Сквозь зеркало эйфории

Весна. Пора когда всё расцветает, как и людские сердца. Снег окончательно растаял и на уличных клумбах виднеются подснежники. Романтично звучит весна, словно игра струн на арфе, но вот какая неудача: в реальной жизни ей не было места. Домашние задания, проблемы с родителями, комплексы, буллинг и зависимости — это было у каждого подростка нашего города. Словно металлический ошейник, сдавливающий горло с каждым днём сильнее и сильнее. Иван Кислов ни чем не отличался от других, разве что чрезмерным употреблением запрещенных веществ. При решении своих проблем он шёл только двумя дорогами: или забивал хер на них или решал силой. Хотя если проблема была ему тяжела до удушья, то напивался или курил. Что касается его семьи, то жил лишь с матерью, а про отца толком ничего не знал. Мать на работе постоянно была, а сын ночью самокрутки курил и на луну смотрел зрачками расширенными. Маму Ваня любил очень, и расстраивать лишний раз боялся. Но в последнее время ему это не удавалось, ведь отец Хэнка, а по совместительству майор полиции, сдал его с потрохами за распространение наркотиков. Как же долго плакала Лариса, а Ваня молча в пол глядел, дыру в нём выжигая. Её слезы для него были ножами в спину. И был он рад бросить всю эту затею, но зависимость была сильнее. Оставалось лишь уворачиваться, и не попадаться лишний раз на глаза. Жизнь была для него чем-то незначительным, мимолётным и очень тягостным. Он хотел прожить ярко и коротко, ведь в 30-40 лет он никак не мог себя видеть. Подумать даже не мог о том, что у него будет семья, работа, дети. Он не хотел этого, потому что боялся. Ваня не знал, что значит семья. И тема про отца всегда трогала его до глубины сердца. Любому готов морду набить за отца. За его отсутствие… Но не смотря на это Кислов, любил тот образ отца в голове, что сам создал. Любил того папу, к которому можно прийти за советом. Эти иллюзии тешили его моментами и придавали надежды. В руках пачка сигарет, а на ней написано: «Курение убивает». — Что-то долго оно меня убивает…— ухмыльнувшись думает Ваня, кладя сигареты в карман куртки. Закрывает двери балкона и падает на кровать. Дома мертвая тишина. Не любил Кислов один дома оставаться. Не то чтобы он боялся призраков или других паранормальных существ, ему просто хотелось тепла. Семейного тепла. Как заглянет в гости к Боре, а там стол накрыт — вся семья ужинать собирается. Мама Хэнка зовёт его за стол, но Ваня на отрез отказывается. Лишний он там. На часах семь вечера, а мамы всё нет. Решил тогда парень прогулять по родным улицам. Стоит у зеркала рассматривая себя. Уставший, что выдают синяки под глазами. Пару минут оценивая себя, и он закрывает квартиру на ключ. Летит по лестницах, и уже стоит у подъезда. Не то чтобы у него сейчас шило в одном месте появилось, но ему так захотелось побежать в парк. Бежать не оглядываясь с улыбкой до ушей. Ваня ещё эстетом был в душе, хоть вида не подавал, но почти любые вещи доставляли ему эстетичное наслаждение. Фонари светят, лавочки на каждом шагу, а Ваня бегает как сумасшедший по парку. И находясь в некой эйфории он и не заметил впереди идущую девушку. Нет, он не врезался в неё, успел притормозить. Девушка замерла и обернулась глядя на него слегка испуганными глазами. Ей было не больше семнадцати, чёрное пальто было как раз по фигуре, а очки и берет на правую сторону придавали ей нотки французского стиля. — Я не маньяк и не убийца. — приподнимая руки вверх и глупо улыбаясь говорит Кислов. — Очень на это надеюсь.— ответила девушка, и развернувшись продолжила свой путь. Ваня немного посмотрел ей вслед, а потом решил догнать. — Меня Ваня зовут, хотя все называют меня Киса, а тебя как? — приподнимая брови молвит кудрявый. И откуда у него было столько интереса знакомиться с людьми он и сам не знал. — Меня зовут Алина.