Расщепление

Весёлых старых песен уже практически не было слышно из-за помехов самого радио, но вдобавок ко всему поверх какофонии накладывался чересчур громкий пульс в висках. Как все так вышло? Сайфер валяется у лестницы под нависающим Оменом, что прямо сейчас по ощущениям вцепится и выгрызет трохею. Тошнота подступает с головной болью, и чувствуется, как местами мужчина будто бы проваливался в обморок. Пальцы сломанной руки, не способные сжать в полной мере ткань плаща Омена, просто лежат поверх, а в какой-то момент вовсе начинают поглаживать его спину. Можно было почувствовать, как радиант насторожился, замерев на несколько секунд. Горячие слюни, перемешанные с кровью, тянулись тонкими нитями от шеи Сайфера до пасти, когда Омен решил отстраниться и заглянуть в глаза мужчины. — Я рядом, — Сайфер проговорил подрагивающим голосом, слабо нахмурив серьёзный взгляд. Этот уставший прищур, синяки под глазами, влажность на ресницах. Возможно, Тень с минуту наблюдал за этим пейзажем глубокого взгляда, не смея даже пошелохнуться, но когда диафрагме потребовалось движение, он позволил сделать краткий вдох. — Я принадлежу тебе, — слетевшие слова с губ Сайфера были неожиданностью, но звучали нежней и трепетней любого признания, несмотря на пугающую суть, —... а ты принадлежишь мне. Если первая часть сказанного звучала, скорее, как утешение, то вторая утверждала. Голос почти заговорческий, глубокий, спокойный, несмотря на внутреннюю бурю эмоций. Омен встрял на месте, продолжая сидеть верхом на Сайфере, пока тот тянет здоровую руку под капюшон Тени. Ощущения схожие с тем, как в осознанном сне намеренно начинаешь бежать на приследовавшее нечто, лишь бы поскорее проснуться, пытаешься себя напугать. Осознанно ступаешь ногой в капкан. Потому что тебе это нужно. Можно сказать даже жизненно необходимо, как глоток свежего воздуха после душной комнаты. Мужчина касается щеки, подбородка, скользит ладонью в сторону уха, осторожно оглаживая кожу, пока призрак позволяет это делать. Более того, призрак начинает подаваться в ладонь, чуть голову наклоняет и поворачивает, касаясь губами где-то под скрывающей лик дымкой. Свербит под ребрами, сердце не на месте. Казалось, что страшно сейчас им обоим. Но они сейчас и не хотели испытывать что-то помимо страха. В здравом уме человек давно покрутит у виска, не поняв желаний ни одного, ни другого. Аамиру хотелось найти сонную артерию и продавить ее со злости или же на поводу у какого-то иного чувства? Все никак не получалось прощупать его. Как у Сайфера, так и у Омена. У последнего сердце уже будто бы отказалось пробивать удары, затаилось, пытаясь помочь своему хозяину в охоте. Или охоту ведёт не он? У Сайфера глаза блеклые, слишком огрубевшие за многие годы жизненных испытаний. В них никому бы не удалось считать ни волнения, ни отчаяния. Тяжёлый взгляд, полный садизма, вожделения. Жажды занять доминирующую позицию. Опираясь только на взгляд, мимику, сложно понять, что у Сайфера за душой на самом деле. Как же хочется снять обертку... Его большой палец руки скользит от подбородка вниз по шее, нащупывая кадык и мягко прихватывая растопыренной напряжённой ладонью посреди шеи. Омен подаётся вперёд, чтобы прижаться сильнее к руке и почувствовать приятное давление, током в срочном порядке откликающееся в головном мозге. Мужчина сейчас действительно не в себе, ему претит от самого себя. Все это может расцениваться комбинацией высокой степени одержимости и каким-то еще тягостливым чувством. Что это? В какой-то момент он ощущает напряжение в нижней части туловища, когда Омен склоняется ниже и плотнее соприкасается с тазом мужчины. Это заметили они оба, и Сайферу становится стыдно за реакцию своего тела. Неожиданную и ублюдскую. Подступает ком к горлу, спирает в груди, а голосовые связки будто смычком перетерты. Одними губами он что-то просит, натягивая на лицо улыбку. . . . . . — Сайфер? Марокканец слышит звонкий голос Совы сквозь душную плотную атмосферу вокруг и видит, как быстро испаряется Омен. — Что ж такое, нигде нет, — пауза. Он с кем-то общается по телефону. — Да, в последний раз я его видел на полигоне, шахматы не собраны. Во мгновение, Сайфер осознал, что находится на полу лежа, с открытым лицом, поэтому, собрав всю свою волю в кулак, он натянул на себя маску и нацепил шляпу, даже с учётом того, что одна рука его слабо слушалась и отзывалась резкой болью при малейшем напряжении мыщц. Сбежать так просто не получилось бы, потому мужчина осел на ступеньку, схватившись за опухшее предплечье. Как только разведчик наткнулся взглядом на Сайфера у лестницы, на секунду-другую встрял на месте. Ворот белоснежного плаща мозгокрада был в рубиновых крапинках. — Ты в порядке, друг? Рана открылась? — Сова через мгновение уже сидел на одном колене напротив мужчины, еле касался ладонью обожженой кожи и свежей раны, что выглядывали из-под надорванного горла маски. И мозгокрад спокойно позволил этому произойти, голову чуть отворачивая в сторону. Ему уже и не страшно. Не страшно, что увидят участок кожи у шеи, подумаешь... — Я упал с лестницы и, кажется, сломал руку. Пальцы не могу в полной мере согнуть, — Сайфер продемонстрировал это, попытавшись пошевелить рукой. Видно, что Сова сидел хмурый, прожигал своим холодным, отчасти искусственным взглядом. — А шея? Марокканец ничего не смог на это ответить, разве что взгляд мельком на перилу метнул, пытаясь сфабриковать какое-нибудь неудачное приземление шеей на что-нибудь острое. — Что случилось, Сайфер? — серьёзный, но по-прежнему добрый тон мужчины заставлял мозгокрада чувствовать себя мудаком. Они, конечно, не враги друг другу, но явное соперничество и лёгкая неприязнь между ними прослеживались. Вот только Сова протягивает руку всем без исключения. — Меня дураком делать не надо. — Руку я правда сломал, пока падал с лестницы. Повисла пауза, сопровождаемая абсолютной тишиной, что аж на уши давит. — Ты меня знаешь, Сайфер, а я знаю тебя. Не прикидывайся, — хоть Сова и сказал достаточно серьёзным, требовательным тоном, но он, ожидая заранее полного игнорирования слов, просто выдохнул тяжело и подхватил мужчину подмышки, помогая встать. — И откосить на этот раз не получится, придётся идти к Сейдж. Я это лично проконтролирую. . . . . . Сайфер сидел напротив Сейдж, смотрел скошенным вбок взглядом на Сову из-под синих визоров. Русский же стоял в дверях со сложенными на груди руками и хмурил обеспокоенный взгляд. — Нам следует снять тебя с завтрашней миссии. Твоё состояние нельзя оценивать, как адекватное, — девушка зачитала это, как приговор. Он ощущал, как под тяжёлым взглядом сокомандников его будто бы начинает тянуть вниз. Будто сила притяжения возросла, опуская ниже все органы, и дышать стало тяжелее обычного. Затишье перед бурей. Перед шквалом эмоций. В дверь постучали. На вызов лекаря примчал и Бримстоун, которого уже очевидно затюкали с проблемным Сайфером. Но очевидно это одному Сайферу, конечно же. Он уже не особо вникал, о чем беседовала троица. Мужчина чувствовал себя то ли крысой у вет.врача, которой слова не давали, то ли просто лишним и невидимым для остальных. — Он нужен нам на завтрашней миссии... Он просто неуклюжий. И в свою же растяжку, помню, попал как-то. Да, Сайфер? — проговорил взволнованно Бримстоун, но пожалел о сказанном буквально сразу же. Возможно, слова были сказаны на эмоциях, и он просто боялся лишней проваленной миссии. Ему приходилось выбирать между ценнейшим радианитом и ценнейшими сокомандниками. Вторые всегда могут воскреснуть, в отличие от сырья. За день до такой важности события планы поменять тяжело. До этого вечно хихикающий и отпускающий шутки Аамир, сейчас сидел и даже не кивал, лишь наблюдал со стороны, как зритель театра. Как бездушная старая камера в углу комнаты. Он не неуклюжий. Он просто себя ненавидел. Он надеялся каждый раз, что его тело не обнаружат. — Я уже говорил Сове, что просто упал. Уже собирался идти к Скай, чтобы лишний раз не тревожить тебя, — он обратился к Сейдж, но предварительно соскреб остатки своего ментального здоровья, чтобы меньше походить на безэмоциональную куклу. — Все в порядке, вы делаете из мухи слона, как обычно. Смешок в словах, что были сказаны напоследок, возможно, немного расслабили Бримстоуна и Сову, вот только Сейдж поникла окончательно. Для неё это был плохой знак. С другой стороны, что они все хотели услышать? Что их ценный смокер порой позволяет себе лишнего и наносит увечья другому ценному агенту? Сейдж и так не поверила словам Сайфера про приследования, когда он зачем-то решил быть откровенным в кои-то веки. Он один в этой ситуации отдувается за всех, один терпит нападения. И пока это все испытывает лишь он один, совесть позволяет снова натянуть улыбку, сглотнуть болезненный ком и продолжить говорить то, что другим было бы удобно слышать. Но, если говорить по-честному, он с нетерпением ждёт Омена. Он ждёт, когда в очередной раз его справедливо покалечат. Ему так спокойнее. Сайфер вышел из кабинета, попрощавшись со своими дорогими союзниками, и направился к себе. По дороге он лишь думал о том, что двойная доза снотворного позволила бы ему провалиться в глубокий сон и забыться, пускай и приснится очередной кошмар. Тихий пищащий звук открывающегося электронного замка, и в лицо Сайфера ударяет спертый запах комнаты, где забыли открыть окна на проветривание. Кажется, не было даже физической возможности принять душ, эта хроническая усталость не давала возможности надолго закрывать глаза - потихоньку начинают прорисовываться сновидения. Он устал. Он хочет впасть в кому и ни о чем не думать. Все в руках разваливается, крошится, пылью неприятно оседая на подушечках пальцев. Он все портит, к чему бы не прикасался. Он не смог вернуть прежнего друга. Он не смог спасти жену и дочурку. Что он вообще может? К чему ему все эти навыки, вся эта годами ворованная информация, если это все не помогает вернуть дорогих ему людей? Челюсти не разомкнуть. Так плотно сжались от чувства собственной ничтожности, что вот-вот эмаль потрескается. Болезненный сдавленный всдох вырвался откуда-то из-под маски. Накатывает истерика, и дрожащие руки принимаются сдавливать голову у висков, сбивая шляпу. Не будь на голове защитной плотной ткани, Сайфер бы уже вцепился в волосы. Он сидел на кровати и свешивал к полу звенящую голову. Как бы он хотел все это закончить. Вот бы никого не слышать и не видеть... кроме Омена. Жажда снова ощутить это сладкое чувство асфикции, приближающее его к заветному, нарастала с каждым тревожным вздохом. Через своего Омена он жмёт руку смерти, и это ему нравится. . . . "Тук тук тук-тук-тук" Знакомый ритм раздался со стороны окна, и Сайфер, метнув взгляд в том направлении, почти сразу же замер, как олень при свете приближающихся фар. Он не понимает, когда громыхнет и с какой силой. Саспенс, создаваемый непредсказуемым поведением Омена не даёт покоя даже у себя в комнате. Холод, продирающий каждую связку, уже по ощущениям находился где-то в помещении, и вот, со спины, нависая густой тенью, склоняется Омен, оседая у Сайфера за спиной, с другого ребра кровати. Призрак осторожно берет за руку мужчину, стараясь сейчас не касаться своими проклятыми когтями даже ткани. Он ждёт ответов. Аамир так и продолжал сидеть спиной к другу, продолжал чувствовать этот сверлящий взгляд на затылке и... прохладное дыхание на шее в месте, где маска дала трещину. Растопыривая пальцы, чтобы второй подхватил ситуацию и сплел осторожно их вместе, мужчина отклонился назад и запрокинул голову, укладываясь на плече радианта. — Почему тогда, на полигоне, ты просил о смерти? — глубокий низкий голос Омена раздался над ухом. — Разве, ты сам не просишь о ней каждую ночь? — голос тихий, все ещё встревоженный. Почему, находясь в страхе от зловещей ауры Омена, он все равно себя чувствует устойчивей и спокойнее, чем без него? Ощущая животный страх перед монстром, он улавливает в этом идиллическое течение. Тень чуть поворачивает голову и касается губами той области, где за маской у Сайфера губы. Они оба безликие. Они оба несчастны. И уже давно бы, взявшись за руки, сиганули с моста. Вот только один - бессмертный. Второй же просто не понимает, как уйти так, чтобы своей смертью никому не отяготить жизнь. — Это была минутная слабость. Мне есть зачем жить, — мужчина ответил запоздало на вопрос Омена, расслабляя горло маски и приподнимая её к носу. — У меня много незаконченных дел, у меня подрастает ученик. — Тогда и мне есть зачем жить. Нынешние действия Омена сильно контрастировали с прежними. Прикосновения ласковые, осторожные, будто бы он боится своей силой разрушить то хрупкое ложное ощущение безопасности у Сайфера, что случайным образом появится даже в кровавом месиве. Ладонь прошлась от шеи вниз, к плащу, нащупывая застежку. Пальцы прихватывают и тянут собачку вниз, пока сам Омен старается сделать свое дыхание максимально тихим, скрытным. Лязг ремня на штанах, и холодная когтистая рука помогает оттянуть их вниз, пока Сайфер склоняет голову в противоположную сторону от Омена. Он примет любые действия со стороны радианта. Он примет любовь, примет ненависть со всеми примыкающими, он готов к отвращению со стороны Омена, готов "терпеть" его зависимость и быть зависимым. Однако головой он понимал, что жаждет истязаний. Видимо, Омен понимал это тоже. Рука радианта, что только что была у ширинки, поднялась к лицу и болезненно прихватила мужчину за скулы, заставляя его сощурить глаза под окулярами. Больно. Жевательные мышцы сводит от принудительного действия, рот не получается сомкнуть. Указательный палец удерживающей руки своевольно забирается в пасть, надавливает на язык и водит по ребристому ряду зубов, пока Сайфер старается практически не дышать. Омен завораженно наблюдает, оттягивает щеку мужчины, слабо царапая слизистую острым когтем. Тихий стон боли отдаётся приятным напряжением в животе радианта. Отклик незамедлительный в виде томного дыхания, удаляющегося в унисон с шумным дыханием Аамира, чья грудная клетка округляется, подставляясь под вторую ладонь. Челюсти сводит. В какой-то момент, как по щелчку, ряды зубов сомкнулись под судорогой, болезненно прикусывая палец Омена. Сайфер сразу почувствовал, как воздух стал тяжелее, наэлектризованней. Надо же... Мужчину без разбирательств опрокинули и вжали в матрас с силой. А он и рад. Рад, что ощущает нервозность, витающую в воздухе, и как уже вторая рука Омена метнулась к лицу, разжимая заново челюсти. Дребезжащая аура рябила, дымка местами редела. Из открытой пасти Тени показался длинный язык, скользнувший прямо в ротовую полость Сайфера. От неожиданности тот явно напрягся, выгнулся, руками упираясь в плечи радианта. Но чем больше сопротивления он оказывал, тем меньше Омен ограничивал себя в возможностях. Его язык по-хозяйски занял пространство, в какой-то момент соскальзывая в глубь глотки мужчины. Тошнота. Сайфер с трудом подавил рвотный позыв, смаргивая влагу с глаз. Он не может дышать: чувство, как извивающийся кончик языка касается стенок пищевода, ударило жаром и ротой мурашек. Пока одна рука Омена все ещё издевательски прихватывала за скулы мужчину, контролируя извивающегося, вторая уже спустилась на шею, сжимая крепко и прибавляя давления в и без того напряженную глотку. У Марокканца уже потихоньку темнеет в глазах в виду асфиксии. Вздутая от напряжения венка на виске пульсировала. Ноги подгибались, подергивались, инстинктивно пытаясь что-то предпринять, чтобы спасти жизнь своего нерадивого хозяина. Сам Сайфер же, пытаясь контролировать ситуацию, стискивал внутренней стороной бёдер ребра и талию душителя, нервно потираясь и прижимая к себе крепче. Наконец, Омен стащил приподнятую маску полностью, наблюдая всю картину целиком: покрасневшие от напряжения лоб, щеки, заплаканные закатывающиеся глаза - полопавшиеся капиляры удачно подчёркивали цвет радужки. Язык с характерным влажным звуком выскочил из глотки, за чем последовали слюни и хриплое сбитое дыхание Сайфера. И пока мужчина пытался его наладить, вырывались местами истерическое хныканье и сиплый скулеж. Рука на горле сейчас практически не оказывала давления, наоборот, слабо гладила измученную шею. Мозгокрад слабо соображал, пускай адреналин и пытался вернуть остатки утерянного здравого сознания, вот только тело с удовольствием игнорировала все спасательные жилеты. Более того, даже ластилось к грубым прикосновениям со стороны Омена. Распаленному, тяжело дышащему Сайферу хватило трезвости ума только на то, чтобы вернуть маску на свое законное место - голову. Ему так комфортнее в любом случае. Взгляд упал на изголовье, куда была откинута его вещь, за коей он решил потянуться, поворачиваясь под радиантом на бок и приподнимаясь на локте. Ладонь Омена легла на живот и скользнула под ткань водолазки прямо к груди мужчины, не забывая зафиксировать бешено колотящееся сердце. Приятно. Так приятно. Очередной тихий стон прозвучал на этот раз уже из-под маски, когда находящийся сверху радиант прижал того своим весом к обивке. Пах прошёлся силком по плотному матрасу, заставляя мужчину зайтись дрожью и уткнуться головой в подушку ненадолго. Его почти сразу же оттянули: когти слабо царапнули кадык, ладонь задрала голову выше за подбородок, передавая право удерживать мозгокрада за шею предплечью той же руки. Сгибом локтя радиант чуть сдавливал трохею, чувствовался учащенный пульс артерии. Сайфер сипло выдохнул, ладонь сразу же легла на предплечье Омена, пальцами стискивая плоть в бинтах. Он моментами будто бы проваливался в обморок, ощущалось это просто как помутнение восприятия. Нога мужчины сгибается в колене, скользит по простыне и чуть подтягивается к рёбрам. Очередной утробный стон доносится не только до ушей Омена: он ощущает горловую вибрацию удушающей рукой, шумно выдыхая в ответ куда-то над ухом Сайфера. Горячее тело в его руках нуждалось в кульминации, при любом удобном случае терлось об простыню через плотную ткань чуть ослабленных в самом начале штанов. Вторая ладонь Призрака наконец обращает на это внимание, забирается под расстегнутую ширинку и пропитанную предэякулятом ткань боксеров. Скользкие медленные поглаживания с акцентом на головку заставляли Сайфера вновь напрячься, будучи скованным в руках радианта. Даже под затуманенным восприятием он активно этому содействовал, поджимая бедра, лишь бы толкнуться в когтистую руку. Осознание того, что при любом неудобном и более грубом движении его могли задушить или же сломать позвонки, било в голову эйфорией. Ему хотелось этого. Он грезил об этом. Всхлипы и тихое нытье под маской не были плохим знаком, всего лишь эмоции, копившиеся уже которую тяжёлую неделю, выходили наружу истерикой вместе со стонами. Несколько слишком быстрых и давящих движений подушечкой пальца по головке заставили Сайфера выгнуть спину, чуть приподняться и прижаться плотнее лопатками к груди Омена. Он зашёлся мелкой дрожью в руках, а радианту оставалось его только прижать к себе плотнее и завалиться набок. Давящего чувства на шее уже не было, лишь фантомное прикосновение. Мужчина ощущал лишь полное освобождение от любого рода мыслей, терзаний. И тёплые объятия со спины.