Счастлив

Ночь. На улице, освещаемой несколькими фонарями, мирно и тихо. Аппартаменты вместе с их жителями давно спят и видят прекрасные сны. Все, кроме нескольких жильцов. Сал проснулся от своего же крика. Уже которую ночь он почти не спит из-за мучающих его кошмаров. Из глаз цвета чистого неба ручьями бежали слëзы, капая на одеяло. Парень тяжело дышал, всë тело дрожало. Самое печальное, что ему не помогали ни лекарства от бессонницы, ни советы из интернета. Было лишь одно спасение. Ларри, мать его, Джонсон. Никто из этих двоих не понимал, как это работает, но когда Фишер ночевал у патлатого, все кошмары словно улетучивались и голубоглазый спокойно спал до самого утра. Немного отдышавшись, протезник чуть дрожащей рукой потянулся к прикроватной тумбочке и взял рацию. С ней у Салли связано столько воспоминаний, что на это не хватит и книги. - Лар, приëм, ты спишь? - раздался в тишине слегка охрипший голос синеволосого. В ответ тишина. Подумав, что от Ларри он ответа не дождëтся, Сал отложил рацию обратно на тумбочку. - Приëм, нет. Можешь приходить. - вновь разорвал тишину низкий голос. Фишер младший от неожиданности подскочил на месте, после чего повернул голову в сторону рации. Парню понадобилось несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанного. И тут он понял, что его другу понадобилась лишь пара слов, чтобы понять, что Фишера опять мучают кошмары, не давая спать. Ему не понадобилось объяснений, подробностей. Лишь только его голос, прозвучавший из рации среди ночи. Наконец собравшись с мыслями, голубоглазый встал с кровати, обув тапочки. Ему не нужно было думать куда идти. Ноги уже сами вели его в нужном направлении. Он не помнит, как карта от подвала оказалась в его руках. Возможно, она всегда там была. Возможно, она сама знает о своей нужности в данный момент, поэтому сама прилетела в руки подростка. Это никому не известно. Он тихо, почти неслышно прошëл к выходу из квартиры, чтобы не разбудить отца, который и без того устал после тяжëлого рабочего дня. Крадясь буквально на цыпочках, чтобы не побеспокоить чужой сон, он прошëл к лифту, после чего нажал кнопку вызова. Тот приехал почти моментально, так как естественно, на нëм же никто не будет кататься поздней ночью, так? Карта вставлялась уже на автомате, казалось, она чуть ли не сама запрыгивала в ту щель. Дверь железного ящика отворились, открывая вид на чистый подвал. Недавно Ларри и Салли вместе убирались здесь, постоянно смеясь, если находили что-то, что явно не ожидали там увидеть (ну или просто смеялись без особой на то причины). Всë так же беззвучно Фишер младший закрывает входную дверь Джонсонов. Да, возможно, Лиза опять в гостях у подруги или на ночной смене, но Сал не мог это знать, поэтому всë же постарался быть максимально тихим. И вот, стоя уже перед дверью комнаты Джонсона он задумался. А стоит ли ему заходить и опять навешиваеть на друга свои дурацкие сны, которые никак не схожи с реальностью? Действительно ли Ларри хочет выслушивать это нытьë? Но ответ прошëл в голову сам, когда прямо перед носом дверь отворил высокий шатен с тëмно-карими (ска, не ебу, как пишется) глазами. - Ты эту дверь силой мысли открыть пытаешься? - усмехнулся патлатый. Но улыбка тут же сделалась грустной, стоило ему увидеть заплаканное лицо друга, красные от слëз глаза, мокрые ресницы. Он широко расставил руки, намекая на объятия. Голубенькие глазки стали по новой наполняться слезами, чем-то напоминающие драгоценные камни. Он буквально напрыгнул на друга, растворяясь в его тепле. От него пахло ментоловыми сигаретами, краской и домом. Родным домом. Мокрое пятно на футболке Джонсона становилось всë бóльше и бóльше. Тот в свою очередь лишь нежно гладил по голове и шептал на ухо что-то успокаивающее. Эти слова и правда помогли. Постепенно протезник начал успокаиваться, руки не так сильно сжимали футболку шатена, и лишь редкие всхлипы всë ещë раздавались в успокаивающей тишине. (Блят, а как может быть тишина, если та Ларри что-то говорит? Да похуй, он замолчал уже.) - Пойдëм спать? - наконец раздался полушëпот младшего. Его лицо всë ещë утыкалось патлатому куда-то в грудь, поэтому его слова казались ещë тише. Джонсон немного отошëл от Салли и посмотрел ему прямо в глаза. Голубые, казавшиеся художнику двумя глубокими океанами, манящими утонуть в них. Эти глаза, как и весь Фишер были для Ларри тем, что заставляло жить и творить, не покладая рук. Этот человек был для него музой. Шатен кивнул младшему в сторону кровати, и тот без слов лëг спиной к прохладной стене. Ему не нужны были слова, ответы. Он всë понимает. Старший лëг вслед за другом. Они могли бы пролежать так часами, смотря друг другу в глаза и улыбаясь, как придурки. Но ни у кого не осталось сил. Просто хотелось провалиться в сон и не думать ни о чëм. Патлатый положил руку на талию младшего, придвигаются к себе и укладывая его голову себе на руку. Затем целует в макушку и запускает длинные пальцы в ярко-голубые волосы. В тот же миг Сал поднимает голову вверх и смотрит на того удивлëнными глазами. Тогда Ларри очень сильно пожалел. Пожалел, что под рукой не оказалось телефона, чтобы запечатлить лицо Фишера. Широко распахнутые глаза, мокрые ресницы, румянец, который был виден даже на израненной стороне лица, чуть приоткрытые розоватые губы... Словно потеряв контроль над собственным телом Джонсон накрывает их своими (Блят, это про губы, если что), переплетая их языки. Глаза младшего распахнулись ещë сильнее, и, кажется, готовы были вот-вот выпасть из орбит. Тот попытался ответить на поцелуй, но получалось у него довольно неумело и неуклюже, поэтому тот расслабился и просто стал получать неистовое удовольствие от происходящего. Как жаль, что воздух не бесконечен, и рано или поздно он заканчивается, поэтому парням пришлось разорвать поцелуй. Младший был красный, словно спелая помидорка, ресницы трепетали, а сине-голубые глаза смотрели в чужие, которые были цветом ну уж очень похожи на тëмный шоколад. Усмехнувшись от такой милой картины, Ларри поцеловал протезника в лоб. - Спокойной ночи, принцесса. - с улыбкой прошептал тот, наблюдая, как Фишер, осознавая смысл сказанного, краснел с каждой секундой всë больше. (Хотя, казалось бы, куда ещë больше?) - С-спокойной ночи..- чуть улыбнувшись в ответ прошептал младший, после чего уткнулся лицом в грудь Джонсона, вдыхая его запах. И его не могло беспокоить абсолютно ничего. Его не беспокоят мысли об отце, который утром опять будет ругаться, что сын ушëл ночью без телефона, не оставив никакой записки с объяснением. Об этом он будет волноваться позже. А сейчас он просто засыпает в объятиях родного человека и может смело сказать что он счастлив.