Жизнь, судьба и война.

Жизнь — штука относительная. Она и зарождает и убивает, является характеристикой живых организмов и прочей белиберды. В общем вещь неприятная. И, кажется, Дафак понял это уже давно. Тем не менее из раза в раз видя тысячи, а то и больше смертей, мысли сводятся к одному: «Пиздец конечно». Среднестатистический агент — кучка металла, а он — человек. И как бы иронично не звучало, чувства присущи первому типу. Может и хорошо, когда эмпатия на нуле. Не делает тебя слабым. Ветер был отнюдь не лёгким. Человечество вымерло, а роботы, считающие, что теперь они единственная раса как начали строить свои заводы, так и поминай чистый воздух. Дафак думает, что сдох бы ещё при первых месяцах, но судьба решила пощадить. Хоть он в судьбу и не верил. Глупая, как жизнь штука. И никто ведь не пойдёт против неё, мол, рано или поздно так и произошло бы. Адаптация позволила ему дышать ёбанным углекислым газом и ядом, а организм приспособился не нуждаться в еде и воде. Правда, спать всё же было необходимо. Ну ничего, живёт же. Тресканье горящих материалов заполняло пространство, лаская слух. Потому что слушать привычные «Ба-бах» тоже нужно уметь. Покрытые ржавчиной перила с натяжкой удерживают вес рук, которыми человек оперся. Слышен скрип, от крыши до земли метров десять, взвесив «за» и «против», он спешит отлипнуть от внущающей хлипкое доверие конструкции. Подумать только, прожить, будучи единственным живым существом на планете, которую пытаются захватить орущие туалеты и стремные роботы с не менее стремной историей создания, а после умереть свалившись с крыши. Унизительно, если чуть покороче. Иногда, Дафак всё же думал, что попал в какое-то комичное цифровое искусство или сон с температурой под сорок. Но ложась в холодную постель, с каждым днём вставая с неё, человек всё меньше и меньше верит в эту, хоть и обнадёживающую, однако, глупую теорию. Очередная, оперативная группа должна прибыть через несколько часов, нужно кое-что подчистить и наконец разобраться с найденной базой. Титаны тоже явятся, куда денутся-то? Человек складывает руки на груди, а на лице красуется усмешка. Ни капли не искренняя, скорее на автомате, мол, смотрите я злостный манипулятор, а вы бедолаги, вынужденные пахать, дабы спасти себе ещё пару минут существования. Однако, желающих поглядеть на этот бессмысленный фарс нет. Война — хуета, похуже, чем жизнь и судьба (хотя последняя ещё может побороться). Она отбирает даже больше, чем жизнь и не возвращает по понятным причинам. Одна лишь боль, повисшие в воздухе крики, привкус железа, нотки страдания и шлейф слёз. Дафак прекрасно знал, что роботы не умеют плакать. Да и он тоже утратил эту способность. Но что-то такое всё же чувствуется. Слышны звуки приближающихся шагов позади. Дафак улыбается. Камерамен встаёт справа, ожидая приказа и дальнейших действий. Забавный. Возможно, он боится, а может ненавидит и каждую ночь думает о том, как было хорошо, если бы человек пошёл вслед за своим видом. Или вообще ничего не чувствует. Это же робот. Но как Дафак будет лицом, дергающим за нитки, если не будет в курсе о делах своих подопечных? Он всегда наблюдает. Потому знает, что камерамен сентиментальнее, чем сгусток крови и мяса. Рэд старался уберечь остальных, имея двойную жизнь, которая не позволяла подобной роскоши. Он правда боялся и за свое существование, не имея понятия, что Дафаку пришлось договориться с туалетными, дабы не лишиться робота (исключительно ради цели, человек ведь не должен привязываться). Рука сжимает взломщик, недавно спроектированный под стать этой миссии. Будет «приятным» сюрпризом для Учёного. Дафак протягивает аппарат. Рэд не колеблется. Он забирает вещь, немного опуская камеру, фиксируя. Надпись ошибки трансляции почти не беспокоит, только бы не отхватить позже. — Ты знаешь, что делать, — голос уж сильно механический. Роботизированный. Помехи раздражают слух. Рэд успевает поднять «голову», пялясь объективом в фигуру человека, что стала исчезать. Он улыбается роботу. Очки закрывают глаза, которые техника отродясь не видела. Рэд не понимает зачем ему нужна информация насчёт того, какие те у человека. Кажется, где-то вычитал про то, что многие люди ориентируются на чувства других благодаря зрительному аппарату. И почему-то камерамен думает, что это очередная лживая маска. Человек был…довольно неоднозначным, неизвестным. А Рэд хоть и скрывающий, слегка привыкший, но всё ещё боящийся неизвестного ловит себя на мысли, что возможность изучить последнего представителя людской расы вполне… Интересна. Тем не менее не приносящая особой пользы. Телепортация проходит с этими зелёными штуками и едва заметными цифрами, будто код. Оператор вглядывается в кнопки на взломщике, вспоминая теорию использования. Камера поднимается вверх. Красная гора с тремя туалетными каркасами тоже фиксируется. Ощущение тяжести в верхней части тела, Рэд, а точнее его процессор сосчитал, как смирение. Ладонь сжимает аппарат. Хотелось бы сказать себе что-то. Поддержать что ли. Свободная рука сжимается в кулак. Он должен справиться. Вне зависимости, что судьба подготовит для него. Иронично, но Рэд понятия не имел что это такое, да и навряд ли понял бы. Но он понял и знает одно — победившей стороной должен быть Альянс.