Садо-мазо

От стойкого запаха вина голову кружило ещё сильнее, и Арамис, сказав друзьям, что отойдёт на пару минут, слегка шаткой, но неизменно грациозной походкой вышел из кабака. Мушкетёр также хотел увидеть Атоса, который тоже вышел на улицу немного ранее Арамиса. Однако как только лёгкие Арамиса наполнились свежим воздухом, а влажный ночной ветер коснулся прелестного лица, все мысли мушкетёра сконцентрировались на ощущении блаженства. Да, пьяному разуму многозадачность не присуща. Долго пропадать в забвении своих мыслей Арамису не пришлось. Неожиданно на его талию кто-то уверенно положил руку, притягивая поддающееся тело к себе. Мир в глазах мушкетёра покачнулся, и Арамис, издав тихое: «Ой», – попытался сфокусировать взгляд на человеке, помогающем ему удержаться на ногах. Мушкетёр с радостью узнал благородные черты лица графа, и его губы сами растянулись в пьяную улыбку. — Мой милый Арамис, Вы сегодня слегка перебрали, — совершенно без упрека, но с насмешкой сказал Атос. Второй рукой граф чуть крепче обнял Арамиса, и тот вдруг понял, что он абсолютно бесстыдно повис в руках своего возлюбленного. — Простите меня, дорогой Атос... Граф в ответ лишь оставил поцелуй на шее Арамиса. В такие моменты ему особенно хотелось уединиться с Арамисом в спальне, или рядом с какой-нибудь горизонтальной поверхностью... У них ещё не было близости, которой страстно желал Атос, и страшился Арамис. Атос не понимал, что именно пугает его возлюбленного, граф клялся ему быть нежным, словами и поступками показывал всю серьезность его чувств и намерений, но всё без толку. Ему оставалось только ласкать тело Арамиса, не переходя границы и из раза в раз ласково пробовать склонять его на свою сторону. Вот и сейчас он горячо шептал ему на ухо, надеясь, что в этот раз его возлюбленный согласится: — Умоляю, Арамис, проведите эту ночь со мной...

***

В комнате у Атоса всегда было тепло и чисто, вещи пахли графом и всё это очень нравилось Арамису. Он скромно сидел на кровати Атоса, бездумно поглаживая руками простыни. Граф ушёл в другую комнату за вином, обещав скоро вернуться, и хоть Арамис чувствовал себя трезвее, чем в трактире, напиваться он не хотел. Атос зашёл в комнату с бутылкой вина и кружками. Все его движения были тихими, аккуратными и четкими, но при этом, Арамис на расстоянии чувствовал напряжение возлюбленного. Атос, после того, как расставил всё на столе, подошёл к Арамису и протянул ему руку, помогая встать. — Вы меня решили окончательно споить... — насмешливо упрекнул графа Арамис, поднимаясь. Атос ненавязчиво повел рукой, и Арамис, поддавшись, словно девица на балу, покружился вокруг своей оси, держа Атоса за руку и падая в его объятия. — Я лишь хочу, чтобы эта ночь была прекрасной, — на всегда спокойном лице графа появилась улыбка, — Мне показалось, Вы напряжены. Да, Арамис действительно был напряжён, и на то были причины, но после слов Атоса легче не стало. Арамис несдержанно, положив ладони на грудь графа, уткнулся в его плечо. — У Вас только одно на уме, — Арамис вздохнул и добавил безнадежно, — Может не сегодня?.. Атос взял изящную, но на деле сильную ручку Арамиса и, галантно целуя каждый пальчик, горячо шептал, прерываясь на новые поцелуи: — Любовь моя, Ваше спокойствие – высшая ценность для меня, но не можем же мы вечно ходить за ручку... — Атос обнял и притянул Арамиса к себе, коснулся губами его шеи, а потом, опаляя её своим дыханием, продолжил, — Вы знаете о моей любви к Вам, Вы тоже ко мне неравнодушны. Так давайте же проживём вместе радость любви... Арамис жалобно свёл брови, чувствуя поцелуи Атоса на своей шее и поглаживая подрагивающими пальцами его волосы. — Атос, я безумно Вас люблю, но... — граф отпрянул от нежной шеи и посмотрел в глаза Арамиса своим тёмным взглядом, — Я боюсь, что... Вам кое-что не понравится... — Арамис... Рене. Мне в Вас нравится всё, я обожаю Вас и всё, что связано с Вами и Вашим светлым образом... Арамис шумно вздохнул и зажмурился. — У меня особые... Предпочтения в постели...

***

Сначала Атос лишь целовал его руки, с таким благоговением, будто целовал распятие. Но его взгляд... Он прожигал Арамиса насквозь. Атос оставлял невинные поцелуи, но смотрел на Арамиса так, будто уже раздевал его. — Ох, Атос... – Арамис возвел глаза к потолку. Потом Атос, не торопясь, снимал с него одежду. Он целовал Арамиса, целовал каждый сантиметр его кожи. Сначала Арамис чувствовал обжигающие поцелуи, а потом влажную прохладу в тех местах, где только что были губы Атоса. Его била мелкая дрожь. — Умоляю Вас, Атос, сделайте то, о чём я Вас просил... И Атосу хотелось быть нежным, но он также желал доставить удовольствие его любовнику, а значит, надо делать то, что он просит. Первый укус он оставил на шее Арамиса, другой на плече, слыша хриплые стоны. Решившись наконец действовать дальше, Атос прикусил сосок возлюбленного и с размаха оставил шлепок на бедре. Арамис запрокинул голову, заскулив. — Ещё, Атос, пожалуйста, ещё!.. Тут крепкая рука Атоса плотно сжала шею Арамиса, он отвесил ещё один шлепок, и заметил дорожки слёз на щеках своего любовника. Где-то глубоко в груди Атос ощутил ужас и стыд от того, что ему это нравится. Всё его тело наполнило удовольствие и желание. Это было похоже на то удовлетворение, как когда он избивал Гримо; на ту ярость, что вспыхивала в нём во время боя; на жар расходящийся по телу от крепкого вина. Мушкетёр с жаром накрыл распахнутые губы, а потом сбивчиво прошептал: — Потерпите, милый Арамис... Атосу пришлось отстраниться, чтобы стянуть с себя остатки одежды, пока обнажённый Арамис пытался усмирить дрожь в теле. Сильные руки крепко сжали бёдра Арамиса, он посмотрел на него тем взглядом, в котором было столько животного желания, но ещё оставалась та искра нежности, он до сих пор сомневался в правильности своих действий. Арамис понял о чём Атос молча спрашивает его, и, зажмурившись, закивал. Без должной подготовки, но медленно Атос вошёл в него. Волна удовольствия накрыла его. Арамис зашипел сквозь зубы, хватаясь за плечи Атоса. Тот перехватил его руки и прижал к подушке. Его возлюбленный тихо всхлипнул и просипел: — Не останавливайся, умоляю, Оливье... И Атос поддался этому тёмному желанию, накрывавшему его.

***

Опьяняющая страсть прошла, и мысли Атоса постепенно становились яснее. Арамис лежал рядом, прижавшись и положив свою голову ему на грудь. Атос никогда не думал, что будет почти насиловать Арамиса, пока тот просит быть ещё грубее. Никогда не предполагал, что будет оставлять на прекрасном нежном теле Арамиса синяки и укусы, водить остриём шпаги по внутренней стороне бедра... — Мой милый граф, будьте таким и вне постели, — пролепетал мечтательно Арамис, переплетая их пальцы, и продолжая как ни в чём ни бывало — У Вас такие музыкальные пальцы... С такими руками Вам надо на церковном органе играть... Но Атос зациклился на первой фразе Арамиса: — Но я не хочу постоянно быть с тобой жестоким, я ведь люблю тебя... — Атос ткнулся носом в тонкую шею Арамиса. На «ты» и настоящие имена они переходили крайне редко. — Ох, ну что же Вы так! — Арамис засмеялся, и перевернулся, нависая над Атосом, — Мы ведь не устраиваем пыточную! Мне просто очень нравится подчиняться Вам, – Арамис игриво подкрутил пальчиками ус Атоса, – Мне доставляет удовольствие сама мысль о том, что Вы в любой момент можете сделать со мной всё, что хотите, что Вы делаете мне больно и одновременно приятно... — Арамис потянулся к губам Атоса, увлекая его в долгий поцелуй, — Не забывайте, что можно чередовать ласку и... Нашу маленькую игру. Милая улыбка Арамиса успокоила сердце графа.

***

Атос до сих пор до конца не мог привыкнуть к их... Необычной интимной жизни. Граф мог вести себя несдержанно, делать всё, что ему захочется с телом Арамиса, в любой момент увести его в укромное местечко... Но всеми этими привилегиями он почти не пользовался. Дело было не в прекрасном Арамисе, а в нём самом. Атосу нравилось всё это, но долгое время без любви оставило свой след. Ему надо было привыкнуть. Граф нашел в доме Де Тревиля место, где их не потревожат. Вернувшись к остальным мушкетёрам, Атос встретился взглядом с Арамисом, который разговаривал с другими военными. Граф слегка кивнул в сторону выхода из холла и неспеша направился в ту сторону. Уже в коридоре его догнал Арамис. Они молчали. Атос взглянул на своего возлюбленного, только когда они пришли. Арамис терпеливо стоял напротив него и ждал действий со стороны Атоса. Тот обводил взглядом черты лица Арамиса, а после мягко коснулся грубыми пальцами нежной щеки своего любовника и целомудренно прижался своими губами к его губам. Арамис привстал на носочки и, положив руки на грудь Атоса, попытался углубить поцелуй. Атос был совсем не против. Когда Арамис отстранился, Атос невольно залюбовался припухшими губами, заалевшими щеками и туманным взглядом; таким же молодой мушкетер был в их ложе по ночам... Арамис игриво подтолкнул Атоса, и тот, смекнув, к чему тот ведёт, отступил на шаг назад, оказываясь прижатым к стенке. Арамис просто рассматривал лицо графа, поглаживая его плечи, а потом поднял свою аккуратную ручку и коснулся ею щеки графа, поглаживая. — Атос... — щёки его залились румянцем, — Я Вас люблю. Атос накрыл руку Арамиса своей и повернув голову, поцеловал его ладошку. — Я Вас тоже люблю, Арамис, — прошептал он. Арамис обхватил руками плечи Атоса и горячо поцеловал его, почти сразу разорвав поцелуй и заглянув в его глаза, он прошептал: — Атос, пожалуйста... Придушите меня. Граф отогнав ненужные сейчас мысли, о той, которую он тоже лишал воздуха, пусть и не руками напрямую, взглотнул и провёл нежно, на пробу, пальцами по тонкой шее Арамиса, а потом резко сжал её, контролируя силу. Арамис прикрыл глаза от наслаждения, от того, что он может доверить жизнь Атосу. Он почувствовал поцелуй, который согрел его холодные губы, а потом услышал шёпот прямо около раскрасневшегося ушка, от которого всё внутри Арамиса перевернулось: — Как бы я хотел взять Вас прямо здесь и сей... — Атос! Что Вы творите! Горячая рука пропала с горла, и Арамис словно ошпаренный отпрыгнул от любовника, услышав крик д'Артаньяна. Атос, обычно такой спокойный, почти растерял всё своё самообладание. — Как Вы могли так свирепо напасть на Арамиса, Вы его чуть не убили! Вы же видели, что у него не получалось отбиться! Так поступать – не по-товарищески. Арамис ожидал обвинений в мужеложстве, но никак не этого. Он перевёл взгляд на такого же ошарашенного Атоса, который, видимо, впервые в жизни не знал, что сказать. Д'Артаньяну стало неловко из-за затянувшегося молчания, и осознания того, кого он только что упрекнул. Бросив тихое: «Нас де Тревиль ждёт у себя», – юноша развернулся и пошёл по направлению к кабинету. Атос и Арамис, конечно же, последовали за ним. Но стоило Арамису сделать пару шагов, как он почувствовал обжигающий шлепок по мягкому месту. Он резко повернул голову. Атос шёл с военной выправкой и совершенно невозмутимым лицом, выражающим лишь холодное спокойствие. Арамис со смесью возмущения и восхищения смотрел на него, качая головой, пока его губы невольно растягивались в улыбке. — Господа, прекратите же! — бедный д'Артаньян уже не знал, как себя вести.

***

Не переставая целовать горячие и влажные губы, Атос, держа на руках Арамиса, зашёл в свою комнату. Ему нравилось чувствовать, что он сильнее, что этот мушкетёр с ангельской внешностью, образец послушания, принадлежит ему, и только ему одному. Наконец, после тяжёлого дня на службе они остались наедине... Лишь только бедному Гримо приходилось привыкать к новому образу жизни хозяина и привычно молчать. Атос чувствовал, что ему уже трудно сдерживаться, чтобы резко не перейти на грубости, после их нежных ласк. Внутри него всё кипело от желания. Но он не смел перейти черту, пока Арамис не позволит ему это сделать. — Ах! Атос, поставьте меня уже на ноги! — юноша хихикнул, несильно хлопая мужчину по плечам. Мушкетёр безмолвно повиновался. Но почти сразу вновь прижал Арамиса к себе, не давая ему оправить одежду. Атос обнимал такое горячее и гибкое тело, чувствуя, как Арамис поддается всем его действиям. Граф целовал его губы, вдыхал его запах, чувствовал его тело, но ему всё равно было мало Арамиса. С ним ему хотелось быть любящим и грубым, ласковым и строгим, чистым и порочным, покорным рыцарем и жестоким диктатором... — Арамис, позвольте мне... — хрипло прошептал он. — Перестаньте меня мучить, Атос, возьмите же меня... Арамис отдавался ему, подчинялся каждому слову и жесту, и наконец Атос решил воспользоваться этим в полной мере. Он притянул Арамиса к себе за воротник, чуть не порвав жабо, горячо и коротко поцеловал, а потом также резко отстранил от себя, тихо произнеся: — На колени. Арамис смотрел на него с восхищением, незамедлительно выполняя просьбу. Рука Атоса мягко, но по-хозяйски уверенно легла на макушку, перебирая волосы. Арамис чувствовал восторг от того, насколько властный Атос горяч, от того, как приятно быть в его власти, чувствовать его силу...

***

Кромешную тьму на улице рассеивала лишь луна и свет из кабака, около которого стояли возлюбленные, вышедшие подышать свежим воздухом. Арамис совсем продрог, поэтому Атос, не раздумывая, снял свой плащ, накидывая его на плечи своего любовника. А потом притянул его в свои объятия. — Атос... — пьяно улыбаясь, Арамис положил свою голову ему на плечо. — Взгляните на небо. Звёзды сегодня прекрасны, не правда ли? — Атос сделал паузу, — Я бы хотел все эти звёзды подарить тебе, Рене. Каждую назвать в твою честь. — Оливье, какой же ты романтичный, — Арамис с гулко бьющимся сердцем, от такого откровенного признания его возлюбленного, прижался к нему. Атос с самой довольной улыбкой, влюбленно смотрел на Арамиса, обнимая его. А потом Арамис, встав на носочки, быстро поцеловал Атоса в щеку, тот от умиления коротко улыбнулся в усы, а Арамис прошептал, с всё ещё бешено колотящимся сердцем: — Граф, умоляю Вас, выпорете меня ремнем сегодня... Как Вы умеете это делать... — Арамис! — всегда невозмутимый Атос даже приподнял свои красивые брови в удивлении, — Умеете же Вы найти... Подходящий момент... Но в знак согласия поцеловал белую ручку Арамиса, поглаживая пальцем подаренное им, Атосом, кольцо. Д'Артаньян, который вышел из кабака в неподходящий момент, имел максимально шокированный и несчастный вид.