Младшая

Глава 1. В тот день шел мокрый снег. Было темно. Мама не смогла забрать свою дочку, Адолу, на своей машине. Поэтому она приехала сама за ней, чтобы ребенок не возвращался один в такой холодный и по-настоящему грустный вечер. -Мам, давай зайдем в канцелярский! – умоляющими глазами попросила дочка. -Хорошо, идем – с толи равнодушием, толи с грустью сказала мама. Но ребенка это не заботило. Она не понимала таких вещей и была воодушевлена походом в заветный магазин. -Мам, спасибо большое за маркеры! Они такие крутые! – с широкой улыбкой сказала Адола, держа в мороз упаковку от маркеров, на которую капал мокрый снег и попадал свет фонарей, пока во всю гудели машины. -Да не за что, это то, что я обязана тебе покупать, солнце. – сказала статная фигура женщины, одетая в красивую шубу. В этот момент маленькая Адола посмотрела на маму и казалось, что весь мир свалился на ее плечи из-за маркеров. Но дети не способны копнуть глубже в чувства взрослых. Поэтому, они молча ехали домой на маршрутке, пока героиня любовалась обновкой. За окном все также бушевал снег, который все затопил. Казалось, что весь мир находиться в этой тесной душной маршрутке. А вся эта суматоха за окном была не с этого мира. В тот момент в мире девочки существовало три приоритета: мама, она, маркеры. -Поднимайся на второй этаж, переоденься, а я поговорю с бабушкой. – все с такой же непонятной эмоцией сказала мама. Девочка побежала по деревянной лестнице, ведущей к комнатам. Родительская, братьев и девочки. Родительская комната пустовала уже 6 лет. Она была пропитана пустотой и одиночеством. Может из-за ее размера, а может из-за того злого свидетельства о смерти, которое с насмешкой смотрело на всех членов семьи. Мама больше не спала в той комнате. Но девочку это не заботило. Она не помнила самые трудные периоды отчаяния. Ей было всего 3 в тот момент. Она была занята тем, чтобы вырасти здоровой, несмотря на свое больное сердце и постоянные простуды. -Мне просто нужно, чтобы ты росла здоровой, Адола. – когда-то сказала ей мама. Надев на себя детские теплые штаны и кофту, девочка собиралась спуститься к маме, чтобы ее раз поблагодарить за маркеры, которыми она успела порисовать на листе рабочей тетради. Стоя у лестницы, чтобы вот-вот сделать шаг к спуску она услышала плачь. До боли знакомый плач. -Я больше не могу так жить! Я устала, я хочу умереть – контролируя громкость плача, сказала мама девочки. Но все эти грустные всхлипы были слышны. Девочки казалось, что она стоит перед мамой и видит каждую ее слезинку, которая с громким звуком капает на стол кухни, где мама с улыбкой готовила всякие вкусности непутевым братьям и ей. В тот момент в мире девочки существовало три приоритета: мама, чувство вины, слезы. Адола замерла. В тот момент звуки показались ударами, которые могут сломать главную вазу в жизни маленькой девочки. Она внимательно слушала как мама повторяла: “Я так больше не могу. Мне трудно, очень трудно”. Пока бабушка пыталась успокоить сильную женщину перед собой, где-то по стене сползал ребенок, закрыв рот, чтобы ненароком не сломать вазу. “Зря я попросила эти маркеры. Это из-за них. Из-за меня.” – рассуждала Адола, которая не понимала ничего. Ей было удобно винить маркеры, погоду, себя. Ей не хватало ума вникать в глубь всей проблемы. Она знала хорошо только себя. Поэтому вина пала грузом на маленькие плечи хрупкого ребенка. Проблема в том, что Адола не понимала кое-чего важного. Она сама была вазой. Маленькой, фарфоровой, чистой. Трещины не было, но капля темной жидкости заполнила девочку. Честно, я и сама не могу сказать точно будет ли трескаться эта девочка. Ведь кроме нее никто не знает это. Но в тот момент ей было не до трещин. Она думала что ей нужно сделать, чтобы даже ветер не дул на ее любимую вазу. Мама говорила ей жить. Но в тот момент чувство вины брало вверх. И вовсе не хотелось жить. При чем не только девочке, но и ее главному приоритету. Даже бабушке, которая знала, что дальше будет только сложнее. Просторный дом казался пустым. Ведь никто из жителей не улыбался. Ребенок, опираясь на стену рыдал, а внизу рыдали обе женщины, которые казались сильнее всех. 15.09.2005. Дата, которая забрала искренние улыбки всех близких девочки, а она не понимала почему. Поэтому, она винила эти цифры и дом, который напоминал всем о нем. Адола умылась, пришла в себя и спустилась, когда мама пришла в себя. Она снова поблагодарила за обновку. Но в глубине души она ненавидела эти маркеры. А может себя, кто знает….