Отчаяние.

Я снова стою перед зеркалом в своей темной просторной комнате. Под лунным светом я могу видеть лишь себя, а позади меня темень, как будто пустота. Сжирающая и неприятная. На мне нет никакой одежды, кроме нижнего белья. Не в первый раз я наблюдаю за своим телом, вспоминая чудовищные события, которые пережила лишь недавно. Неприятные воспоминания, словно гром среди ясного неба, появляются в моей голове. Эти эпизоды произвольно проигрываются, не имея никакого таймера. Они просто всплывают ни с того ни с сего и остаются, заставляя наблюдать за кошмаром. Снова. Голос владыки вновь проигрывается, хотя он, казалось бы, мертв, а вирус давно покинул тело. Гудящий бас, как зловонная пластинка, играющая на повторе, прожигал дыру в сознании. Тянущиеся скрипы, внезапные щелчки и неприятное дыхание – все это было рядом, никуда не пропадало. Я пару раз выходила на прогулки с друзьями, делая вид, что все хорошо, и меня не пытались погубить в каком-то непонятном культе всего неделю назад. Когда мы проходили мимо ухоженной рощи в центре города, за деревьями я видела его силуэт… но не только его, а также жителей той деревни. Слышала, что они бурчат себе под нос, не смотря на то, что находилась далеко от этих видений. Как бы я ни старалась, как бы я ни выходила на улицу, чтобы подышать свежим воздухом – я везде вижу их. Особенно их красные глаза, полные ненависти и животного желания заполучить мое тело. Внезапный звук вернул меня в реальность, отвлекая разум от мыслей о прошлом. Дрожь пробежала по коже, когда я услышала шелест, доносящийся из открытого окна. Я вильнула к раме, стремясь быстрее закрыть форточку. Даже в моменты, полные спокойствия, я начала видеть подвох. Все еще не могу забыть, как меня нагло выкрали из собственной комнаты. Как будто я не человек, а вещь. После этого я начала бояться, когда меня берут на руки. Раньше мне нравилось чувствовать себя принцессой, но сейчас… сейчас я истерически требую, чтобы меня немедленно отпустили вниз. Дела иногда доходили до того, что из глаз рекой лились слезы, чтобы снова почувствовать землю под подошвой и ощутить комфорт самостоятельности в передвижении. Мой парень не понимает меня, когда это происходит… но я не могу собраться с силами и рассказать о том, что со мной произошло. Может, мне стоит с ним расстаться для его же блага? Я больше не чувствую себя собой… этот остров изменил меня и полностью перевернул разум. С глубоким вздохом, вырывающийся из уставших губ, моя белоснежная рука тянется к шраму на груди. Я закрываю глаза, чувствуя шершавую, выпуклую поверхность под подушечками пальцев. Он ощущался штампом, который навсегда закреплял ужасную боль. Марка на всю жизнь, изуродовавшее мое тело и сознание. По сей день я чувствую неимоверный разряд по всему телу, который заставляет тело биться в конвульсиях, чтобы убрать паразита. Уставшие пальцы Леона крепко обвивали мою руку, которая в свою очередь безжалостно сжимала резиновую рукоять докторского кресла. Честно, было чувство, что умираю от бесконечно интенсивного тока. А когда все закончилось, страх не посмел оставить меня. Открыв глаза, я увидела своего спасителя на полу. Его вены были черными: на лице, шее, руках, ногах, всем… Холодок пробежавший по коже, заставил меня вскочить с места, не обращая внимания на бессилие после операции. Я чуть ли не плакала, стараясь поднять тяжелое тело мужчины на койку, чтобы незамедлительно провести операцию и на нем. Помню, как сидела рядом с ним, сжимая руки в замок. Пот стекал по моему лицу. Новая волна переживаний, что он не очнется, что я не покину этот остров, и рано или поздно, нас найдут сумасшедшие. Я была так рада, когда Леон распахнул свои голубые глаза, снова видя свет… Посмотрев вниз на свои руки, я нежно провела по запястьям, вспоминая болезнь, выражающуюся в тех же темных венах. Я вспоминаю, как наставляла пистолет на лоб Леона… Как я не была собой… Как бессильны были мои попытки остановиться, но тело не слушалось. Трясущиеся пальцы сами нажимали на курок, перед лицом возникали безобразные тени. Они шептали что-то несуразное. Что-то, что заставляло меня их слушаться. Сила моей воли не была достаточной, чтобы противостоять жалким куклам в белых одеяниях. Я снова в своей темной комнате. Желание ощутить собственную плоть оказалось сильнее навязчивых воспоминаний. И вот, глаза снова устремились на зеркало, наблюдая за слабым человеком. Это я. Эшли Грэм. Рука устремилась пощупать бицепс, глаза все еще наблюдали за мягким телом, сжимающимся под легким давлением. Почему я такая? А если бы я… была сильнее, то могла бы защититься? Беспомощная… С тоской я снова направилась в кровать. Голова упала на пышную подушку, ощущая мимолетный комфорт. Очередной вздох покинул легкие. Очи закрылись. Спокойствие. — — — Ночь не прошла без происшествий. Я перестала видеть яркие картинки и веселые сны ровно со дня моего возвращения. Я ничего не могу поделать, когда сонный паралич овладевает моим телом. Словно я снова попала на тот остров, где меня могли контролировать по щелчку пальца. Где я не имела права подвинуться не туда. Где у меня не было самоконтроля. Мои голубые глаза снова распахнуты в изумлении, наблюдая за дымчатым силуэтом. Он приближается, а я ничего не могу сделать. Только созерцать. Каждый божий день я вижу его… этого высокого, хладнокровного, кровожадного Осмунда Сэддлера. Его мантия развевалась из стороны в сторону, пока он наблюдал за мной, несмотря на то, что стоял ко мне спиной. Это не мешало ему знать обо мне абсолютно все. От его тени раскидывается густой темный дым, заполняющий комнату. Он душил, не давал делать нормальные вздохи. Его присутствие заставляло холодный пот стекать по лбу, заставляло ощущать страх и немощность. Как бы я ни старалась вырваться из оков мягкой кровати, все никак не получалось выбраться из ловушки. Мой голос пропадал, лишь только глухие сдержанные мычания доносились из трахеи. Он снова услышал мои попытки заговорить… Силуэт медленно повернулся в мою сторону, наблюдая за мной своими ярко-голубыми глазами, полные умиротворения. Однако, я помню, что таится за данной простотой: гнев и озлобленность на мир. Бесконечная тьма, покорившая его ледяное сердце, распространялась и на меня. Одно лишь его присутствие помогало мне вспомнить его противный шепот, доносящий мне о вере того народа. Шаги Сэддлера были медленные. Пол под его ногами раздражающе скрипел, заставляя меня неприятно стиснуть зубы. Мучительные секунды превращались в минуты. А он становился все ближе. Было такое чувство, словно он притягивал к своему телу… Как будто каждый волосок моей плоти пытался достичь его тени и тянулся, как магнит, стремясь почувствовать мрак его души. – Жертвенный агнец… – бубнил себе мужчина под нос, тянув к моему окостеневшему телу свою ладонь. – Иди со мной… Он манил меня, как маленькую девочку. Не услышав мой ответ, он отвернулся. – Ты еще пожалеешь, что не согласилась… – угрожающе говорил он. – Я буду приходить к тебе каждую ночь, пока ты не согласишься. Я все еще жив, и знаю, где ты. Эти сновидения ты видишь не просто так. Я теперь в твоем сознании, Эшли Грэм. С этим он и пропал. Тело внезапно оторвалось от кровати, рот был широко раскрыт, пытаясь захватить кусочек воздуха. Наконец, карикатурный образ покинул мою комнату. – О господи, о господи… – бубнила себе под нос я, крепко держась за грудь. Сердце бешено билось в груди, вырываясь из клетки. За что я это все заслужила? Шелест снова отвлек меня. Окно было открыто нараспашку. Легкий ветерок проникал в комнату, обволакивая тело в приятный холодок. Не теряя ни секунды, я вскочила с кровати с одной миссией: закрыть форточку. Перед тем, как взглянуть вниз на знакомый сад нашего дома, я увидела силуэт, проносящийся в кустах под окнами. Глаза расширились, а руки поторопились закрыть проем как можно быстрее. После, делая глубокий вдох, я развернулась спиной к окну и снова увидела себя в отражении. Бледная испуганная девчушка – вот, кого я лицезрела перед собой. Дыхание еще не успело перейти в обычный режим. Адреналин все еще вырабатывался в моем теле, как будто заставляя не сидеть на месте, а бежать куда подальше. И тут я поняла. Не смотря на все богатства моего отца… я самый бедный человек в мире. Они убили Эшли Грэм в той церкви, когда вводили вирус. Они убили Эшли Грэм, когда издевались над ее телом в пыльной комнате. Запястья все еще неприятно побаливают от воспоминаний о том, как руки были туго стянуты за спиной. Рот до сих пор производил невольные вздохи от воспоминаний о том, как безжалостно был натянут скотч поверх губ. Я глубоко вздохнула, смотря себе под ноги. Не могла поднять глаза и встретиться с собственным отражением. Я не могу понять, реальна ли я? Или реально ли то, что со мной произошло? Почему это случилось именно со мной? Я всегда жила во лжи, что со мной ничего не может приключиться, ведь… я – это я. Недолго колеблясь, с тоской решилась снова оглядеть себя. Ничего не изменилось. Все, что я чувствовала – обеспокоенность, страх за жизнь и потерянность в пространстве. Я не могу узнать человека в зеркале после того, что произошло. Это совсем другая личность: травмированная, пустая и напуганная. Иногда мне кажется, что я – актер, а где-то стоит камера. Зрители наблюдают за моими страданиями и потешно смеются, думая, что все это лишь большое шоу. Я никогда не освобожусь от этого бесконечного кошмара.