Молчание

Айво жаждал вернуться, жил этой мыслью днями, неделями, месяцами и делал для этого буквально всё. Яростное желание отомстить подпитывало, давало необходимые силы работать, не позволяло опустить руки и сдаться. Синий ёж, чья одна-единственная игла сейчас сильно выручает доктора, заставляла задаваться вопросом о том, какой же силы энергия, хранимая во всём его теле. Это только предстояло узнать. Как доктор и предполагал, сигнал от иглы волной разошелся по всему космосу и привлек нужный контингент — врагов ежа. А как говорится: «Враг моего врага — мой друг». Ну, не совсем друг, скорее умелый инструмент в руках учёного. И всё идёт по плану, надо же! Возвращение в родной дом, холод ночи приятно обволакивает тело, а запах... Боже, Земля всегда пахла так прекрасно? Хочется для убедительности потрогать траву, вот только времени на отвлечения нет. Впереди логово врага, скорая победа и... Доктор понимал, что всё не может идти слишком гладко. С Соником никогда нормально не получается, он словно вертлявый скользкий уж, так и извивается в руках, в попытках вырваться. И по воле случая, не иначе, у него это пока вполне выходит. —Ну разумеется. Хочешь сделать что-то–найди того, кто сделает это за тебя! — с ухмылкой произнёс доктор, смотря на удаляющуюся в небе фигуру нового друга Соника и самого ежа. Пара нажатий на пульте на руке, несколько минут ожидания и... Ничего. Как так? Доктор стоит в ожидании возвращения на землю заранее запущенного в космос спутника с парой-тройкой запасных дронов. Он, как умный человек, готовился к чему-то неожиданному, вроде своего собственного исчезновения с Земли. Стоун должен был отправить этот самый спутник на Землю, но... Задерживался? Игнорировал приказ? Чем этот кретин занимается?! Однако ни через пять, ни через десять минут спутник не спустился с неба, а ехидна Наклз сам забрался на отвесный утес, с которого ранее упал. Что-то не так. Теперь ничего не могло идти по намеченному ранее плану. Ему было уже плевать на Ехидну, которая попрощалась и ушла преследовать Соника. Где Стоун? Его роль не была столь важной, однако то, что до него не дошел посланный пароль на спуск спутника, означало начало беды. Огромное множество развитий событий: от личного предательства Агента, который под давлением или же без, продал все тайны и теперь живёт себе припеваючи, до его полного устранения правительством. Следовало проработать все версии, ведь Айво понимал — он допустил ошибку. Держать этого человека подле себя было забавно, но доверять сложные вещи видимо не стоило. Как много проблем несёт за собой зарождающийся день! Стоун не помнил сколько здесь находился. Дни, месяцы, может годы? Время сливалось в единую нить, дни переплетались между собой образуя непрерывный узор и неутешительные выводы. Он определенно давно тут. К сожалению, он слишком часто теряет сознание, чтобы подсчитать точно. Здесь темно, сыро и холодно, ноги по щиколотку в воде и она не скоро уйдёт. Это место устроено таким образом, чтобы доставлять дискомфорт своей жертве буквально каждую минуту проведенную в нём. Стоун здесь уже слишком долго, но холод в ногах не мог сравниться с неудобной позой. Бывший агент стоял на корточках, спиной к стене, с заведенными за спину руками. Вдобавок к неудобной позе, Джейми стоял на носках, не осмеливаясь опустить пятки, ведь под ними находились острые шипы. Было непонятно что в этой воде и насколько она грязная, хотя Стоун понимал-ничем хорошим здесь пахнуть не может. Однако новые раны точно станут лишними, если не роковыми. В довершение идеальной картины правосудия, откуда-то сверху на Джейми капала вода. Наверное одна из самых жестоких и знаменитых пыток. К этому было невозможно привыкнуть. Стоун проходил все стадии принятия по кругу, раз за разом, лишь потому, что его рассудок всё ещё старался держаться за тонкую нить осознания того, ради чего он до сих пор держится. Тайны, много тайн, все они хранятся у него одного. Ведь сколько бы людей не работало на Доктора, но абсолютно всё он доверил лишь одному Стоуну. А что не доверил напрямую - оставил в качестве шифрованных паролей к цифровым чертежам тех или иных механизмов. Невообразимая честь и мучительная кара в одном флаконе. Его поймали не сразу. Какое-то время Стоуну удавалось сбегать, перемещаясь с места на место, используя хитрость и взрощенную изворотливость, однако везение не могло длиться вечно и теперь, в отличии от многих, он жив. Определенно, доктору нужны помощники, те, кто бы собирал его машины. Не самому же доктору собирать каждый дрон по отдельности? Разумеется нет. Стоун вздохнул. Если их поймали, они наверняка давно раскололись. И либо их пощадили, либо они мертвы. Непонятно, повезло ли самому агенту. Ситуация складывалась плохо, так что скорее нет, чем да. Как и раньше, современные власти США использовали пытки. Разумеется, это делалось втайне от простых обывателей, дабы репутация глав народа не упала. Со временем они стали ещё более извращёнными, однако не забывали и неизменную классику. Дыбу, Железную деву и Медного быка навсегда оставили в прошлом. А вот пытки водой, неудобными позами, звуками и болью оставили, приумножив и разнообразив. Ноги онемели, поэтому холод воды был так сильно ощутим. Стоун простонал, тяжело дыша влажным воздухом, ощущая пока что лёгкое покалывание в области пяток. Он не выдерживает, пытается опереться на заднюю часть стопы, но это ловушка, созданная, чтобы приносить боль. Агент уже давно ничего не видел перед собой, виной тому мгла, окутавшая темницу...и отсутствие одного глаза. Ах, а ведь он говорил Доктору, что сканирование глаз для попадания в некоторые помещения - это плохая идея! И вот во что это всё вылилось. Стоун закрыл оставшийся глаз, вспоминая где же он облажался. Как его поймали? В чем была его главная ошибка? Однако воспоминания раз за разом возвращались в более ранний период, где его ещё пытались пытать болью. Ну разумеется, бывший агент заставил ЦРУ повозиться, чтобы поймать его и те с радостью сорвали накопившуюся злость. Избивали несколько дней, но это был лишь первый, практически невинный, шажок. Тогда ещё можно было закрыться в себе и пытаться игнорировать боль. Однако с каждым днём дело становилось все хуже и хуже, кулаки сменились девятихвостой плетью, спина горела огнем, а сейчас досадно ныла от каждого вздоха, тревожащего до сих пор незажившие раны. Алые линии долго не могли затянуться, да никто и не способствовал этому. Самым болезненным Стоун мог назвать огонь и его танцы на своих боках. Языки пламени, подкармливаемые спиртом, почти ласково облизывали ребра, заставляя сердце заходиться в бешенном ритме. Кажется, тогда Стоун впервые заплакал. Но когда поврежденную кожу стали срезать раскаленным ножом, язык так и зачесался рассказать всё, что Стоун знал. Финалом этой стадии стало лишение глаза, когда кто-то из особенно умных агентов догадался, что доктор любил играть с биометрической аутентификацией. Это воспоминание заставило Стоуна вздрогнуть и завозиться, не давая себе наконец погрузиться в желанный сон. Его больше не смущала неудобная поза, он не спал уже несколько суток и жаждет лишь прикрыть глаза, но стоит это сделать, как острые шипы под ногами впиваются так больно, что нет сил терпеть. Однако он понимал, что ещё несколько минут и он снова вернётся к тому, что начнет клевать носом. О том чтобы выбраться не было и речи. Агент не помнил когда в последний раз ел что-то существеннее вареного риса, да и тот был слишком давно. Организм, в угоду выживания, или же из-за отсутствия должной нагрузки, избавил тело от натренированных мышц. Более того, Стоун не знал, сможет ли вообще нормально стоять на ногах и передвигаться, если это потребуется. Он заметно исхудал, осунулся, и больше не выглядел таким холеным агентом как раньше. Но, судя по всему, мучители не дадут ему заснуть и развеят скуку. Стоун пока не был уверен, хорошо это или плохо. С одной стороны, он наконец покинет это помещение хоть ненадолго, а с другой, скорее всего столкнется с новой порцией пыток. Однако всё это было больше неважно. Вне зависимости от того, расколется Стоун или нет, для него по-любому все кончено. Всё, о чем он может молить сейчас-это смерть, желательно менее болезненная, чем то, что он вынужден переживать. Расшатанная психика не могла трезво мыслить, а потому словно акулья пасть поглотила то, что должна была бережно хранить и унесла за собой на самое дно его памяти. Стоун попросту не знал что говорить. Он был бы и рад сознаться в каком угодно преступлении, рассказать всё что знает, но натренированный разум сейчас играл против своего тренера, полностью пряча всю ценную информацию, которую Стоун держал в голове. Он не вспомнит даже гребанный пароль от вайфая. Открывшаяся дверь, заставила затаить дыхание. Впереди было светло и в проходе застыл чей-то силуэт. Затем этот человек медленно вошёл в личный ад Стоуна, нехотя ступая в стоячую воду. Не похоже на Уолтерса, обычно тот брезгливо поджимал губы, ожидая когда пленника выведут те, кому было не в первой пачкать руки. Бывший агент оказался слишком дезориентирован. Он не сразу распознал красный цвет костюма, а когда сделать это все же удалось, то не проявил ни капли заинтересованности. Какая разница, какой костюм на мучителе? Вошедший быстро оказался рядом, кладя ладонь на подбородок Стоуна и приподнимая его голову, заставляя посмотреть прямо в лицо. Помогло это далеко не сразу. Затуманенный взгляд пленника не выдал никакой заинтересованности. Агент просто тупо смотрел перед собой и не понимал на кого смотрит. Пытки с упором на дезориентацию оказали должный эффект. —Стоун, вот ты где...Знатно они тебя потрепали, дружок — тихо, но властно произнес некто, чей голос Стоун боялся никогда больше не услышать. Тут, вместе с волной радости и счастья, пришел беспочвенный страх и ужас. Паника. —Д-доктор? — раздался едва слышимый прерывистый шёпот, — Это правда вы? —А кого ещё ты ожидал здесь увидеть? Не отвечай. Нужно срочно убираться из этой клоаки! Но не успел доктор даже протянуть руки к оковам агента, как тот дернулся назад, не давая подобраться к соединённым рукам. —Н-нет! Доктор... Я... Вы... Вы не можете... Учёный нахмурился. Что несёт этот идиот? Вместо свободы он выбирает затхлую клетку?! —В каком смысле не могу? Очень даже могу! Стоун, не дергайся! Очередная попытка и очередной провал. Лишь случайно обжёг лазером нерадивого агента. Тот дернулся, издав какой-то странный стон, задрожав всем телом. Пришлось встать рядом на одно колено, ещё глубже погружаясь в отвратительную воду. Доктор свалил всё на помешательство. Стоун будет благодарен позже, а сейчас его непременно нужно вытащить и подлатать многочисленные раны. Когда оковы на руках спали и Стоун наконец сумел вытащить из-за спины руки, Доктор зашипел сильнее. Сетчатка глаза была лишь одним из способов биометрии. Вторым была рука... Ладонь на правой руке отсутствовала вместе с половиной предплечья, оковы не давали заметить этот изъян, а Стоун не сумел даже выпрямиться. Попытка разогнуть онемевшие ноги привела к незамедлительному падению вперёд себя. Благо рядом оказался доктор, вовремя поймавший соратника. Айво не узнавал перед собой того человека, которого оставлял на Земле. Это был кто-то другой, призрак, оболочка от прежнего агента. Надломленный Стоун не помнил целей, не понимал того, как важно выбраться отсюда как можно быстрее. Айво пришлось добираться сюда достаточно долго, он навёл слишком много переполоха, скоро сюда прибудет отряд настоящих бойцов, а не тех имбецилов, которых удалось обойти хитростью. Айво не знал что и делать, когда пытался пробираться обратно на свободу. Ему то и дело приходилось оставлять Стоуна у стены, дабы проверить обстановку впереди, но тот не понимал этого, бросаясь к доктору. Очевидный страх остаться в этой дыре. Так чего же он так препятствовал освобождению? Однако, ответ был дан много позже. Недолгое приключение в той тюрьме, где держали Стоуна, окончился их побегом, совершённым при помощи заранее подготовленной машины. Оставалось только подлатать старину Стоуна, а потом можно было снова встать против всего мира, и инопланетян в том числе. Однако, ничего уже не могло быть как прежде. Стоун откинулся на спинку сиденья, с огромным трудом пристёгиваясь дрожащими от волнения руками, вспоминая то, как умел лихачить доктор. Тело сковывал страх, но теперь пути назад нет, иначе его ад начнётся заново с первого круга. —Док, можете пожалуйста высадить меня где-нибудь в городе?