Ох уж эти детки

Хуа Чен нормально не спал. Мешок под единственным глазом превышал стабильную человеческую норму, но он героически стоял на вокзале с таким же невыспавшимся Эмином, чтобы встретить свою маму и отчима. И да, легли они рано. Где-то в час ночи, сначала обговорив все подробности того, как им вести себя перед родителями Хуа Чена. — Они будут много спрашивать про Жое, если я им скажу о своей подруге? — спросил Эмин, устраиваясь к отцу под бок. — Они начнут спрашивать, когда готовить вам свадьбу, — проговорил мужчина, снимая повязку с глаза. — Буаааа, это же мерзко, — скривил лицо Эмин. Он никогда не думал о Жое в таком ключе. Максимум сестра, но точно не жена. — О да, они спросят обо всем на свете, — усмехается мужчина, смотря на сына. — Если ты сам расскажешь им о Жое и гэгэ. — Отец, я должен рассказать о подруге. — Зачем? — Иначе бабушка будет опять говорить, что я вожусь только с вами, — говорит Эмин, пока отец выключает светильник на прикроватной тумбочке. — А потом еще и про дядю Хэ будет говорить, что он учит меня всякому. — Она любит карася. — И дядю Юя тоже. — Все, спать. После этого они еще долго говорили о своем, изредка задевая тему того, что можно, а что нельзя говорить при родителях. И вот спустя пять часов они вдвоем стоят на платформе, ожидая, пока их родственники выйдут из поезда, что приехал на вокзал как раз вовремя. Когда из огромной толпы народа появляется черная макушка матери, Хуа Чен вдыхает воздух в легкие и готовится принимать любовь. — Мальчик мой, любимый, ты так вырос, — говорит женщина, подходя к сыну и обнимая его своей самой сильной хваткой. — Господи, я уже дышу тебе в грудь. Какой ты большой стал. Женщина немного отходит от сына, и на лице Хуа Чена появляется искренняя улыбка, которую видят только самые близкие. Эта улыбка нравилась его матери даже в самые паршивые моменты жизни. Он улыбался так, когда родился. Когда родной отец избивал его маму за рождение такого уродца — Хуа Чен улыбался. Когда этот же отец пытался изгнать из него бесов, которые жили в его красном глазе — маленький мальчик улыбался своей матери. Когда она решила забрать детей и уйти — Хуа Чен улыбался. Даже когда лежал на больничной койке, оставшись без глаза, он улыбался маме, что спасла его и брата с сестрой из того ада. Ненавидел себя за то, что родился таким, но матери всегда улыбался. И вот она, здоровая, красивая, умная и любимая, стоит рядом с Эмином, тиская того за уже красные щеки. — Ба, я не маленький, — говорит Эмин, но не прекращает улыбаться своей бабушке. — Эй, молодежь, помогать, — громкий бас отрезвляет всех стоящих. — Или про дедушку уже забыли? — Деда, — кричит мальчик и бежит к мужчине постарше. — Ой, то есть, так точно, генерал. Эмин в приставляет руку к голове, а вторую кладет на макушку, приветствуя дедушку по-военному. Мужчина улыбается и приветствует внука, приставив руку к голове. — Деда, так не делается, от пустой головы честь не отдают, — говорит мальчик, хмуря брови. — Так папа .... В осознании, что сболтнул лишнего, глаза Эмина расширяются, и он опускает голову вниз. — Ха, какой папа? — улыбается Хуан Гуй, смотря на своего приемного сына. — Папа его подруги — военный, и он научил Эмина воинскому приветствию, — оправдывается Хуа Чен, смотря на сына. Эмин хихикает и подходит к дедушке, забирая у того небольшой рюкзак. За ним, забирая вещи у приемного отца, подходит Хуа Чен и зовет всех к машине. Уже сидя в машине, Хуан Ли спрашивает у своего внука воды, и тот достает бутылку, которая всегда хранится с его стороны. — Спасибо, золотко мое, — говорит женщина, замечая в бардачке на двери баллончик. — Цветок мой, подскажи пожалуйста, а зачем вам баллончик для астматиков? — Наверное, тот папа оставил, да, сын? — смеется Хуан Гуй и посматривает на сидящего за рулем мужчину. — Его дочь оставила, когда их подвозил, — говорит Хуа Чен и не врет. Не договаривает полностью, но не врет. Он, может, и умеет врать так, что никто не догадается об истинных намерениях, но не сейчас. — А какая у него дочь? — посматривает с лисьим прищуром мать Хуа Чена в зеркало заднего вида. — Раз она подруга моего любимого внука, я должна знать, так? — О, она прекрасна, — восхищенно говорит Эмин, поворачивая голову к бабушке. — Она очень умная и красивая. А еще она альбинос, и у нее все волосы белые, а перед выходом она обязана мазаться кремом от загара. Для нее я даже выучил дыхательные упражнения, чтобы всегда ее поддерживать. У нее недавно был день рождения, на котором она была принцессой, а ее папа принцем. Она даже успела потанцевать с отцом, пока я танцевал с ее папой. Эмин рассказывает о дне рождении Жое и о том, как они с отцом готовились и украшали ресторан, как они познакомились и как ходили с отцом на работу к ее папе. — Он, весь такой красивый и в военной форме, запудрил отцу голову и вместе с дядей Жое выкрал меня от отца, — восторгается мальчик. — Ба, он такой классный и красивый, а еще очень умный. Он так много знает про военное дело. Я, когда вырасту, тоже пойду в военную академию и буду прямо как ее папа. У Жое даже дедушка военный. Он вообще генералом был, когда служил. Короче, они вдвоем — просто вау. Хуа Чен все это время, ведя машину, хотел удариться головой о руль и больше не проснуться. Не то чтобы он не понимал, что восторженный сын будет говорить всем подряд о своей подруге, но все же надеелся, что у Эмина работает мозг не рассказывать все родителям. И как теперь обходить вопросы от мамы, мужчина не знал. — Значит, красивый, умный, так еще и военный, да? — спрашивает отчим, поглядывая на сына. — Так еще и украл наше золото? — напоминает Хуан Ли, посматривая в окно. — Так, что бы вы там ни думали — не думайте, — говорит мужчина за рулем, иногда поглядывая на сына. Сбоку слышен тяжелый вздох старшего мужчины и протяжное «мда» сзади. Остаток поездки они ехали молча. Только почти у самого дома Хуан Гуй все же не сдержался. — Мать твою, это, получается, второго Эмина нам пока не дождаться? — Не трогай мою мать, отец! — выкрикивает Хуа Чен и смотрит на сына. Тот же совершенно спокойно осматривает все вокруг. — Вот именно, я твоя мать и должна знать, что за красавец-военный так покорил сердце моего любимого внука, — улыбается мама Хуа Чена, посматривая на сына через зеркало заднего вида. Но мужчина хмурится и отворачивает голову, смотря на дорогу. — Ладно, ладно, я поняла. Ты взрослый цветочек и должен сам решить. — Ну ма~м, — стонет Хуа Чен, заезжая на парковку у дома. Уже в квартире Хуа Чен отдает свою спальню родителям, а сам устраивается на диване досыпать. Когда же он просыпается, то дома он остается один, а на часах четыре вечера. Посматривая в телефон, он натыкается на сообщение от матери, где говорится, что они ушли в магазин. Так же остается висеть сообщение от Се Ляня, который спрашивает, как там встреча. И мужчина бы хотел написать, что все хорошо и что он спал все это время, но желание услышать этот прекрасный голос пересиливает, и он нажимает на кнопку вызова. Ответили ему на пятом гудке. — Привет, как прошла встреча? — спрашивает Се Лянь. — Привет, — выдыхает мужчина и улыбается. Ох, этот голос убивает его. — Нормально, прости, что не смог вас довезти до дома. — Ничего, успокойся. Мы не маленькие и можем дойти сами. Жое тут передает привет Эмину. — Хорошо, чуть позже передам. Они ушли в магазин и оставили меня одного, — усмехается Хуа Чен. — Как вы там? — О, прекрасно. Жое сегодня впервые готовила маньтоу, а я помогал ей. Точнее, просто включал все необходимое, а она готовила, — смеется Се Лянь. — Я вот готовить не умею совсем, а она, умница, научилась. — Я бы попробовал твои блюда, — ласково говорит Хуа Чен, поворачиваясь на спину. — Мне кажется, это было бы очень вкусно. — Нет, я не умею готовить, а все, что более или менее научился за всю свою жизнь — яичница, хах. — Мне кажется, она была бы самой вкусной едой, которую я пробовал, — смеется Хуа Чен. — Как вы там? Ты писал, что твои родители очень приставучие, — говорит омега, что-то громко перебирая. — Мы в порядке, — усмехается Хуа Чен. — Они просто очень сильно любят вопросы, связанные с моей личной жизнью. — Ха, как знакомо, — усмехается в ответ Се Лянь. — Мои тоже любят спросить такое, но все же лишь когда вино немного ударяет в голову. — Гэгэ, давай завтра сходим куда-нибудь только вдвоем? — А как же океанариум? — После него, — говорит Хуа Чен, перебирая завязки на домашних штанах. — Если хочешь, можем отправиться в какой-нибудь бар или клуб, а может, просто в кафе там, кофе попьем. На другой стороне тишина, и она бы пугала мужчину, если бы он не слышал звуки дыхания от Се Ляня. — Давай, только надо будет договориться с родителями, чтобы они посидели с Жое, — раздумывает омега. — Хотя Ши хотел недавно взять Жое к себе, надо у него спросить. — Хорошо, тогда я попрошу карася забрать Эмина к себе, — говорит Хуа Чен и ставит звонок на громкую, чтобы написать Хэ Сюаню. — А почему карась? — Ооо, гэгэ, это увлекательная история о том, как бедный мальчик Хэ Сюань учился плавать в реке, но вместо того, чтобы плавать, он поймал карася, — смеется Хуа Чен и отправляет Хэ Сюаню сообщение. — Классная история да? На другой стороне слышен смех омеги. — Сань Лан, Жое хочет что-то спросить. Не успевает Хуа Чен ничего ответить, как тут же с ним здоровается девочка и спрашивает, придут ли они с Эмином к ним, раз ей и ее папе нельзя к мужчине в гости. — Принцесса, мы обязательно придем, если твой папа нас пригласит, но почему ты решила, что к нам нельзя? — Эмин в школе сказал, что к вам нельзя, так как его бабушка и дедушка примут папу в вашу семью быстрее, чем он успеет это осознать. Хуа Чен хотел бы сказать что-то против, но вместо этого представил, как эта новость заставила покраснеть омегу. — Солнце, не слушай моего сорванца, — говорит Хуа Чен. — Если вы захотите прийти, вам тут всегда рады. На этих словах мужчина слышит, как пищит электронный замок на входной двери. — Солнце, папу. — Да, что случилось? — отвечает Се Лянь. Видимо, звонок у них на громкой. — Мои вернулись, напишу позже, — говорит Хуа Чен за секунду, как открывается дверь. — Жое, если что, я не звонил вам, иначе Эмин будет ревновать. Он даже не успевает услышать ответ, как тут же сбрасывает звонок и откладывает телефон. Мимо него проходит мама с его сыном. Отчим, видимо, остался на улице, чтобы покурить. Хуан Ли спрашивает, что ее сын будет на ужин и не задает вопросов на внезапно покрасневшие щеки Хуа Чена. Зато это спрашивает отчим, что пришел спустя минуту. — Ничего, я просто только проснулся, — оправдывается Хуа Чен, посматривая на сына, что убежал в свою комнату переодеваться. — Мммм, надеюсь, проснулся только ты, а не твой дружок, — смеется Хуан Гуй и уходит на кухню. Там его уже ругает Ли за такие шутки над сыном, а Хуа Чен будто снова возвращается в свои восемнадцать, когда отчим не скупился на пошлые шутки о его похождениях. И тогда это было уместно, но сейчас мужчина уже много времени не видел никого в своей постели в таком смысле. Прокашлявшись, Хуа Чен встретил сына, и они вместе пошли на кухню. Вечером, когда все наговорились и разбрелись по комнатам, Хуа Чен зашел в святую всех святых своей квартиры. В этой небольшой комнате, где он рисовал, его не было уже с неделю. Тогда, после дня рождения Жое, его настигло вдохновение нарисовать небожителя, спустившегося с небес на эту отвратительную землю. Провозившись чуть ли не всю ночь, Хуа Чен закончил только эскиз. Сейчас же руки чесались взять краски и окропить это произведение цветами. В лице на картине проглядывался его личный бог. Только в реальности он носил военную форму и держал в руках дочь. Хуа Чен усмехнулся и сел за холст. *** Утром Се Ляня будил не будильник и даже не его собственная дочь. Нет, его разбудил довольно странный сон, который буквально выводил на свет мысли, которые даже не появлялись в голове мужчины. И да, он взрослый и здоровый человек. У него бывают потребности, но никогда эти потребности не получали реального лица. Это точно было ненормально. Мокрый сон у него — не такая уж редкость. Взрослым людям часто надо снимать напряжение, а если его становится слишком много, то оно выходит вот таким образом. И ладно бы это просто был какой-то сон, но нет, в этот раз человек имел определенные черты лица. Острые скулы, прямой нос, лисья усмешка и глаза, один из которых закрывает черная кожаная повязка. И благо дочь еще спит — не услышит жалобный стон папы. Он знает, что сегодня человеку, который ему снился, придется смотреть в глаза. А все это пошло от того, как Хуа Чен спросил, может ли ухаживать за омегой. Се Лянь не подросток, но от такого предложения расплавился, как мороженое. Кто в этом мире предлагает ухаживать за другим человеком? Обычно предлагают встречаться, а этот альфа просто заявил, что не ждет взаимности и что хочет просто ухаживать за Се Лянем. Не встречаться с ним, не трахнуть, а просто видеться, заботиться, защищать и добиваться доверия, а не прыгнуть в постель. Такое обычно предлагали ему возможные будущие военные, которые, замечая перед собой омегу, как с ума сходили. Были и те, кто не гнушался начать подкатывать после рабочего дня, но тут же уплывали в закат, как только узнавали о ребенке. Именно поэтому Се Лянь в начале отказывался думать о Хуа Чене как о предполагаемом любовном интересе, а сейчас он не может просто ни о чем думать. Белье мокрое и неприятно стягивает, поэтому, аккуратно выйдя из комнаты, мужчина мигом забежал в ванную. Ши часто говорил, что он скоро помрет от того, как вся кровь ударит ему ниже пояса, потому что кое-кто не учится сбрасывать напряжение. Но тут дело не в том, как давно, а почему этого напряжения так много. За последнюю неделю случилось столько всего, что и за всю жизнь омеги не случалось. И ладно бы только встреча с мучителем, так нет же. Признание самому себе в заинтересованности к Хуа Чену, признание от Хуа Чена в том, что тот хочет ухаживать за ним, постоянные разговоры по телефону, фотографии всего на свете в месенджер, пожелания доброго утра и спокойной ночи, общение с Жое, как будто с собственной дочерью. От всего этого не удивительно, что сегодняшнее утро встретило его таким неоднозначным будильником. Переодевшись и забросив вещи в стирку, Се Лянь пошел на кухню. Он может приготовить хотя бы простую яичницу и нарезать овощи. Он сможет не сжечь кухню. И да, он смог. Приготовил завтрак, разлил чай и пошел будить дочку. Уже вдвоем они сходили в ванную умыться. На кухню Жое вбежала, как ужаленная, проверяя, не сжег ли папа кухню. — Все нормально, ангел мой, — оправдывается Се Лянь, видя, как дочь все осматривает. — Хм, и правда, пап, а ты нигде удачу не занимал? — говорит Жое, садясь за стол и приступая к завтраку. Се Лянь смеется и отвечает отрицательно, при этом спрашивая у дочери, с чего та это взяла. — В последнее время твое невезение все реже появляется. Мужчина улыбается и думает, что Жое права. Он стал меньше биться обо все подряд, реже спотыкается об пустоту, будто кто-то действительно одолжил ему немного удачи. Когда они вместе собираются, телефон Жое подает признаки жизни, вывечивая на экране видеозвонок от Эмина. Приняв его, девочка наблюдает за жующим что-то мальчиком и смеется от того, как на щеке Эмина остался след от подушки. — Не смейся, ты еще отца не видела, — хумырится мальчик и поворачивает камеру на Хуа Чена. Тот, заметив на экране Жое, улыбается и машет ей рукой. — Жое, привет. Поругай Эмина, пожалуйста, он на меня с утра сегодня прыгнул, — жалуется Хуа Чен и смотрит на сына, что отвернул телефон обратно к себе, но надолго его не хватило. Пересев к отцу на колени, Эмин переводит камеру на них двоих, и теперь они разговаривают с девочкой, пока сзади нее не проходит Се Лянь в домашних штанах с растегнутой рубашкой. Хуа Чен, как приличный человек и хороший отец, сразу же закрывает сыну глаза и отворачивается от экрана, пока Жое не говорит им, что папин стриптиз закончился. — Жое, кто тебя таким словам научил? — спрашивает Хуа Чен, замечая в проходе на кухню отчима и маму. — Это дядя Цин так говорит, когда папа собирается впопыхах и бегает по квартире с растегнутой рубашкой, — отвечает Жое и поворачивается к папе, напоминая о бритье. Се Лянь на это чертыхается и целует дочку в макушку, замечая на экране ее телефона Хуа Чена и Эмина. — Здравствуй, Эмин. Как твои дела? Вижу, что спал ты сегодня хорошо, — смеется омега, показывая на щеку напоминая про след от подушки. — Эй, я просто недавно проснулся, — хмурится мальчик, смотря на веселящуюся семью Се. — И вообще, А-Лянь, поругай отца. Он сегодня ночью почти не спал, а сидел в своей мастерской. — А ты откуда знаешь, засранец? — смеется Хуа Чен, посматривая на Се Ляня, который будто нарочно не смотрит на него в ответ. — Я выходил воды попить, а тебя на диване не было. — А-Чен, тебя выгнали на диван? — спрашивает Жое, замечая, как сзади семьи Хуа подходит какой-то мужчина. — Да, мы выгнали его с кровати, чтобы он привыкал к тому, что его жена будет так выгонять на диван за такой характер, — смеется мужчина, поглядывая на парня и девочку на экране. — Хотя, может, и не жена, а муж. Се Лянь, осознавая в чей огород был брошен этот камень, краснеет и краем глаза замечает, как сидящий по ту сторону экрана Хуа Чен отводит взгляд. — Ладно, нам пора собираться, встретимся на месте, — тараторит Се Лянь, пулей убегая в ванную. — Жое, солнце, я заеду за вами, — беспокоится Хуа Чен. Девочка просит этого не делать, а лучше подождать их у входа в океанариум, так как они с папой хотят пройтись по парку перед встречей. — Папа вчера там увидел какого-то кота и теперь хочет встретить его вновь и накормить, — смеется девочка. — Ладно, я пойду одеваться. — Жое, я возьму для тебя сладости, которые привезли бабушка с дедушкой, хорошо? — спрашивает Эмин и, услышав положительный ответ, сбрасывает звонок. Отец и сын понимают, что сейчас на них посыпятся вопросы от старших родственников, но те на удивление тихо садятся за стол и завтракают, перебивая тишину всего лишь несколькими репликами о том, что кому снилось и как у кого настроение. Эмин тихонько доедает завтрак и убегает в комнату, а Хуа Чен сидит вместе с родителями, копаясь в еде ложкой. — Цветок мой, можем ли и мы сходить с вами? — спрашивает Хуан Ли, беря сына за руку. Хуа Чен хочет отказать, но его мама приводит аргументы в виде того, что они давно не видели внука и хотели бы познакомиться с его подругой. — Хорошо, только обещайте мне, что никаких вопросов в сторону ее папы не будет, идет? Отчим кивает, а мама улыбается сыну, убегая переодеваться. Возможно, сегодня она увидит первую настоящую влюбленность своего цветочка. *** Подъехав к океанариуму, вся семья Хуа Чена вышла из машины, будто еще немного, и тут будут снимать клип какой-нибудь музыкальной группы. Сам Хуа Чен ждал лишь одного айдола своего сердца. Се Лянь и Жое появились на месте минут через десять, во всю разговаривая о том большом коте, что расселся на позднем осеннем солнце. — Гэгэ, мы тут, — помахал им Хуа Чен, на что увидел мягкую улыбку омеги. — Сань Лан, привет, — подходя ближе, омега замечает еще двух человек и тушуется. — Ой, мы, видимо, не вовремя. — Не обращай внимания, всего лишь мои родители захотели сходить вместе с нами, ты не против? — заламывая руки, проговаривает Хуа Чен. Се Лянь отрицательно вертит головой и просит представить их друг другу. — А да, точно, — встрепенулся альфа, поворачиваясь к родителям и указывает на мужчину, стоящего позади. — Это мой отчим — Хуан Гуй, а рядом мама Хуан Ли. — Здравствуйте, — кланяется родителям Се Лянь. — Меня зовут Се Лянь, а это моя дочь Се Жое. — Ох, а цветочек был прав, — восторгается мама. — Красивый, воспитанный и умный молодой человек. Ну же, не кланяйся, лучше иди сюда, обниму как родного. Хуан Ли разводит руки в стороны и по-лисьи улыбается омеге. Се Лянь же тушуется и краснеет, но подходит к женщине, обнимая. — Ох, а запах-то какой, — чуть ли не пищит от радости женщина. — Будто на цветочном поле гуляю. Цветочек, мне нравится, забираем. — Маааам, — краснеет ушами Хуа Чен и отворачивается, когда видит, как покраснел Се Лянь. — Так, все, пошли внутрь. — Стоять, а как же отца обнять? — смеется Хуан Гуй. Стоящая в тишине Жое не понимает, что ей делать — спасать папу или взять Эмина под руку и убежать внутрь. С мыслью о мальчике Жое поворачивается к нему и замечает подвергнутый воротник. — Как всегда, — бурчит девочка, поворачивая Эмина к себе ,поправляя ему рубашку и заодно застегивая куртку. — Ты когда научишься поправлять воротник? — Я его специально подворачиваю, чтобы ты исправила, — смеется мальчик и смотрит на то, как подруга поправляет его шапку. Рядом стоящие взрослые тут же замолкают и смотрят на детей. — Ох, небеса, муж, ты только глянь на это, — говорит Ли и достает телефон, делая несколько снимков детей. — Жое, а ты не хочешь поздороваться с нами? — Я хочу, но сначала Эмин, — говорит девочка и, поправив последние штрихи, поворачивается к родителям Хуа Чена. — Здравствуйте, меня зовут Се Жое. Мой папа военный, по званию лейтенант. Он добрый, умный, красивый и вообще мой личный герой. Позаботьтесь о нем! Эмин, сначала не понимавший, зачем подруга устроила это представление, оглядывается на взрослых и, замечая, как краснеет Се Лянь, улавливает план-капкан для сведения родителей. — Да, я подтверждаю слова цзе-цзе о том, что А-Лянь очень хороший, добрый и заботливый папа, — становясь в стойку смирно, Эмин прикладывает руку к голове. Краем глаза мальчик замечает раскрытые в удивлении глаза подруги и еле сдерживает смех. А с другой стороны слышен отчаянный вой отца. В океанариуме Се Лянь и Хуа Чен долго спорят, кто платит за билеты. Через пару минут спора Хуан Гуй, не обращая внимания на молодых мужчин, просто оплачивает их сам и уходит с детьми осматривать виды природы. Се Лянь, заметив исчезновение дочери, осматривается в панике и замечает, как отчим Хуа Чена уводит детей внутрь. — Не переживай, он хороший человек, — предупреждает альфа и улыбается. — Зато мы можем пройтись вдвоем. Се Лянь смеется и соглашается. В процессе осмотра различных зон дети бегают от одного аквариума до другого. По пути им встречаются осетры, гигантские саламандры, электрические угри. В зоне с морскими животными Эмин показывает на пятнистых тюленей, австралийских морских драконов. Жое рассказывает истории про медуз и тигровых акул. Мальчик же тянет бабушку посмотреть на моржа, что вышел на сушу чтобы поесть. С другой стороны за ее руку аккуратно цепляется Жое, пока ее держит Хуан Гуй. Так дети и взрослые совсем не замечают за собой Хуа Чена и Се Ляня. Они идут в тишине, наблюдая за детьми, иногда прерываясь на удивительных рыбок и морских существ. В зоне с рептилиями альфа фотографирует Се Ляня со змеей. — Чувствую себя ребенком, — смеется омега, посматривая за дочерью. — А что в этом плохого? — улыбается Хуа Чен. — Мне скоро двадцать шесть, как думаешь, окружающие будут рады увидеть врослого мужчину, что ведет себя как ребенок? — пожимает плечами Се Лянь. — А не плевать ли? — говорит Хуа Чен. — Какая разница, что подумают окружающие? — Большая, — вздыхает омега, перебирая между пальцев край толстовки. — Огромная, если учитывать, что у меня есть ребенок. — У меня он тоже есть, но я не гнушаюсь иногда вести себя как дурак, — усмехается альфа, посматривая на сына. — Да и кто сказал, что от возраста зависит состояние? — Может, ты прав, я не знаю, — осматривая аквариум с очередными рыбами, Се Лянь пожимает плечами, чувствуя, как его аккуратно берут за руку и тянут в сторону. Обернувшись на мужчину рядом, омега осознает, что тот хочет оттащить его в другую сторону. И он поддается. Пусть его унесут куда-то, так будет лучше, чем думать о своем положении старца, который не сможет побыть подростком. Забегая с Хуа Ченом за какую-то стену, Се Лянь чувствует, как к его рту подносят палец, предупреждая молчать. — Ты что делаешь? — шепчет омега, в панике оглядываясь по сторонам. — Устраиваю подростковые побеги, — говорит Хуа Чен и целует Се Ляня в щеку. — Никто не запретит мне быть подростком в душе. Се Лянь тушуется, но, осматриваясь по сторонам, принимает правила игры и целует уже Хуа Чена в щеку. — Раз так, то я тоже хочу буянить, — улыбается омега и ждет дальнейших действий от мужчины напротив. А тот улыбается и протягивает руки для объятий, в которые тут же затягивает Се Ляня. — Сейчас очень тихо, — шепчет Хуа Чен. — Дети рядом, могут заметить. После этих слов он немного отстраняет Се Ляня от себя и целует того аккуратно в губы. Поцелуем это назвать сложно, скорее касание губ, но и этого хватает, чтобы почувствовать себя влюбленными подростками, что сбежали от родителей и целуются где-то в пыльных подсобках. — Шалун, — шепчет Се Лянь в губы альфы. — О, в самое сердце, — драматично прижав одну руку к груди, так же шепчет Хуа Чен. — А еще я пакостник и устраиваю подростковые бунты. — Бесстыдник, — тихо смеется Се Лянь. — Ай-яй-яй, как не стыдно! — Что такое стыд? Не знаю такого слова, — прижимая к себе омегу, шепчет альфа. Се Лянь же смеется и говорит, что надо выходить, иначе их потеряют. Подходя к аквариуму, у которого остановились дети, Хуа Чен замечает, как смеется отчим, посматривая на двух взрослых по паспорту, но подростков в душе. — А мы-то думали, куда вы убежали, а теперь понятно, — смеется Хуан Гуй, поворачиваясь к жене. — Мы в туалет отходили, — врет Хуа Чен. — Сынок, не при детях же, — посмеивается Ли. — Ма~м, это не то, о чем вы подумали. — А о чем мы подумали? — вопросительно поднимает бровь Хуан Гуй. Се Лянь краснеет и отворачивается от всего семейства, понимая, что без сотни вопросов им не урегулировать эту ситуацию. Поднимая глаза от пола, омега замечает идущего к ним Цзюнь У. Тот, как всегда, в своем сером костюме, улыбается и, подойдя ближе, здоровается. — Здравствуй, СяньЛэ, — на этих словах к нему поворачивается Хуа Чен и тянет Се Ляня за спину. — Ну чего вы так, господин Хуа. Я всего лишь хочу поздороваться со знакомым и с дочерью, а вы вот так мешаете. — Свали, — сжимая челюсть, шипит Хуа Чен. — Какие вы злые, — усмехается мужчина и посматривает на Жое. — Здравствуй, доченька. — Вы не услышали, что сказал мой сын? — ледяным тоном проговорила Хуан Ли, пряча за свою спину Жое. — Ох, поздравляю СяньЛэ, хорошего защитника себе нашел, — смеется Цзюнь У. — Эй, ущербыш, у тебя в ушах вата или прыщи на лице мешают слышать? Иди рыб развлекай своим стендапом, а чтобы к моему зятю не лез, — усмехается Хуан Гуй, посматривая на сына, что хмурит брови. — Хах, не знал, что наш распространитель запахов уже нашел себе семейку, — улыбается мужчина в сером костюме. — Ну ничего, если надоест эта семейка, я всегда буду рад принять СяньЛэ обратно. До свидания. Когда Цзюнь У уходит от них, Се Лянь слышит, как его дочь начинает нагонять астма, но не успевает он подбежать к ней, как рядом с девочкой оказывается Эмин с баллончиком и водой. Мальчик успокаивает подругу и заставляет ее смотреть ему в глаза. — Жое, смотри на меня и дыши, — хмурит брови Эмин. — Ты в безопасности, никто к вам не подойдет. Давай, как тогда, дышим вместе. Повторяя дыхательные упражнения, Эмин не замечает шокированные и злые взгляды дедушки и бабушки, что в первые сталкиваются с такой ситуацией. — Все хорошо. Я дышу, — хрипит Жое через минуту, опуская голову на плечо мальчика перед ней и слышит, как тяжело выдыхает Се Лянь. — Пап, все хорошо. Се Лянь лишь опускает голову и ничего не отвечает дочери, а лишь подходит ближе и берет ее на руки. — Думаю, стоит уходить, — тихо говорит Се Лянь и чувствует, как в свободную руку цепляется Эмин. — Ты чего? — Я не пущу вас одних, — хмурит брови мальчик и свободной рукой берет за руку Хуа Чена. — Отец тоже не пустит вас одних, так что либо вместе, либо никак. Хуа Чен на слова сына только кивает и протягивает свободную руку к омеге, забирая Жое себе. — Пусть будет со мной, — говорит Хуа Чен и тянет всех на выход. — Гэгэ, Ши Цинсюань сможет взять к себе и Эмина сегодня? — Не знаю, но судя по тому, что он написал мне пятнадцать минут назад, что приехал, мы у него сейчас спросим, — говорит Се Лянь и оборачивается назад, подмечая родителей Хуа Чена, которые идут сзади. На входе Хуа Чен общается с Ши Цинсюанем, чтобы тот забрал к себе на день и Эмина. Тот не против побыть сразу с двумя детьми и буквально светится от счастья. Рядом с его машиной стоит мрачный Хэ Сюань и сверлит взглядом друга. — Чертила, нам нужно тогда второе кресло, — кричит карась, осматривая подошедших родителей. — Тетя Ли, дядя Гуй, здравствуйте. — Привет, мой хороший, как ты тут? — подходит к нему женщина и обнимает. — Тут кое-что произошло, так что, пожалуйста, присмотри внимательно за детьми, хорошо? Хэ Сюань хмурится и слушает историю от мамы Хуа Чена о том, что произошло только что. За это время Хуа Чен успевает перенести автокресло в машину к Ши Цинсюаню и поблагодарить его за содействие. — Да ничего страшного, я только рад посидеть с ребятишками, пока вы там налаживаете коннект, — подмигивает младший Ши Се Ляню. Когда зеленый Mercedes отъезжает от парковки, Ши Цинсюань поглядывает на детей в зеркало заднего вида. Эмин шепотом переговаривается с Жое, говоря про какой-то план и что он работает. — Малышня, что там за план и почему он работает? — спрашивает Ши Цинсюань, поворачивая машину. — Ничего, все хорошо, — тушуется Жое, отворачиваясь к окну. — Так, принцесса моя, я знаю, когда ты врешь, — наигранно строго говорит Ши Цинсюань. — Выкладывай карты на стол. Спустя минуту молчания Эмин, посматривая на подругу и на дядю Ши, сдается и рассказывает весь план по сведению родителей. — Серьезно? — возмущается Хэ Сюань, все это время сидевший тихо на пассажирском сидении. — Эмин, мать твою рыбешку, куда вы лезете? — А что? Отец молодой и красивый, а папа Жое добрый и заботливый, они буквально подходят друг другу, — кричит на дядю Эмин. — Ну, вообще, вам бы реально в это не лезть, — аккуратно говорит Ши Цинсюань. — Но я с вами так-то согласен. Ляню давно пора остепениться, а Хуа Чен ему подходит. Поэтому, я думаю, мы с Хэ-сюном вам поможем. Хэ Сюань хмурится и раскрывает рот, чтобы сказать пару нелестных слов в сторону младшего Ши, но в этот момент встревает Жое. — Дядя, ты правда поможешь? — Ох, мое любимое солнышко, конечно, помогу, — улыбается Ши Цинсюань. — Ты же знаешь, я за любой движ. Дети сзади смеются и радуются пополнению в своей армии. А Хэ Сюаню остается только согласиться со своей судьбой и просчитывать, сколько тумаков он получит от одноглазого черта. *** Попрощавшись с родителями, Хуа Чен вызывает им такси и усаживает Се Ляня в машину. Пока родители ждут такси, он подходит к матери и, видя ее подавленный вид, обнимает. — Мам, все нормально, успокойся, — шепчет Хуа Чен. — Объясни, кто этот мужчина и что он хотел от Се Ляня? — спрашивает отчим, подходя к жене и сыну. — Возможный отец Жое, — тихо говорит альфа, посматривая на парня в своей машине. — Это было изнасилование, а не то, что вы могли подумать. Проговорив последнюю фразу, Хуа Чен получает удар ладонью по плечу от матери. — Подумать? Я думаю лишь о том, как вскрыть этому ублюдку артерию, — злится Хуан Ли и смотрит снизу вверх в глаза сына. — Только попробуй сделать ему больно — задушу. — Эй, во-первых, не собираюсь, во-вторых, а чего я-то? — возмущается Хуа Чен и смотрит на отчима. — Потому что парень хороший так-то, а ты — гад мелкий, — смеется мужчина. — А если серьезно, нам он понравился, и дочь его тоже нам нравится, так что не упусти возможность забрать под свое крыло. Женщина, что все еще стоит в объятьях сына, кивает и улыбается. — Да, я услышал, как он вам понравился, — закатывает единственный глаз Хуа Чен. — Настолько, что вы его зятем назвали. Садясь в подъехавшее такси, отчим аккуратно шепчет сыну о предохранении и, посмеявшись над реакцией, уезжают домой. Уже в своей машине альфа расслабляется, смотря на Се Ляня. Тот лишь смотрит в боковое окно, что-то рисуя на нем. Такое настроение омеги срочно надо поднимать, думает Хуа Чен и, улыбнувшись, пристегивается, отъезжая от океанариума. — Гэгэ, сейчас мы поедем в одно место, — говорит мужчина, посматривая на дорогу. — Там работает мой брат и именно там мы с тобой отдохнем. Как ты относишься к алкоголю? — Не люблю его, — говорит Се Лянь, посматривая на водителя. — Если я правильно помню, твой брат управляет баром, мы туда едем? Хуа Чен кивает и улыбается тому, как Се Лянь запоминает даже самые незначительные моменты его биографии. — Итогом, сегодня я познакомлюсь со всей твоей семьей? — усмехается омега, отворачиваясь к окну. — Не со всей, — наигранно хмуря брови, Хуа Чен сворачивает на правую полосу. — С сестрой я точно пока тебя не познакомлю. — А что так? — грустно посмеивается омега. — Это надо заслужить? — Это надо пережить. Всю дорогу до бара Хуа Чен старается отвлекать омегу от плохих мыслей. На парковке рядом с заведением мужчины выходят из машины и идут к выходу. — Единственное, о чем хочу предупредить, музыка там не самая нормальная, — говорит Хуа Чен. — Брат был когда-то панком и перенес этот стиль в заведение, так что не сильно пугайся. — Я не из пугливых, — смотря на альфу, произносит Се Лянь. Зайдя в бар, Хуа Чен тянет омегу к барной стойке, где заказывают безалкогольные напитки и закуски. Се Лянь замечает мужчину примерно похожего на Хуа Чена и усмехается, как тот внимательно поглядывает на брата. Мужчина рядом же улыбается и уводит Се Ляня за столик. Бар не отличается от других, в которые его часто водил Ши Цинсюань, но музыка здесь очень сильно противоречит всем законам жанра. Тут звучит металл вперемешку с металл каверами попсовых песен . Се Лянь садится за столик и поворачивается к Хуа Чену, что не сводит взгляд с мужчины напротив. Это веселит и дарит надежду, что Се Лянь нравится людям не только потому, что он игрушка для утех, но и потому, что хороший собеседник. Следующий час Хуа Чен рассказывает омеге истории из детства и делится переживаниями о бизнесе. Се Лянь смеется и подпирает рукой подбородок. Атмосфера вокруг них накаляется, когда из колонок под потолком включается какой-то знакомый танцевальный ритм в металл обработке. — Сань Лан, пошли потанцуем? — спрашивает Се Лянь, улыбаясь, когда его руку, лежащую на столе накрывает чужая ладонь. — Конечно, гэгэ, — говорит Хуа Чен, вставая из-за стола и ведет мужчину на танцпол, где уже собрались другие люди. Альфа улыбается и берет вторую ладонь Се Ляня в свою руку, покачиваясь в ритме музыки. Се Лянь не отстает. Качает головой под музыку и подтягивает руки Хуа Чена к себе. — Я просто смертный, не святой, — подпевает омега, проходя под рукой мужчины. — Всего лишь смертный, не святой, — подхватывает Хуа Чен. — Я ошибаюсь и грешу, я человек, и я прошу. Се Лянь хихикает, прогибаясь в спине на руке мужчины. Музыка заканчивается как раз в тот момент, когда омега берет лицо Хуа Чена в ладони и касается губами щеки мужчины. — Подождешь меня на месте? Я отойду ненадолго, — говорит Се Лянь, будучи прижатым всем телом к другому. Хуа Чен кивает и отпускает мужчину. Дойдя до столика, за которым они устроились, он не замечает подошедшего брата. Осознание приходит в тот момент, когда на спину ложится чужая рука. — Сань Лан, ты опять кого-то подцепил, а брату с сестрой не сказал? — смеется Хуа Цян, похлопывая брата по спине. — Цян, отстань, никого я не цеплял, я вообще-то влюблен, — отпихивая от себя руку брата, шипит Хуа Чен. — Как его можно цеплять, если он такой красивый, такой умный, добрый, сильный, заботливый. — Тормози, — перебивает брата Хуа Цян. — Еще чуть-чуть, и я реально позову Мэй, чтобы она вот это выслушивала. Лицо Хуа Чена вытягивается, и он бьет брата по руке. — Не смей, она меня с кишками съест, — тычет в Цяна брат, посматривая в сторону, откуда уже идет Се Лянь. — И вообще, свали к чертям. — Черт тут только ты, а Мэй я все расскажу, мелкий, — толкает Хуа Чена брат, отходя от столика, пока туда не вернулся второй мужчина. Когда Се Лянь садится на место, их душевная беседа продолжается, но омега постоянно оглядывается по сторонам и мнет край толстовки. — Гэгэ, что-то случилось? — Сань Лан, возможно, ты знаешь, зачем в туалетных кабинках сделаны дырки в стенах? — краснея, спрашивает Се Лянь, отводя взгляд. — Я просто такое видел в клубе, в который меня Ши Цинсюань приглашал, и тут такое же. Он тогда сказал, чтобы я не думал об этом, но встречаю это второй раз уже. Хуа Чен сначала хмурится и пытается понять, о чем же его спрашивают, а когда до него доходит смысл вопроса, прячет лицо в ладонях. — О Господи, — слышится сквозь сжатые ладони. — Гэгэ, тебе не стоит об этом знать. — Почему? — Это неприлично, — шепчет Хуа Чен. — Я могу сказать, как это называется, но точно не буду рассказывать, зачем это нужно. — Это чтобы подглядывать за другими? — Нет, — альфа оглядывается по сторонам и, склонясь к уху Се Ляня, шепчет. — Называется глори холл и предназначено для удовлетворения потребностей. Се Лянь еще больше краснеет, хотя куда уж больше, утыкается в сложенные на столе руки. Вот теперь он точно понимает, почему младший Ши не рассказывал ему о такой вещи. Это же полное... — Бесстыдство, — шепчет Се Лянь в надежде, что альфа не услышит его слов, но тот все слышит и смеется. — Ну почему же, кому-то заходят такие развлечения, — улыбается Хуа Чен, посматривая на красного, как рак, омегу. Се Лянь лишь стонет что-то нечленораздельное под громкий смех мужчины напротив. Когда время подходит ближе к двенадцати, парочка решает закругляться и, выйдя из бара, обнаруживает, что на улице во всю разбушевался ливень. Добежать до машины несложно, тем не менее, внутри они оказываются полностью мокрыми, но веселыми. На улице ни души, а они, мокрые, смеющиеся, сидят в машине и смотрят на это все глазами подростков, что убежали из дома ради шанса побыть вдвоем. Хуа Чен предлагает заехать к нему и немного просохнуть, а после он отвезет его домой. Се Лянь не против. И в квартиру семьи Хуа они приезжают минут за пятнадцать. Уже внутри альфа дает сухое полотенце и отводит Се Ляня в ванную, а сам, переодевшись в сухую одежду, подготавливает вещи и для омеги. Передав ее через щель открывшейся двери, мужчина идет в свою спальню, раздумывая о Се Ляне в своей одежде и как это, наверное, будет классно смотреться. Выйдя из ванной комнаты, Се Лянь, полностью переодевшись, заходит в хозяйскую спальню, когда слышит, как пищит электронный замок на входной двери. Хуа Чен, услышав звук открытой двери, дергается и за секунду до раскрытия их в таком виде тянет Се Ляня в шкаф рядом с кроватью. — Только ни звука, — шепчет альфа, прижимая Се Ляня к стенке шкафа. Хуа Чен специально выбирал такой, чтобы туда вместилась как минимум вся одежда Эмина, а как максимум пара трупов на всякий случай. И вот этот случай пригодился, чтобы спрятаться от родителей, которые видели эту одежду на сыне в то время, когда он с ними жил. Сейчас же этот момент может быть стерт пошлыми шутками отчима и пожеланиями мамы на скорый брак. — Почему мы прячемся в шкафу? — шепчет Се Лянь. — Потому что мои прекрасные родители подумают не о том, — отвечает Хуа Чен, прислушиваясь к звукам снаружи и прижимаясь к омеге вплотную. Сейчас расстояние между их телами занимает одежда, но даже так в головах мужчин возникают совсем не целомудренные мысли. Се Лянь вспоминает свой утренний сон, в котором Хуа Чен что-то шептал на ухо и сжимал в руках его податливое тело, а альфа просто осознает всю близость с мужчиной напротив. Не спасает от эрекции и запах, который смешивается в закрытом помещении и накаляет обстановку вокруг. — Гэгэ, смотри, рядом тут дверь в мастерскую, ты забегаешь в нее и ждешь, пока я не хлопну дверью кухни, куда, скорее всего, ушли родители, — Хуа Чен старается не дышать цветочным полем, что заполняет легкие. — А после через вторую дверь в мастерской выбежишь и подождешь меня на лестнице, я выйду минуты через две и отвезу тебя, идет? Се Лянь кивает, и они аккуратно выходят из шкафа, разбегаясь на позиции. Омега забегает в мастерскую Хуа Чена, а альфа, в свою очередь, идет на кухню к родителям, слыша, как те переговариваются о сегодняшнем дне. — Привет, вы чего так долго? — говорит Хуа Чен, громко хлопая дверью кухни. — Мы же писали тебе, что уйдем поужинать в ресторанчик один, — улыбается мама, улавливая аромат цветочного поля. — Представляешь, им владеет какой-то генерал на пенсии. Мы там попробовали утку в кисло-сладком соусе, такая вкусная. Где-то в квартире хлопает входная дверь, и Хуа Чен прикрывает глаз. — Что там такое? — спрашивает Ли, посматривая на сына. — Сквозняк, наверное, — врет Хуа Чен и посматривает на часы. — Я сейчас отъеду на часик, вы пока ложитесь спать и не ждите меня, хорошо? — Ага, только ты со сквозняком не забудь предохраняться, а то нам Эмина по горло хватает, — смеется Хуан Гуй, посматривая на жену. Хуа Чен, понимая, что его раскусили, выбегает из квартиры, не забывая забрать куртку и ключи от машины. В подъезде его ждет тот самый сквозняк, что смеется от их маленькой шалости и на адреналине целует в губы, когда они садятся в машину. А из окна на все это милое безобразие посматривают родители и улыбаются.