каина понизился и приобрëл интимные нотки, будоражущие кровь и перебивающие все страхи и сомнения. — Но потом кого-то разрезают, но это пустяки. — То, с каким хладнокровием он это произносил, заставило меня напрячься и отступить на шаг в темноту. — Чаще всего вспарывают чрево. — Его губы тронула едва заметная усмешка, в то время как пальцы без зазрения совести опустились к низу моего живота, проводя линию и останавливаясь посередине.       Внутренности сжались от вороха чувств, смерчем промчавшемся в душе. Уста приоткрылись в немом возмущении, но брань, которая должна была вылиться в сторону ангела, застыла на кончике языка, так и не прозвучав.       Страшно было представить, на что способен этот бессмертный, раз он с благоговейным наслаждением и улыбкой говорил о подобных вещах. Еле сдержав судорожный вздох, я подняла глаза на Каина, встречаясь с его заинтересованным взглядом.       От откровенного взора, наполненного неземным интересом к моей личности и в особенности оболочки, меня на секунду бросило в жар. Румянец раскаленным потоком лавы прилил к щекам, окрашивая их в розовый цвет.       Я постаралась усмирить бешено бьющееся в грудной клетке сердце, но разве возможно было это сделать, когда его аккуратные пальцы, обжигающие, словно горящий уголь, лежали на коже, ощущаясь так ярко, будто между нашими телами не было двух слоёв плотной ткани. Глаза, вмиг налившиеся кровью, сверкнули в полумраке, приковав все мое внимание. Но это не помешало мне краем глаза заметить, как нервно дëрнулись его мощные крылья…       Он был воплощением соблазна. Богом, сошедшим с небес к простым смертным и подарившим нам свой святой лик.       Повинуясь слепым желаниям тела, я подняла руку и медленно поднесла её к слишком спокойному лицу Каина. Осознания того, что передо мной стоит не абы кто, а само создание Творца, могущественная тварь, превосходящая нас, простых смертных, во всëм, пьянила разум и заставляла сердце трепетать лишь сильнее.       Я не заметила, как рука застыла в воздухе, так и не достигнув цели. Время, пролетавшее мимо нас, остановило ход, даря пару минут передышки от хаоса, творящегося во всëм мире.       Но спокойствие это было напускным: от каждого шумного вздоха Каина или его малейшего прикосновения проносилась неизвестная мне до встречи с ним волна тока, заставляющая волоски вдоль позвоночника вставать дыбом.       — Ты вся дрожишь, Грешница… — прошептал ангел, слегка прищурив глаза. — И всë равно делаешь вид, что не боишься. — Ни одна эмоция не отразилась на моëм лице, хоть в душе и бушевал великий шторм. После возвращения из бездны моя нервная система стала скупа на положительные эмоции, улыбку и тем более смех. Не стало удивлением и то, что страх, который раньше пробирал до костей, сейчас был чем-то обыденным, привычным, без чего уже нельзя было представить жизнь.       — Это не от страха, — одними губами прошептала я, зачарованно опуская пальцы на щеку мужчины.       — Тогда отчего? — Подушечки пальцев заскользили по бархату кожи, вырисовывая какой-то замысловатый знак. — Холодно? — тихо спросил он, и огонь за нашими спинами вспыхнул с новой всепожирающей силой, потянулся ввысь, к потолку, словно где-то там далеко находилось освобождение из бездны, в которую он был заточён.       Языки пламени лизали стены за спинами, а тени наших тел пали на алтарь. Могучая стихия отразилась на белой коже Каина оттенками лилового, а глаза, некогда кристально чистые, подражали огню, ничуть не уступая ему в яркости.       — От того, что ты делаешь со мной. — Рука Каина, словно змея из засады, неожиданно метнулась к жертве и впилась в мою шею нежной хваткой. Это действие сработало как отрезвитель, позволив остаткам разума заработать как электрическая будка.       Что? Где? С кем?       Я пару раз быстро моргнула, сбрасывая с глаз наваждение. Передо мной стоял все тот же Каин, что и в первый день нашей встречи, но только неизвестная мне черта его лица исказилась, изменив облик неузнаваемости.       — Я ничего с тобой не делаю. — Рука мужчины, до сих пор лежавшая на моëм животе, переместилась на поясницу, дернула на себя и впечатала в крепкое тело. Ладонь, сжавшаяся на шее, ослабила хватку и поползла выше. Невесомым движением мужчина огладил скулу и ненадолго задержался в таком положении. Большой палец с нажимом прошëлся по губам и оттянул нижнюю. — Всë, что ты чувствуешь прямо сейчас, — это твои настоящие желания, Грешница.       Расстояния между нами почти не осталось, из-за чего мне пришлось закинуть руки Каину на плечи. Я не была уверена, что от этого стало удобнее, но клокочущее внутри существо, яро требующее встать именно так, немного поубавило напор.       — Ты навëл на меня какие-то чары, Каин. — Одним лёгким движением ангел развернул нас на сто восемьдесят градусов и усадил меня на холодный, залитый застывшей кровью алтарь.       Церковь давно не функционировала, и на чистоту внутри неё всем было плевать.       От контраста температуры по телу побежали мурашки, а желание разрасталось лишь больше, затягивая каждую частичку в тëмную бездну.       — Мне не нужно наводить никаких чар, Лэйн… — в самое ухо прошептал ангел, обдав мочку горячим дыханием. Из его уст мое имя прозвучало слишком интимно, одной интонацией заставив кровь быстрее бежать по венам. — Ты сгораешь от одних лишь мыслей обо мне словно мотылек, полетевший на свет.       В этом он был прав: всегда, когда я оставалась с ним наедине, если не считать кипы книг вместе с нами, у меня не получалось сосредоточиться на переводе. Стоило мне приняться за изучение фолианта, как он вставал слишком близко, заполняя весь воздух собой. Становилось душно и тесно, хотелось вырваться не то что из церкви, а из собственной кожи, освободиться, стать чем-то необъятным, невидимым. И обусловлено это было далеко не душной обстановкой с запахом сырости. Все было из-за него. Из-за его взгляда, из-за жара его тела, из-за ощущения его присутствия. Было неясно, чего охота больше: сбежать или, напротив, прильнуть к нему всем телом и насладиться ароматом кожи.       Всë чаще начали появляться мысли, что он делал подобное нарочно, внушая, что я ему интересна и что он единственный, кому в нынешней обстановке можно доверять, но после он безжалостно возвращал меня с небес на землю, совершая какой-то неприемлемый поступок. Может, и это он делал специально, чтобы открыть простую истину: то было моей больной и одурманенной им фантазией, а я лишь хотела воспринимать желаемое за действительное.       Горячая рука бессмертного с легкостью легла мне на подбородок и приподняла лицо так, чтобы наши взгляды встретились, а рты оказались на расстоянии нескольких миллиметров друг от друга, и после Каин впился в мои губы поцелуем. То было тем самым действием, которое я так сильно хотела получить от него, но в то же дико боялась этого. Сейчас была абсолютно не та ситуация, в которой стоило поддаваться соблазну и заводить какие-либо слабости. Радикально противоположные эмоции захлестнули меня, и я не знала, что мне стоило делать. Лишь приоткрыв рот, я дала ему знак согласия.       Соблазнительно зарычав мне в уста, ангел углубил поцелуй, раскрывая мой рот шире и проникая в него языком. Громкие поцелуи заполнили помещение, перебивая треск горящих книг и эхом отлетая от холодных стен. Каин не стеснялся влажных звуков, а словно, наоборот, упивался ими, не в силах насытиться.       Его руки — горячие, пьянящие, ненасытные — гуляли по моему лицу и сжимали щеки до сладкой боли, охватывали шею в надежный капкан, придушивая, массировали скальп, изредка сдавливая волосы у корней, вынуждая откидывать голову. Его ласки — немного грубые от охватившего нас вмиг возбуждения — вовсе не приносили боли и дискомфорта, а, напротив, уносили в неизвестную долину, заставляя забыть собственное имя и проблемы.       Острые зубы до боли впились в нижнюю губу, с глухим рыком оттянули её и потом с пошлым шлепком опустили. Мои пальцы впились в его крепкие плечи, обтянутые чёрной водолазкой, через которую просвечивались все переплетения мышц.       Первый судорожный выдох покинул мою часто вздымающуюся грудь, когда Каин бесцеремонно раздвинул ноги коленом, полностью подчиняя меня себе. Хоть я и не привыкла уступать и тем более преклоняться перед кем-то, сейчас мне это, напротив, понравилось. Прохладный кончик носа с наслаждением прочертил линию от ключицы до уха, оставляя лëгкий невесомый поцелуй под раковиной. Ладони ангела тем временем мягко сжимали мои бока, медленно опускаясь ниже.       По позвоночнику поползли мурашки, когда горячие большие ладони опустились на ягодицы и рывком подтянули к краю алтаря. Пальцы смяли упругую плоть сквозь плотный слой одежды, изредка щипая и хлопая.       Каин смотрел мне в глаза, не отводя взгляда и не моргая, какие бы манипуляции ни проводили его руки. В расширенных зрачках, почти полностью затянувших голубо-красную радужку, плясали отблески огня. Но то были не языки стихии, пожирающей книги за нашими спинами, то была страсть, разгорающаяся с каждой минутой всë больше и проглядывающаяся в зеркалах души.       — Ты так легко отдаëшься мне, — промурлыкал бессмертный, делая акцент на местоимении, словно давал какой-то намёк, который в нынешней ситуации я была не в силах разгадать. Мокрый язык широко мазнул по скуле, словно мужчина пробовал кожу на вкус. — Хотя находишься на распутье, не понимая, стоит доверять мне или нет… — В противовес его словам, которые должны были меня отрезвить, вернуть остаток рассудка, были его руки, которые гуляли по бëдрам, забирались под толстовку и оглаживали бархат кожи.       — Сейчас сложно верить даже себе. — Материнским движением я поправила ворот водолазки Каина, расправив все неровности и складки, чтобы в следующую секунду схватить за грудки и притянуть его лицо ближе к своему. — Всë зависит от тебя. От того, будешь ты хорошим мальчиком или, напротив, плохим. — Из-за мизерного расстояния между нашими лицами было сложно сфокусировать внимание на чëм-то одном. Взгляд метался от его глаз к губам, от губ к скулам, от скул к слегка приподнятым бровям и обратно.       — Для твоей милости, Грешница, я готов пасть до Асмодея и вознестись до Рафаэля. — Это прозвучало как признание или даже раскаяние, но Каин не дал времени обдумать сказанное, впиваясь в мои губы нетерпеливым поцелуем.       Кольцо рук сомкнулось позади его шеи, стараясь притянуть к себе максимально близко. Еще свежий вкус граната, выпитый извращенным способом, играл на языке и отдавал приятной кислинкой. Воздух, который в моменте стал общим, обжигал нежную кожу, вынуждая меня плавиться в умелых руках бессмертного.       Сумасшествие. Иным словом описать то, что происходило между нами, было невозможно. Вокруг творился хаус, мир рушился по крупицам, Всадники Апокалипсиса ступали по земле, в то время как мы, забыв обо всëм на свете, самозабвенно пожирали друг друга в сладких поцелуях на залитом кровью алтаре, где не столь давно угасла чья-то жизнь.       Взрывоопасный союз, в состав которого вошла я — единственная выжившая на ушедшей под землю базе «Сибирь» — и он, ангел, которого сторонятся свои же.       Чем более страстными становились движения его рук, хозяйничающих под кофтой, чем сильнее я выгибалась навстречу его теплу, внутренней стороной бедра чувствуя желание Каина, тем ближе был тот самый взрыв, который не сулил нам ничего хорошего и на финал которого мы попросту закрыли глаза, растворяясь в моменте и горячих объятиях друг друга.       Мое тело, донельзя отзывчивое и чувствительное, прошибало током всякий раз, когда мужская ладонь проходила в опасной близости с грудью, но не касалась её. Стоны наслаждения утопали в устах Каина, что так умело сминали мои губы в жарком, смешавшемся с животным желанием поцелуе.       Эта маленькая шалость переросла в неконтролируемую катастрофу, как только шероховатые пальцы накрыли чувствительные соски напрямую, огибая препятствие в виде нижнего белья. Желание внизу живота невыносимо тянуло, вынуждая меня податься бедрами вперёд и потереться лоном о его стоящий член. Томные вздохи одновременно разорвали повисшую в церкви тишину, нарушаемую шелестом одежды и треском костра. Ощущения, настолько яркие и сладкие, словно и не было между нами тех мешающихся слоёв одежды, вынудили меня выгнуть спину, упереться ладонями в камень позади меня и до спазма в мышцах запрокинуть голову, оторвавшись от горячих мужских губ.       Каин, не медля более ни секунды, напал на мою шею с сокрушительными поцелуями, пока руки прокладывали дорогу под юбкой к горящей от желания промежности. Дороги назад более не было. Едва ступив на этот путь, все маршруты отступления были перекрыты собственными затворами разума.       Осознание того, что и где мы это делаем, ничуть не мешало мне сгорать под горячими губами Каина, а лишь подначивало, толкая к краю. Заняться сексом прямо на алтаре в церкви. Такие мысли могли прийти в голову лишь еретикам или ярым противникам Шепфы, молва о котором разнеслась по свету быстрее ветра…       — Приподнимись, иначе твоим тряпкам придет конец… — отстранившись от горячей кожи на пару миллиметров, прошептал бессмертный, обдав влажную дорожку поцелуев волной горячего воздуха. Тянуть не было смысла, а потому я беспрекословно исполнила его волю, оторвав бëдра от камня. — В покорности теряется твоя необузданность. — Ловким движением рук он стянул ботинки с моих ног, и они с грохотом рухнули на пол. Когда преград не осталось, тëплые лосины повторили судьбу обуви. Горячие руки сразу же вернулись на ягодицы. Посмотрев на Каина и увидев на его лице неподдельную серьёзность, я не смогла удержаться и прикусила в предвкушении губу.       Я и не заметила, как за столь короткий срок пребывания в отряде моим личным секс-символом стал необычный ангел. От одного его взъерошенного вида с туманом в глазах и лёгким румянцем на щеках моë белье стало в разы мокрее, чем было до этого. Издав рваный вздох, я вновь откинула голову, стараясь не обращать внимания на охвативший меня холод, хоть тело горело внутри.       — Посмотри на меня, — скомандовал Каин, на что я лишь лениво приоткрыла один глаз.       — Не заставляй желать тебя ещё больше, Каин, — прохрипела я, попутно раздвигая ноги шире, привлекая внимание ангела.       Я не видела его, но мне хватило звука резко выпущенного через зубы воздуха, чтобы понять, что он так же, как и я, находился на пределе.       Пальцы накрыли клитор, отчего мышцы живота сократились как от удара тока и я дернулась всем телом, простонав сквозь крепко сомкнутые губы. Сил, которых во мне было предостаточно, в момент иссякли, и мне едва хватило их, чтобы удержать себя в таком положении.       Каин опустил руку мне на спину, придерживая и ещё раз убеждая в том, что он умеет читать мысли и желания. Если это и впрямь было так, то мне стоило постыдиться чувств, которые давно были сосредоточены лишь в области паха.       Окружающая обстановка — зима, холод, метель и вовсе не подходящее для нашего занятия место — не позволяла насытиться друг другом в полной мере. Эти недостающие касания, поцелуи и стоны казались чем-то неотъемлемым, необходимым, а потому путь к желаемой разрядке стал лишь длиннее и извилистее.       Невозможность избавиться от одежды — самого главного источника тепла — била по нервам, вынуждая обращать на ненужные тряпки излишнее внимание и злиться от их присутствия. И если Каину было не опасно остаться без вещей в такой мороз, то для меня это являлось прямой путевкой в больницу, которые в нынешней обстановке навряд ли функционировали.       Клуб пара вырвался изо рта с очередным стоном, когда сразу два пальца проникли в меня. Я закусила губу, почти ложась на алтарь и приподнимаясь на левом локте. Свободная рука прошлась по торсу Каина, слегка задирая водолазку и обнажая участок светлой кожи. Хотелось поцеловать каждый участок его подтянутого тела, а в особенности шею, на которой, я уверена, великолепно бы смотрелись мои засосы.       Каин что-то прошептал на языке, отдалённо похожем на латинский, и уложил ладонь мне на живот. Поначалу от неприятного жжения, возникнувшего под кожей ровно под его рукой, дыхание в груди сперло, а кровь, стучавшая по вискам, заметно замедлила ход. Я боялась пошевелиться, лишь бы не спровоцировать ещё больший дискомфорт в теле. Только сейчас до меня начала доходить простая истина: заниматься чем-то подобным с ангелом — это как с головой кидаться в бездну, наполненную ужасными существами.       Исхода всего два. Либо ты выживаешь, либо тебя сжирают, не моргнув и глазом.       Губы Каина впились в мои, отвлекая от неприятных ощущений. Я с охотой отвечала на каждое движение, блаженно прикрыв глаза. Под горячей ладонью, ставшей и вовсе обжигающей, резко изменилась обстановка, превратившись из болезненно-тянущей в приятно-успокаивающую. На месте соприкосновения наших тел словно зарождалась какая-то новая, неведомая мне сила.       — Мой долг перед тобой оплачен… — тихо произнëс ангел, заправляя волосы мне за ухо.       Недовольный вздох покинул грудь скорее, чем я осознала это. Облегчения от его слов не было никакого, напротив, в голове появился ещё один отдел с пометкой «Разобраться позже», поэтому, долго не думая над произнесенными словами, я обвила его торс ногами, придвигая к себе.       Намек был понятен без слов. Каин быстро расправился с ремнём, пока мои руки блуждали по его крепкой спине, уделяя особое внимание месту, откуда вырывались два мощных крыла. Ощущая все силу, исходящую от этого создания, я не могла сдержать тихих стонов, рвущихся наружу.       Шорох одежды не отвлёк меня, а лишь заставил мышцы сократиться в страхе и ожидании. Я замерла, прислушиваясь к ощущениям, а вместе со мной словно замер и весь мир. Даже треск книг, звучащий ранее симфонией, померк на фоне тишины.       Горячая плоть дразняще прошлась между половых губ, собирая весь выступивший сок и срывая громкий стон с уст. Каин, закусив губу, свободной рукой взял мое лицо за подбородок и поднял так, чтобы наши взгляды встретились, а после лёгким движением бёдер вошëл в меня, оставшись таким же сосредоточенным и собранным. Даже хмурая морщинка, которая украшала его лицо довольно редко, пролегла между сведённых к переносице бровей.       Секунды, которые он дал нам на передышку, казались целой вечностью. Его глаза лихорадочно бегали по моему лицу, не зная, где лучше остановиться. Я перестала гладить его плечи, привыкая к ощущениям.       Когда его нахождение во мне стало приятным, я вновь провела ладонями по его коже, показывая готовность. Ангел мотнул головой, словно сбрасывая наваждение, и с пошлым звуком вышел из меня, чтобы в следующую секунду вернуться более резким движением.       Ногтями я впилась в лопатки Каина, едва сдерживая рвущийся наружу стон. Крепкие руки обхватили талию, прижимая к телу как можно сильнее, чтобы чувствовался жар и дыхание друг друга. Сквозь несколько слоёв одежды и крепкий костяной корсет рёбер я чувствовала, как загнанно билось сердце бессмертного. Билось для меня. Из-за меня. А мое отвечало тем же, больно ударяясь о плоть, словно стремилось пробить грудные клетки и встретиться с давним другом.       Жар вокруг нас разрастался с каждым новым движением Каина все больше и больше, норовя спалить все, что было вокруг нас. Наше дыхание — загнанное, глубокое, прерывистое — стало единым. Его член, так плавно скользивший в моей влаге и приятно растягивавший стенки, при каждом толчке попадал по чувствительной точке внутри, выбивая из меня стоны.       Тяжëлый сгусток скопился в самом низу живота, заставляя вцепиться ногтями в спину мужчины как в спасательный круг, а затем издать громкий стон. Сладкая разрядка настигла меня, даря незабываемые ощущения. Мышцы ног напряглись и сжали мужчину как в капкане. Стенки пульсировали, обхватывая член сильнее.       Спустя минуту, когда мое тело почти вернулось в норму, Каин сделал решающие толчки, и сквозь пелену наслаждения я ощутила горячую жидкость на бедре.       Мужские руки захватили меня в плен, а кончик носа прошелся по волосам, глубоко втягивать запах мыла. Мое сердце предательски йокнуло — было в этом жесте что-то до боли знакомое, родное, но забытое, стертое из памяти временем. Чувство ностальгии, возвращения утерянного. Словно я переживала такое уже много раз, но в одночасье эти воспоминания стали для меня чужими. Будто в памяти я смотрела на других Лейн и Каина, которые были счастливы вместе, а не являлись простыми незнакомцами, которых обстоятельства довели до алтаря…       — Жду не дождусь, когда ты, моя Грешница, вспомнишь всë…